Пресвитерианцы. Первый поход

Глава 4

Гванук не успел первым прийти к старому генералу. Ранним утром Ли Чжонмун сам вылез из своих покоев и начал требовать лодку, чтобы та доставила его на судно с военной машиной Чонтонг. Всё еще злой капитан Ри сдержал свои чувства и принялся орать за борт, призывая какую-нибудь ближайшую лодку. Огромный флот Чосона, с одной стороны, за ночь сбился в плотную кучу, но с другой — ряд нерасторопных и малых судов наоборот в темноте отнесло сильно далеко. Сейчас они мучительно пытались догрести до основной массы кораблей.

— Наше счастье, что море тихое, — зло бормотал под нос Ри Чинъён.

Гванук с поклоном подобрался к генералу Ли.

— Исполнил твою просьбу, сиятельный, — прошептал, глядя в доски палубы. — Командир из Правой армии Ли Сунмон совсем не родич вам. Его клан-понгван Ли происходит из провинции Канвон, так что к вашему роду он отношения не имеет.

— А иные есть?

— О таковых ни от кого не слышал…

Ли Чжонму выдохнул с нескрываемым облегчением и громко приказал:

— Малый, шагни в покой мой, прими стул! Будешь со мной, чтобы его носить и подносить! — и шепнул. — Ты молодец.

Окрыленный слуга рванул за стулом со всех ног. Он вернулся как раз, когда к борту подошла лодка.

…Удивительный гебуксон, он же «черепаха» был раза в полтора меньше мэнсона, пониже, да и паруса тут стояли совсем малые (кораблю приходилось полагаться на весла), но выглядел мощно. Крепкие дощатые борта имели лишь узкие прорехи для стрелков, сверху большая часть палубы была перекрыта настилом, укрепленным бронзовыми пластинами. А из бортов и самой крыши торчали во множестве острые штыри, ножи и прочие острые лезвия.

— Крайне любопытно… — пробормотал старый генерал и потребовал себе одно весло. Трижды рубанул им по ближайшей торчащей пике, пока все-таки не своротил ее набок. После чего удовлетворенно сел.

Командующий Левой армией Ю Сып уже ждал их. Дверцы в борту «черепахи» были открыты, главнокомандующего заботливо затащили в утробу «черепахи», Гвануку со стулом пришлось карабкаться самому. Внутри было сумрачно и затхло: слишком много людей, слишком мало простора. Слуга порадовался своим мелким размерам, так как мог идти в утробе кобуксона в полным рост, а вот крупному Ли Чжонму пришлось пригибаться. Он разогнул болящую спину только на носовой площадке, где крыши не было.

— Что ж, у вас корабли поуродили… обрубленные, — недовольно пробурчал он, глядя на ровную линию носового борта. — Хотя…

Старый генерал подошел к нему, пригнулся, прищурился, словно, прицеливаясь и прошептал что-то совершенно непонятное… Только Гванук и услышал чуднЫе слова.

Вдоль бортов носовой площадки стояли навытяжку воины с трезубцами-дангпачан. Все в чистых дурумаги, черных шляпах-чонрипах. Их главнокомандующий тоже осмотрел.

— А вы отчего не в доспехах? — спросил он воинов, постучав костяшками пальцев по пузу Ю Сыпа, укрытого пластинчатой защитой. — От соли моря… приберегаете?

— У них… нет такого доспеха, сиятельный, — слегка смутившись, пояснил командующий Левой армией.

— А у кого есть? — нахмурился Ли Чжонму. Возникшая пауза ему еще больше не понравилась. — У тебя одного, что ли?

— Конечно, нет! Кто-то имеет плотные чонбоки-жилеты или даже многослойные тондари. А такой доспех, как у меня… он северный. От монголов пришел. Он для конного боя… Здесь неудобен…

Старик испепелял вельможу злым взглядом, и Ю Сып совершенно сник.

