Проклятый мастер Гуэй

Глава 21

— Так не честно! — выражал своё недовольство Ми Хоу. — Я тоже участвовал. Между прочем, и тебя спас, и деревню! А благодарности только тебе!

— Уверен, жители благодарны и тебе, и Сяо Ту. Просто, я единственный, кто не побоялся выйти к монахам. — обыденно ответил Гуэй.

— Не побоялся? — усмехнулся обезьяна, — Да я за несколько ли почувствовал твою трусливую энергию! Можешь обмануть бестолкового писаря, но не демона!

— Почему это я бестолковый? — не согласился с обвинениями Сяо Ту.

— Между прочим, да. — поддержал юношу мастер, — Братец Сяо очень догадлив, и в компасах разбирается куда лучше тебя. А ему, наверное, нет и двадцати.

— Перестань называть его «братцем»! — выдал свою ревность обезьяна.

— Полагаю, — продолжил Гуэй, — к ежедневной медитации нужно добавить и уроки по фэн-шуй и цигун. Сяо Ту, что скажешь?

— А можно? — засветился обрадованный писарь.

— Какие ещё фэн-шуй и цигун! — обогнав Гуэя, начал размахивать руками над головой Ми Хоу, — Почему ты его учишь, а меня не учил?! Я тоже хочу!

— Ты никогда не интересовался. — напомнил мастер.

— Ну так вот, интересуюсь! — утвердил Ми Хоу.

— Тогда, — достал из сумки компас Гуэй, передав обезьяне: — разбирайся.

— Что? А объяснять не будешь?!

— Зачем? Ты же как-то из обезьяны в демона превратился. И здесь разберёшься. Пойдём, Сяо Ту, — приобнял его мастер, — Я расскажу тебя основы. Начнём с «Четырёх небесных животных»…

— А почему Вы не рассказываете это и Ми Хоу? — поинтересовался сочувствующий отвергнутому демону писарь.

— Потому, что любое учение ценно лишь тогда, когда его изучает талантливый ученик. А талантлив в этом учении лишь тот, кто всем сердцем и умом в него погружён. Если говорить просто, то учиться нужно не ради чего-то иного, а исключительно ради самого знания. — он увлёк Сяо Ту вперёд, делая вид, что совсем не замечает подслушивающего их Ми Хоу: — … Лазурный дракон…

…

Они шли сквозь ковры ириса, раскинувшиеся по обе стороны от широкой дороги, ведущей в очередной город на пути. Белые высокие цветы с тремя лепестками, украшеными желтыми полосами, напоминали огромных мотыльков. Местами они колебались, приводимые в движение птицами, прятавшимися под их длинными листами и копошащимися в земле. Время от времени по дороге проносились повозки со скучающими за поводьями крестьянами.

Сяо Ту пересказывал то, что только что узнал:

— Лазурный дракон, — шагая по широкой дороге, ведущей в очередной город, Сяо Ту пересказывал то, что только что узнал: — символ востока и весеннего равноденствия. День летнего солнцестояния, юг – Алая птица. Запад – это Белый Тигр и день осеннего солнцестояния. А Чёрная черепаха – север, и Зимнее солнцестояние. Правильно?

— Где ты три солнцестояния в году видел? — хмыкнул Ми Хоу. — День осеннего равноденствия! Недоучка.

— Равноденствия… — исправил свою ошибку Сяо Ту.

— Нам точно надо идти в город? — усомнился Ми Хоу. — Как ни город или деревня, так у нас приключения!

— В деревни я больше не хочу. — согласился Сяо Ту.

— Как можно мечтать стать героем, если ты трус? — усмехнулся Гуэй.

— Мечтать можно, — возразил ему Ми Хоу, — а вот стать нельзя. И вообще, о себе говори, — заложил он руки за голову, — Сам смерти больше всего боишься! Учишь постоянно всякие новые и древние философские учения, всё время медитируешь, или танцуешь, и ищешь пилюли бессмертия.

