Про людей и ямадутов

Глава 23 «Марина. Больница ЗИП»

Марина выкатилась из гаража и тут же забеспокоилась: а что если кто-то захочет отнять её нового друга? Выбежав из машины Марина схватила помповое ружье, лежащее рядом с телом Докера и затем опустившись на колени возле трупа одного из охранников, обыскала его. Патроны нашлись в поясной сумке. Дюжина красных цилиндров болталась россыпью рядом с пачкой сигарет.

Марина не знала, как заряжать оружие, но догадывалась, что раз стреляли не много, значит в нем ещё должны быть выстрелы. Рассовывая патроны в карман штанов, она подумала, что не плохо было бы посмотреть, что там уложено в кузове, что бы хоть немного понимать обладателем какого сокровища она стала, но это придется сделать потом, когда они с сыном вырвутся из города. Вырваться. Сейчас это самое главное и самое срочное.

Девушка торопливо прыгнула за руль и положила дробовик на колени.

Поворачивая в проезд ведущий к выезду из гаражного кооператива, она снова испугалась, вспомнив про УАЗ перекрывавший единственный выход отсюда. Как она сможет его отогнать? Даже если никто не нападет, придется искать способ завести мотор, ведь никто не поможет ей от толкать в сторону машину. А значит придется выходить из салона и снова рисковать.

Но удача снова была на её стороне. Выезд оказался разблокирован! То ли хозяин машины, поняв, что пост больше никем не охраняется, убрал машину подобру, поздорову, то ли по закону, царившему теперь на улице кто-то тупо угнал машину, увидев, что доступ к ней свободен. Детали эти Марину не интересовали. Разогнавшись в центральном проезде, она выскочила из замкнутого пространства кооператива и покатилась через шумный двор, где продолжали деятельную суету обитатели высотных домов.

Довольно успешно машина выбралась из дворов на широкую артерию улицы Сормовская. Здесь нужно было выбрать, либо пытаться преодолеть тугую пробку, двигаясь по этому многолюдному маршруту, но потратить неизвестно сколько времени, либо нырнуть в улочки прилегающего микрорайона Пашковский, где наверняка будет меньше машин, но больше вероятность подвергнуться нападению.

Словно, подталкивая её к выбору, правый ряд широкой улицы пришёл в активное движение и Марина, отпугнув задумавшую вклиниться перед ней легковушку, взревевшим мотором, влилась в поток.

Скоро стало ясно, что движение регулировали какие-то смешанные патрули из военных, полицейских и людей, одетых в казачью форму. Это дало возможность бодро проехать кварталов пять. В центральном ряду белая Киа Оптима подрезала чёрную Ладу Веста, и та передним бампером сильно помяла корейке правую дверь. Обе машина тут же остановились, из них выскочили водители и принялись орать друг на друга. И без того гудящая дорога зашумела сигналами ещё сильнее. Из вставших сзади ДТП машин тут же выбежали люди и матам и зуботычинами урезонили хозяев помятых автомобилей, загнав их на свои места. Железная лавина вновь поползла вперёд.

Марина, понимая, что всякое движение может остановиться в любой момент, настраивала себя на то, что главное, как можно ближе подъехать к дому. Когда придется остановится, она заберет из машины самое ценное что сможет унести, и помчится домой, на Гидрострой. Пока план работал, из четырёх километров, отделяющих дом Николая, от их с Димкой квартиры она уже преодолела два. И вот пора было уже сворачивать с широкой Сормовской влево, однако все прилегающие улицы стояли мёртвыми пробками с так плотно забитыми тротуарами, что даже ХайЛюкс Николая не пробрался бы тут. Марина ползла дальше, надеясь, что власти всё таки подготовили пригодный к движению поворот где то впереди. Ведь через Гидрострой можно было выехать из города и именно эту проблему и должны были решать эти разномастные патрули, по мнению девушки.

Впереди метрах в ста заборы застройки расступались, улица стала еще шире, красуясь фасадами офисных и торговых центров. Через три квартала строения заканчивались, свобождая место для широкой развилки трёх улиц с огромной цветочной клумбой посередине. Марина твердо решила уйти влево, к дому, именно там. Это был хороший план, потому что высокий клиренс и здоровенный колёса давали преимущество перед многими и забравшись на клумбы с высокими бордюрами можно было преодолеть пробку быстрее прочих. Дальше лежала широченная улица Старокубанская с четырьмя рядами в обе стороны и просторными тротуарами, по которым можно было преодолеть ещё около километра маршрута.

