Пыль

26

УКРЫТИЕ 1

Шарлотта пошевелила элероном левого крыла беспилотника вверх и вниз. Управляющие закрылками тяги все еще работали с люфтом. Она взяла висящую на хвосте дрона тряпку и вытерла шею. Потом достала из сумки с инструментами среднего размера отвертку. Под дроном уже валялись разные детали — все ненужное, что находилось внутри. Компьютер для расчета бомбометания, подвески для бомб на крыльях, сервоприводы для их сброса. Она сняла все камеры, кроме одной, и даже некоторые подкосы, благодаря которым беспилотник мог выдерживать перегрузки в десяток «же». Это будет полет по прямой, без нагрузки на крылья. На этот раз они запустят его низко и быстро, не заботясь, заметят ли его. Важно было улететь как можно дальше, убедиться. Подтвердить. Шарлотта убила целую неделю, работая над проклятым аппаратом, и все ее мысли были лишь о том, как быстро сломались два последних дрона и как им повезло с первым полетом.

Лежа на спине, она протиснулась под хвост беспилотника. Панель доступа была уже открыта, кабели обнажены. Каждая панель получит добрую порцию герметика перед установкой на место, что предохранит машину от пыли. Регулируя сервопривод тяги, она заверила себя, что эта мера должна сработать. Просто обязана. Видя, в каком состоянии находится брат, она начинала думать, что у них может не остаться времени еще на один полет. Так что сейчас или все, или ничего. Брат уже не просто кашлял, — похоже, он начал сходить с ума.

Он вернулся после очередного разговора и забыл принести ей обед. И еще забыл последнюю обещанную деталь для рации. Теперь он расхаживал вокруг дрона, пока она работала, что-то бормоча себе под нос. Затем стал бродить по комнате для совещаний, потом копался в своих записях. И снова приплелся к дрону, кашляя и продолжая разговор, в котором ей не было места.

— ...их страха, неужели не видишь? Мы делаем это с помощью их страха.

Высунувшись из-под беспилотника, она увидела, как брат размахивает руками. Лицо у него было мертвенно-бледным, на комбинезоне виднелись капельки крови. Похоже, настало время прекратить эти прятки, войти в лифт и открыться. Просто для того, чтобы он смог кого-то увидеть.

Дональд заметил, что сестра смотрит на него.

— Их страх не просто окрашивает мир, который они видят, — заявил он, глядя на нее безумными глазами. — Они отравляют им мир. Этот страх — токсин. Они посылают кого-то на очистку, и это отравляет мир!

Шарлотта не знала, как на такое реагировать. Она снова заползла под беспилотник, чтобы поработать над элероном, думая о том, насколько быстрее пошло бы дело, если бы они работали вдвоем. Поразмыслила, не попросить ли брата помочь, но тот, похоже, едва держался на ногах и вряд ли смог бы орудовать гаечным ключом.

— И поэтому я стал думать о газе. Я что хочу сказать: ведь я должен был знать, правильно? Мы закачиваем его в их укрытия, когда решаем с ними покончить. Так мы прекращаем их существование. Ведь это тот же газ. Я сам такое проделывал. — Дональд обошел беспилотник, тыкая себя пальцем в грудь. Кашлянул в согнутую руку. — Бог свидетель — я так поступал. Но это еще не все!

Шарлотта вздохнула и проверила натяжение тяги. Все еще слабовато.

— А вдруг они сумеют обратить это против нас? — Дональд побрел в сторону комнаты для совещаний. — Они отключили камеры. А в одном укрытии сумели отключить систему их уничтожения. Быть может, они смогут отключить подачу газа...

Его голос постепенно отдалялся. Шарлотта всмотрелась в коридор в дальнем конце склада. Льющийся из комнаты для совещаний свет танцевал с тенью брата, когда тот расхаживал среди схем и записей, описывая круги. Они теперь оба ходят по кругу. Она слышала, как брат ругается. Его эксцентричное поведение напомнило об их бабушке, которая ушла из жизни в весьма неприглядном виде. Таким она и запомнит брата, когда его не станет: кашляющим кровью и бормочущим всякую чушь. Он уже никогда не будет конгрессменом в отглаженном костюме, ее старшим и компетентным братом. Уже никогда. Пока он мучился над тем, что делать дальше, Шарлотта размышляла над своими идеями. Может, разбудить всех, как это сделал Дональд с ней? Во время любой смены не спало всего несколько десятков человек. А в укрытии спят тысячи женщин. Многие тысячи. Шарлотта представила, какую армию она может разбудить. Но задумалась: а вдруг Донни прав? А вдруг они откажутся сражаться со своими мужьями, отцами и братьями? Для такого нужная особая выдержка.

Свет в коридоре колебался вместе с тенью брата. Тот расхаживал взад и вперед, взад и вперед. Шарлотта глубоко вздохнула и проверила работу закрылка. Она подумала о другой его идее: привести мир в порядок, очистить воздух и освободить заключенных. Или как минимум дать всем шанс. Равный шанс. Он уподоблял это уничтожению границ в старом мире. Было выражение, которое он повторял, — насчет тех, кто имел преимущество и хотел его сохранить, и тех, кто карабкался по лестнице следом за ними. «Давайте опустим лестницы, — не раз повторял он. — Не позволяйте решать компьютерам. Пусть решают люди».

Шарлотта так и не поняла, как такое может работать. Брат, очевидно, тоже. Она снова заползла под беспилотник и попыталась представить времена, когда люди рождались, уже имея работу, и у них не было выбора. Старшие сыновья наследовали профессию отца. Вторые по старшинству отправлялись на войну, в море или в церковь. А все, кто младше, оказывались предоставленными сами себе. Дочери выходили за сыновей других отцов.

