Про людей и ямадутов

Глава 25 «Марина. Возвращение на Гидрострой»

Сержант Волынин, который всё время был рядом, опекая шефа и управляя группой авангарда, подал знак бойцам. Те пробежали вперёд, взяв под контроль уходящую к выходу часть коридора. Там за поворотом был приёмный покой со стойками регистраторов и выход на пандус.

Сиденко вдруг подумал, что его образ Повелителя неплохо бы дополнить каким-нибудь штрихом доброты, который так важен для этих обреченных. Взять на руки или просто за руку одного из ноющих за этими дверями ребенка. Пусть те, кто станет свидетелем его появления на пандусе, увидят его таким: в одной руке карающий меч, в другой спасённый ребёнок.

Сиденко остановился возле двери с надписью: «Смотровая комната N3», из-за которой раздавался детский плач и легко потянул её на себя. В смотровой, сидя на корточках сидели женщины, обнимавшие за плечи подвывающих от страха детей. Увидев в проёме человека, они заголосили в один голос, что-то про милость и спасение. Сиденко быстро окинул обреченных брезгливым взглядом выбирая подходящего персонажа для своего триумфа.

— Эй ты, флюрограмма лупоглазая! — услышал Леонид слева из коридора злой и веселый голос. Разгоряченный боем, запахом крови и славы, он резко повернулся, ещё раньше, чем в сознании смогла родится какая-нибудь здравая мысль, объясняющая такие слова в этом месте.

Он успел увидеть метрах в 20-и в той части коридора откуда пришёл он и его группа, с десяток хорошо экипированных людей с оружием, целящихся в него. Потом несколько тяжёлых пуль ударили Сиденко в грудь, бросив его на плитку пола. Леонид хотел сразу вскочить, но с изумлением понял, что не может этого сделать. За время своей новой жизни ему уже пришлось испытать попадания из огнестрельного оружия. Тогда он с восторгом почувствовал, как на мгновение тело словно покрылось невидимым коконом какого-то силового поля и пули отрикошетив, ушли в сторону. Тело в ту секунду отозвалось болью, но вполне терпимой, а сейчас он лежал не в силах двинуть ни рукой, ни ногой и в накатывающемся ужасе лишь открывал и закрывал рот, пытаясь схватить воздух.

Последние десять секунд жизни слушая визг пуль над собой, Леонид пытался понять почему сейчас не уберёг его подаренный Могущественным человеком щит. А в конце, в неуспокоенное ответом сознание пришла сердитая мысль: «Неужели всё, что смогли увидеть глядя на него эти люди, это его немного на выкате глаза?»

Потом пространство вокруг стало делаться вязкий и горячим. Крики и мат умирающих бойцов группы охраны резко притихли и казались летящий откуда-то очень издалека. Свет тоже внезапно ослабел, словно резко закатилось солнце и в нём остались только чёрно-белые тона. Пол, на котором лежал Леонид вздрогнул и в нескольких местах отплыл вниз, образовав тлеющие по краям чёрные провалы. Из провалов шумно дыша полезли длинные лапы. Когнистые пальцы с отвратительным звуком скребли по плитке, оставляя глубокие борозды. Неуклюже переваливая через края провала длинные, худые и словно изломанные тела, вылезли в сумрачное пространство коридора четыре фигуры. Несмотря на то, что ужас практически лишил Леонида сознания, он всё-таки смог подумать, что в движениях этих страшных и по старческий медлительных существ, что-то казалось ему отдалённо знакомым. А когда распрямившись в зыбком мареве прогретого воздуха, существа, шаркая костлявыми лапами двинулись к нему, Леонид узнал их. Узнал эти поражённые артрозом колени и скрюченные пальцы. Узнал слабую дрожь в каждом болезненном движении. И когда обезображенные огнём четыре одинаковых знакомых лица зависли над ним, скаля жуткие ухмылки, Леонид всё вспомнил и истошно заорал.

………………………………………………………………………………………………………………

Дед Вадим, после смерти супруги жил один в трехкомнатной квартире в не очень старом 12-и этажном доме в центре города. Сколько себя помнил, Леонид слышал от него одни лишь назидания и порицания. Дед, получивший квартиру в 46 лет, был убеждён, что добиться всего в жизни можно только долгим и тяжким трудом. Потому все потуги внука в бизнесе считал аферами и жульничеством. На смелые проекты Леонида, в которых стартовый капитал образовывался от продажи дедовской квартиры, он отвечал криками и проклятиями. Поразившая с годами деда болезнь сделала его ещё более противным. Он ходил по квартире, противно дрожа больными коленями, требовал внимания и помощи, а надежды Леонида на сговорчивость старика по-прежнему не оправдывались.