— Не «танцую», а исполняю техники цигун. Тебе бы тоже не мешало. Если собираешься долго жить, но о себе не позаботишься – проживёшь всю жизнь, словно больной старик. И пилюли я уже давно не ищу. Один уважаемый мною лекарь сказал, что пилюлями можно излечить болезнь, но никогда не получить бессмертие.

— Расскажи, наконец, что тебе дал У Кай? — вновь полюбопытствовал Ми Хоу.

— Два иероглифа. — всё же решил поделиться Гуэй, — Один из них «Кай».

— Так он тебе написал твоё имя? — опустив руки, ошарашенно спросил Ми Хоу.

— Вероятно.

— Если первый иероглиф «Лун», значит, это правда оно! Лун К… — не успел произнести имя полностью Ми Хоу, как Гуэй сразу же дал ему затрещину:

— Я же сказал, не произноси моё имя!

— А бить-то зачем? — потирал больной затылок демон.

— Ты меня не щадишь, так зачем мне щадить тебя?

— Так я же не со зла! — обиделся Ми Хоу.

— Если бы со зла, то одним подзатыльником бы не отделался.

— Проклятый Гуэй… — снова пробормотал себе под нос Ми Хоу.

— …Но, спасибо, — смягчившись, и широко улыбаясь всё же поблагодарил друга проклятый мастер.

Теперь он знает своё имя!

— Надо было мне догадаться так разделить твоё имя, на два иероглифа, — сожалел о потерянной возможности Ми Хоу.

— Мастер, — обратился к нему Сяо Ту, — Скажите, а почему Вы перестали быть мечником? — вспомнил он сказанное мастером в деревне.

— Вот же любопытный! — процедил Ми Хоу. — Я что тебе говорил о прямолинейности?!

— Ты прав. — вспоминая, выдохнул Гуэй. — Когда-то я давал клятву быть защитником Поднебесной. Но моё решение изменило одно событие. Притом, случившееся не со мной. — рассправив рукова и заведя руки за спину, он рассказал:

Когда я был полон идей и желания истребить всё зло, я каждый день пропадал за тренировками и книгами. Одним из первых я пробудил дух своего меча. Мне принадлежал «Сковывающий льдом реки», а брату У достался «Разверзающий громовые небеса». Это было два меча из пяти. Ещё были «Неугасающее пламя», «Рёв дикого зверя» и «Рассекающие воздух крылья». Последний принадлежал монаху, имени которого я тоже не помню. Зато помню историю этого меча, когда он принадлежал Цао Чэну.

Благодаря этой истории, я догадался о том, что брат Ма владеет артефактом, способным заточить духов. Но не знаю, учёл ли брат Ма итог, постигший Цао Чэна, приручившего демонов. Цао Чэн был почти что святым. И этот артефакт, как гласит легенда, он получил от самого Жёлтого Императора. Однако, даже почти святой, не смог с ним справиться. В один день, все заточённые в ловушку демоны вырвались, поскольку артефакт больше не смог в себя вместить. Оказалось, что Цао Чэн был настолько преисполнен идеей искоренить зло, что вовсе не спал, а только упражнялся и сражался.

Так он забыл о балансе. В каждом ян есть инь, в каждом инь есть ян. И, если посмотреть на эти части, они совершенно равноценные! А значит, искоренить зло невозможно, как и искоренить добро. Можно лишь поддерживать баланс. Как бы мы ни хотели, этот мир не может существовать без зла, как и только с одним злом.

И если так, то какой смысл мне оставаться мечником? Чтобы в какой-то день моё тело, так же, как и тело святого Цао Чэна разорвали самые лютые демоны?

Когда я это осознал, то поклялся себе больше меч в руки не брать.

Сяо Ту не нашёлся с ответом, Он знал много разных историй и легенд о мечниках и героях Поднебесной. И вовсе был не готов к тому что только что услышал. Зато, как всегда, слова нашёл Ми Хоу:

— Как-то слишком безнадёжно и уныло это звучит. Будто смысла в жизни вовсе нет.