Гаечный ключ соскользнул с кабельной стойки, и Шарлотта ударилась костяшками пальцев о фюзеляж. Она выругалась, осмотрела руку и увидела выступившую кровь. Шарлотта пососала костяшки и вспомнила другую несправедливость, однажды заставившую ее задуматься. Она была на передислокации и возблагодарила судьбу за то, что родилась в Штатах, а не в Ираке. Так уж выпали кости. Невидимые границы, проведенные на карте, но столь же реальные, как стены укрытия. И люди, загнанные в них непреклонными обстоятельствами. То, какой жизнью ты живешь, определяется сложной алгеброй твоих соотечественников, твоих лидеров, которые, подобно компьютерам, руководят твоей судьбой.

Она выползла и проверила крыло. Слабины в тяге больше не было. Беспилотник находился в наилучшем состоянии, в какое Шарлотта могла его привести. Она собрала гаечные ключи, они больше не понадобятся, и стала раскладывать их по кармашкам сумки для инструментов. И тут она услышала звяканье в дальнем конце складских полок, со стороны лифта.

Шарлотта замерла. Первая ее мысль была о еде. Такой звук означал, что Донни привез ей поесть. Но тень брата все еще мелькала в коридоре.

Она услышала, как открылась дверь лифта. Кто-то побежал. Несколько человек. Топот звучал как гром, и Шарлотта рискнула выкрикнуть имя брата. Потом метнулась за беспилотник и схватила брезент. Развернула его и набросила, подобно рыболовной сети, на широкие крылья и разбросанные детали и инструменты. Надо спрятать. И ее работу, и себя. Донни услышал ее. Он тоже спрячется.

Брезент плавно лег на пол, приторможенный воздушной подушкой. Шарлотта повернулась лицом к коридору, чтобы побежать к Донни, но тут из-за дальних полок выбежали люди. Она немедленно легла на пол, уверенная, что ее заметили. Ботинки протопали мимо. Ухватившись за край брезента, она медленно его приподняла и поджала колени к телу. Затем, отталкиваясь плечом и бедром, заползла под брезент. Донни слышал ее крик. Он услышит топот и спрячется в ванной комнате, примыкающей к помещению для заседаний, в душевой кабинке. Где-нибудь. Они не могут знать, что они здесь. Но как эти люди попали сюда? Брат же говорил, что у него высший уровень допуска.

Топот отдалялся. Люди направлялись в дальнюю часть склада, как если бы знали точно, куда им надо. Голоса поблизости. Разговаривают мужчины. Медленные шаркающие шаги возле дрона.

Шарлотте показалось, что она услышала крик Донни. Неужели его обнаружили? Перевернувшись на живот, она проползла под дроном к другому краю брезента. Голоса становились тише, отдаляясь, медленные шаги тоже. Брат в беде. Она вспомнила состоявшийся пару дней назад разговор, — может, и вправду брата кто-то узнал в лифте? Его видел какой-то работник. Темнота под брезентом сомкнулась вокруг нее от мысли, что ее оставят здесь в одиночестве, а брата уведут. Она во всем зависела от него. Она и так начала сходить с ума, запертая на этом складе в компании с братом. А без него... нет, ей даже представить такое не хотелось.

Опустив подбородок на холодный стальной пол, она медленно выставила руки и приподняла брезент. Появилась узкая полоска внешнего мира. Она увидела в опасной близости чьи-то ботинки. Ощутила запах масла на полу. Чуть впереди с трудом шагал какой-то человек, а другой, в серебристом комбинезоне, поддерживал его, и их шаркающие шаги слышались одновременно, словно они составляли единое целое.

Впереди них ярко осветился коридор — все потолочные лампы, которые Донни предпочитал не включать, теперь светили. Шарлотта медленно вдохнула, когда брата выволокли из комнаты для совещаний. Один из мужчин в ярком серебристом комбинезоне ударил его по ребрам. Брат застонал, а Шарлотту словно тоже ударили в бок. Она перестала держать брезент одной рукой и, ужаснувшись, зажала рот. Вторая рука, продолжавшая приподнимать брезент, дрожала — Шарлотте не хотелось смотреть, но приходилось. Брата снова ударили, но шаркающий мужчина махнул рукой. Она услышала слабый голос, приказывающий остановиться.

Двое в серебристом прижали брата к полу и выполнили команду. Шарлотта затаила дыхание, глядя, как шаркающий от слабости мужчина прошел в освещенный коридор. Его седые волосы сияли, как лампы на потолке. Он шел, опираясь на плечо молодого мужчины, пока не остановился возле брата.

Шарлотта видела глаза Донни. До него было метров пятьдесят, но она увидела, как они широко раскрылись. Брат смотрел снизу верх на этого старого слабого мужчину, не отводя взгляда, даже когда кашлял, — после удара по ребрам у него начался приступ, и кашель заглушил слова едва стоящего на ногах старика. Брат пытался ответить. Он повторял что-то снова и снова, но Шарлотта не разбирала слов. И худой мужчина с седыми волосами едва мог стоять, но у него хватило сил отвести ногу. Молодой мужчина поддерживал его, и Шарлотта смотрела, спрятавшись и дрожа, как нога старика отходит назад все дальше и дальше, а потом резко движется вперед. Тяжелый ботинок ударил брата с яростной мощью, тот поджал ноги и обхватил лодыжки, защищаясь, а двое серебристых прижали его к полу, чтобы ему было негде спрятаться от жестоких, резких и гневных ударов.