Они ненавидели друг друга люто и взаимно. Уступая просьбам матери Леонид заезжал к деду выполнить очередной его каприз и уезжал с пожеланиями ему скорой и болезненной кончины. Ремонтируя однажды искрившую розетку, Леонид, которому тогда было 22 года представил как от этой недоделанной мелочи возгорается в чертовой квартире пожар. Представил в деталях, как ворочается в кровати, силясь подняться мерзкий, упрямый старик, как пламя перекрывает ему дорогу к спасению и как вспыхивает на нём пропахшая лекарствами одежда.

Через две недели в квартире случился пожар. Дед умер от угара и сильно обгорел. Причиной назвали неисправность проводки.

Никогда раньше не испытывал молодой Сиденко такого восторга и никогда больше не вспоминал старика. Быстро взрослая, он перешагнул этот эпизод, как одну из первых своих побед. Новые свершения и взлеты навсегда стерли из памяти высокую, сутулую фигуру деда. До сегодняшнего дня.

…………………………………………………………………………………………………………………

Конечно, Краснодар был лакомым куском. Большой богатый город. Пищевые и производственные предприятия. Серьезный транспортный узел. Огромные логистические центры рядом. Ну и близость к морю в конце концов. Контролировать южную столицу было очень соблазнительным желанием и весьма амбициозным планом. Заря был согласен с Гуроном, своим замом по всем статьям. Задумался он сейчас не над тем, начинать ли забирать городские объекты или нет, а о том как быть с Гуроном. Дело было в том, что Саня Гурон, заместитель по боевой подготовке, а по факту зам по всем вопросам, уже который раз демонстративно продвигал на собраниях агрессивные активности, как единственно верные на сегодняшний день. Учитывая авторитет Гурона у командиров, его можно было уверенно считать конкурентом на место главы их компании.

Георгий Михайлович с позывным Заря занимал этот пост уже несколько лет, не вызывая никаких вопросов. Он был поставщиком заказов для своей ЧВК «Корвет». Он знал тех, кому постоянно требовались военные услуги и давал работу всем членам команды и делал это прекрасно. Его замы организовывали всё касающееся исполнения работы.

Когда все контакты с заказчиками внезапно оборвались и «Корвет» оказался предоставлен сам себе, роль Зари вдруг оказалось очень незначительной. Все процессы внутренней жизни ровно, как и боевую работу организовывали офицеры, с которыми он общался крайне мало и это было нормально. В той жизни. В той жизни его задача была активно представлять возможности его ЧВК в определенных кругах. Это занимало довольно много времени. Встречи, званные ужины, ресторанные и банные посиделки с нужными людьми.

Каждый новый заказ он бегло обсуждал с Гуроном и знал, что дальше зам всё организует как надо. Теперь зам показывал, что и сейчас справляется на ура, а ему, Заре отводится роль свадебного генерала. Георгий Михайлович подозревал, что его не выбросили за борт только потому, что оставался вариант что ситуация как-то наладится и встанет на старые рельсы. Тогда он снова будет основой основ.

Однако время работало против Георгия Михайловича и ему нужно было исправлять ситуацию. Раз администратор компании больше не нужен, он должен стать полезным командиром или хотя бы нормальным бойцом. Это позволит ему в случае обострения кадрового вопроса остаться в организации. У него не было с Гуроном серьезных конфликтов, но зам был солдат и хозяйственник и терпеть на шее бездельников даже по старой памяти он бы не стал. Все знакомые Георгия Михайловича, все партнеры и друзья сейчас были в таких же уязвимых обстоятельствах, просить помощи ему было не у кого. Значит оставалось сознавать новый смысл себя здесь в своей компании как мы странно это не звучало.

— Саша, — покровительственно начал Георгий Михайлович, — в принципе всё хорошо, пожалуй, я согласен. Больница хороший вариант для начала развёртывания нашего присутствия в городе.

Заря видел, что Гурон слушает его уже без особого интереса, не сомневаясь в том, что его план пройдет. В комнате сидело ещё четыре человека — командиры взводов и каким-то шестым чувством Георгий Михайлович понимал, что его присутствие здесь для всех некая дань терпению. «Нужно ещё какое-то время дать этому мужику понадувать щёки.»

— План интересен мне настолько, что я хочу сам поучаствовать в захвате больницы.

Заря смотрел на карту, но краем зрения заметил, что командиры подняли на него удивленные лица.

— Эээ, — озадаченно начал Гурон, — в качестве кого?

— Спокойно, — директор был удовлетворен этим общим замешательством, — я не собираюсь вмешиваться в управление. Я хочу быть в процессе. Рядом с бойцами. Потому и пойду обычным бойцом.

Хотя к горлу подступил неприятный ком обостренного волнения, всё же Георгию Михайловичу удалось держать голос спокойным и уверенным. Командиры могли не сдержавшись поднять его на смех прямо сейчас и ничего сдать бы он не смог. Но действовать нужно было именно сейчас, он чувствовал это. Пока еще сохраняется его позиция в сознании этих людей, пока еще он, в принципе имеет право голоса на собраниях такого уровня. Ведь скорее всего, если дело с захватом больницы выгорит, компании придется работать много и активно, защищая своё место под солнцем. И почуяв силу, офицеры штаба попросту забудут о нём, решая множество насущных вопросов.