Однако здесь удача решила, что им с Мариной пора расходится. Сначала движение во всех рядах остановилось, а потом со стороны развилки начали раздаваться хлопки пистолетных выстрелов. Водители выглядывали из окон, силясь понять что происходит. Отчаянно загулели на все лады клаксоны. Потом опять хлопнули несколько выстрелов, и от развилки против движения, между машинами побежали люди. Сперва по одному затем группами.

— Там бандиты с оружием!

— Машины отжимают! Убивают всех подряд!

— Грохают любого, кто тачку не отдаёт!

— Беги пока они сюда не пришли, — пробегая мимо машин, прокричали двое парней, один из которых придерживал разорванную в кровь руку.

Марина выскочила из машины и встала, оглядывая ловушку в которой оказалась. Спереди и сзади — машины, по бокам заборы частной застройки, чуть дальше стены офисных центров. Нужно хватать что-нибудь из кузова и бежать! Куда? Только назад, ведь впереди стреляют! Но что она успеет вытащить за считаные минуты?

Тут Марина обратила внимание на группу ругающихся людей в соседнем ряду. Двое мужчин, трое женщин и дети.

— Как мы всё это бросим? — указывала на синий минивэн темноволосая девушка, — куда мы с детьми без еды и воды⁉

— Если сейчас не уйдем, нас просто тут всех порешат, Вика! — высокий с зачесанными назад темными волосами мужчина схватился руками за голову.

Еще одна, молодая и полноватая женщина прижимала к груди малыша, рыдающую девочку, и затравленно переводила взгляд с одного кричащего на другого. Она явно хотела бежать, но видимо не решалась сделать это без своих. А свои тянули друг друга в разные стороны и так же орали, испуганно глядя в сторону перекрёстка.

В этот момент Марина искренне порадовалась, что она сейчас сама, без сына. Страх за Димку в такой ситуации наверняка так же сковал бы все мысли, превратил в глупую испуганную самку. Сама она после недавних событий всё ещё чувствовала себя какой-то бесстрашной и решительной, словно кровь избавила её от моральных тормозов.

— Эй, ребята, — прокричала она, подбегая, — думаю, я смогу их остановить! Не придется ничего бросать! Просто помогите мне.

Люди, хватая за руки детей уже собирались бежать, но увидев дробовик в руках Марины, остановились в нерешительности

— Как? Что надо делать⁉ — торопливо спросил второй мужчина в группе с аккуратной русой бородой.

— Спрячьте детей и укройтесь за моей машиной! Я встречу их, первых, кто прибежит. Вам нужно будет забрать у них оружие! Сможете⁉

— Забрать оружие? — испуганно переспросила полноватая.

— С тел забрать, — уточнила Марина, — с трупов! Прячьтесь!

Люди бежали от перекрёстка мимо их машин уже большими группами. Обламывали зеркала, падали под колеса, запрыгивали на капоты. Матери тащили визжащих детей, мужчины матерясь толкали друг друга.

Марина уселась за руль и уложила оружие на колени. Палец правой руки она положила на спусковой крючек, а левой ухватился за руль.

«Что ты дура делаешь⁉ И сама сейчас тут сдохнешь и людей за собой потянешь! Надо было бежать с тем, что есть! Да хоть с этим ружьём! Всяко жива бы была! А сейчас что? Кто там? Сколько их⁉ Продырявят тебя, пукнуть не успеешь!»

Ещё не выветрившаяся до сих пор ярость спорила в Марине с голосом разума.

«То-то и оно, что даже не знаешь сколько там кого и вообще, а уже дëру дашь! И весь клад просто так тут бросишь⁉ А вдруг там пара придурков с газовыми пистолетами! А у людей просто от страха глаза как всегда велики!»

Она даже не успела удивится тому, как быстро те люди у минивэна послушали её, согласившись на сумасбродный план неизвестной женщины с дробовиком. В тот момент затея казалась Марине единственно верной.

За последними убежавшими на дистанции метров 30 быстро шли три человека. Двое в ряду где стояла машина Марины, один в ряду с синим минивэном. Все трое держали в руках пистолеты и ловко скользя между автомобилями, обшаривали стволами салоны. Видимо задача была разом овладеть огромным автопарком и всем его содержимым. Потому автовладельцев просто выгоняли из кабин, без задержки убивая тех, кто не схватывал на лету условий выживания, тупо цепляясь за своё добро. Марина заметила, что её машину бандиты оценили издалека и не особо обращая внимание на остальные легковушки, поспешили к заветному внедорожнику.

