Путь к вершине

Глава 32 Юморист

Съемки для варьете давались Хару тяжело. Иногда его накрывало ощущением, которое сложно назвать иначе, чем «лютый кринж».

За неделю до «отпуска» в честь Лунного Нового Года они снялись в трех варьете. Первым было «Пока папа спит», куда они зашли всей группой. Смысл шоу достаточно прост. Обычно группа сидит у низкого стола, за их спиной, на диване, спит «папа» — какой-нибудь актер. Задача группы — сделать что-то, не превышая уровень шума выше 70 децибел. Если действия кого-то из гостей оказались слишком «громкими» — он получает в наказание какой-нибудь смешной аксессуар. Шапку в виде курицы, например, клоунский нос, перчатки в виде лап.

Так как они только дебютируют, то выпуск решили сделать со школьной тематикой. То есть, «спит» у них не папа, а учитель. Они же должны тихо сдвинуть парты и перекусить, попутно пытаясь вместе решить школьный тест. Тест, разумеется, не по какому-то одному предмету, а нечто крайне… странное. Там все намешано — и простейшие математические примеры, и английский язык, и биология, и даже совершенно «не школьные» вопросы: «Какая группа первой попала в чарт Billboard?». В случае неправильного ответа звенел гонг и тот, кто настаивал на этом ответе, получал очередной аксессуар.

Говорить приходилось шепотом, делать все очень медленно.

Оказывается, пакетики чипсов очень громко шелестят. А еще кто-то из стаффа коварно взболтал бутылку газировки, и, когда Сухён ее открывал, залило всех. Почти все сидели сразу и в шапках, и в очках, и в перчатках. На Хару был ободок с пятью лампочками, которые сверкали, как новогодняя гирлянда. Его он получил, когда парни уворачивались от брызжущей газировки и уронили на пол кучу всего.

Хару старался делать вид, что ему нравится происходящее, но…шоу казалось ему бредовым. Шепчутся, жуют чипсы, которые Хару вообще-то не любит, пьют ужасающе сладкую газировку, отвечают на дурацкие вопросы… Большую часть теста решили Хару и Юнбин, более-менее активны парни были только во время вопросов про айдолов… и тогда уже Хару и Юнбин переставали понимать происходящее.

Дальше — больше. Как насчет четырехчасовой съемки в холодной студии, где они играли в игры уровня «младшая детсадовская группа», постоянно изображали «эгье» и должны были исполнить свою же песню высокими, детскими голосами? На Хару надели джинсовый комбинезон и подвернули штанины, чтобы было видно носки с психоделическим принтом в виде разноцветных котов. Юнбину вообще на голову бант прицепили, так что жаловаться Хару не стал. Но после записи, уже в машине, он спросил у менеджера Пён:

— Простите, но неужели этот шизоидный бред кому-то интересен?

Менеджер Пён улыбнулся:

— И да, и нет. Сейчас рейтинги у этого шоу очень хорошие, многим нравится смотреть на то, как айдолы изображают маленьких детей. Но все понимают, что это — шоу на один сезон. Такой формат быстро надоест, поэтому в следующем камбеке вы в нем гарантированно не будете принимать участие.

— Это радует, — вздохнул Хару.

— Придумают еще какое-нибудь странное шоу, — ехидно усмехнувшись, заметил менеджер Пён. — Так что лучше стремиться к популярности группы. Сейчас агентство вынуждено принимать практически любые предложения, чтобы обрести связи и набрать фанатов. Но потом, когда у вас будет своя фанбаза, на такие шоу вы пойдете только если сами попросите.

Хару печально кивнул. Он понимал, что сейчас им важно мелькать по телевизору как можно чаще. Не потому, что это дурацкое шоу сделает их богатыми и знаменитыми. И даже не потому, что телевидение способно на это… просто телевидение — это как основа всей индустрии развлечений. Как… ствол дерева. Именно здесь можно познакомиться с влиятельными людьми, зарекомендовать себя перед старшими коллегами.

Он понимал это, но…

Но уже на следующий день очень сильно засомневался, что ему нужны такие «влиятельные» люди.