К тому же Георгий Михайлович знал, что как и Гурон, все эти люди — практики, все они прошли к своим должностям и званиям через долгий путь. Кто-то от курсанта, а кто-то от солдата-срочника. Никого не подсаживал папа генерал, а только служба, служба и опять служба. Их продвигала война и снова война. Потому он надеялся, что его желание оказаться в полевой работе, вызовет уважение, а затем, вероятно и желание оказать поддержку.

— Георгий Михайлович, — Гурон действительно оказался не готов к такому повороту и пытался понять мотивы шефа, подбирая слова, — но зачем? Это давно не ваш уровень. У вас наверняка есть другие дела.

«Тебе что, нечем заняться?», — услышал между строк Заря.

— Другие дела у меня будут, когда всё вернется в нормальное русло. Сейчас наши главные дела тут, он ткнул пальцем в профиль больницы на карте, вот в этом деле, которое мы обсуждаем. И я должен быть здесь, а не просиживать штаны в кабинете. Лишний ствол никогда не помешает, верно, мужики?

Он обвел взглядом командиров. Реакция не была однородной, но два лица одобрительно улыбнулись и кивнули.

— Верно, Георгий Михайлович!

………………………………………………………………………………………………………………………

На следующий день, план Гурона запустили в реализацию. Все пять взводов должны были одновременно провести захват нескольких объектов на территории двух смежных кварталов. Основной и самой сложной целью была больница ЗИП. На неё выделялось два взвода. Остальные брали две школы и здание высотного жилого комплекса по соседству с больницей.

Алексей Курган, командир разведки, организовал скрытное наблюдение за всеми объектами и через пару суток выдал инфу по составу сил, удерживающих контроль в зданиях, их вооружению и снабжению. Было ясно, что серьезно охраняют только больничный комплекс, занимавший целый квартал. Школы в принципе пустовали, но их необходимо было занять, потому что здания были крепкие и удобные для обороны. Разумно было уже сейчас закрепится там малыми группами, чем позже, с трудом и потерями, выковыривать из них более расторопного врага.

На больницу с запада заходил второй взвод Шурыгина, который должен был закрепится в здании терапевтического отделения N1. Третий взвод Фила Робота брал главный корпус с администрацией больницы. Сверху корпус выглядел как большой крест, вероятно поэтому горожане давно окрестили больницу долиной смерти.

Георгий Михайлович, сжимал в руках ставший таким непривычным автомат и вместе с бойцами третьего взвода готовился к штурму. В бронике, обвешанном БК и дополнительными подсумками, он чувствовал себя неповоротливым как в скафандре, однако это не уменьшало его готовности активно поучаствовать в работе. Вся эта история с боевым выходом имела смысл только при том случае, если он покажет себя как полноценный боец, а не статист. Георгию Михайловичу довелось принимать участие в чеченской компании и хотя находится под пулями там не пришлось, определённое обучение он проходил, а служба принесла кое какие навыки. Сейчас он видел вокруг опытных специалистов, что вместе с хорошим планом вселяло надежду на победу. Оставалось найти в себе силы не выдохнуться и не затупить, когда всё начнётся.

Взвод разместился в помещении склада керамики напротив главного корпуса ЗИПовской больницы. Что бы достигнуть входа в административное крыло бойцам предстояло совершить стремительный бросок через широкую улицу 40 лет Победы. Это было, пожалуй, самое слабое место плана, потому что длина открытого участка было около 90 метров. Если защита вовремя увидит штурмующих, бегущих к ним от склада, то может отработать по ним как в тире. Но снайпер Робота с крыши склада держал на прицеле обеих бойцов противника, дежуривших на посту при входе в крыло, а два пулемётчика готовы были подавить активность обороны, если та проявится в окнах больничного корпуса, выходящих на улицу 40 лет Победы.

— Бойцы! Минутная готовность, — скомандовал Робот, и очередной раз навёл бинокль на солдат у входа.

— Шурыга, Роботу на связь! — позвал он Костю Шурыгина, который со вторым взводом ждал от него сигнала к атаке. Его взвод должен был атаковать корпус Терапевтического отделения, который находился в противоположной части квартала занимаемого больницей.

— Шурыга тут!

— Начинаем через минуту. Жди сиг… — Фил не смог договорить и растерянно моргнул, не отрывая глаз от окуляров.

Что-то мелькнуло по краю сектора обзора бинокля, словно большая чёрная птица метнулась в сторону входа в корпус. Потом секунду на посту происходило какое-то мельтешение, во время которого тела солдат словно рассыпались и попадали к мешкам брустверов, сложенных на ступеньках широкого мраморного крыльца.