Увидев лицо приблизившегося к ней бандита, Марина почувствовала, как самообладание вдруг начало покидать её. Глумливая рожа, упивающаяся своей минутной властью, выражала совершенно ясный настрой. Люди, стоящие на пути, это не тонкое божественное творение со сложной духовной системой чувств, а кусок мяса, который можно и нужно убить. Потому что видеть, как кто-то падает, ломается, стонет — это весело. Видеть, как кто-то становиться скулящей тварью, перестает быть тем, кем был раньше, до твоего появления, это круто. Если при этом эта тварь исполнит что-нибудь занятное: заноет перед смертью или забавно кувыркнется, расплёскивая мозги из новой дырки в башке, то вообще — красота.

И тут снова голос в голове вернул её в чувства, продиктовав короткую инструкцию.

— Ребятки! — произнесла Марина, придав голосу ноты соблазна. Волнение добавило ноту испуга и подлизывания, как раз то, что нужно, — не стреляйте в меня, пожалуйста! И машинку испачкаете и ротик мой не попробуете…

Глупо улыбалась, он глядел на подходящего бандита и думала, что если второй окажется умнее и останется стоять где стоит сейчас — в метре от её бампера, её затея провалится.

Но оба ублюдка, видимо, оказались слишком поглощены мгновенной фантазией, которую сулила эта лёгкая соблазнительная добыча. Похоже, что ещё не пришло ни пресыщение доступными удовольствиями, ни осторожность от укусов тех, кто добычей быть не соглашался.

Первый остановился напротив опущенного водительского окна, а второй желая рассмотреть сочную бабу, встал почти рядом:

— Ну, что тут у нас, — протянул он, кладя руку с пистолетом на окно.

Воронëный ствол дробовика лежал на бедрах девушки глядя жерлом в обивку водительское двери. Марина быстро надавила сверху вниз на рукоятку ружья и ствол вскинулся в оконный проём. В тесноте салона грохот 12 калибра оглушил её и слился с нечеловеческим воплем. Дробь разнесла голову одному и взрыла плоть на скуле второго, оторвав ухо. Раненный вопя и зажимая рану упал у дверей Хай Люкса.

Контуженная Марина тут же полезла из салона, помня про третьего бандита, который шёл по соседнему ряду.

Тот услышал грохот выстрела и тут же инстинктивно присел, спрятавшись за колесом красной Мазды.

— Сюда! — закричала Марина, ссыпавшись на асфальт.

Мужчина с бородой и темноволосая девушка мгновенно выбежали из укрытия и бородатый тут же упал на колени, содрогаясь в приступе рвоты. Тело без головы лежало поперёк прохода, а все ближайшие машины были уделаны кровью и мозгами. Темноволосая, словно не заметив этого обстоятельства, выхватила из рук трупа пистолет и встав над катающимся на асфальте визжащим бандитом, дважды выстрелила ему в живот. Затем укрывшись за соседней машиной с ожиданием вперила взгляд в Марину.

А Марина совершенно не знала, что делать. То, в чем ей удалось поучаствовать утром, и эта перестрелка были совершенно разными вещами и теперь дальнейшие действия не казались ей очевидными.

В голове кроме гула не возникало ни одной здравой мысли, секунды текли и невольно отсчитывая их Марина думала, что кроме того, третьего бандита, которого от них отделяет два ряда машин, есть ещё кто-то там, в районе перекрёстка и сейчас все они придут к ней, поэтому нужно действовать, а она сидит, как дура на асфальте и хлопает глазами. Снова, как забытьë подступило отчаяние, но тут она поняла, что кто-то тянет у неё из рук дробовик. Она дернулась, очнулась и крепко сжала ладони не выпуская оружие.

— Дай! Дай! — кричал ей в ухо мужской голос.

То мужчина, что ругался с темноволосой пытался забрать Марины её ружьё!

— А ну! — вызверилась она, — на хер пошёл!

— Ты сказала поможешь! А сама, бля, тупишь тут! А он стреляет по нам! И сейчас другие придут!

— А я говорю: на хер пошёл! — грозно повторила она, — вот там пистолет должен быть! Твоя баба пристрелила его! Там и ищи!

Марина указала на второго бандита. Мужчина с зачесанными назад волосами выматерился, перебежал к трупу и начал разглядывать дорогу возле него.

Тем временем, видимо разобравшись в обстановке, темноволосая, сделавшая уже несколько выстрелов в третьего бандита, крикнула Марине:

— Давай под машинами его выглядывай! Как ноги увидишь — вмажь!

Бородатый мужик тем временем обогнул ХайЛюкс справа и поглядывал в сторону перекрёстка:

— Там ещё трое идут! — выкрикнул он, — у них походу автоматы!