Они снимались для шоу «Комната Айдола». Это было средних размеров помещение с белыми стенами, двое ведущих, пара операторов и режиссер напротив. Началось все относительно безобидно — парни представились, ведущие немного пошутили… достаточно плоско, но ладно. Потом они должны были танцевать свои танцы в произвольном порядке, причем включали их не с начала. То есть, нужно быстро понять — какая это мелодия, какая часть песни, потом перестроиться и начать танцевать. Все это — максимально быстро. У Хару не было проблем с определением песни. Он еще и достаточно громко говорил, что играет — второй припев, или первый. Абсолютный слух тут очень кстати — он хорошо помнит мельчайшие отличия вроде бы одинаковых припевов. Но вот быстро сориентироваться в пространстве, занять свою позицию и начать танцевать — слишком сложно для него. Первой играла «Funny song», за ней — «Lose control». Хару настолько хорошо помнит второй трек, что у него не было проблем с перестроением. Но вот третьей заиграла новая песня, «Backbone», Хару безошибочно определил, что это припев перед бриджем, но сам при этом столкнулся с Ноа, потому что занял неправильную позицию.

— Ошибся-а-а-а!!! — радостно заорал один из ведущих, в несколько шагов преодолел расстояние до Хару и со всей дури ударил его надувным молотком по голове, ровно по затылку, потому что Хару в этот момент кланялся, извиняясь за ошибку.

Несмотря на то, что это детская игрушка, просто резина и воздух, удар был сделан так быстро и мощно, что у Хару на секунду зазвенело в ушах и он интуитивно их прикрыл руками.

— За что так сильно? — искренне возмутился он, открывая уши.

Ведущий же заржал и лупанул Хару этой «игрушкой» снова. Получилось уже не так сильно, обошлось без звона в ушах, но все равно… это же игра, разве нет? К чему так колотить айдолов?

Ведущих двое. Тот, который так «радостно» ударил Хару — Ким Ынсоп.

Раньше он был комиком, сейчас работает ведущим здесь и еще в одном шоу. В Корее, к слову, практически нет стендаперов, зато достаточно популярен формат в стиле старых советских юмористов, с придуманными сценками и гротескным поведением. Ким Ынсоп был именно таким артистом, причем не самым популярным.

И вот сейчас такой «дядечка-юморист» лупит Хару надувным молотком, а Хару должен делать вид, что ему смешно… Он чуть встряхнул головой, пытаясь окончательно избавиться от неприятных ощущений. Обернулся обратно к парням и увидел, что те реально обеспокоены — во взглядах почти ужас. Видимо, со стороны удар тоже казался необоснованно сильным.

Желание сказать что-нибудь, а то и ударить в ответ было очень велико. Но Хару понимал, что сделать все «по-справедливости» сейчас — испортить и свой образ, и карьеру. Шутить, впрочем, моральных сил тоже не было. Поэтому он просто молча отошел в сторону и спокойно уточнил:

— Продолжаем?

— Ты что, обиделся? — расхохотался Ким Ынсоп.

Хару не стал отвечать, лишь улыбнулся. На площадке повисло молчание и Хару снова сказал:

— Мы же вроде участвовали в рандомных танцах? Продолжим?

Он знал, что этот момент не вырежут на монтаже. Понимал, что свою долю хейта он все равно словит. Но все же сделать вид, что подобное отношение ведущих его полностью устраивает, он не смог.

К счастью, режиссер решил не заострять внимание на подобном моменте и просто включил следующую песню.

Хару справился с двумя номерами подряд, а потом снова перепутал движение и ошибся. И снова Ким Ынсоп понесся на него с молотком, который он заранее занес над головой… Но не учел, что на площадке есть Тэюн.

Друг за пару шагов сократил расстояние до ведущего, пользуясь преимуществом в росте, схватил молоток за верхнюю, расширенную часть и резко рванул на себя.

— Аджос-си-и-и-и! — протянул он. — Не горячитесь. В вашем возрасте вредно так перенапрягаться! Спину потянете, какое-нибудь растяжение мышц заработаете.

Тэюн говорил с немного «старческой» интонацией в голосе, явно дразня ведущего.

— Эй! Отдай молоток! — смешно подскочил на месте ведущий, — Это мой рабочий инструмент, не твой!

— Да? — удивился Тэюн. — Тогда у вас только что украли табельное оружие, вам полагается штраф за невнимательность и халатность… три удара молотком.

Последнее он сказал уже без юмора, скорее, зловеще.

— Ты был вором, поэтому давай я буду наказывать за халатность, — вышел вперед Чанмин, демонстративно закатывая рукава.