У Фила мелькнуло мысль, что это врет оптика и в секторе просто какая-нибудь помеха, но в следующую секунду мельтешение прекратилось и на площадке перед дверью стал четко виден замерший человек в тактической куртке и брюках. В руках он держал изогнутый по восточному меч. Потом человек словно размазавшись в воздухе влетел в крыло администрации, которое тут же наполнилось грохотом заполошной стрельбы и истошными криками.

— Робот, ты видишь то что я вижу? — услышал Фил в гарнитуре медленные слова Шпаги, снайпера, который в оптику своей винтовки тоже наблюдал сцену на входе в корпус.

— Вижу, Шпага, — Робот тоже немного завис от увиденного. Всем отбой минутной готовности. Ждём команды моей.

Пока крыло гремело боем, ко входу подбежала крупная группа неизвестных боевиков. Задержавшись в дверях буквально секунды на три, они уверенно потекли внутрь. Возле изрубленных тел остался один наблюдатель.

— Что там, Фил, — поинтересовался подошедший Георгий Михайлович, — проблемы? Что за стрельба?

— Там, Заря, — помедлив ответил Робот, — какие-то ребята решили нашу больничку у нас забрать.

Он знал от Гурона, что за человек пойдет сегодня с его людьми работать и ему это, конечно, не нравилось. Надежды на него никакой, как себя с ним вести, тоже не понятно. Гурон сказал: не няньчится, но и не жестить. Выходило так, что командиры играют в какие-то свои странные игры. Оно бы и хрен с ним, но то, что это всё в его взводе, совсем не радовало. Грохнут, чего доброго этого директора, а ему потом отвечай. А тут ещё какой-то нежданчик нарисовался с конкурентами.

— Шурыга, Роботу. На связь!

— Шурыга в канале!

— Как у тебя там обстановка? Есть необычное что-то?

— Всё ровно. Наблюдаю бойцов противника на входе. Всё как раньше. Готов начинать.

— Шурыга, слушай меня. Атаку пока не начинай. Контроль за своим объектом. Если вдруг от твоего объекта силы противника побегут к нам, к нашему корпусу или кто-то на них нападёт, сразу мне доклад, понял?

— Понял, сразу доклад. А почему такой вопрос, Робот? У тебя что там? Происходит что-то?

— Да, у меня тут: человек тридцать при АК и «трубах» зашли в отделение и крошат там походу всех без разбору.

— Ого. Кто такие, откуда?

— Пока не понял. Но упакованы хорошо, действуют дерзко. Гражданских похоже вообще не берут в расчёт.

— Ясно. Ну у меня пока никого нет. Жду тогда приказа твоего. Доклад если что дам.

— Шурыга, ты знаешь что? Я, наверное, сейчас следом за этими парнями пойду. Насколько они там лютые непонятно, поэтому ты будь готов нас прикрыть если что, понял?

— Понял, Робот, буду готов.

Фил оглянулся на своих бойцов:

— Так, внимание всем. Новая вводная. Есть возможность зайти в больницу на плечах конкурентов. Они сейчас там как раз выносят оборону. Поэтому работать будем тихо. Задача зачистить этих новых ребят, не дав им понять, что мы уже держим их за жопу. Командиры отделений, проследить чтобы все поставили на стволы ПБСы. Через минуту начинаем. Шпага, ты убираешь вон того хера на входе, и мы сразу выдвигаемся.

Снайпер сработал чисто и через две минуты первое отделение уже заходило в административное крыло. Где-то впереди, в коридорах корпуса отчаянно грохотали множеством стволов автоматы и ухали взрывы, там шёл яростный бой, а тут было совершенно тихо. Аккуратно раздвигая ногами битое стекло и стреляные гильзы, бойцы Робота перешагивали через тела солдат со странными глубокими резаными ранами и нервно переглядывались. Кроме отсеченных конечностей то тут, то там, встречалось и, словно плазменным резаком разрезанное, оружие. Георгий Михайлович услышал, как крадущийся рядом боец шепнул товарищу:

— Глянь, Лëня, мужик видно заслонился от удара автоматом, и его как по линейке на разделочном столе распустили, вместе с бронёй и стволом…

Перед дверями в отделение УЗИ диагностики остановились. В щель между раздолбанными створками пропустили штатив с досмотровой камерой.

— Вижу через 50 метров на перекрёстке пост и два бойца с АК, — доложил боец, — в коридоре много тел, но работать можно.

Робот внимательно глянул в монитор и присев на колено продвинул в щель ствол с интегрированным глушителем своего «Вала». Автомат хлопнул трижды.

— Заходим, — тут же произнёс он, — все кабинеты досмотреть. В конце коридора — стоп.

В отделении УЗИ развернулся филиал ада. Десятки изуродованных тел заполнили коридор, и теперь это, в основном, были гражданские. Крови было столько, что в некоторых участках невозможно было переступить через натëкшие алые лужи. Один из бойцов остановился и сблевал, бесшумно содрогаясь всем телом.

— Ну суки, бля, — бормотал идущий перед Георгием Михайловичем автоматчик, — ну дети ж тут… Бля, ну как так…?

