Пресвитерианцы. Первый поход

Глава 9

В последующие три дня генерал Ли вел себя странно. С раннего утра, по заведенной привычке, зазывал к себе самых разных людей: командиров, Нгуена с его учетчиками, мастеров из крестьян, минцев и даже пленных — и быстро и четко выдавал им огромные указания. Работы было так много, что Три армии трудились с восхода и до заката. Распоряжения порой оказывались весьма странными.

Например, он приказал выгнать из своих владений всех ненужных пленников: женщин, детей и даже мужчин, не приносивших ему пользы. В одночасье сотни людей были вышвырнуты куда-то на север Цусимы.

«Пусть объедают своего господина Со, а не меня» — усмехнулся старый генерал.

Еще он поручил Чу Угилю расширять свой отряд. За счет других корпусов!

«Ты доказал свою полезность, Звезда. Теперь можешь довести свой корпус до тысячи. Разрешаю тебе забирать лучших воинов из всех Трех армий».

Возмущений было много. Но Ли Чжонму в это не вмешивался, приказывая командующим разбираться самим. Он вообще ни во что лично не вмешивался. Почти.

Каждое утро главнокомандующий приходил к огнестрельщику Сон Чахуну и объяснял, как из пороховой пыли делать пороховую «икру». В деревянных дробилках крошили подсохшие лепешки, протирали куски через крупное сито, потом засыпали в бочки, которые по полдня крутили на вертеле для шлифовки. Несколько раз порох все-таки загорался, поэтому пришлось работать совсем с небольшими порциями. Не из-за людей, а именно из-за пороха, которого оставалось немного.

Через несколько дней, убедившись, что немного «икры» готово, Ли Чжонму наглядно показал ветерану разницу. В крохотные пиалки для местного вина засыпали отдельно пыль и «икру», замазали сверху глиной, оставив по небольшой дырочке. Генерал Ли взял длинную палку с горящим шнуром на конце и поднес огонек к чашке с пылью. Порох зашипел, задымил! Слегка хлопнуло: глиняную нашлепку оторвало, пиалка раскололась. Затем огонек перенесли на «икру»… Шипело лишь краткий миг. А потом как бахнуло! И во все стороны брызнули фарфоровые острые осколки. В Гванука впились сразу два, крупный кусочек застрял в волосах главнокомандующего, который вовремя отвернулся.

«Понятно? — довольно спросил генерал у ветерана. — Сделай теперь весь порох таким».

Но пороховая «икра» — это единственное дело, для которого Ли Чжонму снисходил лично. Обычно, раздав приказания, он закрывался в своих покоях, куда не пускал никого. Даже Гванука, когда тот робко предлагал пообедать или поужинать, старик не пускал дальше порога.

Уже привез добычу Ким Ыльхва, уже с юга вернулся Ли Сунмон (он удачно разорил несколько пиратских гнезд, неожиданно добыл почти сто гванов бронзы (более 350 килограммов — прим. автора), но проел больше еды, чем нашел), уже заработали мастерские по изготовлению щитов, а также кузнечная, плотницкая и огромная огнестрельная мастерская (генерал повелел называть ее странным словом «полигон»), уже «ударная эскадра» Ри Чинъёна начала делать совместные выходы на гладь залива Асо (и корабли не врезались друг в друга, не отставали, ставили паруса) — а старый генерал всё сидел, запершись в своих покоях.

Как-то раз Гвануку удалось внезапно проникнуть внутрь на законном основании. И застал он престранную картину. Ли Чжонму стоял вдали от окон, раздевшись по пояс. Он широко расставил ноги, вывернув колени, а в правой руке (в одной!) держал свой тяжелый изогнутый хвандо. И медленно совершал странные круговые движения. Заметив слугу, главнокомандующий заметно стушевался, опустил оружие, даже бросил его на ковры. И принялся поспешно облачаться в домашнее в крайне расстроенном состоянии.

Тогда юный О решил, что Ли Чжонму для того и скрылся от людей, чтобы заняться собой, привести себя в форму. Последние дни он часто выражал недовольство своим здоровьем. Сам рвался в бой, чуть ли не наравне с воинами… и совершенно не мог с ними состязаться в здоровье.