Между машинами быстро двигались, приближались еще три фигуры. Они не досматривали оставленные автомобили, а уверенно шли к месту перестрелки.

Марина и темноволосая упали на асфальт и принялись выцеливать ноги третьего бандита. И когда тот, тоже увидев своих, решил отступить и выскочил из-за колеса, Марина поймала в прицел убегающие щиколотки и нажала на спуск. Человек взвыл и рухнул наземь, распластавшись в просвете подбрюшья какого-то авто. В тот же миг темноволосая всадила в него ещё две пули.

Обе девушки победно и зловеще захохотали, и Марина подумала, что она снова победила! Они победили! Просто случайные встречные люди вместе остановили кучу мудаков. С восторгом она повернулась к темноволосой увидела её ликующее лицо и в ту же минуту увидела спину мужчины, который отнимал у неё ружьё. Он нашёл пистолет и теперь, выглядывая из-за багажника Тайоты Камри, выцеливал кого-то. Марина привстала на колено и тоже посмотрела в сторону перекрёстка.

Тут, в наступившей было тишине, застучали автоматные очереди. Девушке показалось что грохот их шёл со всех сторон. Стрекотало одновременно с десяток стволов. Пули глухо пробивали жесть кузовов, звонко разбивали стекла и злобно свистели над головой. Марина снова упала на асфальт и закрыла голову руками. Она не могла понять, откуда вдруг вокруг оказалось столько стрелков. Потом незнакомый голос гаркнул:

— Граната!

Совсем близкий взрыв ударил по ушам так сильно, словно грохнул внутри головы, отправив Марину в благостную темноту бессознательного.

……………………………………………………………………………………………….

Марина пришла в себя резко, почувствовав, что лежит на чём-то жестком и качается. Глаза через прикрытые веки чувствовали слабый электрический свет, идущий откуда-то сверху. Она сразу вспомнила момент отключки и открывать глаза стало очень страшно. Может быть она уже мёртва? Готова ли она увидеть то, что откроет ей загробный мир? А если там такая жуть, что она сразу сойдет с ума от страха.

— Девочка стабильна, готовьте вторую капельницу для мужчины, — услышала она совсем рядом строгий голос.

«Нет, черти ни говорят так», — подумала Марина и подняла веки.

Это был просторный грузов какой-то медицинской машины. По бокам у бортов четыре койки, возле двух возились врачи. Сама Марина лежала в проходе на полу, рядом на откидной стуле, сидела та самая решительная темноволосая девушка и что-то нежно шептала ребенку на койке. Пространство мед отсека освещали три блеклые лампы под потолком. Машина, в кузове которой они находились, явна была в движении.

— Где я, — спросила Марина приподнимаясь на локте, — куда мы едем?

— Это машина мед помощи, везёт нас в больницу, — повернулась к ней темноволосая.

— В больницу? В какую больницу? — изумилась Марина, а что случилось вообще?

— Не трогайте её пока, девушка, — напряженно ответил из угла возле задней двери мужчина, которого Марина сперва не заметила. Это был тот, что отбирал у неё дробовик, — у неё, у нас дочь ранили. Не до вас сейчас. Лежите.

Ничего не понимая Марина умолкла, чутьём определив в его словах упрёк. Присмотревшись она увидела, что на одной из коек лежит девочка, над которой колдует врач.

«Вот в чем дело, — поняла она, — эти двое — муж и жена, в той перестрелке ранили их дочь, мужик теперь, видимо, винит её в том, что она устроила всю ту заваруху в которой пострадал их ребенок.»

Марина стало так стыдно, что захотелось плакать. Ведь она действительно как самонадеянная дура решила, что теперь стала местным супергероем и может давать отпор кому угодно. По итогу вырубилась непонятно от чего, а люди, которых она втянула в свою геройская авантюру теперь в ужасе смотрят на своего ребенка, за жизнь которого борются врачи.

Ещё не зная, что сказать, она попыталась медленно подняться на ноги. В больной голове непроходяще шумело, пол мобильного медблока плыл под ногами, а сердце разрывалось от чувства вины. К тому же Марина совершенно не понимала где она, который час и что случилось, а ведь ей нужно домой, к Димке. Димка. Димка. Димка.

Она в полной заднице. Снова. Сын далеко, люди пострадали из-за нее, а пикап… Очевидно, пикап с грузом, который ей так непросто достался, сейчас где-то далеко.

Машина мобильного медблока вдруг остановилась и начала медленно сдавать назад, видимо паркуясь. За бортами слышатся гул людских голосов.

