Путь к вершине

Глава 27 Заряд бодрости

Больше никто не узнавал в Хару «правнука того самого Нам Хансу». Но Хару, на всякий случай, промотал в памяти — называл ли он когда-то имя своего младшего брата. Вроде бы нет. Официально Хару нигде не упоминал, кем был его прадед, и имя младшего брата было единственным, что могло бы косвенно указать на родство с Нам Хансу.

Прадедушка Хару был инженером-физиком, работал на оборонную промышленность. Его деятельность была засекречена, а вот передвижение семьи никак не ограничивалось, из чего Хару сделал вывод, что никакие атомные бомбы и инновационные системы прадед не разрабатывал. Дома есть несколько его правительственных наград, но не так много, чтобы называть Нам Хансу очень важным человеком в масштабе страны. Зарабатывал он хорошо, имел связи в правительстве и среди университетской элиты.

При этом Хару уже не впервые слышал, что похож на прадеда Нам Хансу манерой поведения. Когда Хару пытался уточнить — чем именно они похожи, люди терялись. Просто — похожи, и все тут.

Как бы там ни было, много думать об этом Хару не мог. Работал.

Рекламу для бренда кофе снимали два дня. По задумке, роликов будет несколько, достаточно похожих друг на друга. Как Хару утром встает и готовит кофе в капсульной кофеварке. Как Хару утром встает, перемалывает кофейные зерна в ручной кофемолке и варит кофе в турке. Как Хару утром встает и варит молотый кофе в гейзерной кофеварке. И последний — как Хару утром вскакивает с постели и заливает кипятком растворимый кофе. Все четыре ролика снимали в одной локации, но с разной подачей, типа — кофе, который идеально впишется в любой утренний распорядок.

Сразу сделали фото, записали ролик для социальных сетей, где Хару рассказывал, как он любит пить кофе и что дома ему позволили пить взрослый напиток еще в шестнадцать, но только одну кружку утром.

Бренд подарил ему большой запас кофе — несколько разных видов растворимого кофе, несколько видов молотого. Пакет весил около десяти килограммов. Хару для дома оставил только две пачки молотого кофе, потому что пьет его сейчас только мама, и то не каждый день. Когда парни поняли, что им вся эта гора дорогого, качественного кофе досталась бесплатно, как подарок для Хару, они устроили какие-то варварские пляски вокруг пакета. Прежде в их общежитии изредка попадались только пакетики «три в одном». Менеджеры крайне неохотно покупали парням кофе (от сахара и молока может портиться кожа), а у многих жителей Кореи практически зависимость от айс американо. В общем, у владельцев бренда должны были уши в тот день гореть — Тэюн с Сухёном на радостях даже хвалебную песенку для этого бренда сочинили.

И да, к этому моменту собственные деньги за работу успели получить только Хару и, относительно немного, Тэюн, за рекламу в блоге. Все остальные жили на то, что присылали родители. Чанмин и Юнбин еще могли себе позволить дорогие покупки, остальные старались экономить. А кофе — удовольствие не из дешевых, если ты платишь за него сам.

Следующие два дня Хару снимался в рекламе для бренда косметики. И объемы… подавляли. Полноформатный ролик для телевизионной рекламы. Короткий вертикальный ролик для рекламы в социальных сетях. Фото для рекламы. Фото для сайта. Фото для баннеров в косметических магазинах. Еще какие-то видео, мини-интервью… Он реально торчал на съемочной площадке с девяти до шести, просто с перерывами на отдых.

Хару начал ощущать, как собранная команда влияет на скорость съемки и настроение во время работы. Для рекламы банка не поскупились на дорогих специалистов, но группа не успела сработаться. Девушка-стилист была очень мила, с фотографом приятно работать, но постоянно всплывали какие-то форс-мажоры. Банальная смена задника для фотосессии затянулась на пятнадцать минут, а до этого они потеряли цветную лампу — Хару нужно было подсветить оранжевым сзади. Это заметно раздражало фотографа, поэтому вторая часть фотосессии, после замены фона и включения того самого задника, прошла немного нервно. Хару, конечно, после окончания съемки заверил всех, что все было прекрасно, но выводы сделал. Это не халатность, это просто отсутствие опыта. Банк впервые за долгое время заказывал такую рекламу, поэтому не все прошло гладко, несмотря на наличие хороших специалистов — подкачал персонал с низкой квалификацией.

