Про людей и ямадутов

Глава 20 «Ямадуты. Дворец Ямараджа.»

Ямадуты обогнули с западной стороны гору Сумеру — центр мироздания и устремились на юг, туда, где время растворялось в бездне, а пространство скручивалось в бесконечную спираль. Впереди лежала Наракалока — царство Ямараджа, владыки смерти и хранителя закона кармы.

Город, в котором правил их господин, не принадлежал ни земле, ни небу. Высеченный из самой вечности, из камня, что старше звёзд, издалека он казался темнее самого мрака, что глубже космической пустоты. Стены его возвышались, как исполинские надгробия, окутанные туманом, сотканным из вздохов ушедших душ. Воздух здесь был густ от запаха ладана и тления, а каждый камень помнил крики грешников и тишину праведников.

Кинкар и трое братьев опустились у северных ворот и почтительно ступили на улицы города — не мостовые, а реки расплавленного серебра, текущие в такт ударам незримых сердец. Эти реки отражали не свет, а судьбы: в их мерцающих потоках мелькали лица тех, кому суждено предстать перед троном Повелителя. Над водами парили мосты из чёрного нефрита, их арки были украшены барельефами, изображающими круговорот сансары — рождение, страдание, смерть и возрождение. Кинкар видел, как под этим мостами шествуют души, ведомые другими слугами Ямы — чьи тела здесь были подобны теням, а глаза горели холодным синим пламенем. Их безмолвные шаги не нарушали тишины, но заставляли дрожать саму материю мира.

Город, лишённый Солнца и Луны, освещали звезды Мритю — кристаллы, застывшие в ледяном пламени, висящие в небесах словно слепые окоёмы. Их свет не грел, а обжигал душу, обнажая каждую тайну, каждую ложь. Дома здесь служили не жилищами, а храмами-архивами. Стены их были покрыты свитками из кожи, исписанными именами и деяниями всех, кто когда-либо жил. Ветер, пронизывающий улицы, шептал эти имена, смешивая их с плачем детей, которых не успели родить, и смехом стариков, что не дождались прощения.

Ямадуты приблизились к центру города, где на острове, окружённом рекой Вайтарани — потоком из крови, слёз и раскаяния, — высился Дворец Повелителя. Его шпили пронзали небо, словно копья, направленные в сердце иллюзии. Река, кишащая костями тех, кто пытался бежать от суда, бурлила у его подножия, но воды не смели коснуться стен Дворца. Мост через Вайтарани был единственным путь внутрь. Пройти по мосту, не сорвавшись в бездну могли лишь те, чьи сердца обладали легкостью пера истины.

Видавший многие миры и величественные храмы Кинкар знал: Дворец Ямараджа — это не строение, а воплощённый закон. Его стены сложены из золота Джайны, металла, который невозможно расплавить ни адским жаром, ни ледяным дыханием времени. Каждый кирпич отлит из слитков, добытых в рудниках Мрита-логи, мира, где умирают даже боги.

Фасад Дворца украшали барельефы, изображающие 8,4 миллиона видов смерти: от незаметного увядания цветка до гибели вселенных. Над вратами, высотой в тысячу локтей, висел щит с символом Ямы — весами Калачакры, чьи чаши уравновешивали добро и зло, боль и благодать.

Четверо ямудутов вошли внутрь Дворца. Зал Молчания, первый из бесчисленных покоев дворца, поглощал звук, цвет и память. Здесь души ждали суда, стоя на коленях на полу из чёрного опала, в котором, как в зеркале, видели отражения своих поступков.

За Залом Молчания лежала Галерея Времени — коридор, стены которого покрывали фрески, меняющиеся с каждым вздохом. Они показывали не прошлое или будущее, а вечное настоящее: страдания голодных духов в Нараке, блаженство дэвов в Сварге, бесконечные войны асур. Пройти галерею можно было лишь с закрытыми глазами, ибо тот, кто видел эти образы, навеки терял покой.

