Про людей и ямадутов

Глава 2 «Макс в отпуске.»

Летом Макс совсем как нормальный человек пошел в отпуск. В этот 2026 год, даже среди очень богатых людей не каждый мог позволить себе такую роскошь.

Закончилась серия заданий в Африке, которая длилась почти семь месяцев. В первых числах сентября Башкир начинал готовить группу к какой-то новой операции и перед этой работой Макс хотел отдохнуть от дрянной, однообразной пищи, не снимаемой неделями брони и берцев. Незадолго до выхода с «дальняка» он списался с одной из своих подруг и предложил рвануть вместе на море. Девчонка согласилась и вскоре они нежились на солнышке на пустынном закрытом пляже черноморского побережья, а по ночам упивались друг другом.

После «срочки» в армии РФ Макс три года проработал в ЧВК «Уральский редут», у Константина Алексеевича Юлдашева — Башкира. Здесь он открыл для себя и освоил новую специализацию — разведчик. Работа Максу нравилась, навыки легко впитывались, превращаясь от постоянных тренировок и практики в рефлексы.

Кроме стандартных контрактов на полгода, Юлдашев предлагал участие в специальных операциях и Макс всегда отвечал согласием. В длительных подготовках к ним приобретались новые редкие знания, а платили за участие в три раза выше, чем по стандарту. Конечно и риск возрастал значительно, но риск и так всегда присутствовал в этой работе, а бравада, живущая внутри молодого сержанта Максима Кабальцева быстро научилась его игнорировать, как матерый курильщик игнорирует картинку с надписью «импотенция» на пачке сигарет.

Работа у Башкира всегда была отлажена так, что потери были крайне редки даже на спецоперациях, не говоря об обычных объектах охраны. В Африке и в «Саратове» самым сложным было считать дни, поэтому, когда темнокожие «коллеги» со стороны противника устраивали штурмы или вылазки, это был настоящий праздник. Ну и тренировка, конечно.

В контрактах со спецоперациями конкретно выматывала подготовка. Как на театральной сцене, где инженеры максимально точно воссоздавали обстановку объекта, группа отрабатывала свои партии в предстоящем спектакле. Снова и снова, с соплями, потом, кровью и матом художественного руководителя. Этим руководителем, как, впрочем, и сценаристом и режиссером выступал всегда сам Башкир. Планировал и участвовал в операциях он всегда лично, поэтому авторитет его у бойцов был огромен. Пока порядок действий всех участников, всех взаимодействующих подразделений не начинал попадать в план по секундам, команда работала без сна и отдыха. Опытные бойцы на пике формы падали с ног от усталости, но ни слова ропота нельзя было услышать на отработках.

Сам Макс едва поспевал за командиром, которому было за 35, и это злило, раздражало, но подстегивало и придавало сил. И он видел, что многие в группе испытывают похожее. К тому же, все, кто бывал на проводимых компанией спецоперациях видел, что все не напрасно. В подавляющем большинстве, операция проходила как очередная, посвящённая ей отработка. Рутинно. Стремительно. Секунда в секунду. Позже Макс узнал, что были форм-мажоры. Были почти всегда. Однако Башкир с Тором нивелировали их так быстро четкими решениями и действиями, что остальные узнавали о них лишь на «разборе полетов». А так, все проходило, как в методичке: зашли, вышли. Только тела противников и вся оставляемая ими грязь, говорили о том, что в этот раз все было по серьезному. Но грязь оставалась позади, как и усталость от тренировок, а вот чувство победителя, задерживалось навсегда. Въедалось в мозг, становилось привычкой и даже зависимостью. А Башкир для своих бойцов становился, как драгдиллер для своей клиентуры на районе.

Работа. Кайф. Ощущение сверх человечности. Деньги. Парни крепко сидели на этой наркоте.

И вот в сентябре Макс планировал начать «пахать», а сейчас можно было расслабится. Он заработал у Башкира очень много и подумывал о выборе женщины и покупке дома. Благо, ни то, ни другое не было для него теперь проблемой. Но вот этот всемирный бардак мешал карты уже второй месяц.