Кофейный бренд привез часть команды из Европы. Хару это не касалось, он работал преимущественно с корейскими специалистами, но видел, как нервно проходила съемка для стаффа бренда. Арт-директор, иностранец, постоянно был чем-то недоволен, кадры много раз переснимали, то исправляя освещение, то меняя одежду Хару, то кружка не та, то ложка не подходит, то нужно Хару кольцо на руке, то не нужно… в общем, арт-директор был перфекционистом в самом ужасном смысле этого слова.

Но для Хару съемка не была сложной. Да, часто приходилось что-то переснимать из-за того, что ему нужно кольцо на руке, или потому что кофейная кружка не гармонирует с обстановкой на кухне. При этом корейский стафф был очень мил, все старались помочь и по сто раз извинялись за все эти дополнительные кадры. Хару не жаловался. Честно говоря, его даже не особо раздражали все эти дубли. Он как-то уже смирился с тем, что хорошая реклама — это сложная задача, где нужно учитывать любую мелочь.

В конце второго дня съемок тот самый арт-директор подошел к Хару и по-английски поблагодарил его за работу. Сказал, что ему было очень приятно работать с человеком, который с пониманием отнесся ко множеству дублей, при этом всегда выкладываясь по полной. Хару едва сдержался, чтобы не пошутить: «А что, можно было капризничать и требовать переделать все на монтаже?»

Ладно, дело даже не в сдержанности, а в том, что он не знал, как это сказать по-английски…

А вот съемки для бренда косметики походили на какую-то спецоперацию. Много стаффа, сразу несколько мест для съемок внутри одного павильона… Хару сразу объяснили, как будет проходить работа, сколько по времени будут длится перерывы, уточнили — что он будет есть, какую марку воды предпочитает, поставили ему удобное кресло для отдыха и притащили туда торшер — чтобы книгу читать удобнее было.

За съемку отвечала особая студия. Это люди, которые специализируются на рекламных съемках. У них свой штат стаффа: арт-директор, фотограф, стилисты, визажисты, осветители, носильщики… Часть высококвалифицированного стаффа, разумеется, можно заменить, если клиент хочет работать с каким-то известным специалистом. Например, видеограф, который работал с Хару, был приглашенным со стороны. Но один человек не способен сильно затормозить отлаженный процесс работы большой команды.

Еще Хару понял, почему Минсо была так уверена, что у него будет время на чтение и учебу. Официально съемочный день длился от четырех до десяти часов. Из них Хару реально работал где-то половину этого времени. Стилистам плевать, чем он занимается, пока они его красят — можно читать, болтать, даже дремать. Меняют место съемки — все приготовления делаются без участия Хару, он в это время может сидеть в удобном кресле и заниматься своими делами.

Неделю Хару потратил на изучение корейских правил дорожного движения, в пятницу вечером пробные тесты сдавал на нормальные баллы. Когда уставал от череды картинок с машинками и пешеходами, читал «Мастера и Маргариту» на русском. Иногда болтал со стаффом по-английски, если удавалось найти кого-то свободного от работы с достаточным уровнем языка. Задавал много вопросов, пытаясь понять, что и зачем делают.

Он очень уставал, конечно. Причем, больше умственно, чем физически — к концу дня голова пухла от новой информации и он начинал жутко тупить. Но менеджер Пён говорил, что стафф в восторге от Хару, все считают его потрясающим человеком и сулят ему большое будущее. Это тоже важно, хорошая репутация точно лишней не будет.

Единственное, что огорчало Хару — невозможность репетировать танец. На месте съемок и места для этого не было, и нельзя было «светить» хореографию трека, который еще не вышел. Да и из-за физической активности можно было бы порвать костюм или испортить макияж. Все съемки начинались очень рано, Хару по утрам успевал только спуститься на пробежку. Но, чтобы за неделю не забыть хореографию, каждый вечер он ехал в агентство и репетировал хотя бы час. Чаще всего парни его ждали, но один раз, когда съемки были особенно долгими, он застал в зале только Шэня — тот специально остался, чтобы помочь Хару.