— Я согласен с господином Ми Хоу, — кивнул Сяо Ту, — Невозможно, чтобы не было смысла в жизни.

— Потерял один – найди другой, — словно это было очень просто, подтвердил Ми Хоу.

— Я и нашёл. — согласился Гуэй. — Когда-то моим смыслом было служение всем. Теперь, я служу только себе.

— Как-то тоже невесело. — снова недовольно отказался принимать подобные рассуждения Ми Хоу. — А как же баланс?

— Разве, — спросил Сяо Ту, — нельзя служить и людям, и себе?

— Можно. — ответил Гуэй. — Но я не хочу.

— Опять лукавишь. — поймал его на этом Ми Хоу. — Если бы ты людям служить не хотел, то и сестрице Фэй Фэй не стал бы помогать упокоиться, и людей в деревне не спасал бы.

— Когда ты умным таким стал? — ухмыльнулся Гуэй.

— Так всегда был! Это только ты отказываешься мои таланты и заслуги увидеть!

— Вижу. — не согласился Гуэй.

— Чего тогда не хвалишь?

— Так, хвалю же и благодарю. Сегодня, вот, уже благодарил.

— Та ведь, — начал было возражать Ми Хоу, но потом начал вспоминать: — Вот чувствую же подвох! — пригрозил он пальцем мастеру. — Но пока не пойму в чём. Вроде же часто ругаешь, но и правда, хвалишь иногда… И ругаешь-то, чтобы я лучше стал… Потому и терплю! — всё же отвоевал позиции обезьяна: — Хвали чаще!

— Когда станешь мастером – обязательно.

Ми Хоу остановился, провожая проплывающего рядом Гуэя взглядом:

— Вот же паршивец.

— Зато, какой красивый…

— А это не твоя заслуга, — крикнул Ми Хоу, — тебя мама таким родила!

— Утешай себя сколько хочешь. — не оборачиваясь, ответил Гуэй.

— А мне кажется, — остановился возле Ми Хоу Сяо Ту, — Вы совсем не страшный.

— Не подлизывайся. — бросил Ми Хоу, догоняя Гуэя.

— Я и не подлизываюсь, — надул щёки Сяо Ту.

Городок выбрали небольшой, чтобы было меньше вероятностей встретиться с даосами. К тому же, ещё по дороге, встречая путников, они интересовались, не происходили ли какие-то в городе странности?

И только после того, как они удостоверились в безопасности, городские ворота были преодолены.

— Ты мне обещал мясо. — напомнил мастеру демон. — И Сяо Ту какой-то ящик.

— Мне? — переспросил Сяо Ту. Ведь он помнил, что ничего подобного не было.

— Что ж, идите – выбирайте. — вдруг согласился Гуэй.

— И что, без подвоха? — сощурился Ми Хоу.

— Конечно.

Ми Хоу остановился, проверив температуру и пульс мастера:

— Три дня танцевал, а яд, кажется, так и не вывел. Бредит!

— Не танцевал, — отнял руку Гуэй, — а выполнял техники цигун.

— Всё равно бредит. Быстрее, Сяо Ту, надо пользоваться! А то как выздоровеет, опять жадничать начнёт. — начал толкать писаря в сторону мясных прилавков Ми Хоу.

Гуэй же отправился в другую сторону.

Совершив некоторые покупки, он вернулся к началу рыночной площади, где обнаружил растерянного Сяо Ту и спорящего с мясником Ми Хоу:

— …Сам ешь свою курицу за такую цену! Я сказал, она столько не стоит! Ты хоть знаешь кто я? — бил себя в грудь Ми Хоу. — Моё имя…

— Обезьяна ты неотёсанная, — с улыбкой подошёл к ним Гуэй. — Зачем незнакомому человеку твоё имя? Опять потом меня обвинять будешь? Хэй Ли забыл?