Когда вслед за СВО на Украине по всей планете начали вспыхивать локальные конфликты, это сперва казалось нормальным. Люди словно ждали начала большой войны, как сигнала, что бы в своей стране или регионе начать разборки, дележ и передел. На каждом континенте, в большинстве крупных городов начались выступления против действующих правительств. Очень быстро они превращались в вооруженные мятежи. И все бы ничего. Бывало такое уже в истории. Ну не так часто и густо, но все-таки… И ведь всегда правительства справлялись с этими бунтами раньше или позже. Иногда силами полиции, иногда с привлечением армий, иногда обращаясь за помощью к союзным странам. И только в странах 3-го мир такие выступления обычно приводили к смене лидера или режима. Но теперь все происходило иначе.

Уровень организации всех восстаний был настолько высок и эффективен, что президенты, генеральные секретари, премьер-министры и прочие сыпались один за другим, уступая места каким-то темным лошадкам.

Штаты, Европу, Китай и даже Россию сотрясали удары террора и региональных восстаний. Страны с развитыми системами управления и государственными институтами переставали существовать как единые государства. Их властные структуры не могли справится с многоочаговой инфекцией вооруженных бунтов. На территориях погибших стран появлялись новые феодалы, объявляющие о своих правах на территории и власть.

ООН и прочие общемировые структуры пропали из жизни и информационного пространства, словно их никогда и не было.

Как ни странно, ядерная угроза так и осталась всего лишь угрозой. Видимо от того, что у каждой державы, обладающей красной кнопкой, внутренний враг отнимал гораздо больше внимания, чем внешний. Люди по всему миру массово уничтожали друг друга, но при этом как-то вдумчиво, почти заботливо относились к инфраструктуре и всему что обеспечивало деятельность жизненно важных производств и предприятий.

Короче, ситуация была на столько мутной и непредсказуемой, что покупка дома сейчас виделась Максу довольно сомнительным вложением.

Дом, в его понимании, должен жить с хозяином, охраняться хозяином, укрепляться хозяином. Но в России хотя до сих пор и сохранялось некое единоначалие, но местные власти сейчас были довольно слабы, а потому спасение утопающего стало теперь в его стране делом рук утопающего. Максим же жил работой, потому жил где угодно, там, где требовала того его работа. Хороший дом с устроенной в нем красивой молодой бабой был бы идеальным подарком для любой шакальей стаи, которые плодились теперь по окраинам крупных городов и поселков. Делать такой подарок кому бы то ни было он не хотел, потому дом и жена пока откладывались. А вот отпуск в шикарном, хорошо охраняемом дружественной ЧВК отеле — самое оно.

Макс проснулся от звуков далеких автоматных очередей. Чуткое ухо разведчика реагировало на «стрелкотню» с безошибочностью эхолота. Через три секунды после пробуждения он уже был на ногах и понимал направление и примерную дистанцию до источника выстрелов. Через минуту, накинув легкий тактический костюм, свою привычную за последние годы одежду, он выскользнул из номера, оставив в постели безмятежно спящую красавицу.

В холле первого этажа, расслабленно болтая стояло 8 человек охраны в полной боевой выкладке. Некогда полностью выполненные из стекла стены, теперь были перекрыты тремя рядами кладки из мешков с песком. Просторное, воздушное помещение, когда-то встречавшее гостей отеля, превратилось в грамотно укрепленный блок пост. У оборудованных в кладке бойниц, несколько бойцов поглядывали на освещенные прожекторами подходы к отелю.

— Что там, Рус? Спросил Максим у стоявшего рядом со своими бойцами командира.

— Опять кипишь на той стороне трассы, спокойно ответил Руслан, чернобородый, похожий на боевого гнома, крепыш.

— Опять?

