Пыль

40

УКРЫТИЕ 17

Джульетта открыла глаза и увидела отца. Вспыхнул белый свет, переместился из одного ее глаза в другой. Позади головы отца она увидела несколько лиц, смотрящих на нее. Голубые, белые и желтые комбинезоны. То, что ей поначалу казалось сном, постепенно сгустилось в реальность. А то, что первоначально воспринималось как кошмар, превратилось в воспоминание: ее укрытие выключили. Двери были открыты. Все погибли. Последнее, что Джульетта помнила, — то, как она сжимает рацию, слышит голоса и объявляет, что все погибли. И что убила всех она.

Джульетта махнула отцу, чтобы тот отвел свет, и попробовала перекатиться на бок. Она лежала на мокрой стальной панели с чьей-то футболкой, уложенной под голову. Не на койке. Желудок сжался, но наружу ничего не вышло. Он был пуст, но его сводило судорогами. Глотнув воздуха, Джульетта плюнула на пол. Отец велел ей дышать глубже. Стоявший рядом с ним Раф спросил, как она себя чувствует. Джульетта подавила желание заорать на них, да и на весь мир, чтобы ее оставили в покое, сжаться в комочек и рыдать над тем, что она натворила. Но Раф продолжал спрашивать, все ли у нее в порядке.

Джульетта вытерла рот рукавом и попыталась сесть. В помещении было темно. Она больше не находилась внутри землеройной машины. Откуда-то пробивался трепещущий свет; как от открытого огня, пахло горящим биодизелем. Самодельный факел? И в этой полутьме она видела, как мелькают и пляшут фонарики в руках и на шлемах шахтеров. Люди сбивались в кучки, помогали друг другу. Покрывало ошеломленного молчания заглушало редкие всхлипывания.

— Где я? — спросила она.

— Кто-то из парней нашел тебя в машине, — ответил Раф. — Сказал, что ты лежишь там, сжавшись. Сперва они подумали, что ты умерла...

— Мне надо послушать твое сердце, — прервал его отец. — Дыши глубже, если сможешь.

Джульетта не стала возражать. Она вновь ощутила себя молодой и виноватой в том, что что-то нарушила и разочаровала отца. В свете фонарика Рафа борода отца отблескивала седыми волосками. Отец вставил стетоскоп в уши, а что делать дальше — Джульетта прекрасно знала. Она расстегнула комбинезон. Отец слушал, как дочь глубоко вдыхала, а потом медленно выдыхала. Над головой она разглядела достаточно труб, кабелей и вытяжных воздуховодов, чтобы сориентироваться. Они находились в большом помещении с насосами, по соседству с генераторной. Пол был мокрым, потому что все это помещение недавно было затоплено. Наверное, этажом выше скопилась вода, и теперь медленно просачивалась сюда, постепенно опустошая резервуар. Джульетта помнила эту воду. Она тогда была облачена в комбинезон чистильщика и в прежней, очень далекой жизни плыла мимо этой комнаты.

— Где дети? — спросила она.

— Ушли с твоим приятелем Соло, — ответил отец. — Он сказал, что отведет их домой.

Джульетта кивнула.

— Много еще людей спаслось?

Она опять глубоко вдохнула и стала гадать, кто же остался жив. Ей вспомнилось, как она вела по туннелю всех, кого смогла найти. Джульетта видела среди них Кортни и Уокера, Эрика и Доусона, Фица. Вспомнила семьи, кучку детей из школы и того мальчишку с базара в коричневом комбинезоне лавочника. Но Ширли... Джульетта подняла руку и робко коснулась ноющего подбородка. Она вновь услышала грохот взрыва и сотрясение грунта. Ширли больше нет. И Лукаса. И Нельсона с Питером. Ее сердце не могло всего этого вынести. И она ждала, что оно не справится и остановится, пока отец слушает его через стетоскоп.

— Пока невозможно сказать сколько, — ответил Раф. — Каждый... Там сплошной хаос. — Он коснулся плеча Джульетты. — Одна группа пришла еще давно, до того, как все здесь сошло с ума. Священник с прихожанами. Потом шли другие группы. А потом ты.

Отец внимательно прислушивался к упрямому биению ее сердца. Он перемещал металлическую пластинку с места на место, а Джульетта послушно делала очередной глубокий вдох.

— Кое-кто из твоих друзей пытается сообразить, как развернуть эту машину и выкопать нас из туннеля, — сказал отец.

— А кое-кто уже копает, — добавил Раф. — Руками. И лопатами.

Джульетта попыталась сесть. Боль всех утрат исчезла, придавленная мыслью о потере тех, кто остался жив.

— Копать нельзя, — заявила она. — Папа, на той стороне опасно. Нам надо их остановить.

Она стиснула его комбинезон.

— Тебе нельзя нервничать. Я попросил принести тебе воды...

— Папа, если они пробьются через завал, мы умрем. Все на этой стороне умрут.