— Ну да… — прокаркал Ли Чжонму. — Неудобен. То ли дело две тряпицы! Или даже три! Защита!

И он стукнул по железной груди Ю Сыпа. Видно, что хотел опрокинуть вельможу, но сил у пожилого главнокомандующего не хватило.

— Командующий, ты бережешь свое тело — и то дело, — чуть успокоившись, проговорил генерал Ли. — Оно должно жить в бою. Твое тело важно для победы. Но они! — он снова указал на воинов. — Разве не перестреляют их в этих тряпицах? Помни: когда не станет твоих воинов — это железо не спасет твое тело.

Ю Сып послушно кивал. Он не понимал странных перемен в голове главнокомандующего. Да и никто не понимал! Армии Чосона (а до того — армии Корё) всегда воевали так. Набирали крестьян, вручали им простое оружие, обучали — и вели в бой. Доспехи — чолгапы, дучонгапы — удел командиров и избранных отрядов. Разве мог великий полководец Ли Чжонму не знать это?

Лишь О Гванук знал, что мог. И наверняка не знал. Но слуга вновь с удивлением понял, что вопросы старика очень правильные.

— Ладно, выставляй напоказ! — резко сменил тему генерал. — Дивное оружие надо мне видеть.

Оно стояло в самом центре площадки, до сей поры укрытое кожаным чехлом. Что-то большое и внушающее трепет одним своим размером. По сигналу Ю Сыпа, к военной машине подошел немолодой, кряжистый и удивительно длиннорукий воин с рябым лицом. Он откинул чехол и…

Гванук вдохнул и забыл выдохнуть. Больше всего это напоминало огромную бронзовую жабу, усевшуюся на толстый зад и распахнувшую пасть небу: пусть в нее мошки роями сами валятся. Еще это было похоже на колокол монахов-буддистов. Только неровный и перевернутый.

Слуга покосился на своего господина. Генерал Ли, казалось, помолодел! Глаза его из-под густых бровей полыхали! И ему явно была знакома эта чудесная машина.

— Сиятельный, позволь поведать тебе о чудесном орудии Чонтонге! Велика его мощь! Способен Чонтонг силой огня метнуть вот это тяжелое ядро на сотню шагов! Проломить стену, убить врага в любом доспехе.

Генерал Ли прищурился.

— Не больно далеко.

— Чонтонг может и дальше, — обиделся за свое орудие ветеран. — Но видишь, сиятельный, как повернут ствол? Он глядит больше вверх, чем вперед, чтобы…

— Ядро… перебиралось через защитности, — завершил за того Ли Чжонму.

— Верно, сиятельный! Ты видел эти орудия в бою?

— Ннет, — смутившись чего-то, покачал головой старый генерал. — Много слышал.

— И я слышал. Про битву при Чинпхо… и другие. Я, сиятельный, самого Чхве Му Сона видал! Великий был ученый, большой чиновник. И зелье взрывное научился делать и орудий изобрел без счета. Пятьдесят видов!

— Пятьдесят? — усомнился старый генерал.

— Истинно так! — с вызовом выпятил бородку ветеран Сон, вступаясь за честь своего кумира. — Если с ракетами считать — то точно пятьдесят. Многие доработал уже его сын — благословенный Чхве Хэ Сан. Уже в его секретной мастерской я был обучен работе с Чонтонгом, изучил тайны взрывного порошка…

— Ну, — хмыкнул Ли Чжонму. — Не… таинственные тайны.

Обиженный в лучших чувствах Сон Чахун окончательно потерял берега.

— Да уж сиятельному откуда знать?

Командующий Ю Сып в ярости раздул ноздри, но старый генерал остановил вельможу.

— Три! — растопырил он пальцы странным манером. — Черный порошок… из дерева горелого. Желтый порошок… с дымом яда и вони. Белый порошок… пареный из мочи-дерьма.

Он загибал палец за пальцем, а потрясенный Сон бормотал:

— Уголь… Сера… Селитра.