— На прошлой неделе тоже было. Парни с крыши наблюдали в «ночник». Приезжали какие-то перцы на технике и кошмарили местных жестко, с большой кровью. Они в тот раз сам поселок раскатали. Чего там взять можно было, вообще не понятно. Народ то остался те, кто победней, кому уехать некуда и себя защищать нечем.

Поселок Небуг был одним из тех мест в туапсинском районе, куда в курортный сезон съезжались тысячи отдыхающих со всех уголков страны. Поселок раскинулся по обе стороны трассы, тянущейся по берегу Черного моря от Новороссийска в Сочи. Здесь было множество небольших отелей и домиков в частном секторе, где люди с самым разным бюджетом могли провести сладкие дни летнего отпуска. Основная часть поселка, отделяемая от моря трассой, располагалась в небольшой долине у подножия покрытых лесом гор. Здесь же, у окраины поселка начиналась территория самого большого здешнего пансионата, гремящего по стране еще с советских времен — Молния Ямал.

ЧВК «Борз», возглавляемая Русланом, взяла под контроль гостиничный комплекс «Аква Вита», расположенный по другую сторону трассы, ближе к морю. Комплекс состоял из трех корпусов. Штаб-квартирой и главным форпостом обороны был самый высокий — 9 этажный корпус. Обзор с высоты позволял вести постоянный контроль за местностью, а конструктив зданий — организовать их эффективную оборону. Рус чувствовал себя здесь хорошо и уверенно. Помимо классических военных услуг, он предлагал роскошный по нынешним временам морской отдых для своих гостей. Сервис, который практически перестал существовать в условиях наступившего бардака. Большая часть объектов гостиничного отдыха на побережье была либо заброшена, либо перешла под власть не пойми кого.

Боевой путь компания Руслана начала в первый год СВО и вышла из основных действий год назад. Тогда же Рус и закрепился со своей командой здесь, добавив в «портфель» своих классических военных услуг — курортные. Макс понятия не имел куда делись прошлые владельцы комплекса и чем сейчас живет «Борз», но впечатление они создавали людей не бедствующих и вполне способных обеспечить безопасность своих клиентов, а остальное его волновало мало.

— Жратву может собрали, да баб увели, продолжил Рус описывать печальную историю поселка, там даже стрельбы особо не было.

— Черти эти людей тупо резали, подхватил рассказ один из бойцов, — парни, которые тогда наблюдение вели, говорили: согнали их всех на улицу и какой-то хер там ходил и то ли мачете, то ли саблей рубил всем подряд головы. Отморозки, короче.

— А сегодня они похоже за пансионат Ямал взялись, Руслан кивнул в сторону трассы, там народу немало укрылось, и оружие у них есть, наверное, просто так не сдадутся. Они неделю назад к нам приходили, просили боеприпасы на обмен. Но им же 12 калибр нужен, а мы такого не держим.

— Ну и чего, вы? Ничего не дали «мирняку», что ли? — изумился Макс.

— Ну чего ж мы, не люди что ли? Дали, конечно. Пару АК, два короба «пятерки» и пару «коротких» в придачу. Они может потому только сейчас и отмахиваются. Вон, слышишь?

Макс слышал. Заполошной стрельбы не было. Редкие, короткие очереди перемежались хлопками пистолетных выстрелов и контрастными раскатами двенадцатого калибра.

— Впрягаться не будете? — он испытующе взглянул на ЧВКшника.

— У нас, друг, совсем иные задачи. Да и не спасти всех. Мир на ушах стоит.

Максим понимал его. Мир действительно стоял на ушах. Понимания полной картины не было ни у кого. В той же Европе, насколько ему было известно, вообще царил полный мрак: ни государств, ни законов. У нас тут вроде и власть есть пока, но в нее, скорее больше веришь, чем видишь. Вот они тут, на юге, в ста километрах от Краснодара — краевого центра, где вроде и закон и порядок, но какие-то черти режут «мирняк», как баранов. И он и парни из ЧВК и эти люди в санатории знают, что спасать их уже никто не придет. Ни полиция, ни ОМОН, ни армия. Поэтому Рус готов к любым неожиданным развитиям ситуации, в том числе к дефициту еды, боеприпасов и бойцов. Вступать в бой с неизвестным противником, нести потери, тратить БК ради обреченных — не их работа и не их стиль. Все просто и ясно.