— Ты прав, мастер, — отблагодарил его Ми Хоу. — Вот что значит, старый человек! Сразу видно, мудрый!

Но, отойдя от прилавка, возмущаться не перестал:

— Ты только представь! Просто потому, что я не говорю на его диалекте, он сразу во мне заприметил чужака. И меня, разбойника с дороги, решил ограбить среди белого дня! Назвал цену втридорога! И ради вот таких людей я с нечестью сражаюсь?! — справедливо высказал Ми Хоу.

— Господин Ван Ван! — кто-то позвал на площади. — Кто видел господина Ван Вана? О! Господин Ван Ван! — вдруг подбежал к демону странствующий писарь. А за ним ещё двое! — Мы долго Вас искали! Вот. — все трое протянули обезьяне по письму, тихо посмеиваясь.

— Сяо Ту, давно не виделись! — поприветствовал его второй. — Тебе родители передали, чтоб ты не спешил. Свадьба будет только в конце лета!

Юноша несказанно обрадовался:

— Спасибо, братец Цзя! — поклонился он ему, а затем и оставшимся двум: братец Нан! Братец Чи!

Те, в свою очередь поклонились ему, Гуэю и Ми Хоу, и тут же, продолжая посмеиваться над задаренным любовными письмами демоном, удалились.

— Да откуда они все тебя знают?! — возмутился абсурду Ми Хоу.

— Не знаю, — пожал плечами Сяо Ту, — Вы все друг друга знаем.

— А как они все нас находят? — не понимал обезьяна, — И ты всегда знал, где тот, кому письмо несёшь?

— Ну да.

— И как же у вас это получается? — сложив руки в рукава, поинтересовался Гуэй.

Сяо Ту снова пожал плечами:

— Просто, всегда знал. Наверное, дело в том, что…

— Это никому не интересно! — махнул на него Ми Хоу, любуясь сразу тремя письмами.

В городе решили не оставаться, и заночевать в лесу.

После ужина отдохнувший мастер вновь встал выполнять телесные техники. Одна из них, действительно, напомнила Сяо Ту элемент какого-то боевого искусства или танца. И назывался он поэтично «Полёт птицы».

Чтобы не мешать мастеру, он встал поодаль, стараясь уловить каждое движение.

Подняв ладони к груди, словно бы удерживая в них широкий сосуд, левую ладонь он направил вниз, а правую вверх. Повторяя за Гуэем, он развернул туловище влево и немного согнул левую ноги в колене, очерчивая ладонями круги, идущие слева направо.

Когда же руки становились по центру груди, мастер, а за ним и Сяо Ту меняли их местами, разворачивая туловище в правую сторону, и сгибая правую ногу…

— Мало просто руками водить. — не без смеха, подсказал ему наблюдавший Ми Хоу. — С помощью этих движений мастер управляет своей энергией.

Поняв пустую затею, Сяо Ту опустил руки.

— Теперь оба танцевать начали. — пробубнил Ми Хоу.

— Ты слишком не до оцениваешь жизненные даосские и буддистские практики, — продолжая выполнять упражнение, отозвался Гуэй. — Ты думаешь, я так популярен у женщин из-за своей красоты, моих талантов и острого ума?

— Острого, — ухмыльнулся Ми Хоу.

— Конечно, это всё так. Но и некоторые даосские практики принесли мне не малую пользу. Хотя пользу они принесли, скорее, не мне. Знаешь главную причину, почему меня выбрала Хэй Ли? Ты когда-то слышал о «Парном совершенствовании»?

Ми Хоу сразу умолк.

— «Парное совершенствование»? — повторил Сяо Ту, — Что это?

— Рано тебе знать. — рявкнул обезьяна, и отвернулся.

— Мастер, что такое «Парное совершенствование»? — снова спросил Сяо Ту.