Его уважение к старому генералу возносилось на целое ли с каждым словом.

— Неужто и пропорции смеси знаешь, сиятельный?

— Три четверти се… литры, — Ли Чжонму быстро привыкал к новым словам. — А уголь с серой — по одной восьмой.

— А вот и нет! — с радостью рассмеялся Чахун. — Не таков секрет мастера Чхве!

— Значит, его порошок хуже… мой состав, — невозмутимо ответил старый Ли. — Покажи!

Сон Чахун ловко достал из специального ящичка кожаный мешочек, развернул горловину и протянул к самому лицу сиятельного. Все в испуге отпрянули, а Ли Чжонму лишь сунул пальцы внутрь, бесстрашно вынул щепоть грозного пороха, осмотрел и развеял на бодром морском ветерке.

— Знаю, как сделать это порох много… взрывнее, — с той же самоуверенностью заявил генерал.

— Как же? — ветеран уже готов был верить всему, что говорит знаток великой тайны пороха.

— После выдам. Нет… условностей. Покажи Чонтонг в работе!

— Да, сиятельный! — Чахун растянул в улыбке свой огромный рот. — Чонтонг крепко привязан к раме. Сначала сыплем в горло порох. Ровно, как указывал мастер Чхве. Мало насыплешь — ядро рядом упадет, много — Чонтонг разорвать может. Закладываем большой пыж, а сверху — ядро. Вот тут, сиятельный, имеется дырочка — сюда тоже порох подсыпаем. И подносим огонь. Бах!

Ветеран театрально подпрыгнул, взмахнув руками.

— Дым! Огонь! Сила взрыва метает ядро или бомбу с осколками в небеса и на головы врагов Чосона!

Старый генерал зачем-то несколько раз хлопнул в ладони. Гванук подумал было, что это он его позвал… но нет.

— Красиво, — улыбнулся Ли Чжонму. — А потом?

— Потом Чонтонг чистить надо. Сначала сухой метелкой лезу в горло. Потом метелку в воде мочу — и снова. Ибо вдруг в жерле тлеют остатки порошка.

— Верно! — улыбнулся генерал. — Сколько людей при Чонтонге… служит.

— Один я, сиятельный, — развел руками Сон Чахун. — Ну, и эти парни состоят при мне, могут перенести раму, ящики с порохом, бомбами и ядрами.

Старый генерал оказался этим очень недоволен. Но, тем не менее, повелел Ю Сыпу наградить ветерана за службу и тщательно беречь Чонтонг.

— Сколько у тебя имеется пороха, Чахун?

— Больше двенадцати гванов (около 50 кг — прим. автора), сиятельный. А в бомбах — еще с треть от того.

— Береги. Когда мы доплаваемся к Цусиме, я буду тут… править боем. Ты будешь вести взрывание.

Сон Чахун провожал генерала, выпятив грудь и пихая локтем оробевших караульных. А вот генерал Ли в лодке сидел совсем хмурый.

— Всего один мортир… — бормотал он непонятное. — И такое… детское.

Когда гребцы отогнали лодку на чистую воду, Ли Чжонму вынул из-за закромов своего дурумаги бумажный свиток. Развернул его, будто, сам читает, но повернул так, чтобы О Гванук мог рассмотреть.

— Толстячок Нгуен подал. Список воинов в каждом корпусе… на всех выдано… окормление. Ты можешь прочитать?

— Что ты, сиятельный! — Гванук округлил глаза. — Это искусство мне не ведомо! Я знаю всего лишь несколько минских иероглифов. От силы двадцать… Видел, как пишется имя мое и еще какие-то слова.

— Двадцать знаков и не можешь читать?

— Конечно! Ведь их сотни!

— Сотни… — старый генерал моментально осунулся.

Маленький О с жалостью посмотрел на большого уставшего от жизни генерала. Мало, что древний старик, шестьдесят лет, а тут такая беда с рассудком. Утром главнокомандующий выглядел намного лучше вчерашнего, и слова меньше путал. А тут опять… Как же он мог всё-всё позабыть?