Однако принять такой порядок вещей, при всей его очевидности, Максу никогда не удавалось. Весь взрослый период его жизни учил сержанта прагматичности. Военная профессия учила здравому, выверенному выбору вариантов и решений, вплоть до цинизма. Однако, оказалось, что гораздо крепче в сознании укрепились совсем другие принципы. Те принципы, о которых рассказал на уроках литературы немолодой учитель в том поселке, где Макс родился. Те законы, которые вкладывал в еще бесхитростные мальчишеские души тренер в первой секции самбо.

В группе Башкира у Макса был позывной Спайди. Старшие шутили над его приключениями на гражданке, где молодой боец частенько находил поводы применить свои навыки, вставая на защиту какого-нибудь незнакомого потерпевшего.

И правда, девиз известного героя комиксов: «Большая сила — большая ответственность» была Максу по душе. Рыцарь внутри него был убежден, что всё, чему его научили, нужно было для хороших дел, для защиты всех этих неуклюжий, слабых, но хороших в сущности человечков.

Но убеждения эти нисколько не мешали разведчику грамотно оценивать ситуацию и принимать взвешенные решения. Макс никогда не лез на рожон, не кидался очертя голову в свалку, но аккуратно выбирал тактику и эффективно применял имеющийся в распоряжении арсенал в любой обстановке, будь то замес с быками в клубе или неожиданная стычка с патрулем при решении боевой задачи.

— Ладно, Рус, понял. Пойду-ка я всё-таки гляну что там творится.

— Макс, вздохнул Руслан, ну что ты за человек такой? Ну ты же на отдыхе! Чего ж тебе не сидится? Мне же Башкир тебя доверил, и ты здесь под моей защитой. Хорош же я буду защитник, если ты у меня на отдыхе сгинешь в перестрелке черт знает с кем!

Конечно, затея была глупой. Риск был велик и не оправдан. Максиму нужно было оказаться в аэропорту Уфы 24 июля. До нужной даты оставалось ещё 9 дней, но всё привычные правила мира рушились с такой скоростью что стоило подумать о том, чтобы подстраховаться и проделать неблизкий путь поскорее.

В принципе Башкир не хотел привлекать Макса к новой операции. Предыдущие два месяца были очень насыщены работой и потерями. Командир потребовал от разведчика принудительного отпуска. Деловые и дружеские связи по всей стране давали уверенность в том, что это возможно. С Башкиром работало несколько отелей и баз отдыха, которые перейдя под усиленную охрану либо новых группировок, либо других силовых структур, продолжили предоставлять услуги исключительно ограниченному кругу клиентов. Бойцы Башкира были среди них. Был в этом особый шик. Миллионы людей были заняты выживанием, причём часто, очень часто безуспешно. И естественно индустрия отдыха попадала под управление новоявленных местных хозяев у которых были достаточно крепкие клыки и когти. Но для особо выделяющейся теперь касты воинов по-прежнему были доступны услуги курортов, которые контролировались их коллегами.

Примерно так же обстояли дела и с логистикой. Если в городах ещё как-то присутствовала власть закона, то любые грузовые и пассажирские перевозки стали теперь уделом силовиков, которые могли и решить проблему с затором на участке пути и обеспечить охрану. Жители посёлков и деревень оказывались зачастую в таком положении что грабёж на дороге был для них единственным ключом к выживанию. И потому груз или пассажир, желающий успешно добраться до пункта назначения должен был быть готов к отчаянному налёту.