— Научу, когда женишься, — тихо засмеялся Гуэй, и продолжил выполнять упражнение.

Не получив ни от кого ответа, Сяо Ту вернувшись к костру, где в очередной раз Ми Хоу принялся перечитывать и обнимать письма дорогой ему Юэр.

— Как думаешь, — спросил демона писарь, — Я могу попросить мастера сделать предсказание?

— Так, а чего его отвлекать? — заговорчески поманил обезьяна юношу. — Я тебе погадаю, пойдём.

Порывшись в сумке Гуэя, Ми Хоу подошёл к расположившемуся чуть поодаль Сяо Ту, готовому услышать предсказание.

Ми Хоу начал мешать карты.

— Так, разве гадание не на палочках должно быть? — усомнился Сяо Ту. Он помнил, что гадатели по «Книге Перемен» всегда используют деревянные палочки!

— Ты что, в древности живешь? — цыкнул Ми Хоу. — Ему тут гадает сам демон-обезьяна, а он ещё придирается.

— Простите, — повинился Сяо Ту. Уж очень ему не терпелось узнать о своём счастливом будущем, вместе с дорогой сердцу Мэй Мэй.

Обезьяна положил колоду на пень и потянул карту.

— Стой, — остановил его Сяо Ту, — разве же ты должен её тянуть?

— А как надо?

— Не знаю, видел, что палочки трясут в стакане, и волей судьбы выпадает предсказание. А как быть с картами? Тоже потрясти?

Обезьяна недоверчиво посмотрел на юношу, но все же, расправив колоду веером, встряхнул.

Все остались на месте. Он потряс ещё раз – опять не получилось. Тогда демон затряс сильнее, напоминая дикого шамана. Но карты опять не упали.

— Ты слишком крепко держишь. — заметил Сяо Ту, — Расслабь пальцы, — потянулся он к картам.

— Ты что, гадатель или мастер? Учить меня вздумал! — возмутился Ми Хоу, — Сам выберу.

Демон снова разложил карты на импровизированном столе и достал одну, поднеся её ко лбу:

— Вижу, — напустил он самый важный вид, — ждут тебя большие несчастья! Небывалые! — возгласил он. — Жизнь у тебя будет короткая, как и первая брачная ночь! И вторая… И последующие… И в целом, если честно, ты очень слабый. Плохо тебе будет, в общем.

Сяо Ту, готовый до этого внимать словам демона, теперь сидел с недоверчивым лицом.

— Не я это говорю, карты. Не веришь? Вот, посмотри! — Ми Хоу развернул карту к писарю, максимально приблизив к его лицу.

— Ты даже монеты не бросили. — юноша указал на лежавшие стопкой три медяка.

— Ах, да! — вспомнил обезьяна, и, взяв монетки, подбросил: — Ну, что я и говорил! — указал он на медяки. — Деньги врать не умеют!

Сяо Ту решил больше этого не слушать, а потому вскочил на ноги и собрался уйти.

— От судьбы не уйдешь, тем более, такой короткой, — засмеялся обезьяна.

Сяо Ту насупился. Но стоило ему повернуться, чтобы уйти, он чуть ли ни уперся носом в чью-то грудь. Оказалось, что над ними все это время стоял мастер Гуэй:

— Я говорил не брать карты? — сделал он замечание обезьяне.

— Больше не буду. — сдаваясь, ретировался обезьяна, — Что я мог поделать, у юнца природное любопытство. — Ми Хоу всё так же, отпуская смешки, ушёл к своему спальному мешку, на котором тут же развалился.

Мастер же обошёл Сяо Ту и, склонившись, начал собирать карты.

— Простите, — извинился писарь, — мастер, могу я попросить у Вас предсказание?

Гуэй выпрямился, перетасовывая карточки, с выведенными на них номерами и гексаграммами:

— Почему сразу ко мне не подошёл? — Сяо Ту не ответил, подбирая слова.

— Боишься? — прямо спросил мастер.