Боец с камерой достиг угла, за которым уже совсем близко гремели очереди. Подойдя к нему, Робот застыл, подняв вверх руку со сжатым кулаком.

— Так, собраться всём, — злобно прошипел он, обернувшись, — харэ на мёртвых пялиться! Сейчас контакт будет!

Под новый грохот очередей Первое отделение зашло за угол и тут же отработало по дюжине стоящих к ним спинами бойцов. Второе отделение пронеслось вперёд, всаживая очереди в почуявших неладное охранников Леонида Сиденко.

Робот увидел стоящего перед открытой дверью смотрового кабинета человека с мечом. Он тут же понял, кто замогилил всех тех людей, устилавших коридоры и кабинеты больницы. Конечно, надо было действовать сразу, не выдавая себя, но хотелось сказать что-то этому ублюдку. Хотелось увидеть его мерзкую харю. Ну кем надо быть, чтобы так разматывать «мирняк»?

Одного взгляда, чтобы утолить это желание ему, в принципе, хватило. Дальше смотреть на эту мразоту Фил не хотел. Да и дарить ему лишнюю секунду жизни тоже. Тем более, что стоявшие дальше по коридору люди Сиденко тоже отреагировали на резкий окрик. Спохватившись, они переводили стволы на внезапно возникшего у них в тылу противника. Но они не успевали. Ни Леонид, ни его охрана. Робот уже нажал на спуск и бойцы обеих его отделений тоже.

Менее чем за пять секунд злобные, непомерно длинные очереди растерзали всю группу Сиденко до последнего человека.

Фил подошёл к лежащему на спине человеку и посмотрел в серое предсмертное лицо. Бьющееся в агонии тело сильно дрожало, ноги и руки мелко колотились о плитку. Глаза с закатившимися белками напряженно вспучились, словно ужас выдавливал их наружу.

— Надо же, как я угадал, — Фил презрительно сплюнул, — реально лупоглазая падла оказался.

Его взгляд упал на длинный клинок, лежащий недалеко от судорожно сжимающейся правой ладони умирающего убийцы.

Как человек живущий войной, Робот не испытывал интереса к холодному оружию. Его применимость в современном бою минимальна. Однако меч был очень красив. Он ощутил и оценил это каким-то внутренним чувством. Не было ни на клинке, ни на рукояти никаких инкрустаций, гравировок или камней, но красота была в самом его профиле, пропорциях, матовом блеске. Так специалист видит красоту в самом обычном серийном автомате или массово выпускаемой танке. Именно в том, что без украшения эта вещь прекрасна. Прекрасна настолько же, насколько и ужасающа в своём применении, в работе.

— Первое отделение, проверить коридор до приёмного покоя, — он коротко махнул рукой, отправляя отряд закончить дело, — второе отделение, всех гражданских на выход. Персонал не выпускать пока, будем говорить.

Он перешагнул через тело и прежде чем потянулся к мечу, встретился глазами с молодой женщиной, сидящей на корточках напротив открытой двери смотрового кабинета. Женщина прикрывала собой какую-то девочку и строго смотрела на него через плечо. Робот наклонился и взял оружие за рукоять.

В тот же момент, командир штурмовой группы словно бы исчез в голубой электрической вспышке. С оглушительный треском из её центра во все стороны ударили корчащиеся ломаные линии разрядов. Несколько бойцов, оказавшиеся в этот момент возле Робота, поражённые этими разрядами рухнули замертво без звука. В этот момент Георгий Михайлович на секунду подумал что он единственный, кто остался живым в коридоре. Ему показалось что он стоит в гудящем вакууме, один среди трупов и несмотря на то, что тело вдруг ощутилось совершенно лёгким и молодым, сильным и послушным, ему стало очень страшно. Но через секунду он пришёл в себя и оглянувшись, увидел бойцов второго отделения, которые рефлекторно присели во время взрыва, прижавшись к стенам. Теперь они матерясь распрямлялись, дергано водя стволами по сторонам. А Заря почувствовал внутри себя спокойную энергию человека, который должен управлять. Он знал, что нужно делать.

— Внимание всем. Говорит Заря. Робот — 300. Принимаю командование. Первое отделение — отчёт! Что в приëмном покое?

— Второе отделение! Продолжить вывод гражданских! Третье отделение — контроль административного крыла, обеспечить безопасный выход группы эвакуации. Четвёртое отделение — вы группа эвакуации! Всех пострадавших подготовить к выходу. Эвакуация через административное крыло!

Заря командовал неожиданно легко и как будто привычно. Мысль о том, откуда вдруг в нём появилось это умение, посетила его только спустя минут 20, когда организовав оборону захваченного объекта, он выехал на базу с чётким пониманием когда и как он объяснит Гурону и остальным офицерам штаба, кто теперь будет главным.

…………………………………………………………………………………………………………………….