Слуга с удвоенным старанием всмотрелся в развернутый лист.

— Кажется, это запись ханчой. Вот слово наверху я знаю — эти два знака означают имя нашего короля Сэджона. А может, это и кугыль… вот эти значки, кажется, не минские.

— Вы… Мы записываем свои слова… чуждоземными знаками? — изумился старик.

— Конечно, — ответно удивился Гванук. — А как же еще?

— Ну да, конечно, — закивал Ли Чжонму, бессильно вглядываясь в многоруких паучков на бумаге. — Ладно, Нгуен сам вычитает у меня. Надо завести чтуна…

— Чтеца.

— Да, чтеца. Я же старый! Скажу, что глаза стемнели. Не Нгуена, нет… Тот шибкий. Попроще найти надо.

На флагманском мэнсоне старый генерал первым делом подозвал капитана Ри и попросил выделить ему в помощь моряка или воина, сведущего в чтении.

— Конечно, сиятельный! — Ри Чиньъён завелся с полоборота. — Ты можешь весь экипаж у меня забрать!

И так зло посмотрел на Гванука, что тот съежился от страха.

— Зато именно твой человек приступит читать в меня твой доклад о флотоуправлении.

Ри смолк на полуслове. Подумал.

— Я поищу, — хмуро бросил капитан и ушел по своим капитанским делам.

До обеда на мэнсон прибывали посланники командующих, которые отчитывались о составе всех семи корпусов Трех армий Чосона. Они также приносили свои доклады на бумаге. Но Ли Чжонму требовал, чтобы посланники зачитывали числа вслух и по нескольку раз. А когда те уходили — что-то спешно царапал на обратной стороне докладов. Гванук не удержался, гусем вытянул шею и увидел совсем странные, непривычные значки: простенькие, почти детские кружочки, с палочками, хвостиками… Совершенно незнакомые.

Юный О понял, что, конечно же, глаза генерала его не подводили. Ли Чжонму неплохо видел мелкие закорючки, которые сам увязывал в странные нити. Он не узнавал ни одного иероглифа великой империи Мин, однако, знал совсем неведомые знаки.

— 16800, — грустно сказал он своему слуге, когда вышел последний докладчик. — Понимаешь, О. Мне дали для воевания девятнадцать тысяч, а из оных у меня тысячи нет вообще. Больше тысячи — крестьяне без учения и оружия. А прочие… ты видел, О. Защиты в доспехах нет. Опытности? Даже не знаю. Мне нед… семь дней надо лагерь и сбор. Всё понять. Всё проценить. Не чувствую меру сил нас.

Сидя на постели, старый генерал запустил руки в волосы и сидел несколько вдохов, уставившись в пол.

— Может, и хорошо, что нет на Цусиме всего флота вокоу. Такой армией…

Посмотрел на присмиревшего Гванука и вдруг с улыбкой зажмурил на миг левый глаз.

— Ничего, О! Вступим в бой — а там рассмотрение возникнет!

Он решительно встал, огладил волосы и вышел на палубу.

— Ри Чинъён! Приказ: ставить парус, мочить весла! На Цусиму!

— Да, генерал! — радостно закричал с носа капитан. — Шевелись, черепахи! На Цусиму идем!

— И трубите по трубам, чтобы все видели движение!

Капитан широкими шагами подошел к Ли Чжонму и указал на матроса, который с обезьяньей ловкостью взбирался на матчу. На самом верху вынул из-за пазухи большой красный лоскут и привязал его. Тряпицу перечеркивали три жирные белые вертикальные полосы.

— Вот, сиятельный, первый знак! — довольно пробасил Ри Хинъён. — Все увидят, что мы тронулись, услышат трубы и заодно увидят этот флаг. Так они поймут быстрее, что он значит…

Ли Чжонму кивал, улыбаясь.