Наступила тишина. Ее нарушил топот шагов. Вверх и вниз мелькнул луч света, и из темноты появился Бобби с помятой жестяной флягой, в которой плескалась вода.

— Мы умрем, если они пробьются, — повторила Джульетта.

Она не стала говорить, что они и так уже мертвы. Просто ходячие трупы внутри оболочки этого укрытия, этого дома безумия и ржавчины. Но она знала, что ее слова звучат столь же безумно, как и слова остальных, — ведь она возражает против копания, потому что воздух на той стороне должен быть ядовитым. Теперь они хотели прокопать туннель навстречу смерти так же отчаянно, как Джульетта хотела пробить туннель в другое укрытие.

Она напилась из фляги, пролив немного на подбородок и грудь, и оценила безумие всего происходящего. А потом вспомнила о прихожанах, заявившихся сюда, чтобы изгнать демонов из этого ядовитого укрытия. Или же своими глазами увидеть творение дьявола. Опустив флягу, она повернулась к отцу — силуэту в пятне света от факела Рафа.

— Отец Вендел и его прихожане... Это... Это они пришли первыми? — спросила она.

— Их видели, когда они выходили из механического и шли наверх, — сказал Бобби. — Я слыхал, что они искали место для богослужения. Еще группа пошла на фермы, когда услышала, что там все еще что-то растет. Многих тревожит, что мы станем есть, пока не выберемся отсюда.

— Что мы станем есть... — пробормотала Джульетта.

Ей хотелось сказать Бобби, что они не выберутся отсюда. Никогда. Все, что они знали, погибло. И она это знала, а они — нет; знала потому, что не так давно пробиралась через кучи костей и холмы из мертвецов, когда шла в это укрытие. Она видела, каким становится погибший мир, слышала рассказ Соло о тех мрачных днях и знала из сообщений по радио, как такие же события происходили снова. И ей было известно об угрозах, которые оказались воплощены исключительно из-за ее дерзости.

Раф уговорил Джульетту выпить еще воды, и по тускло освещенным лицам, ее окружавшим, она поняла: те, кто выжил, думают, что просто угодили в неприятности, которые со временем пройдут. Правда же заключалась в том, что они, скорее всего, — это все, что осталось от населения укрытия. Эти две-три сотни, что смогли перебраться сюда по туннелю. Те, кому повезло жить на глубине, перепуганная кучка тех, кто жил ниже средних уровней, и сборище фанатиков, сомневавшихся в существовании этого укрытия. Теперь они начали рассеиваться, отыскивая средства для выживания на те несколько дней или недель, за которые, как они надеялись, все закончится. Их заботило только одно — найти достаточно еды и дождаться, пока их спасут. Они еще не поняли, что их уже спасли. А все остальные погибли.

Она вернула флягу Рафу и начала вставать. Отец сделал ей знак, чтобы она лежала, но Джульетта отмахнулась.

— Надо остановить тех, кто копает, — сказала она.

Нижняя часть ее комбинезона промокла на сыром полу. Где-то была утечка, вода накапливалась этажом выше и медленно просачивалась вниз. Ей пришло в голову, что им придется исправлять и это. И столь же быстро она поняла, что в этом нет смысла. Подобные планы остались в прошлом. Осталось только выживание в следующую минуту, в следующий час.

— Где они копают?

Раф неохотно указал лучом фонарика. Джульетта повела его за собой, но остановилась, когда увидела Джомесона, старого мастера по ремонту насосов. Тот сидел на корточках перед несколькими замолкшими и ржавыми насосами, сложив ладони на колени. Он рыдал, глядя на свои руки, и его плечи опускались и поднимались наподобие поршней насоса.

Джульетта указала отцу на плачущего мастера и подошла к нему:

— Джомес, ты ранен?

— Я взял это, — всхлипнул Джомесон. — Я взял это. Я взял это.

Раф направил свет на колени механика. В его ладонях блестела горстка читов. Плата за несколько месяцев. Они позвякивали, когда тело механика вздрагивало, и монетки перемещались с места на место, как насекомые.

— Взял в столовой, — пробормотал он между всхлипами. — Пока все убегали. Открыл кассу. В кладовой была куча консервов и банок с едой. И были деньги. Я взял деньги.

— Ш-ш-ш... — успокоила его Джульетта, опустив ладонь на вздрагивающее плечо.

Она посмотрела на отца, тот покачал головой. Бедняге ничем было не помочь.

Раф направил луч в другую сторону. Чуть в стороне рыдала мать, баюкая прижатого к груди ребенка. Тот был вроде бы в порядке, поднимал руку к матери, сжимал и разжимал кулачок, но не плакал. Как много всего оказалось утрачено. У людей осталось лишь то, что они смогли принести, схватив в последний момент. Джомесон рыдал из-за того, что прихватил с собой, как выяснилось, абсолютно бессмысленное, не имеющее сейчас никакой ценности. С потолка капала вода, укрытие рыдало, и все, кроме малыша, плакали.