Когда неделю назад Макс прибыл к Аква-Виту, план его по возвращению в строй был такой. Люди Руса на катере доводили его до порта Туапсе, там он пересаживался на катер другой дружественной группировки и добирался до Сочи, где и в аэропорту его и ещё несколько специалистов брал на борт небольшой частный самолет, который доставлял их в Уфу. Всё участники цепочки получали от Башкира хорошую оплату за услуги. Деньги по-прежнему имели вес и это позволяло руководителю ЧВК планировать и осуществлять свои перевозки практически без сбоев, несмотря на полный коллапс общей транспортной системы. А у силовых ведомств имелись такие транспортные средства и специалисты, которые даже в условиях коллапса осуществлять эти перевозки.

В Уфе Спади уже из аэропорта забирал транспорт Башкира и доставлял на территорию базы, где проходил сбор всего личного состава и средства необходимых для реализации очередного задания.

— Ну дела! — улыбнулся Макс, — ты прям как папа мой беспокоишься. Небось и гулять меня по темноте не выпустишь?

— Та гуляй, — пожал плечами Рус, — только оружие я тебе твоё не дам. Будет лежать в оружейке на хранении до конца отпуска. Может тогда хватит тебе ума не лезть куда не просят.

— А если не хватит?

— Ну тогда я буду не причастен к твоему приключению и перед Башкиром буду чист.

— Вот и ладно, дядя Руслан, — согласился Спайди, — оружие у тебя, а я просто пройдусь под луной.

Разведчик двинулся к выходу.

— Погоди ты, — Рус понял, что Максим не блефует, — вот же черт упрямый. На вот, возьми.

Он протянул Спайди радиостанцию.

— Из жопы, если ты туда заберешься, мы тебя вытаскивать не пойдём, сам понимаешь. Но мало ли как повернется. Может и сможем чем помочь.

— Спасибо, — кивнул, улыбаясь Макс.

— Смотри, разведчик, там вот такая, так сказать, диспозиция.

Руслан бегло описал Спайди обстановку.

Здание санатория Молния Ямал в плане обороны расположено было очень неудачно. Атаковать его можно было и со стороны гор, с севера и со стороны разоренного посёлка, с востока и со стороны трассы на юге. При грамотном штурме, взятие горе-цитадели было делом времени.

Макс торопился. Он слышал, что хлопки ПэЭмов и ружей становятся всё реже. Это могло говорить о разном, а в том числе и о том, что, вероятно, защитники выбывали.

Страх опоздания триггерил его с самого детства. И дело было не в повышенном чувстве ответственности. Макс был скорее шалопаем, чем прилежным и самоорганизованным. Была в его жизни одна история, когда ему пришлось очень торопиться. Однажды, лет пятнадцать назад тренер привез их группу, мальчишек-самбистов на спортивные сборы в Приморско-Ахтарск. Небольшой уютный городок на Азовском море. Тренер был советской закваски, прикладную практику в соревновательном опыте ценил выше всего остального.

— Будет хорошо, парни, — наставлял он подопечных, — если найдете здесь местную шпану и закуситесь с ними. Местные — тоже тренируются и вообще ребята крепкие. Отличная тренировка. Только что бы соотношение сил не в вашу пользу. Либо один на один, с тем, кто сильнее и выше, либо так, чтобы вас меньше, а их больше.

Одним из вечеров шанс подвернулся. Был вечер и встреча на песчаном берегу с местными пацанами. Была схватка один на один. Соперник был взрослее и крупнее Макса. Через пять секунд стало ясно — противник слабак. Макс творил, что хотел, отрабатывая весь арсенал навыков. Благо местный оказался с характером — вставал снова и снова.

После очередного амплитудного броска, парень вдруг стал задыхаться в кашле и кататься по песку в жестком приступе. Товарищи беспомощно суетились вокруг, придерживая голову, шаря зачем-то по карманам.

Выяснилось, что парень не местный. Приехал с мамой отдыхать на всё лето, в компании недавно. Этот бой для него был посвящением. Драться совсем не умел и в добавок страдал от астмы.

Ингалятор, который пацаны искали в его карманах, оказался сломан в ходе поединка.