— Я поначалу хотел просто красную тряпицу повесить, — доверительно пояснил Ри. — Но потом решил, что на фоне моря или неба лучше видно контрастное изображение. И вот полосы.

— Ты — молодец, Ри! Можно пустить веревку от кормы к верхушке. Снизу цепляешь флаг или много их, тянешь веревку — и они вверх!

— Много флагов… — задумался капитан. — Значит, можно сложные команды передавать.

— Видно мне — твой доклад будет интересен, — старый генерал хлопнул Чинъёна по плечу.

А потом был разговор с секретарем Ким Нгуеном. Тот охотно, с улыбочкой зачитал свои данные по числу воинов великой армии Чосона… А затем генерал выдал совсем другие числа — те, что послали ему другие командиры. И даже не глядя в свои странные записи! Всех до последнего воина назвал. Скольких нет, сколько больных, сколько — безоружных крестьян. В каком корпусе двухсот человек не хватало, в каком — трехсот. Самая ужасная ситуация оказалась в отряде Пак Сила из Левой армии: из заявленных двух тысяч он имел всего 1240 вооруженных людей. А лучше всего, у столичного выскочки Хван Сана — 980 из 1000.

— Случается, Нгуен, вы оплатили содержание более двух тысяч воинов, чьих нет? — вздел бровь главнокомандующий.

— Но часть же крестьяне, — попытался оправдаться округлый слуга. — Их же тоже надо содержать.

— Зачем армии содержать крестьян? — прикрикнул вдруг Ли Чжонму. — Зачем пустые траты? Лучше бы выкупили лишние стрелы… порох!

— Сиятельный, нам подавали такие числа, мы выделяем средства на них.

— Кто подавал? Мои командиры?

— Нет.

— А кто?

— Сиятельный… — Ким Нгуен извивался, как уж в сетях. — Ну, зачем вы задаете такие вопросы? Вы же знаете — в Палате Войск… — секретарь генерала делал странные движения глазами. — Всё утверждено самим Левым Министром Рю Чонхёном при благорасположении короля… и короля…

— А командиры, значит, спешно сгребали повсюду земледеятелей, чтобы подбить… баланс?

— Я всего лишь ваш слуга, а не командующий, — начал вилять Нгуен.

— Значит, ты их обвиняешь?

— Что вы!!!

— Запомни, Ким Нгуен! В моей армии деньги идут на воинов! Это путь победы! Уяснено?

Толстячок испуганно кивал.

— И я выясню, кто поразовал. Ты ли с прочими казначеями… Или командиры поделили… Или, — И Ли Чжонму сунул палец под потолок покоев. — Если от вашей доходности армии не хватит для победы — до всех доберусь! — и старый генерал так грохнул кулаком, что вздрогнули все.

— Вопрос! — вдруг сам себя остановил Ли Чжонму. — А на вооружение крестьян были средства?

Ким Нгуен совершенно втянул голову в плечи.

— Где они? — заревел старый генерал. — Растащили?

— Нет! — пискнул Нгуен. — Не успели потратить. Они здесь.

— Показывай!

Секретарь отвел своего господина в дальнюю часть покоев и достал несколько хитро запирающихся сундучков. Открыл один.

— У вас бумажные деньги⁈ — Ли Чжонму внезапно забыл весь свой гнев.

— Конечно, — дернул плечом Ким Нгуен. — Как во всем Чосоне. Минские монеты в поход брать недозволено.

— Сколько здесь?

Толстячок назвал сумму. Генерал Ли скосил взгляд на Гванука, чтобы хоть понять: много это или мало. Но, видимо, решил, что уточнит потом.

— Если пропадут — засуну зад тебя в Чонтонг и выстрелю.

Часто кивая, Нгуен попятился и убежал прочь из покоев. Ему вдруг сильно расхотелось находиться подле главнокомандующего.

Больше приемов в тот день не было. А на следующий день флот Чосона достиг Цусимы.