Затем двери распахнулись и в проёме появился усталый немолодой человек в белом халате. За его спиной на фоне бетонных стен трёхэтажного корпуса гудел больничный двор приёмного отделения. Кто-то закатывал на рампу носилки, кто-то тащил на спине волочащего ноги товарища. Вдоль цоколя кто как стояли и сидели по-разному перебинтованные люди. Курили, болтали, ругались. Женщина с мальчиком лет шести плача, пытались добиться ответа от двух военных, охраняющих вход в отделение.

— К врачам по этим вопросам, мамаша, к врачам! Ни хера я не знаю, где это твое отделение гастроэнтерологии!

Человек, открывший дверь, принял от одного из медиков мобильного медблока какую-то бумагу и прицепил её к своему планшету.

— Так, больные и сопровождающие, внимание! Идут за мной только те, кого называю! Остальные остаются во дворе или на территории рядом! Забираю только тяжёлых и детей. Остальным во дворе помощь окажут парамедики и волонтеры. Ищите их палатки тут по территории.

— Итак! Кристина Вологина и Альберт Малакян отправятся в отделение! Санитары и сопровождающие помогайте больным!

Марина вскочила, желая помочь девочке Кристине, но отец жестко отстранил её и взяв ребенка на руки аккуратно передал появившемуся у двери санитару.

Спрыгнув на землю Марина поплелась за родителями, сопровождавшими дочь ко входу в приёмный покой.

— Только один сопровождающий, — отчеканил врач на входе.

Отец и темноволосая переглянулись и кивнув жене, мужчина отступил назад. Он постоял ещё минуту глядя, как жена исчезает в переполненном холле больницы и пошагал вниз по въездной аппарели.

— Пожалуйста, скажите, — Марина, растерянно шла за ним, — я могу вам помочь?

Мужчина подошёл к двум парням, которые курили возле ограды, оживлённо что-то обсуждая и попросил сигарету. Марино смиренно ждала рядом.

— Да, вы перестаньте себя корить, — сказал он, выпустив густое дымное облако после двух затяжек, — я понимаю, вы помочь пытались. Могли бы, как все убежать. И мы могли бы убежать. Хотя, как нам было бежать? Там вся жизнь в машине. Была. А Светлана моя бегать ни от кого не любила, никогда. Это я вот — любитель отойти, подвинутся, уступить, а она — нет.

Мужчина выглядел лет на 40 и был хорошо сложен. Белая рубашка поло была вся испачкана кровью.

— Я впервые в жизни оружие в руки взял, — продолжил он, глядя на снующих по двору людей, — благодаря вам, получается. И впервые по-настоящему семью защищал. И ведь всё получилось у нас. Почти.

— Что там произошло? — робко спросила Марина.

Мужчина с удивлением посмотрел на неё:

— Вы разве не… а понял, вы же после взрыва отключились, не знаете. Вдоль Сормовской же патрули стояли, дорогу регулировали. Там на перекрёстке со Старокубанской бандиты напали на патруль, забрали автоматы. Решили видно ва-банк пойти — заблокировать улицу и получить сотни машин с содержимым. Когда мы, то есть вы, тогда убили тех двух возле своей машины, бандиты пошли разбираться к нам. В это время со стороны Комсомольского прибежали на стрельбу другие патрули. Там и казаки были и военные. Вот они и давай палить друг по другу. Бандиты начали отходить и бросили перед патрулем гранату. Граната недалеко от вас взорвалась. Вас контузило, а друга нашего Артема убило на месте. Это такой, с бородой светлой был.

Отец Кристины снова затянулся:

— Вот. Патрули те всех бандитов этих там и застрелили. Потом еще несколько на заправке на кольце. Ну, на перекрёстке. И всё, и не осталось бандюков. Потом мы узнали, что еще и Лизу шальной пулей убило. А Кристене руку пробило. Крови так много было, просто ужас. Откуда из ребенка столько, не могу понять⁉ Короче, все, кто убежали, похоже, все живы. А среди тех, кто остался — вот.

Он грустно отослал окурок щелчком в сторону урны, заваленной пакетами, коробками, остатками еды и кровавыми бинтами.

— Потом каким-то чудом туда этот Урал пробился с медиками — мобильный бокс. Надо же, такой бардак кругом, а они еще по городу ездят пытаются людей спасать. Вот нас и спасли. Мы бы Кристину потеряли, наверное. Меня после перестрелки вообще трясло, не соображал ничего. Светлана пыталась кровь остановить какими-то тряпками, что-то перевязывала ей, но без успеха. Кровь текла и текла. И тут эти ребята примчались. Их патруль тот вызвал. Жгут наложили, что-то вкололи, потом на койку а автобоксе устроили и капельницу поставили. Спасли, короче. А вас как зовут?