И только в субботу получилось приступить к полноценным тренировкам всей группой. Для этого после обеда в танцевальный класс даже пришли некоторые продюсеры: они оценили выступление и дали обратную связь, пояснив, что нужно немного переделать, заодно узнали мнение группы.

— Тяжело петь в низком диапазоне в движении? — удивилась Минсо. — А почему Роуну не сказали?

— Сказали, — ответил Хару. — Но для него звучание важнее. Он сказал — еще почти два месяца, научитесь.

Минсо тяжело вздохнула. В ее взгляде было все, что она думает о Роуне и его «научитесь за два месяца».

— Понятно, — кивнула она. — Выносливость, в принципе, за два месяца не повысить, а при условии, что у вас и другие задачи были… Значит, выход один — фонограмма.

Парни приуныли. Хару тоже. Выступать, просто открывая рот, не хотелось. Есть в этом что-то… неприятное. Как будто они совсем даже не артисты, а просто красивые куклы, танцующие на радость публике. Но еще хуже — ужасное звучание голосов во время выступления. Фонограмма ранит только их эго, а плохое исполнение — их эго и уши зрителей.

— Вообще, я с самого начала считал, что первые несколько выступлений лучше делать под фонограмму, — внезапно сказал Кан Джунхо, медиа-менеджер.

— Так часто делают, — кивнул Унджи, хореограф-постановщик, — Дебютная группа, как минимум, три-четыре первых выступления проводит просто под фонограмму, а потом уже переходят к более сложному уровню.

— Риски слишком высоки, — добавил Кан Джунхо, — Волнение, первая встреча с собственной фанбазой, очень много нового… Я все еще в ужасе от того, что их заставили петь вживую на огромной церемонии и считаю, что это было рискованной авантюрой.

— Но они же справились, — заметила учитель Мин.

— Был качественный бэктрек и мы молились за них всем офисом, — буркнул Кан Джунхо. — Но я не понимаю, почему сейчас нельзя сделать все аккуратно и без рисков? То, что они умеют петь, и так всем известно — шоу тому доказательство. Выиграют награду — на энкоре, без хореографии, все исполнят чисто. Но мы все понимаем, что телевизионщики не будут возиться со звуком, чтобы запись звучала чисто.

— Music Core будут, — возразила учитель Мин. — Если мы их попросим, они сделают все качественно, как и на ММА.

Хару все это время следил за спором, но не мог сам определиться, какое решение ему кажется лучшим.

Есть три основных способа работы со звуком во время выступления: полная фонограмма, бэктрек плюс вокал, полностью живой звук. Если фонограмма кажется «позором», а спеть песню полностью вживую нет возможности, выход, вроде, логичен — пой поверх своей песни там, где можешь, в остальное время пусть звучит фонограмма. Проблема, как всегда, в деталях. Если просто поешь поверх своей же записи в некоторых местах — это слишком заметно. Даже на концертах такое исполнение кажется грязным, непрофессиональным. Поэтому бэктрек всегда идет в связке с работой звукорежиссёра. Топовые артисты тщательно репетируют последовательность исполнения. Они начинают петь не в любом случайном месте, а строго в те моменты, которые были спланированы в ходе тренировок. Это позволяет звукорежиссеру «играть» с музыкальными дорожками — делать голос то тише, то громче, оставляя громкость музыки на одном уровне. Это то, что Black Thorn делали на ММА, а после и на МАМА.

Но музыкальные шоу выходят каждую неделю, это рутина. Выступают многие группы, в том числе — достаточно известные. Времени на репетиции и запись немного, телевизионщики не хотят подстраиваться под дебютантов. Music Bank продюсирует тот самый Пак Ханбин, который был продюсером Lucky Seven и «нашел» Хару и Тэюна на Мёндоне, там им пойдут на уступки, дадут время на репетиции, позволят сделать качественный звук… Но остальные…

Будь они группой из топового агентства — все было бы проще, телеканалы внимательнее относились бы к их потребностям. Но New Wave могут рассчитывать на снисхождение только от NBS. Тот факт, что Black Thorn популярны до дебюта, позволяет им получать много приглашений, но вовсе не гарантирует хорошего отношения.