Сердце дворца — Тронный Зал венчал купол, невидимый глазу, образованный самой бесконечностью. Пол, вымощенный плитами из застывшей лавы и льда, символизировал двойственность бытия. В центре, на возвышении из костей демонов и алмазов, стоял трон Ямараджа.

Когда Ямарадж восседал на троне, его облик менялся: для грешников он был исполин с кожей цвета грозовой тучи, с четырьмя руками, сжимающими петлю, жезл, меч и свиток судеб. Для праведников — мудрец в белых одеждах, с лицом, излучающим тихий свет. Рядом с Повелителем Смерти стоял Читрагупта, писарь кармы, чьи руки листали книгу, страницы которой числом превосходили песчинки в пустынях всех миров.

Кинкар в окружении спутников остановился перед троном.

— Приветствуем тебя, о, Повелитель! Пожалуйста, прими наши почтительные поклоны.

— Здравствуйте, мои дорогие слуги, — голос Повелителя Смерти зазвучал, казалось сразу отовсюду, — вижу, вы находитесь в смятении. Прошу, не стесняйтесь и расскажите мне причины вашего состояния.

— Да, мой царь, ты прав, мы находимся в смятениии. Причиной тому является то, что мы не можем выполнить нашу работу так, как того требует наше призвание: честно и в срок.

Ямарадж изменился в лице, прищурился и внимательно осмотрел говорившего.

— Это очень плохо, Кинкар. Очень плохо. Расскажи же подробно, почему такой опытный и преданный ямадут, как ты, не может выполнить свои обязанности.

— Я расскажу, мой повелитель. Но прошу тебя, не гневайся на меня и моих братьев. Мы очень давно приняли от тебя честь служить твоей воле. Мы поклялись нашими душами выполнять нашу работу как подобает, как того требует твой закон. И вот уже много веков мы приводим к тебе на суд души грешников со всех уголков вселенной. Однако теперь мы столкнулись с такой сложной задачей, которую не можем решить. Поверь нам, повелитель, мы очень страдаем от понимания того, что не можем услужить тебе.

— Говори же, Кинкар, что за напасть появилась во вселенной, которая подвергает риску её непреложные законы⁉

— Мой Грозный Господин. Согласно законам и правилам которые ты установил, Нам стало известно, что в одном из райских миров подошла к концу жизнь некоего великого Жреца. Этот учёный несколько отведенных ему веков прожил в раю, но видимо прожил не достаточно благочестиво, раз мы узнали о том, что его стоит доставить к тебе на суд. Однако придя за ним, мы с изумлением обнаружили что его нет нигде поблизости. Позже, пытаясь найти его, мы поняли что он покинул тот мир, ту планету! Покинул, преступив законы! Твои законы, Мой Повелитель! Таким образом его джива непостижимым способом ускользнула от нас. Однако скоро наши поисковые собаки швапати почуяли след этой дживы и привели нас на одну из планет где джива укрылась. Мы уже готовились схватить её, оставалось только прибыль на место где она пряталась. Но когда собаки привели нас к существу, в котором по всем признакам должна была находится эта преступная душа, мы с изумлением обнаружили что это существо, это человек наделён своей дживой. Оказавшись рядом с ним мы поняли, что срок его дживы ещё не пришёл и мы не можем забрать её!

— Послушай меня, Кинкар, но ведь ты сам только что сказал, что швапати привели вас к этому… Человеку. Как могла в нём оказаться другая джива? Швапати не ошибаются! Никогда! Это их суть — чувствовать и разыскивать душу, которую пора забирать! Чувствовать всегда, на любом расстоянии и точно в срок! Они были созданы только для этого и не было случая что бы они ошибались! Вероятно, ты ошибся с чем-то, верный ямадут?

Кинкар помрачнел. Трое его спутников тоже стояли, понурив головы.

