Путь к вершине

Глава 8 Неприличное кино

Для съемок пришлось встать в половине четвертого, из общежития их забирали в четыре. Ехать за город, поэтому агентство впервые предоставило им фургоны-няни. Это сленговое обозначение автомобилей, салон которых изменили для большего комфорта айдолов. Один минивэн рассчитан на четверых особых пассажиров — кресла-коконы с возможностью откинуться назад и вытянуть ноги, можно подзаряжать гаджеты, ставить еду или планшет на специальный столик, есть мини-бар с напитками. Стафф сразу предложил снять верхнюю одежду и разобрать пледы, потому что ехать далеко.

Кресло-кокон удобнее обычного, но это все равно кресло, а не полноценная кровать. Хару смог в нем вздремнуть, но тело все равно было не слишком радо такому отдыху. В дороге же их покормили завтраком — стафф забрал заказ: овощной салат с кусочками курицы, плюс кофе на сладкое. Для молодых парней завтрак не слишком подходящий, но Чанмину на сушке все равно другое нельзя.

Вообще, было ощущение, что менеджерам прочли лекцию по правильному питанию. Когда они заказывают парням еду, это почти всегда курица или рыба, немного риса, много овощей, ферментированные закуски. Есть понятие «правило гарвардской тарелки» — на половину порции клетчатки четверть белка и четверть углеводов. Вот примерно так же формируется еда от агентства — овощи, нежирное мясо, а рис, по корейским понятиям, словно украли. И только Хару не ругают за кофе — черный без сахара ему готовы принести в любое время дня и ночи, парням же более сладкие версии приходится выпрашивать. Как и вообще любые сладкие напитки. Зато менеджер Квон, кажется, в кармане носит нож и лимон — в бутылку воды лимонный сок добавляют быстро и по первому требованию. Хару так и не рассмотрел, откуда менеджеры берут свежие лимоны.

Вообще, сладкое в агентстве под запретом для всех стажеров. Газировки, печенье, даже мороженое — все это нельзя приносить с собой. Увидят — отберут. И менеджеры отказываются покупать что-то сладкое парням, даже если те просят. Даже колу без сахара, потому что она портит цвет зубов. Хару, впрочем, все устраивает — его не ограничивают в количестве еды, а питается он и так правильно. Но некоторым тяжело без снеков.

Вместе с группой на съемку ехала массовка. Большая часть — просто трейни с актерского, как бывшие «однокурсники» Хару и Тэюна, так и более ранний набор. Но среди всех стоит выделить четырех девчонок: Ан Союн, Сон Юна, Ха Юджи и Пак Данби. С двумя Хару даже был знаком — они с актерского, занимались вместе. Еще одна, Ха Юджи, — действующая актриса агентства, просто пока не особо популярная, играла только второстепенные роли. И Пак Данби — трейни с музыкального отделения. Хару не был с ней знаком лично, но ее называли «Тайным оружием New Wave». Проще говоря, она красива и талантлива, поэтому в ее дебюте все уверены. Вообще, все четыре девчонки — очень симпатичные. Они ехали в отдельной машине, так что до съемок Хару лишь поздоровался с ними.

Приехали в какой-то загородный клуб. Как понял Хару, это что-то вроде санатория для богатых и скучающих. Рядом горы, есть пешие тропы, пруд для любителей рыбалки. На территории есть конюшня. В ноябре для такого отдыха, видимо, не сезон, посетителей мало, но съемочная группа все равно должна работать без лишнего шума, чтобы не тревожить покой немногочисленных постояльцев.

Для съемок нужны коридоры с потрясающим видом из окон, лаундж-зона в холле, несколько номеров и крыша одного из зданий. Хотя о последнем Хару узнал не сразу.

Снимали мини-фильм, который будет тизером к дебюту группы, его покажут уже в январе, но снять нужно сейчас, пока деревья еще не облетели. Пора «золотой осени» в окрестностях Сеула длится где-то с последних чисел октября до середины ноября. В горах деревья к ноябрю уже облетают, но сейчас удалось «поймать» остатки — на панорамных снимках не видно, что на склонах деревья уже растеряли большую часть листвы. Пейзажи выглядят действительно красиво — много ярких красок. Стафф радовался, что удалось успеть заснять это. У них был «план Б» на случай плохой погоды: тогда бы они вылетели на Чеджу, там листья облетают позже. Хару, услышав это, даже немного огорчился: он бы с удовольствием слетал на Чеджу.