— Боюсь. — подтвердил юноша.

— Правильно делаешь. — одобрил Гуэй и, расправив широкие рукава, сел на сваленное дерево.

Сяо Ту тоже опустился на своё место.

Гуэй положил колоду перед собой.

— Но боюсь я не Вас. — продолжил Сяо Ту. — Хотя нет, и Вас тоже иногда боюсь… Но сейчас мне страшно другое. Когда мы были в деревне, я подумал, что, если бы я так же, как и те жители, потерял мою Мэй Мэй… Если она всё же станет наложницей господина Яна, я никогда её не увижу.

— Разве тебе не сказали, что до свадьбы ещё далеко?

— Не так уж и далеко, — опустил голову Сяо Ту. — Уже, считай, конец весны. — напомнил он.

— Ты прав. — вспомнил Гуэй.

Гуэй пододвинул колоду к Сяо Ту и пересыпал в его ладонь три медные монетки.

— Выбери и подбрось.

Взяв карту, которую вытянул Сяо Ту, Гуэй поднёс её ко лбу, и медленно начал отодвигать от себя, концентрируясь на написанном. Его лицо оставалось таким же невозмутимым, только появилась складка между бровей, то ли от прочитанного на карте, то ли от того, что находилась она слишком близко к лицу.

— Нет, — положил он карту на место. — Сейчас я ещё недостаточно силён. Обещаю, что погадаю чуть позже. Возможно, через несколько дней. — пообещал мастер.

— Спасибо. — поклонился Сяо Ту.

Пройдя мимо Ми Хоу, Гуэй не сдержался, слегка пнув демона.

— Вот чего ты такой злобный, знаешь? — отозвался на это Ми Хоу, — Потому, что меня ждет Юэр! Даже у Сяо Ту есть его Мэй Мэй. А у тебя кто? Потому что ты злобный! Или ты злобный потому, что никто тебя не любит?

Гуэй не ответил. А просто вернулся к своей практике.

Сяо Ту же подошёл к Ми Хоу:

— Хочешь, я помогу тебе написать письмо ей в ответ?

— Вот ещё! У тебя Мэй Мэй есть, ей и пиши! Нечего моей Юэр писать!

— Ты же всю дорогу утверждал, что неграмотный, — приседая, и водя рвками по воздуху, словно по воде, припомнил Гуэй.

— Так я научился! Научился. — всё сжимал письма Ми Хоу.

Но Гуэй усмехнулся:

— Так и скажи, что не отвечаешь ей, потому, что боишься.

— Не боюсь я. Я просто очень скромный. Как и подобает добродетельному мужчине! — не согласился Ми Хоу.

— Ты смеялся над тем, что о женщинах тебе сказал я. Но помни, если применять только техники, или быть всего лишь красивым, или страдать от любви, но не говорить о ней женщине – тогда подожди, и скоро твоей Юэр у тебя не будет.

— Письма писать, — буркнул обезьяна. — Нежности какие!

Немного покрутившись, Ми Хоу всё же не смог уснуть и встал, поставив перед Сяо Ту его письменные принадлежности:

— Хотел писать - пиши! — скомандовал он. — Любимая Юэр! Нет. Не пиши «любимая», а то много чего себе надумает. «Дорогая Юэр»… Нет, «дорогая» тоже не надо, я же её не покупаю… Ну как ты пишешь! Гуэй и то лучше рисует! Что ты пишешь? Да я бы в жизни так не написал! Это каким же слащавым надо быть?! Пиши, что я диктую!..

В итоге, промучавшись над письмом, они ни к чему не пришли. И потому, когда Ми Хоу вернулся к спальному мешку, Сяо Ту протянул ему лист:

— Эти стихи я написал сам. Может, сестрице Ю понравится?..

— Утончённая ты деви́ца! — недоверчиво ухмыльнулся Ми Хоу, — Куда понёс? Давай сюда. Посмотрю, что ты там насочинял.