— Марина. А вас?

— Я Антон. А вы почему одна ехали, Марина? Вы где живёте?

— Я с Гидростроя, меня там сын ждёт.

— С Гидростроя? А чего ж вы на Сормовской то делали? Вам же удобней было… — он оборвал сам себя, — извините, Марина, что-то я разумничался, занесло.

— Ничего, я понимаю. Да и хорошо, что вы мне напомнили как бы. Я надеюсь, что теперь Кристина в надежных руках и я, пожалуй, побегу к сыну.

— Да, наверное, конечно. Вы теперь далеко уже от Гидростроя, сын вас не похвалит за то, что оставили его так надолго, — Антон скорчил подобие улыбки, — мы сами — те ещё дураки, нет бы выскочить из города через Уральскую, а вот решили, что нужно ещё запасы пополнить в одном месте, захватить кое-что. И вот всей компанией поперлись и угодили в эту засаду. Думали, раз нас много значит — прорвемся… И вот оно как вышло…

Марина слушала рассказ невнимательно, чувствуя что внутри снова просыпается тревога. Жизнь больницы, хоть и взбаламученной безумием последних дней всё-таки подействовала сперва успокаивающее. Так, в конце любого кино, когда все вдоволь надерутся и настреляются, всегда приезжает «скорая» и всех лечит. Либо — все хорошие, выжившие и победившие встречаются в больнице, потому что в больнице хорошо и спокойно. В больнице знаешь, что всё самое плохое уже случилось и дальше будет только лучше.

Обстановка перед приёмным покоем незаметно стала меняться. Кто-то продолжал болтаться во дворе, но медицинский персонал, под оклики коллег, потянулся ко входу в отделение. Солдаты на дверях начали живо что-то обсуждать по рации. Из глубины приёмного покоя, подталкивая друг друга стали выходить люди, непонимающе оглядываясь.

Антон перехватил взгляд Марины и тоже начал внимательно наблюдать за перемещениями перед входом. Он пошел навстречу пожилой паре, вышедшей из холла и взволнованно спросил:

— А что там происходит? Что за суета вдруг⁉

Мужчина пожал плечами:

— Мы сами не очень понимаем, но откуда-то из соседних отделений передали, как бы по цепочке, криками, что ли, что в корпусах по соседству стрельба какая-то и что нужно покинуть больницу.

— Кто? Кто передал то? — Антон потряс мужчину за локоть.

— Я не знаю, молодой человек, — ответил тот, высвобождая руку, мы слышали только крики врачей из дальних коридоров, которые приказывали освободить помещения.

— Черт, — пробормотал Антон и зашагал ко входу в отделение навстречу выбегающим людям.

…………………………………………………………………………………………………………….

Леонид Сиденко ещё два месяца назад возглавлял совет директоров крупного аграрного холдинга, ведущего деятельность в Краснодарском крае. С командой управленцев и специально приглашённых кризисных управляющих он пытался спасти распадающийся бизнес. Сперва посыпались все логистические цепочки с западными партнерами, потом начались серьёзные проблемы внутри структуры. Несколько топовых фигур из управления, словно сговорившись похитили разными способами огромные суммы и скрылись, парализовав работу подконтрольных структур. Затем расчёты с банками остановились и стало нечем платить персоналу, который быстро сориентировавшись тоже кинулся кто куда, прихватывая все, что можно было унести: выручку из розничных магазинов, товары из логистических центров холдинга, бензин из запасов автобаз, да и саму технику.

Потом в кабинете отчаявшегося выровнять ситуацию Леонида появился человек, сперва очень его напугавший. Человек был очень странный и очень могущественный. В свои 34 года Сиденко превратился в очень циничного прагматика, который верил только в свои силы и силы денег и власти. Поднимаясь по крутой лестнице своей карьеры, он сделал чёткие выводы о том, что вредит делу, а что помогает. Вредили слабости: зависимости от алкоголя и дыма, серьёзные отношения с женщинами, дети и прочие слабые живые существа. Когда такие существа рядом, считал он, им все время от тебя что-то надо, время, чувства, внимание.

Помогали: сила, трезвость, рациональный расчёт и люди, находящиеся в зависимости от него. Таких можно было держать на расстоянии, хоть и на чувствительном поводке, можно было просчитать и принести в жертву, если того требовало дело.

Поэтому Леонид жил один, много читал и занимался спортом. Религий не исповедовал к психологу не ходил. Успех, сопутствующий ему в делах уже много лет, подтверждал правильность этих жизненных установок.