Но и так было очень красиво. Как только Хару подготовили к съемкам, он вышел на улицу. Деревья вокруг здания санатория пестрели яркой осенней расцветкой — красный, оранжевый, желтый, жухло-зеленый. Голубое небо в пушистых белоснежных облаках. Трава все еще зеленая — кажется, вся территория вокруг засажена морозостойкой травой. Дорожки идут мимо клумб, где растут преимущественно хризантемы и астры, окружая уже немного облетевшие кусты. Видимо, в саду разбивали специальные клумбы, где что-то цветет круглый год. А вот у самого здания цвели розы, Хару даже чувствовал их аромат.

Он с удовольствием смотрел по сторонам. Красиво. И дышится легко. С момента слияния двух личностей Хару не выезжал за пределы шумного и душного Сеула, а ведь раньше Антон часто выбирался за город. Рыбачить он никогда не любил, но прогуляться по лесу, посидеть у реки, пожарить шашлыки, в конце-то концов. Шашлыки и здесь не были бы лишними…

Его размышления прервал щелчок фотокамеры. Он немного удивленно повернулся — их сегодняшний фотограф сделал еще несколько кадров до того, как опустил мощный студийный фотоаппарат.

— Простите, Хару-щи, не удержался, — улыбнулся мужчина. — Вы слишком хорошо выглядите на этом фоне.

Хару немного неловко поклонился, благодаря за комплимент. Фотографу и его комплиментам он был не рад — хорошо стоял, никого не трогал… Но вслух он подобное, разумеется, не скажет. Он же — Идеальный Айдол. Профессионал на станет сливать раздражение на стафф.

— Мне уже пора идти? — спросил он.

— Да, вас зовут.

Хару поклонился, еще раз с тоской посмотрел на горы, и вернулся в здание. Он бы сейчас, конечно, с удовольствием пошел гулять. Тут же вокруг специальные тропы для неопытных туристов, старички гулять ходят. Прогулка, наверное, вышла бы изумительной… но он на работе.

Из-за несколько меланхоличного настроения он даже не сразу настроился на работу. Снимали сегодня второй тизер. Первый частично готов — это когда они бегали в парке у общежития шоу. Тот тизер нужен для объявления названия группы. То, что они снимают сейчас, уже является тизером к дебюту.

Сценарий им не давали, все объясняли на месте. Все достаточно просто: они занимались разными делами, но вынуждены отложить их и собраться вместе для какого-то Задания. У каждого будет отдельная сцена. Четверо, как легко догадаться, будут сниматься с девушками. Заранее им ничего не объясняли, начали сразу со съемок первой сцены.

Тэюн вышел на улицу, на лужайке ему установили что-то вроде тренировочной зоны для боевых искусств — он будет там отрабатывать удары. Хару и Данби будут сниматься у окна с видом на эту лужайку. Подоконники в коридорах широкие, окно полностью открыли. Хару сидит с книжкой, читает, чего уж мелочиться, «Фауста», а Данби… пытается привлечь его внимание. Сначала просто смотрит на него, меняет позу, в которой сидит, начинает играть с волосами. Поскольку Хару не обращает на ее ухищрения никакого внимания, она спрашивает:

— Оппа, я тебе совсем не интересна?

Хару лениво опускает книгу, с некоторым безразличием рассматривает Данби, и отвечает:

— Если бы это было так, мы бы не встречались.

Данби, обиженно надувшись, достает из кармана леденец, разворачивает. Хару в это время кладет книгу на подоконник, садится немного иначе, ближе к Данби, забирает у нее леденец и… сосет его сам. И именно в этот момент появляется Сухён, сообщая Хару о том, что им нужно идти. Хару поворачивается к окну — да, по сценарию все это время красноволосый Тэюн лупит деревяшки на фоне — и вроде как «мысленно» окликает друга. Тот смотрит в сторону окна, Хару кивает ему. Типа — хватит фигней страдать, работа есть.

Ну, и затем Хару отдает Данби книгу и протягивает леденец. По сюжету — изо рта в рот. На деле стафф посчитал, что им незачем обмениваться бактериями, поэтому леденцы разные. Изо рта Хару достает один, в рот Данби отправляется другой.

— Занесешь ко мне, пароль от комнаты знаешь.

И последний кадр — Данби у окна с книгой «Фауста» в руках.

Вся сцена полна моментов, которые… словно взяты из какого-то эротического фильма. Причем, стафф полностью осознавал, что они снимают, даже объяснили все детали Хару и Данби — что от них требуется, как это будет выглядеть, как люди это могут понять. Леденец-сердечко — отсылка на Лолиту. Передача его изо рта в рот — намеки на оральный секс. Здесь же — прямое упоминание, что они встречаются, Данби знает пароль от его комнаты…

— Я дико извиняюсь, но что за фильм для взрослых мы тут снимаем? — все же спросил Хару.