А ослепленная вспышкой взрыва Марина медленно приходила в себя. Когда картинка перед глазами восстановилась, она вспомнила как протянулась к ней тонкая голубая молния и скользнула под локоть, к тельцу укрываемой ей девочки. Вспомнила мягкий рывок в объятиях, словно малышка вдруг захотела вспорхнуть и улететь из рук ненадёжной защитницы. Марина бегло ощупала ребенка. Тело девочки было расслабленным и почти не весомым. В широко раскрытых глазах замерло изумление. Так маленький Димка замирал на секунду, когда в новом мультике происходил яркий и неожиданный поворот. Сын прорисовался в сознании стремительной лентой калейдоскопа, мелькнули его лица в разных его возрастах и переживаниях.

Марина будто проснулась. Несколько раз моргнув, она смотрела в тёмные зрачки, словно привыкая к новому ощущению, затем распрямилась и подняв девочку, шагнула к кушетке. Женщины, стискивающие в объятиях детей в незамолкающем тихом подвывании отодвинулись в стороны. Марина положила Таню на растрескашийся дерматин обивки и с усилием оторвала от неё взгляд. Вяло ворочаясь, словно приходя в себя после пьяного обморока, приходило сознание. Вспышками разгоняя дурноту, мелькали лица сына. Димка. Димка. Сын ждет её дома.

Марина медленно повернулась к выходу и вдруг заметила прямо перед собой на плитке смотрового кабинета тускло блестящий меч. За секунду до взрыва она видела, как солдат, видимо убивший того мужчину со страшным взглядом, что открыл дверь в смотровую, взял клинок в руку. Она поняла, что после взрыва меч залетел прямо в кабинет и теперь эта опасная штука лежит прямо под ногами у десятка перепуганный женщин и детей. А ведь тот солдат словно взорвался, когда просто взял его за рукоять!

Марина схватила с пола давно сброшенную со скамьи грязную простынь и как на ядовитую змею набросила её на меч. Потом поспешно завела края простыни друг за друга надёжно укутывая смертельное железо в несколько оборотов ткани. Она не понимала зачем это делает, ей просто казалось, что так она может изолировать опасные свойства этой штуковины от людей в смотровой. А ещё она могла использовать опасные свойства этой штуковины против тех людей, кто встанет между ней и сыном.

Потом в кабинет заскочал солдат и закричал:

— Все на выход! Быстро, быстро! Освобождаем!

Женщины с детьми снова в ужасе завыли.

— Да не орите, дуры! Никто вас не убивает! Просто сейчас всем нужно уйти отсюда быстро! Не тормозите! А то бой опять начнется, а вы тут!

В толпе выбегающего народа, прижимая к груди свёрток, Марина выскочила через двери приёмного покоя на улицу.

…………………………………………………………………………………………………………….

Двадцать минут назад они с Антоном начали пробиваться через такую же прущую им навстречу толпу внутрь приёмного покоя. Марина сразу поняла, что мужчина не собирается уходить, оставив в непонятных обстоятельствах жену и раненную дочь. Почему-то без разговоров Марина тут же двинулась за ним. Понимая, что ей нужно совсем в другую сторону, она почему-то не могла бросить его именно сейчас, ругала себя, что не ушла минуту назад во время пустого трëпа, но упорно пробивалась за спиной Антона к коридору со смотровыми кабинетами. Там, наверное, должна была быть Кристина.

Протиснувшись в коридор, начинающийся за залом с регистратурой, они уже четко различали звуки стрельбы, идущие из дальних отделений. Вместе с ними против потока с руганью и криками двигались ещё несколько мужчин и женщин. Подняв руки, они выкрикивали имена, видимо надеясь привлечь внимание тех, кого искали.

Уже через минуту толпа резко поредела, выхлестнувшись наружу. Марина с Антоном бросились по кабинетам. Мужчина нервно распахивал двери, выкрикивая имя дочери. Некоторые комнаты были пусты, а какие-то наоборот, под завязку забиты перепуганными людьми, которые несмотря на крики и стрельбу не решались покидать больницу.

— Кристина! Кристина! — кричал он, пытаясь разглядеть в испуганных лицах, глядящих на него из смотровых, знакомые черты.

Из-за распашных двустворчатых дверей, отделяющих соседнее отделение донеслись истошные вопли и автоматные очереди. Марина и ещё несколько людей замерли, напряженно глядя в сторону приближающегося боя. Вдруг двери распахнулись и из них один за другим выбежали трое солдат. Люди шарахнулись в стороны, прижавшись спинами к стенам коридора. Женщина с рыжими волосами в длинном синем сарафане зажмурилась, выставляя вперёд руки. Однако солдаты не нападали, они вообще не обратили внимание на этих нескольких гражданских в коридоре. С выражением ужаса на лицах они бежали к выходу, спасались от кого-то очень их напугавшего.