«Он сейчас умрёт», — услышал Макс тогда, холодея.

Он бежал в аптеку и назад так быстро, как не бегал никогда раньше. Страх стать причиной смерти кого-то, гнала мальчишку беспощаднее самого злобного мучителя.

Этот страх остался в Максе, похоже, навсегда. Он неосознанно стремился так организовать свою жизнь, то бы было меньше планов со сроками, меньше спешки, меньше ответственности. Армия и затем ЧВК были в этом смысле лучшим местом для жизни и работы. Система и коллектив этих структур, всё делала за него. Просто не выпадай из обоймы и тебя вынесет туда куда нужно, в нужный момент.

Разведчик пересёк трассу и вбежал в посёлок, бесшумно перемещаясь между остовами сгоревших домов. Картину боя отсюда было не рассмотреть, но Макс и без того представлял в общих чертах нехитрую схему штурма. Вероятнее всего работает три группы. Две штурмовых — от посёлка и со стороны трассы и группа прикрытия с стороны гор.

Вон с того склона будут отлично видны и фасад здания и окна правого крыла. Если там разместить снайперов, то они смогут бить по защитникам, пытающимся остановить штурмов, идущих со стороны Небуга.

Макс поспешил через посёлок к подножию склона.

Как он и предполагал, у крайних дворов обнаружилась тропинка, убегающего вверх и ловко петляющая между стволами сосен и кустами можжевельника.

Легко побежав вверх метров 50 подъёма, сержант прикинул, что где-то тут снайпера, выбирая позицию, могли бы свернуть на траверсу. Рассмотреть каких-либо следов не удавалось, оставалось только ставить себя на место стрелков. Конечно не факт, что они вообще есть и в принципе, всё это были лишь догадки, но это был тот единственный вариант, где он мог хоть как-то втереться в бой на равных. Атаковать группы штурмовиков без оружия и думать не стоило. А вот одиноких снайперов, ещё куда ни шло…

Разведчик шагнул с каменистой дорожки в устланный хвоей лесной покров горы. Проскользнув кошкой ещё метров тридцать, он остановился, переводя дыхание и прислушиваясь. Прохладный воздух пах смолой и хвоей, и Макс с удовольствием впустил в лёгкие аромат живого леса.

Со своего места он уже неплохо рассматривал обстановку. В дальней части посёлка, подступающей к восточному крылу санатория, между домиками и заборами дворов мелькали фигуры атакующих. Как он и предполагал, одна группа зашла со стороны посёлка. Там же у домов стоял БМП, уставившись пушкой на окна, но огня не вёл. У другой окраины посёлка граничащей с подножием холма стоял ещё один БМП, «Урал» с кунгом и чёрный гражданский внедорожник. Рядом крутилось несколько боевиков. Видимо здесь группы штурмовиков, добравшись к месту работы, спешились и развертывались для штурма. Нападающие подошли уже на дистанцию около 200 метров и «залипли». Дальше шёл открытый участок, а окна Молнии огрызались огнём. Похоже, под прикрытием жилой застройки, нападающие группировались для финального броска к стенам санатория.

Как раз сейчас им нужна была огневая поддержка снайперов и Макс всматривался в тёмную чащу готовясь услышать винтовочный выхлоп.

По ночному небу неторопливо плыли рваные облака, перекрывая звезды, потому их холодного света в лесу было не много и видимость среди деревьев оставляла желать лучшего. Уже в двадцати метрах сложно было бы что-то различить.

Осторожно ступая, Макс прошёл по склону пять шагов. Потом ещё пять. Замер, прислушиваясь. Лес никак не выдавал, скрывает ли он кого-то в своей темноте или нет, однако чутьём охотника Спайди чувствовал, что добыча рядом.

Разведчик снова начал движение, как вдруг неподалёку, метрах в десяти, негромко хлопнул выстрел. Даже задушенный глушителем, он отчётливо прозвучал в сонной тишине чащи.