Режиссер натурально заржал. Оператор тоже улыбнулся.

— Все претензии к вашему продюсеру, — ответил режиссер.

Им Минсо на съемках не было, так что и претензии, получается, высказать некому. Пришлось начинать съемку в состоянии полного непонимания происходящего.

Съемка шла тяжело. Хару и Данби едва знакомы, не слишком довольны тем, что им приходится играть, но, видимо, оба не считают допустимым агрессивно защищать свои права. При этом злость и неловкость стали причиной нервного смеха, который рвался наружу в самые ответственные моменты. Фразу «Оппа, я тебе совсем не интересна?» отсняли лишь с пятого дубля. Сцена с передачей леденца вообще шла ужасно. Хару старался оставаться профессионалом, но это было слишком сложно.

Чувство некоторой неловкости было сильнее всего. Они едва знакомы, на них смотрят люди…

— Я не могу отделаться от ощущения, что мы снимаем что-то неприличное! — говорила Данби.

— Потому что мы снимаем что-то неприличное! — недовольно бурчал Хару.

Люди из стаффа над ними то подтрунивали, то успокаивали. Несмотря на очень двусмысленные моменты, в сцене все же не было ничего неприличного. Так, раскрывает уровень испорченности.

Леденцы быстро истончались, теряя нужный ярко-красный оттенок, и их приходилось менять после каждого неудачного дубля. Хару от сладости постоянно хотелось пить, Данби ворчала, что она из-за этого леденца месяц на диете сидеть будет. С горем пополам сцену отсняли. Дальше было проще, хотя ощущение участия в чем-то неприличном не проходило.

Но оказалось, что это Хару еще остальных не видел. Чанмина вообще снимали без рубашки, у разложенной кровати — он и Юджи одевались, пока Сухён барабанил в дверь. Юджи, разумеется, была уже почти одета, только гольфы натягивала, а Чанмин — по пояс голый.

Ноа сидел в холле на диване с Юной, болтал с парнями из массовки, там все относительно прилично, не считая того, что Юна кормит его клубникой в шоколаде.

Вторая крайне двусмысленная сцена у Шэня. Он играет с Союн в шахматы на раздевание. Шахматный столик у окна, Шэнь полностью одет, только галстук валяется рядом. А вот Союн сидит босая, в юбке и рубашке — ее галстук, пиджак, туфли и гольфы валяются рядом. В самом начале сцены Шэнь говорит «шах и мат», а потом Союн начинает снимать бюстгальтер, не снимая рубашку — все знают, что девочки так умеют. Она расстегивает замочек через рубашку, вытягивает через короткий рукав одну лямку, тянется ко второй… и тут в комнату вбегает Сухён и зовет Шэня. Союн тут же радостно заявляет, что раздеваться дальше смысла нет, а Шэнь обещает продолжить с этого места.

Сухён, получается, не имеет полностью собственной сцены — он как бы собирает всех вместе. А вот сцена Юнбина относительно простая — он печально играет на рояле для девушки, лицо которой не показывают. У Тэюна в кадре тоже есть девушка, она сидит рядом с его площадкой для тренировок, просто по сценарию ее показывают преимущественно со спины. Когда Тэюн перестает лупить по деревяшкам, она поднимается с кресла с его пиджаком в руках.

— Учитывая, что происходит в тизерах, у меня появилось ощущение, как будто в клипах мы уже сексом на камеру заниматься будем, — заметил Хару во время перерыва.

Шэнь прыснул со смеху. Чанмин с улыбкой уточнил:

— А что, ты категорически против?

— Боюсь, моя семья не одобрит карьеру порноактера, — лаконично ответил Хару.

Парни так хохотали, что визажисткам пришлось поправлять им макияж. Вот только смех был скорее истерический: всем было немного некомфортно.

Съемка действительно удивляла. Им всегда говорили, что айдолы в к-поп тщательно следят за репутацией, никаких пошлых намеков, ничего двусмысленного. А у них в тизере практически разврат и содомия. Как минимум, у четверых старших мемберов в сценах очень толстые намеки на очень близкие отношения. У Чанмина и Шэня там даже простора для воображения нет — первый вряд ли со своей пассией в кровати домашку делал, а второй играет на раздевание в собственной комнате.

На самом деле, у всего этого есть объяснение, которое фанаты должны понять сами. В самом первом тизере они всемером становятся вместилищем некой силы, которая меняет их характеры. И с этого момента они по-особенному влияют на женщин — типа, как мужской вариант сирены. Поэтому все девчонки во втором тизере околдованы ими. Они же всемером из-за своих новых способностей больше потакают своим желаниям, вовсю пользуясь возможностью околдовать любую.

