Прикладная рунология

Глава 31 Элайза

Мы миновали приемную и поднялись по лестнице в сопровождении выделенного служащего Тайной полиции. Визита сюда я никак не ожидала, но после разговора в автомобиле желание задавать вопросы поутихло. В голове по кругу крутились фразы, брошенные Юстасом, и мои жалкие попытки оправдаться.

Когда бабушка рассказывала свою историю, вопросов не возникало. А желание наказать барона родилось как-то само, медленно и постепенно. Не помню, когда именно, но еще до поездки в столицу я точно знала, к чему буду стремиться. Выяснить подробности о жизни барона не составило труда, а уж когда я узнала, что старший внук учится в Академии на факультете боевых магов…

Все складывалось так удачно, что я ни разу не усомнилась в собственной правоте, я и сейчас в ней не слишком сомневалась. Просто…

— Вы не правы! — я в полголоса обратилась к мужчине, державшем меня под руку, будто я собиралась сбежать.

— В чем же? — холодно осведомился он, пока мы шли по коридорам второго этажа.

— Бабушка ничего не вбивала мне в голову! Я все решила сама. Она не виновата!

Герр Шенбек взглянул на меня со странным выражением и покачал головой, а затем перед нами распахнулась дверь в приемную. Сопровождающий остался в коридоре, а сидящий за столом секретарь — уже немолодой мужчина с сединой на висках и военной выправкой — встал и приглашающе взмахнул рукой.

— Герр Шенбек, фройляйн, прошу вас подойти, — от отвернулся к шкафу, стоящему у него за спиной, открыл дверцы и замер, ожидая нас. — Хочу сразу предупредить, что вам будет лучше молчать. Порой артефакт дает сбои и работает в обе стороны. Текущее положение является большой уступкой Его Светлости герцога Кенига Его Высочеству, прошу вас не распространяться об увиденном за пределами здания.

— Поверьте, я всецело осознаю доверие, оказанное мне и Его Высочеству, — холодно откликнулся Юстас, незаметно сжимая мой локоть. — А фройляйн будет молчать. Ее клятва не позволит рассказать лишнее.

Секретарь удовлетворенно кивнул, сунул руку в шкаф и что-то повернул. Короткий всплеск силы известил об активации артефакта, но прежде, чем я успела задать хоть один вопрос, мы услышали приглушенное, но весьма отчетливое:

— … а ведь я могла бы быть вашей теткой… Если бы этот поганый Рофхогель не застал нас и не донес императору!

Я вздрогнула от неожиданности и замерла. Конечно, голос бабушки я узнала. Хотя звучал он непривычно зло. Она никогда не повышала голос. Никогда! Всегда говорила вежливо и попрекала этикетом. А сейчас… Просто рычала от злости.

Взгляд невольно метнулся к мужчине, стоящему рядом. Секретарь уже обошел стол и поспешил покинуть приемную, как ему, скорее всего, было приказано. Мы остались вдвоем. Мы и те, кто находился в кабинете. Юстас встал напротив и приложил палец к губам, напоминая о необходимости молчать. Но я бы все равно не смогла выдавить из себя ни слова. А диалог за стеной продолжался…

— Значит, вот почему вы так возненавидели несчастного барона… Но с чего вы решили, что мой дорогой дядюшка вообще хотел на вас жениться?

На стене за спиной женщины коротко моргнула руна, обозначая начало действия артефакта. Юстас с фройляйн Ланге успели вовремя.

Жена профессора поджала губы, она больше не улыбалась и не пыталась играть. Или же наоборот примеряла очередную маску. В любом случае она заговорит. Слишком долго молчала. А у всех тайн есть свои сроки.

— Он пригласил меня в столицу. Спустя десять лет. Снова позвал меня…

— И вы побежали послушной собачонкой. — Перебивать нехорошо, но иногда полезно. Злость — отличный союзник, когда нужно узнать что-то важное. И побыстрее… Желания слушать старческие сентиментальные воспоминания Кристиан не испытывал.