Сержант напружинился и вынув нож, заскользил к месту выстрела по хвойной лесной подстилке. Через минуту он стоял за спиной стрелка, устроившегося в своей лëжке, и примерялся к прыжку. Слева прозвучал ещё выстрел и немного дальше — ещё один. Макс мгновенно зафиксировал в сознании места откуда отработали второй и третий снайпер и обрушился на свою первую жертву. Нож, легко скрипнув о шейные позвонки, вошёл по рукоять чуть ниже основания черепа. Замерев на теле, Спайди вслушался в обстановку, не вызвал ли он тревогу у напарников упокоенного.

Никакой суеты не последовало. Аккуратно вытащив клинок, он обшарил тело. Расстегнул и перецепил на себя боевой пояс с подсумками и Глоком в кобуре.

Затем медленно поднялся и по крутой дуге начал заход на следующего противника. Тот успел сделать ещё один выстрел в сторону пансионата, прежде чем нож Макса вонзился в его горло сбоку и скользнул вниз, разрывая трахею.

Лёжа на слегка подрагивающем теле, сержант дал себе полминуты отдыха и снова послушал лес. С позиции этой группы больше не было выстрелов с других точек, значит можно надеяться, что тот, третий тут последний и скоро это поле боя будет за Максом.

Спайди приподнялся и встал на колено, всматриваться в ту часть леса, где залег его третий клиент. Ни движения, ни звуков. Макс сделал с десяток бесшумных шагов и замер. Затем так же осторожно преодолел открытый участок и прижался к стволу большой сосны.

Двигаться дальше наугад было опасно, требовалось подождать. Словно кот, трущийся об ножку стула, Макс провел щекой по стволу. Рельефная кора благоухала густым смоляным духом, но смешиваясь с запахом крови на руках, теряла очарование.

Долго ждать не пришлось. Третий выстрелил так близко, что разведчик вздрогнул от напряжения. Зато теперь стало ясно — вот он буквально метрах в десяти впереди по склону.

Снайпер стоял на колене, разместив винтовку в развилке дерева. Укрывающий его костюм «гилли» делал бойца почти неотличимы от кустарника.

Макс успокоился, остальное было делом техники. Он взглянул в сторону санатория. Дело было плохо: несколько нападающих были уже под стенами, остальные сгрудились у какого-то хозблока, стоящего у края щебенчатой дорожки, идущей в обход санатория. От окраины посёлка по этой дорожки к хозблоку не спеша полз БМП-2. Было очевидно, что под прикрытием его брони остальные штурмовики хотели беспрепятственно добраться до стен пансионата. Парни явно не спешили и совсем не хотели нести потери.

Макс удивился тому, что БМП не участвовала в штурме с самого начала. Его вооружением можно было бы без труда погасить огонь обороны. Но почему-то его не применили. Может опасались РПГ, может берегли БК. 30 мм снаряды, да, на каждом шагу не валяются. Но как бы там ни было, бой сейчас сместится внутрь здания, а тогда, возможно, группу снайперов позовут по связи вниз. Когда группа не ответит, её начнут искать. Это Максу не было нужно, и он торопливо шагнул к стрелку.

Неожиданно боковое зрение уловило справа, в трёх метрах крошечную красную вспышку светодиода. Ещё не поняв, что это, Макс начал стремительный манёвр ухода с вероятной линии огня. Мозг ещё только готовил анализ изменившейся обстановки, а тело уже реагировало. Ноги бросили его влево, чтобы усложнить противнику прицеливание, а рука бросилась к кобуре с Глоком. Нашаривая оружие, Макс смутно понимал, что вряд ли сумеет нормально выстрелить в такой динамике движения, но требовалось хоть как-то усложнить жизнь снайперу, хоть как-то помешать ему стрелять по себе.

Разведчик был сейчас прекрасной мишенью на короткой дистанции, но шансы равняло то, что у снайпера в руках была винтовка, навести которую быстро не получится.