С другой стороны… Минсо уже говорила, что ресурсов у агентства недостаточно, чтобы просто следовать своей линии и ждать, пока их полюбят. Центральная позиция Хару — это, в некотором роде, продвижение через постоянное возмущение. Почему тогда не усилить это недовольство?

— А что, если вообще все дебютные две недели выступать под фонограмму? — спросил Хару. — Можем ли мы, выступая таким образом, показывать недовольство? В смысле — это не мы, это злые продюсеры выключили микрофоны.

Все продюсеры посмотрели на Хару. Кто-то с ужасом, Минсо — удивленно.

— Я поняла, что ты имеешь в виду, но хочу услышать, как ты это объяснишь, — улыбнулась она.

Хару вздохнул:

— Когда мы снимали тизер, я подумал о том, что он весьма двусмысленный и это может стать причиной скандала. А потом понял, что мы — группа дебютантов, даже самым главным ненавистникам будет понятно, что мы не могли выбирать, в чем будет сниматься. Если мы всю дебютную неделю с этой песней будем петь под фонограмму — это станет причиной для активизации хейтеров. Но на каких-нибудь стримах и записях мы можем показывать, что хотели бы петь вживую — и это уже заставит фанатов защищать нас и ненавидеть продюсеров. Итого — сетевые войны обеспечивают постоянные упоминания в сети…

Минсо улыбалась. Кан Джунхо удивленно покачал головой:

— Необычное предложения от айдола. А вы выдержите две недели под гнетом общественного хейта?

— Я вообще думаю, что на две недели они получат заглушку на социальные сети, — сурово добавила Минсо, — И не надо так на меня смотреть. Вас будут обсуждать и особенно охотно — осуждать. Даже без фонограммы. Для вас же лучше, если вы не будете выходить в сеть в это время. У большинства групп на время дебютного продвижения отбирают телефоны. Мне это кажется все же слишком жестоким, с современным-то уровнем зависимости от гаджетов.

— Мне идея со «злым агентством», которое заставляет артистов петь под фонограмму, кажется неплохой, — кивнул Кан Джунхо, — Тем более — вы потом еще две недели будете продвигать «Perfect love story». На Music Core можно будет сделать полностью живое выступление с музыкальным бэндом, этим вы и докажете, что петь умеете.

— Для фанатов мы можем записать не дэнс-практику, а репетицию с вокалом, но без микрофонов, — предложил Хару. — Без аранжировщика в движении голоса будут немного дрожать, но звук зато — живее некуда. И в агентстве мы сможем сделать столько дублей, сколько нам нужно.

Минсо удовлетворенно кивнула:

— Это — самый лучший вариант. Фанатов успокаиваем репетицией, а на шоу будет просто красивая картинка, через три недели после дебюта — крутое живое выступление с песней, которая в вокальном плане кажется более сложной. Учитель Мин, сколько вообще времени может уйти на то, чтобы они реально смогли петь титульный трек в движении?

Учитель Мин усмехнулась:

— Вопросы у вас, конечно… Учитывая, что самые сложные строчки у лучших вокалистов, при условии ежедневных тренировок на выносливость… через пять-шесть недель процент успеха будет достаточно высоким, но полная стабильность — не ранее, чем через десять недель. Так как у них есть и другая работа, они не могут тратить много времени на тренировки вокала… четырнадцать недель. И я все равно могу ошибаться, все очень индивидуально. Выносливость — самая сложная задача для вокалистов.

Минсо печально вздохнула:

— Ох уж этот Роун с его идеальным звучанием…

Остальные расхохотались, понимая ее недовольство. Дело ведь не в том, что группа не умеет петь. Просто Роун жаден. Поняв, что Хару и Ноа так умеют, он наплевал на какие-то там условности в виде выступлений. Для него главное — чтобы песня звучала хорошо. И она хорошо звучит, этого не отнять. Но сколько же из-за этого проблем…