— Эй-эй-эй! — закричал Ким Ынсоп, — Что за молодежь пошла?

Последнее он сказал уже немного другим тоном, не так, как говорил до этого. Словно из образа вышел. И действительно — дальше он начал возмущаться по-настоящему, без попыток быть смешным.

— Вы что творите? Столько групп было до вас, все нормально себя вели. В сценарии ясно написано: за ошибки в танце полагаются удары молотком.

Тэюн открыл было рот, чтобы что-то сказать, но теперь уже Хару сделал шаг вперед и поклонился. Не Ким Ынсопу, а режиссёру, который сидел рядом с оператором:

— Простите. Мы думали, что можем делать что угодно, если это выглядит смешно. Никто не говорил, что реквизит запрещено отбирать.

Хару обернулся парням, посмотрел сначала на Тэюна, благодаря, потом на Чанмина. Оба понимающе кивнули Хару, а потом так же — поклонились режиссёру.

Ким Ынсопа это рассердило еще больше — она начал громко возмущаться: какие-то новички посмели повести себя столь неуважительно. Его партнер по съемке смущенно улыбался и пытался оттащить разбушевавшегося коллегу в сторонку, чтобы вразумить. Режиссёр какое-то время сидел молча, а потом решительно заявил:

— Ким Ынсоп, достаточно. Удивительно, что они первые, кто придумал, как вам ответить. Запишите финал этой игры и продолжим съемку.

Препираться с режиссёром Ким Ынсоп не стал. Он снова нацепил маску ехидного ведущего, отснял подводку следующей игры, но периодически бросал на Хару недовольные взгляды. В процессе съемки, впрочем, он не позволял себе как-то перейти черту и слишком уж напирать на Хару. Но все же иногда вел себя не совсем корректно. Пару раз перебил Хару, один раз снова накричал. Последнее, правда, вне съемки.

Когда отсняли все, что требовалось, Хару выстроил парней перед стаффом, чтобы поблагодарить их за работу. Они традиционно поклонились, сказали «спасибо»… обычно после этого на площадке аплодируют. Это как бы традиция и часть этикета — в честь завершения съемки артисты благодарят, а стафф аплодирует. Но тут аплодисменты на площадке были прерваны недовольным голосом Ким Ынсопа:

— Я очень разочарован. Даже дебютировать еще не успели, а уже ведете себя как капризные дети. Вы еще — никто, не имеете права указывать более опытным коллегам. Никакого уважения к старшим! Ужасное поведение на съемочной площадке! Вы должны быть благодарны, что вас сюда пригласили! Обиделся он, видите ли, из-за удара детской игрушкой! То же мне — звезда! Ты даже не айдол — личинка! Трейни! Думаешь, раз мордашка симпатичная, имеешь право на какие-то привилегии⁈

Хару молча слушал. Парни стояли рядом тоже молча. Он, конечно, мог бы попытаться возразить, как-то себя защитить, но… лучше не станет. Он ведь действительно — личинка айдола. У него пока нет собственной значимости, он не может требовать к себе не просто особого, а даже нормального отношения. Поэтому всякие комики-неудачники с комплексами из-за внешности пытаются отыграться на нем.

Если следовать всем традициям, то Хару должен поклониться старшему коллеге, извиниться перед ним, попросить прощения… назвать его сонбеннимом — то есть, уважаемым наставником. Поклониться Хару несложно, для жителя Кореи это практически рефлекс, но вот все остальное…

— Спасибо за заботу, аджосси, — поклонился он, — Вы дали мне пищу для размышлений. Я подумаю над своим поведением.

А потом он распрямился, нашел взглядом менеджера Пёна и подтолкнул в его сторону Сухёна, который стоял рядом с Хару. Снова обернулся к Ким Ынсопу, чуть поклонился:

— До свидания!

— До свидания⁈ Ты даже не собираешься извиняться⁈

Менеджер Пён уже спешил навстречу парням, поэтому Хару немного развернулся к Ким Ынсопу:

— Я ничего не сделал, — спокойно ответил он. — Не кричал на вас, не оскорблял вас, даже не жаловался. За что я должен извиняться? За то, что вас оскорбляет сам факт моего существования? Простите, что я родился.

Хару снова поклонился.

Ким Ынсоп, разумеется, взъярился еще больше:

— Ты! Невоспитанный мальчишка!