Снайпер был хорош, но и он дал маху. Когда датчик движения, закреплённый на дереве для контроля подступа к телу, среагировал и послал сигнал на смартфон, он упустил решающую секунду. Допустил, что это ошибка, что свой запëрся с дури в контрольную зону. Ну не похожи были эти бедолага из санатория на тех, кто сможет организовать контрмеры на их нападение. И лейтенант Мережко, несмотря на свой боевой опыт, расслабился. Совсем немного. Это же была не Сирия и не Украина, это был совсем другой противник — слабый и неопытный. Ну что они могли ему противопоставить, армейскому снайперу с серьёзной подготовкой⁉ Помешать ему могли только сомнения, только мысли о том, что это не те безликие, не говорящие по-русски, верящие в другого Бога бармалеи с которыми сводила его судьба в других войнах, а свои, земляки, соотечественники.

Но была у Мережко на отечество одна обида, которая это отечество от него отодвинула. Сначала ушла от лейтенанта жена, а потом однажды и дочь не захотела с ним разговаривать, когда он позвонил из своего очередного армейского «далëко» узнать «как там у них дела».

Лейтенант был раздавлен. Он не мог понять: что он сделал не так⁉

Любил как мог. Воспитывал, как мог. Может и жëстко временами, но знали бы современные дети, как воспитывали раньше, как воспитывали его! Обе эти женщины и были для него Отечеством. И когда они отвернулись от него, звуки жизни словно пропали. Земля, где он рос, страна которую любил, которой служил и защищал, потеряла свой цвет, утратила облик. Те картины, те события, которые связывали лейтенанта с ней, в один момент стерлись и забылись. Осталась лишь мысль что у мужчины должна быть работа. И он продолжил работать. Когда локальная война сменилась хаосом, Мережко не ставил себя перед сложным выбором. Судьба человечества и отдельных его представителей интересовала его теперь крайне мало. В этом мире близких и дорогих людей у него больше не осталось.

Когда командир его взвода принял предложение работать на некого эксцентричного человека, которому нужны были бойцы для выполнения различной «не всегда приятной» военной работы, Мережко не раздумывая пошёл за ним.

Сейчас, когда он ловил в прицел головы защитников санатория и нажимал на спуск, то чувствовал только лёгкое пренебрежение с оттенком жалости.

Час назад, выбирая позицию, он видел, что предосторожности типа установки датчиков контроля движения вокруг неё, излишни. Однако профи внутри требовал неотступного соблюдения всех ритуалов.

И вот смартфон дал вибрацию, означавшую, что периметр кем-то нарушен и он должен был тут же отбросить винтовку и выхватив «короткий» развернуться в сторону нарушителя, готовым к стрельбе. Он умел это делать очень быстро. Но что-то, вероятно, чертово сомнение, не желание верить, что кто-то из этих несчастных мог устроить охоту на него, задержали Мережко. Не выпуская из рук оружие, он повернул голову и бросил беглый взгляд за спину. Лейтенанта словно обдало холодным душем. Он увидел, как резко пригнувшись, тёмная фигура стремительно метнулась в сторону и треснуло два пистолетных выстрела. Спасли его только рефлексы. Тело Мережко автоматически бросилось в другую сторону и сделало два переката. Ещё до того, как выскочить на ноги, лейтенант понимал, что для продолжения дуэли положение его не выгодно. Уходя от огня, он потерял стрелка из вида, а уверенности в том, что и тот его не видит, не было. Вероятно, тот уже сейчас целится в катающегося по земле, как сумасшедшая кошка, снайпера. А ведь подкравшийся со спины враг мог быть и не один! Значит пока лейтенант вынет ствол, пока выцелит в темноте между деревьями противника, его могут нашпиговать пулями, как буженинку чесноком. Мережко принял решение отступать. Сделав ещё один перекат, он упруго вскочил на ноги и резкими зигзагами рванул вниз по склону. Внизу стоял БМП с группой тылового прикрытия, это было спасение.