— Вы не понимаете, — его окинули насмешливым взглядом. — Ничего не поняли. Адольф был умен. Умнее своего брата. Умнее всех Сантамэлей. Он интересовался историей. Связями между родами. Он не зря набивался в гости к моему отцу и приехал на тот мой праздник. Мать к тому времени умерла. Пошла на поводу у отца и решила родить ему еще одного ребенка. Дура! Возраст был неподходящим. Здоровье. А она, видите ли, хотела его порадовать. Умерла родами, и ребенок тоже не выжил. Нечего ему было жить после такого…

Длинные пальцы крутили трость, а взгляд рассеянно блуждал по кабинету. Гостья стремительно теряла шарм и очарование, превращаясь из моложавой фрау в старуху. Почему так? Горе старит? Или не горе, но злость, живущая внутри? Застарелая ненависть? Обиды? Такой будет Маргарита лет через пятнадцать? Озлобленной старухой, так и не простившей обид юности?

— Вы его убили?

— Нет… — она резко качнула головой и усмехнулась. — Зачем? Слабенький был. Недоношенный. Сам умер. Остался мой папаша убитый горем. И младший брат. Он-то герцогский титул и получил. Хотя наследницей была я…

Вот теперь Кристиан удивился. Титулы в Империи наследовались мужчинами, не считая некоторых родов, в которых наследники были уравнены в правах, но он не помнил чего-то подобного о Кенигах.

— Удивлены? — бывшая актриса наслаждалась его замешательством. Ничего, он потерпит, а для дела так даже лучше, пусть чувствует себя уверенно. — У Кенигов всегда наследовали женщины. Мужчин принимали в род. Мужьями, герцогами. Мальчики шли иной дорогой — в военные, ученые, куда угодно. Но герцогиней оставалась носительница крови. Она рожала дочь и передавала ей знания. И элементаля… Родового.

А вот это было не просто интересно, а странно, если не сказать больше. У Сантамэлей имелись родовые элементали. По трое от каждой стихии. Старые и привязанные к роду еще Арминием. Но хозяев они выбирали сами. О том, чтобы передать своего элементаля сыну или дочери речь даже не заходила. Да и как потом использовать собственную силу?

— Я же говорила: ничего вы не поняли. Адольф же заинтересовался именно этой особенностью нашего рода, который идет еще от сестры Арминия Сантамэля. О ней-то вы слышали?

— Слышал.

Проклятое родовое древо приходилось учить наизусть вместе со всеми покойными дядьями, тетками, кузенами и кузинами. Где-то в самом начале, у истока разветвившегося дерева действительно находилось всего несколько имен. Вот только он не помнил, чтобы сестра основателя вышла замуж. В семейном архиве бракосочетание не упоминалось.

— Крайне мало, как и Адольф. Он однако сумел найти, куда она делась. Но, возможно, что-то уничтожил, — теперь ее усмешка была откровенно злорадной. Старая стерва. Пожалуй, записи дяди Кристиан тоже сжигать не станет. Пусть мальчики почитают. Полезно знать, с кем тебя связывают кровные узы.

— Значит, дядюшку заинтересовала ваша кровь и особенности. А соблазнил он вас, чтобы побыстрее добраться до сути?

Злорадство с лица Лауры слетело мгновенно, а в глазах мелькнула злоба.

— Я была красива. И я ему понравилась. Да, его интересовала информация о нашем роде, но я сама была намного важнее.

Конечно, юная наследница, оставшаяся без матери, а соответственно без наставницы, ничего не понимающая в мире, но считающая себя центром мироздания. Подарок так подарок. Пожалуй, Адольфу даже не пришлось слишком стараться. Яблочко созрело и само пало в руки.

— Зачем вы сбежали? — беседу стоило вернуть в прежнее русло. Да, всплывающие по ходу дела факты представляли определенный интерес, и он обязательно перепроверит, что и когда выдавалось из архива в руки дяде, но сейчас важнее понять мотивы.

— Моя семья не приняла бы моего увлечения. Я любила Адольфа и хотела быть с ним. Я дождалась своего шестнадцатилетия, тщательно продумав план побега, и отправилась к нему в столицу…

Судя по выражению лица, дядюшка не обрадовался. Все, что хотел узнать, он наверняка к тому моменту уже выяснил, а возиться с малолетней дурочкой ему было не с руки.