Хару краем глаза заметил, как менеджер Пён четко сказал парням: «На выход, Квон ждет у дверей», а сам поспешил к Хару:

— Простите, у нас еще есть расписание, нам пора, — уверенно сказал он, вклиниваясь между Хару и Ким Ынсопом.

— Пусть извинится! Он вел себя крайне невоспитанно!

— Господин Ким, — холодно заметил менеджер Пён, — Пожалуйста, не забывайте, что вам тоже стоит вести себя достойно. Не нужно повышать голос. Как минимум — на меня.

— Да ты! — возмутился Ким Ынсоп, но теперь его прервал уже сам режиссёр шоу.

— Простите, — сказал он, подходя ближе, — Ынсоп-щи, зайдите к продюсеру, пожалуйста, вас зовут.

Режиссёр смотрел на Ынсопа холодно. Тот перечить не стал. Проворчал под нос что-то о невоспитанных детях и их нахальных менеджерах и ушел.

— Проще было бы извиниться, — так же холодно заметил режиссёр, обращаясь к Хару.

— Простите, — Хару поклонился режиссёру.

Стыдно ему не было. Немного страшно — да. Наверняка потом от Минсо влетит за то, что он тут демонстрировал свою гордость, когда должен был просто безропотно принять все оскорбления от старшего коллеги. Просто так принято, а Хару не смог себя заставить.

— Передо мной извиняться не нужно, — покачал головой режиссёр. — Выпуск получился интересным. Но, скорее всего, больше на это шоу вы не придете. Как минимум — до момента, пока здесь работает Ким Ынсоп.

Менеджер Пён тоже поклонился:

— У Хару абсолютный слух и вокальный диапазон в четыре октавы. Возможно, он является одним из самых сильных вокалистов страны. Когда станет известно, что его сильно били по голове, наше руководство тоже не захочет рисковать. По крайней мере — пока здесь работает Ким Ынсоп. Еще раз спасибо за работу, до свидания.

Теперь Хару поклонился вместе с менеджером Пёном и они оба поспешили к выходу. Шли молча, очень быстро. Съемочный павильон этого шоу располагался на третьем этаже телестудии, поэтому до машины им пришлось пройти по коридору, спустится по лестнице и пересечь холл. Менеджер Квон ждал Хару у его машины, подставил ладонь, чтобы Хару не ударился головой. Молча ушел к другой машине.

Когда дверь их минивэна захлопнулась, Хару спросил у менеджера Пён:

— У меня будут проблемы?

— Не знаю. Возможно. Но вряд ли от Им Минсо — она бы точно потом возмутилась, что кто-то посмел лупить тебя по голове. Даже со стороны выглядело больно. Ты как?

— Нормально, — ответил Хару. — Молоток все же — воздушный шарик, просто плотный. В тот момент было неприятно, сейчас ничего не болит. Тэюн, спасибо.

— Даже не благодари, — ответил Тэюн, — Мне было очень сложно удержаться и не дать ему пинка, если честно. Жаль, что мне не позволили его хорошенько отдубасить этого ведущего.

Хару улыбнулся. Чанмин едет в другой машине, поэтому он отдельно написал сообщение с благодарностью и ему.

Да, они всей группой влетели в некоторые неприятности — пока неясно, насколько большие. Но то, что за него вступились… это очень важно. Особенно — в отношении Чанмина. Это для Тэюна защита Хару — практически рефлекс. Чанмин же вступал в «игру», прекрасно понимая, что этим еще больше разозлит ведущего.

Ким Ынсоп — человек старой закалки. Айдолы третьего поколения стерпели бы такое отношение безропотно, еще бы и извинялись, что доставили неудобства старшему товарищу. И чаще всего отношение агентства было таким же — опытные артисты правы по умолчанию, а задача дебютантов — быть благодарными за науку. К тому же, в корейской индустрии развлечений «насилие» в игровом формате воспринимается частью шоу. Что-то сродни тому, как клоуны в цирке могут бить друг друга, пинать, а зрители смеются над этим. В европейской культуре такой тип юмора давно считается неуместным, но в Южной Корее он только-только начал активно порицаться молодежью. Так что… действия Ким Ынсопа фанаты Хару тоже могут осудить. Но… если Ким Ынсоп имеет заметное влияние в индустрии, то у Хару все равно могут быть проблемы. Начнет еще этот комик сплетни распускать про него…