Антон не обращавший внимание ни на что и продолжавший рыскать по кабинетам, выскочил из рентген-кабинета и столкнулся с первым из бегущих солдат. Падая, они повалили наземь одну из женщин. К образовавшейся свалке тут же подскочил мужчина в светлых бриджах и схватив автомат, перекинутый ремнем через шею упавшего солдата, принялся рывками тянуть на себя. Солдат — молодой парень неумело отталкивал руки нападавшего, к которому вдруг пришла на помощь упавшая женщина. Марина успела подумать, что здорово было бы сейчас захватить оружие, но тут же эту мысль вытолкнула другая: трое вооружённых людей убегают, не разбирая дороги. Это же почему-то⁉

Тут один из пробегавщих было мимо товарищей упавшего бойца решил ему помочь. Быстро и радикально. С каким-то плаксивым выражением на лице он выпустил от бедра длинную очередь, перечеркнувшую всех четырёх возящихся на полу людей. Оторопев, Марина смотрела как из-за запрокинутой головы Антона, который так и не смог выбраться из под тела упавшего солдата, расплывается тёмная лужа.

Потом она проводила взглядом скрывшихся за углом сбегающих солдат и снова перевела взгляд на затихших людей на окровавленной плитке.

Ей было очень страшно. Ей было страшно весь этот бесконечный день, но ужас, который гнал прочь этих солдат, видимо был гораздо сильнее. Что это было? Неосознанная истерика или чёткое понимание того, что убивая промедлившего товарища они облегчают его долю? Ответы, даже не успевшие ещё сложится в кружащейся голове, приводили её в оцепенение. Не в силах решится ни на что, она тупо стояла посреди коридора, глядя на тех, кто только что отчаянно пытались найти своих родных в ширяшемся, как лесной пожар аду больницы.

Родных… А она? Что здесь делает она? У неё тоже есть родные? Они здесь? Не успев додумать мысль, которая должна была выровнять грозящую осыпаться кучей обломков психику, боковым зрением Марина увидела в дальнем конце коридора приоткрывающуюся створку и пырскнула в ближайшую дверь «Смотровая N3». В кабинете единым вздохом реагируя на её появление, охнуло около 10 человек. Молоды и зрелые женщины, несколько разновозрастных детей. Все сидели на корточках словно маленькие зверьки в клетке. Ближе всех в выходу была девочка лет 6-и в одних шортиках. Глаза уже распухли от бесконечного плача, рот искривлен не проходящим испугом и готовностью снова разреветься. Марина тут же поняла, что девочка была одна. Всех остальных детей, спрятавшихся в процедурной, прижимали к себе матери, а эта малышка сидела одна, обхватив колени ладошками.

Кто-то внутри Марины, среди качающихся опор сознания искал точку опоры, искал что то, что напомнило бы ей для чего она здесь. Что она должна сделать, чтобы не превратится в мечущийся в беспорядке клубок паники. Этот ребенок, сидящий как бы на краю островка, спасающих друг друга близких людей, сработал как эта точка. Марина бросилась к девочке и обхватила её руками присев рядом.

— Ты кто? Как тебя зовут, малыш?

— Я Танюша. Танюша Кузнецова, — всхлипывая произнесла девочка.

— А где родители твои?

— Не знаю. Меня сюда на машине привезли. Машина всё время дела так: Пиу! Пиу! Пиу!

В коридоре послышались шаги нескольких человек. Почему-то Марина сразу поняла, что это те, кто смертельно напугал убегающих солдат. Женщины вокруг что-то бормотали в уши своим детям. Кто то молился, кто-то просил не плакать, кто то обещал близкое успокоение.

В эту минуту Марина понимала, что очень не хочет, чтобы Танюша так же как все мучилась ожиданием этих мгновений. Что бы там не было, даже если им сейчас конец, пусть он придет быстро. Пусть ушко этой малышки не будет напряженно ловить звуки приближающихся шагов и слов из коридора, этого напряжённого дыхания рядом с ней.

— А ты где живешь, — она поправила слившиеся на лбу у малышки светлые волосы.

— Я живу в Панораме, возле парка Галицкого. У нас там с мамой красивая квартира.

— Да, да! Я знаю! Очень красивый район! Мама тебя, наверное, дома ждёт⁉

— Наверное. Мама за мной в садик вечером должна прийти. А у нас там пожар случился. Много дыма было. Потом нас с девочками в машину посадили и она поехала и делала всё время: Пиу! Пиу! Пиу!

Дверь в кабинет распахнулась. на пороге стоял высокий стройный человек с глазами немного навыкате. Холодный и колючий взгляд прошелся по всем обитателям комнаты.

……………………………………………………………………………………………………………………

Следующие три часа Марина потратила на возвращение домой. То, что она наблюдала по пути, вероятно, еще день назад производило бы на неё сильное впечатление, но теперь она как бесстрастный, электронный вычислитель выстраивала оптимальный маршрут. Измочаленные нервы и перегруженное сознание не давали нравственную оценку картинам на улицах, они просто давали команды: «Опасно, иди в обход.» «Здесь можно срезать.» «Сейчас надо ускориться». Если бы оставалось топливо для эмоций, она бы конечно плакала. Бежала и плакала.