— Я поторопилась, — неожиданно спокойно констатировала фрау Ланге. — Адольф не был готов принять меня. Император хотел женить его, и ему требовалось время, чтобы избавиться от помолвки и представить меня в качестве своей невесты. К тому же, отец мог выставить протест, ведь в глазах общества я оставалась слишком юной.

— Он отправил вас в театр?

Вряд ли, определяя любовницу в актерскую среду, дядюшка ожидал подобного результата.

— Да. Идея принадлежала ему. Адольф обещал, что я пробуду там совсем недолго… Но представление затянулось. Сначала мне не нравилось, однако со временем я начала получать удовольствие от сцены. Оказалось, что у меня талант. Я стала звездой. Появились поклонники. И папенька… Он объявился с требованием немедленно вернуться домой и угрозами вычеркнуть меня из рода. Я рассмеялась и заявила, что скорее сама вычеркну его, ведь он к нашему роду не имеет никакого отношения, а я — наследница по крови. Он попытался угрожать императором, я потребовала привезти мне документы. В итоге мы заключили соглашение, согласно которому я отказывалась от ношения родового имени на публике, мой брат получал титул герцога после смерти отца, и я обещала его не оспаривать. Мне же отходили архивные документы семьи, в которых излагались некоторые знания по управлению нашим элементалем, и сумма, эквивалентная приданному, которое выплачивалось в герцогских семьях.

Стоит отдать должное, за время, проведенное в театре, девочка явно выросла и лишилась большей части своих иллюзий. Сумела совладать с собственным отцом… Скорее даже не так. Вряд ли герцогу так уж хотелось иметь под боком своенравную дочь, к тому же порченную. Сам он вошел в род, благодаря браку. С сыном отношения могли складываться не в пример лучше. Конечно, он хотел передать титул ему, а не возиться со старьем, в котором ничего не понимал. А что касается приданного… Став совершеннолетней и являясь главой рода, Лаура Кениг могла претендовать на все имущество, однако она потребовала лишь определенную сумму, которая вряд ли разорила герцога. Эта сделка была выгодна обеим сторонам.

— Полагаю, о своем приданном Ланге вы не рассказали?

Лукавая усмешка и безмятежно-каменный взгляд.

— Мужчине не следует знать о состоянии жены. Конечно, он знал, что я получаю неплохие гонорары за игру на сцене, к тому же подарки… Но Карл даже не представлял, сколько денег хранится на моих счетах. И сколько их сейчас.

Наверняка, фрау Ланге обеспечена более, чем достойно. Если она не влезала в свои сбережения и делала успешные вклады… За полвека могла накопиться приличная сумма. Вот только Тайная полиция при проверке Сабины обнаружила бы крупные суммы и задалась бы закономерным вопросом, откуда они взялись. А вопросов не было.

— Вы храните деньги не как Лаура Ланге, — сделал очевидный вывод Кристиан.

— Конечно, я ведь обещала не использовать свое имя только на публике. А в документах оно осталось прежним. Ведь женщины нашего рода не выходят замуж, а принимают мужей к себе.

Точно стерва. Старая, умная, точнее поумневшая, и научившаяся использовать лазейки в документах.

— Но на титул вы не претендуете? — уточнил герцог, начиная сочувствовать Кенигу.

А ведь старый герцог, узнав о свадьбе дочери и профессора, наверняка порадовался, решив, что теперь о ней можно забыть. Ведь обычно женщины уходят в род мужа, а вместе с этим утрачивают возможность наследовать, но если Лаура умудрилась провести ритуал, принимающий Ланге в ее род, и подтвердила его документально…

— Я — нет, однако моя внучка, при желании, может рассчитывать на многое. На очень многое. Все удостоверяющие документы хранятся в банке и будут использованы после моей смерти.

— Почему внучка? Сбросили дочь до счетов?

Дочь герцога закатила глаза, словно он спросил о чем-то очевидном.