Кстати, есть объяснение, почему девчонок-актрис всего четыре, хотя парней семеро. Совпало несколько факторов. Нанимать кого-то со стороны, когда есть собственное актерское направление, посчитали недопустимым. Для съемок нужны были строго совершеннолетние девчонки, коих в агентстве немного. При этом слишком взрослых брать тоже не хотели — они же школьниц играют. Всего девчонок старше восемнадцати, но моложе двадцати двух в агентстве как раз семь. Но одна на съемках, вторая недостаточно красива, третья отказалась из-за двусмысленности сцен. Показательно, что мнения Хару и парней никто не спрашивал — их просто поставили перед фактом, что они должны это сделать.

Сначала Хару злился. Его смущала тематика съемок. Сложно отделаться от мысли, что фанаты будут очень долго обсуждать двусмысленные моменты. Учитывая, что все окружение стилизовано под старшую школу… Это действительно похоже на начало какого-то неприличного артхаусного кино.

Но потом он задумался о том, что автором идеи была Им Минсо. А она — далеко не глупая женщина. Есть же какая-то причина, по которой они снимают именно такой тизер.

Логично предположить, что все эти сцены станут причиной споров в сети. Но, скорее всего, получится красиво. Интерьер самого здания, потрясающие виды за окнами, красивые люди в кадре — это точно будет эстетически привлекательно. Что касается несколько эротичного подтекста…

Пока снимали парней, обедали, в перерыве — Хару поискал в интернете информацию по тизерам. Несколько эротичная подача материала не является чем-то запретным в к-поп. Просто это… не распространено.

Учитывая, что это дебютный тизер, за эротические намеки «достанется» создателям, а не группе. Это дебют, вся более-менее адекватная публика понимает, что парни из группы пока не могут ничего решать. То есть, хейт публики будет касаться преимущественно Им Минсо. Она тоже известна в Корее, это ее группу все ждут, многим интересно, что она придумала для своей первой мужской группы.

Получается ситуация, когда тизер гарантированно будут обсуждать из-за «скандальных» кадров. Но хейтить будут не группу, а продюсера. Группа Black Thorn — просто айдолы, они ничего не решают, но о них все будут говорить. Между шоу и дебютом группы пройдет три месяца — большой срок. Многие забудут о шоу, перестанут ждать группу. А тут — такой инфоповод. Им Минсо практически создает для группы атомную бомбу.

Злиться уже не получалось. Легкое раздражение все еще присутствовало, но уже не настолько сильное. Просто немного бесит, что его опять используют втемную.

Но оказалось, что двусмысленные съемки — это не самое страшное на сегодня. В финальной сцене они должны прыгать с крыши. Технически это крыша одноэтажной пристройки, внизу расположили специальную каскадерскую подушку безопасности. Но Хару не был ценителем экстрима, в списке «успеть до конца жизни» никогда не было пункта «спрыгнуть с крыши». Но… пришлось. Еще и несколько раз.

Сначала их снимали на крыше — разговор на фоне закатного неба и гор, потом они друг за другом шагают вниз. С первого раза режиссеру не все понравилось, сделали второй дубль с прыжками. Потом третий. А потом их еще и с помощью дрона снимали, с другой стороны, тоже несколько дублей. Самым сложным было делать невозмутимое выражение лица. Когда первый страх прошел, парни были готовы радостно прыгать вниз, а по сценарию нужно элегантно шагать с крыши и пафосно приземляться на травку

На деле хотелось лететь вниз не с покерфейсом на лице, а используя Великий и Могучий, который не корейский, но все еще язык. Особенно в первый раз. Адреналин бурлил в крови, страх вперемешку с раздражением не особенно-то подходил настроению съемки, поэтому первый дубль режиссеру и не понравился. Но уже к третьему прыжку это стало чем-то почти обыденным, некоторым даже нравилось. Тэюн, например, хотел прыгнуть еще разочек, только уже без необходимости «держать лицо».

Повезло, что ни у кого нет страха высоты.

Закончили съемки уже в темноте. Но еще нужно отснять кадры фотосессии. К этому моменту массовка, девчонки и большая часть стаффа уехали, на территории санатория осталось немного людей. Все устали от долгих съемок, да и прыжки с крыши не остались незамеченными — болело, кажется, все тело, так что фотосессию стремились закончить как можно быстрее.

Но при этом пришлось еще селфи делать — это для карточек в альбомы.

В общежитие вернулись уже в начале первого. На сон у них оставалось четыре часа — подъем в пять утра. Хару почти на автомате умылся и намазался всем, чем уже привык пользоваться, а потом даже не понял, как дошел до кровати.