Её полный потрясений поход за припасами обернулся абсолютным провалом. Она не представляла, что делать дальше, но знала, что главной и единственной её задачей сейчас было увидеть сына. Отправляясь к Николаю, она не понимала, насколько сильно уже изменился город и насколько дикими и опасными стали его обитатели. Теперь ей было очень страшно за Димку, который один среди этих диких и озлобленных людей.

По улице Дербентской она пробегала по окраине парка имени 65-летия Победы. Какие то люди вместе с полицейскими на импровизированных постах с табличками «Лагерь помощи» указывали дорогу к палаточному городку наспех построенному на лужайках парка. Марина видела тенты палаток и множество снующих между ними людей.

— «Граждане! На территории лагеря вы найдете еду, воду и медицинскую помощь! Проходите к посту регистрации!».

Дальше, дойдя до улицы Передовой, она увидела как горят цеха бывшей табачной фабрики. За забором предприятия слышались частые выстрелы, а между замершими в пробке и уже брошенными машинами, стояли люди с оружием и выжидательно глядели на поднимающиеся клубы чёрного дыма.

Марина свернула вправо, не желая сталкиваться с вооружёнными мужиками, туда где проходила ветка железной дороги. Однако через метров 500 пути по пустой колее заметила впереди большую группу людей. Осторожно пройдя вперёд ещё немного, девушка поняла что возле насыпи кипит массовая драка в которой мелькают красные мужские рожи и длинные женские волосы. Она поспешно вернулась на автодорогу в районе улицы Щорса и пробежав несколько относительно тихих кварталов выскочила на шумящую клаксонами Северную.

Здесь ещё кое как тянулось движение автомобилей, регулируемое уже знакомыми ей патрулями полиции и казаков. Здесь можно было немного расслабиться и она двинулась быстрым шагом. Широкая в восемь рядов Северная начала взбираться на мост и Марина свернула с тротуара по которому в обе стороны спешили люди, на проезжую часть. Находится рядом с краем моста ей было неуютно, а машины тут двигались крайне медленно. Женщина ловко заскользила между автомобилями в которых орали, ругались, плакали и без всякого смысла жали на сигнал обреченные люди.

На вершине моста прямо между мостами разворачивалась ещё одна драка. Марина видела взмахи рук с какими-то прутьями и битами. Визжала женщина, истошно на одной ноте орал ребенок. Двое мужчин тащили от автомобилей к краю моста человека в синей куртке и небольшом рюкзаке. Перешагнув через бордюр, они подняли его к ограждениям, пытаясь перекинуть вниз. Однако человек отчаянно сопротивлялся, цепляясь руками то за них, то за кованые секции ограждений. Один из мужчин сильным ударом ноги в нос лишил человека сознания и вытряхнув его из лямок рюкзака запрокинул животом на железный борт. Второй обхватил ноги и резко подбросил вверх. Тело исчезло за срезом ограждения.

Марина остановилась, пережидая разборку и когда мужчины ушли, подбежала и схватив рюкзак, двинулась дальше. Рюкзак был хороший с множеством карманов и строп.

Добравшись до очередного поста где злобно матерились казаки, Марина остановилась что бы закрепить сверток с мечом на боковой поверхности рюкзака. Здесь можно было не опасаться внезапного нападения случайных негодяев.

— Бля, Шурик, мы тут с тобой стоим как мудаки, херней занимаемся, а время уходит, — вещал плотный и низкий мужик в казачьей форме, товарищу, который периодически отчаянно свистел в свисток и махал жезлом.

— Кирюха, ты задолбал! Ты чего хочешь? Чего предлагаешь! Валить? Куда? Как? Все дороги заперты такими вот жопами! Дальше только хуже будет! Пешком драпать? С бабой и двумя шкетами на руках⁉

— Да не драпать, Шурик, не драпать! Я ж тебе уже говорил! Забелин и Лëха ещё два дня назад говорили, что будут ребят собирать что бы Восточный рынок под себя брать! А там и склады со жратвой и генераторы есть бензиновые и ещё много всего! Сейчас весь город в распил идёт и те, кто яйца мнëт, как мы тут с тобой, ничего не получат и никому нахер не будут нужны!

— Кир! Ты мне мозги не делай! Хочешь что-то там пилить, вали на хер отсюда! Распильщик бля! А у меня долг есть! И командир есть! И хлопцы, которым я в братстве клялся на присяге! Помнишь такое дело⁉

— Шура, ты меня присягой своей не понукай! Все знают цену той присяги! Цирк это всё! Гребаный ряженые цирк ради доплат и всяких выплат! Но не ради того, что бы тут лохам всяким помогать из города съебывать, а самому тонуть!

Марина закинула рюкзак с притороченным сбоку свертком и поспешила дальше.