— Она — самое большое мое разочарование. Я так мечтала родить ее от Адольфа… Так радовалась, что первые мои дети — мальчики. Они могли заниматься, чем угодно. Но дочь… Я раздумывала родить ее от мужа или найти кого-то более подходящего, и именно тогда пришло приглашение… Вы не представляете, что такое после стольких лет снова увидеть знакомый почерк. Я поехала в столицу, придумав какой-то глупый предлог. Я не собиралась возвращаться. Нет, такие шансы выпадают лишь однажды. И я была готова на все… На все…

— И что же оказалось? Адольф опять вас оттолкнул? Кстати, зачем вы вышли замуж за Ланге, раз у вас имелись на руках секреты, которые могли бы заинтересовать дядюшку?

— Я была готова отдать ему все… — задумчиво произнесла женщина. — Получив от отца документы, я назначила Адольфу встречу, хотела похвастаться тем, чего добилась. Хотела, чтобы он мной гордился. Он не пришел. Только прислал записку, что я должна выйти замуж и покинуть столицу. Я не поверила. Решила подождать, продолжая принимать ухаживания Карла и других… Потом моего жениха избили. Он так ничего и не понял, а мне стало ясно, что пора уехать. И я исполнила приказ. За что и была вознаграждена.

Приказ. Насколько же сильно дядюшка умудрился промыть ей мозги. Сам он длительной связью наверняка уже тяготился. И, вспоминая его заметки, уже увлекся очередной прелестницей. Остается только надеяться, что ни одна из его пассий больше не обзавелась детьми, внуками и желанием мстить кому-нибудь. Хватит и одной истории.

— Вознаграждена приглашением, но не предложением. Ведь он на вас так и не женился. Да и дочь… Судя по вашим словам, не от него?

Счастье-то какое. В роду Сантамэлей только еще парочки бастардов и не хватало.

— Вы умеете слушать, Ваше Высочество. Да, Адольф встретил меня в Императорском отеле. Мы чудесно провели время, вспоминая прошлое. Он сказал, что я похорошела. А потом рассказал, что его беспокоит жених племянницы, вашей сестры, барон Рофхогель. Имелись подозрения, что он связан с кем-то из заграницы. Что ему платят. Доказательств не было, но Адольф хотел расстроить свадьбу. А так как жених был достаточно молод, мне не составило бы труда очаровать его… Нужно было лишь добиться сплетен, которые позволили бы разорвать помолвку.

Несчастный барон. Рано лишился родителей, получил титул и ответственность за младших братьев и сестер, надежду на поддержку императорского рода через брак с принцессой и тут… Явление заскучавшей в провинции актрисы. Если кто и должен мстить, так это он, однако Рофхогель служил стране верой и правдой. И даже та давняя история не слишком отразилась на его репутации. Если он донес императору об интрижке дядюшки — все становится ясно.

— И вы добились. Помолвку расторгли. А барон, полагаю, влюбился. Военные довольно прямолинейны, а он все же был молод и… доверчив. Он явился к вам с предложением, а застал… Что именно?

Лаура лишь брезгливо скривила губы.

— Я заставила Адольфа пообещать, что он попросит развода для меня. Я и сама могла бы расторгнуть брак, но я хотела выйти замуж за него. Рисковала своей репутацией. Он должен был пойти к императору и все рассказать о нас. Потребовать моего развода и нашего брака. Я могла бы родить ему детей. Дочь — наследницу Кенигов, и сына — Сантамэля. Этот союз был бы необычайно хорош с точки зрения силы. Магия и кровь снова смешались бы воедино в наших детях. Наш сын мог быть подобен Арминию! — ее глаза зажглись светом неистовой веры в собственную правоту. Почти безумием. Она действительно желала этого брака и даже не усомнилась в его возможности. — В день, когда помолвку расторгли, Адольф пришел ко мне. Был вечер. Мы праздновали… Я забыла о бароне. Кому он был нужен? А он явился. Вошел, хотя его не приглашали. Дверь почему-то оказалась не заперта. Он увидел все… Не стал ничего слушать и сразу же пошел к императору. Я не знаю, как он добился аудиенции. Не знаю, что говорил. Адольф ушел, пообещав все уладить, но больше не вернулся. Зато приехал Карл, и я поняла, что моя жизнь разрушена. И все из-за барона!