Странный человек при всей своей мистичности очень легко вписался в картину мира Леонида, хоть и подвинул в сторону некоторые убеждения и расширил некоторые границы. Он тоже верил в силу, говорил про силу и дарил силу. То, что он хотел получить взамен от Леонида не показалось ему странным в тех обстоятельствах, в которых мир оказался теперь. Как профессиональный управленец Сиденко привык классифицировать людей, с которыми работал. Так было легче их понять и предвидеть. В его мире профессиональные системы профайлинга делили людей на множество видов и подвидов. Теперь количество видов для него уменьшилось, расширившись лишь одним новым. Он назвал этот вид: обреченные.

Платить за силу собранным ужасом? Почему бы и нет? Эти люди глупы и беспомощны. В новом мире они погибнут в любом случае, потому что кому-то однажды захочется что то у них взять. Либо их имущество, либо их жизнь. Защитить их будет некому. Большинство сегодняшних представителей цивилизации — жертвы по определению и сами сопротивляться не смогут. А значит их ждёт либо унизительное рабство, либо бессмысленная смерть. А этот могущественный человек с помощью его, Леонида, может придать смысл их смерти.

Первые еженедельные ритуалы подтвердили правдивость слов Человека. Сила и ловкость росли, Леонид явственно чувствовал это и это подтверждалось его подчинёнными, которые начинали смотреть на него со страхом поклонения. Он понимал, что каждый его невероятно сильный удар или прыжок во время миссии наводил ужас не только на обреченных, но и на его людей, стремительно понимавших, что хозяин необычен и становится более необычным с каждым днем.

А потом Могущественный Человек рассказал ещё об одной особенности. Меч, который он подарил Леониду имел характер. Это был меч воина, но не палача. Потому, когда он чувствовал настроение боя, когда ощущал усилия и преодоления, то наделял хозяина гораздо большей силой, нежели за убийства, в которых не было куража поединка, а оставалась банальная казнь.

После этого Сиденко принялся выбирать места для миссии более вдумчиво, а также собирать вокруг себя военных профессионалов, которые обеспечивали ему грамотную поддержку на поле боя. Первые бойни он устраивал в жилых кварталах и пригородных садовых товариществах. Это было неприятно, и во время ритуала он почувствовал прилив сил, но настолько незначительный, что даже не был уверен, не самовнушение ли это.

Когда он последовал совету Могущественного человека и спланировал миссию, взяв с собой несколько наёмников, результат был совсем иной. Тогда они атаковали элитный жилой комплекс, первые этаж которого занимали коммерческие помещения. На этом этаже засела команда небольшого ЧОПа, взявшаяся охранять богатеев. У людей ЧОПа были даже огнестрелы и они, то ли из чувства долга, то ли от понимания обреченности сопротивлялись отчаянно.

Но Леонид всё рассчитал. Его новой небывалой ловкости хватало примерно на секунд 30. За эти пол минуты под прикрытием своих наёмников он зарубил всех охранников, совершая настолько быстрые и непредсказуемые скачки, что попасть в него так и не смогли. Двигаясь от жертвы к жертве, Сиденко замирал от ужаса и восторга. Выстрелы, направленные в него, шевелили волосы на затылке, а невероятная скорость заставляла бурлить кровь. В руках едва ощутимо вибрировал меч. Не дрожал, а именно вибрировал, словно возбуждение хозяина передавалось ему. И Леониду казалось, что клинок даже подправляет траекторию удара, настолько чистыми и убийственными они получались.

Потом сидя в своём кабинете и глядя на отдыхающее в ножнах оружие, он всё ещё чувствовал эту вибрацию и понимал, что хочет, что бы она снова стала реальной, что бы эти ощущения повторились опять.

Когда пришла мысль взять Зиповскую больницу, Сиденко сперва сам удивился своей дерзости. Ему доложили, что больница охраняется войсками, но его вера в свои сверхестественные возможности пересиливала доводы разума. Он видел, как множится и крепнет его боевая группировка. Наемники шепотом пересказывают друг другу увиденное ими на миссиях и впечатленные этими рассказами люди испытывали желание присоединится.

Сиденко знал, что большинству людей просто необходимо к кому-то присоединится. Такова их стадная природа, даже весьма сильных и умных. Зачастую они готовы ходить даже под просто удачливым гопником, а если новый хозяин граничит в своих проявлениях с чудом, они будут его боготворить. Сами будут придумывать о нём легенды и оправдывать самые дикие его поступки. Будут идти с ним до конца и совершать подвиги в его славу.