— Мой господин, в твоей воле наказать меня, сколь угодно жестоко и это будет как всегда мудрое и правильное решение. Мы действительно подвели тебя, какова бы ни была причина нашей неудачи. И мы достойны наказания. Однако, я хочу, чтобы ты знал, что ещё тяжелее ноши твоего наказания для нас будет жить, зная, что ты не удовлетворен. Поэтому прежде чем ты применишь к нам орудия твоего гнева, позволь нам всë-таки выполнить задание. И, пожалуйста, подскажи нам правильный путь. Ибо мы в тупике. Мы тоже думали сперва, что ошиблись. Так мы думали и во второй, и в пятый и в десятый раз. Но собаки снова и снова приводили нас к людям, в которых не было этой беглой души. Мы уходили ни с чем. Мы не могли их забрать. Мы снова и снова уходили ни с чем.

Кинкар вздохнул и умолк.

— Ты всё сказал? — тяжело произнёс Ямарадж.

— К сожалению, это ещё не всё, о справедливейший. Ты вероятно думаешь: От чего же эти глупцы доверяют в своей работе только своим помощникам — швапати! Ведь я и их наделил чутьём так же определять грешника, которому пора на суд. Наделил их способностью безошибочно находить того, кто нарушил закон и кого надлежит проводить в моё царство! Отчего же они отказываются пользоваться им, словно умирающий от жажды в пустыне, отказывается войти в оазис, в котором изобильно бьют фонтаны с чистейшей водой?

Цвет лица Ямараджа слегка изменился, как меняется голубое небо над горизонтом, извещая о близком закате.

— Ты необычайно прозорлив сегодня, Кинкар. Давай же узнаем, как помогла тебе твоя прозорливость исполнить долг?

— О, мой владыка, поверь сегодня я не горд своей правоте. Наши неудачи, это преступление перед тобой, но… Но мы не позволили себе ни секунды слабости, ни единой отвлеченной мысли! Как и все эти века мы были поглощены только выполнением своей работы. Однако истина в том, что и наше чутье нас подводило. Хотя и только в тех случаях, когда мы пытались настичь эту странную дживу. Во всех других случаях мы прилежно находили другие дживы, когда зов извещал нас о том, что кто-то нагрешил достаточно для своего мира. И мы по-прежнему безошибочно приходили к такой душе в нужный срок! Безошибочно! Но когда мы возвращались к поиску беглой дживы, когда нам снова казалось что мы напали на её след, этот след вновь оказывался ложным… Владыка подскажи, что нам делать? Как нам решить эту лишающую покоя загадку?

— Да, Кинкар, я понял твоё беспокойство. Послушай же мой ответ. Послушай внимательно и осознай всей своей душой. Ничего не происходит без Верховной воли. Ничего. Ибо она всё создала. Создала все формы жизни и законы по которым они живут. И если тебе кажется, что происходит нечто необъяснимое, это не повод впадать в уныние или растерянность. У тебя по прежнему есть работа, и ты знаешь как её делать. Ты слышишь зов и идешь к нему. Ты знаешь, как взять душу и куда её отвести. Значит ты должен продолжать делать то, что велит тебе твой долг.

— Но, мой господин! Я испытываю удовлетворение только когда делаю всю свою работу хорошо. Но сейчас моё сердце лишено покоя и удовлетворения от того, что я не могу выполнить её полностью. И я хочу понять: может быть я делаю что-то неправильно? Может быть мои руки и ноги, мой разум утратил знание о том, как мне сделать работу хорошо?

— Слушай, благородный Кинкар. Ты всё делаешь правильно. Я вижу твоё сердце и слышу твои слова. В них нет лжи или бесчестия. Но опасайся сомнений. Они могут размягчить твою веру и расколоть твою личность на части, как вода, проникнувшая в трещину в камне замерзая, раскалывает его на куски. Будь тверд и непоколебимой в своём деле.

— Но, повелитель…

— Я дал тебе сейчас все ответы, ямадут. Абсолютно все, что тебе нужно было услышать. Теперь ступай. У тебя есть работа. Возвращайся к ней поскорее и думай о моих словах.