Поэтому Сиденко был убежден, что он справится. В его подчинении было около 60 человек. Начальник охраны Волынин, сержант с боевым опытом, говорил, что это уже два взвода. Люди полностью верили ему и горели желанием нового свершения. А больница, это не только ресурс для будущего ритуала, но и основа для его будущего княжества. Больница, это территория, специалисты, рабы, рембаза для солдат. Это новая точка опоры для нового прыжка.

Как и обычно он ворвался в бой первым. Он знал, что у него теперь около четырёх минут неудержимости. В принципе, за это время он мог бы пройти практически все отделения больницы и напоить меч необходимыми впечатлениями. Но было важно, чтобы его люди видели: что и как он делает. Важно было давать им новую пищу для восхищения. Если же он скроется от них в коридорах больничного комплекса, эффект будет не так велик. К тому же нельзя было терять голову и забывать об осторожности и удалялся далеко вперёд от группы охраны. Спину надо держать прикрытой. Да и его боевикам нужна работа. Что бы навыки не теряли и могли себя проявить в глазах Господина.

Леонид красиво разрубил пополам двух солдат на входе в административное крыло и влетел внутрь. Он предполагал, что войсковой штаб, управляющий охраной больницы расположился именно здесь и можно будет быстро лишить армейцев управления, уничтожив этот узел. Сиденко оказался прав. Военных здесь было много и они неплохо сориентировались, увидев погибающих товарищей. Крыло наполнилось грохотом стрельбы и ему потребовалось около минуты, чтобы всех тут зачистить. Меч тихо гудел, сердце Леонида заходилось от восторга. Однако у отделения УЗИ диагностики пришлось остановится. Во первых: его люди перестали видеть его, отстав на входе, во вторых: впереди был широкий перекрёсток двух коридоров, который скорее всего был хорошо укреплён и поддержка десятка стволов была здесь очень нужна.

Через минуту подбежал Волынин со своим первым отделением.

— Леонид Романович, — приговорил он, задыхаясь, — давайте теперь мы поработаем! Ребята хотят биться за Вас!

— Давай, Волынин, — ответил спокойно Сиденко, любуясь клинком, — зови, если затормозишь где-то.

И взводы Волынина заработали. Штурмовые отделения занимали этаж за этажем и коридор за коридором, максимально эффективно используя всё имеющееся вооружение. Невзирая на то, что в отделениях и палатах было полным полно живых людей. Рвались гранаты, сея смерть в тесных помещениях, работал пулемёт, прошивая насквозь гипсокартонные перегородки. Огонь доставал всех, кто оказывался на пути: солдат, врачей и перепуганных насмерть гражданских.

В хирургическом отделении номер два, Леонид снова ускорился и достал хорошо укрывшегося в помещении серверной отделения молодого автоматчика. Парень приостановил продвижение людей Волынина, свалив трёх человек. Сиденко вскрыл ему живот и заставил умирающего прокричать в рацию призывы к сдаче всех, кто продолжал сопротивление. Хрипящие стоны ужаса прокатились по всем радиостанциям и военные дрогнули. Командование не подавало признаков жизни, в эфире были лишь крики смерти и отчаянные попытки младших офицеров взять контроль над ситуацией. Вместе с толпой бегущих из отделений людей солдаты тоже двинулись к выходу, оставляя свои посты.

Сиденко смотрел как неудержимо продвигаются вперёд его боевики и праздновал победу. Он хорошо представлял себе схему основного корпуса и хотел, пройдя через отделение урологии, выйти в отделения, занимаемые больницей скорой помощи, в приёмный покой и эффектно появится на пандусе, куда прибывают машины скорой помощи. Он справедливо полагал, что как бы ни были напуганы стрельбой все эти обреченные, они не станут уходит далеко, ведь им нужна медпомощь. Они останутся, найдут укрытие и будут ждать чем всё закончится, потому смогут увидеть его появление, стать свидетелями его триумфа. Затем, разумеется примкнут к нему. Станут частью его княжества. Его людьми.

Когда бойцы охранения распахнули избитые пулями двери отделения неотложки, Леонид понял, что сопротивление полностью сломлено. Коридор впереди был пуст. Лишь из-за дверей смотровых кабинетов слышался плач и стоны. Очевидно те, кто не смогли убежать, остались ждать своей участи здесь, куда пришли за помощью.

Что ж, подумал Сиденко, это тоже хорошо. Жизнь, которую он подарит этим обреченным, будет демонстрацией другой стороны его силы. Пусть люди видят, что подчинение его власти приносит им спасение.