Но, если слуга и был прав, то лишь отчасти. Потому что на четвертый день, завершив обычный утренний разбор дел, Ли Чжонму повелел призвать к нему всю кузнечную мастерскую (кроме цусимских пленников). Также призван был длиннорукий ветеран Сон Чахун с парой его лучших учеников.

Откланявшись положенное и наговорив в избытке восхвалений, мастера, наконец, были принудительно рассажены вокруг большого дощатого щита. Главнокомандующий извлек откуда-то неведомый рулон бумаги и сам лично расстелил его на грубом, но просторном столе.

— Славные мастера! Я призвал вас ради этого. Нужно в кратчайшие сроки изготовить.

Все разом склонились. Гванук из-за спин мастеров тоже тянул шею, силясь рассмотреть рисунок своего господина. На огромном, склеенном из кусков, бумажном полотнище всё было испещрено черными линиями. На диво ровными — прямыми или округлыми. Слуге сразу бросилось ощущение непривычной стройности и четкости… Но что это…

— Это огнестрельное орудие! — выдохнул вдруг Чахун.

Гванук снова тревожно глянул на рисунок, но ничего похожего в сетке длинных продольных и коротких поперечных линий не увидел. Однако, Ли Чжонму улыбнулся и кивнул.

— Верно, мастер Сон!

И старый генерал извлек из широкого рукава глиняную фигурку: длинную цилиндрическую трубку. С одной стороны у нее имелось отверстие, а с другой оно было закрыто. В один миг сеть линий в глазах Гванука превратилась в изображение этого орудия… как, если бы орудие распилили вдоль и пополам.

— Но оно совсем непохоже на Чонтонг! — невольно вырвалось у него.

— Мальчишка, огненные машины бывают очень разные! — рассмеялся Чахун.

— Так и есть. Это орудие называется, — и генерал добавил что-то крайне непонятное. — По-ле-ва-я-пуш-ка. Самая малая из возможных. Если вы сможете ее создать по точности, у нее выйдет бить гораздо дальше и точнее Чонтонга. Пуш-ка ведет стрельбу ядрами в вес чуть больше полгвана (2 килограмма — прим. автора) и специальными ящичками с картечью. А главное — ее можно быстро перемещать по полю.

— Расскажи, как и из чего нам ее предстоит делать? — влез в разговор минский кузнец Ван Чжоли.

— Ее нужно отлить из бронзы. Наилучшая бронза для пушки такова: 100 частей меди и 11 частей олова. Но нам не выбрать. Будем брать ту бронзу, что есть.

— А насколько велика должна быть… пуш-ка?

— На бумаге вам даны истинные размеры, — генерал махнул рукой на рисунок. — Я вам покажу… каким надо замерять.

Он нагнулся и достал несколько длинных латунных полосок. Гванук снова поразился невероятной их ровности и прямоте. Все полоски были покрыты поперечными бороздками: длинными и короткими.

— Это линейки, — снова непонятное слово. — Вам предстоит прикладывать их к чертежу, замерять расстояния по насечкам, вести точный счет бороздок. Потом так и отливать. Точность! Безмерно важна точность! Если вы делаете точно, если все ядра делают точно — все пушки стреляют справно. Если замеры не соблюдены — ядра не летят, а пушки взрываются.

Мастера тягостно замолчали.

— Вот смотрим, — генерал стал сам прикладывать латунную полоску. — Ширина… дыры — 8 малых бороздок, а длина ствола — 15 больших. Соотношение ка-либ-ра к длине должно составлять 18. Это лучшее число в стрельбе! Лучший полет ядра и картечи! Толщина стенок — тоже точность! По чертежу. Стенки должны… толстеть от выхода к торцу. Сделаете меньше — порох пушку разрушит.

— И большой получится вес орудия?

— Как у вас получится — еще смотреть. Но с таким размером пушка весит 75 гванов (около 300 килограммов — прим. автора)

Огнестрельщик присвистнул.

— Да разве ж такое можно быстро передвигать?

— Можно! Видишь отростки на теле орудия? Это цапфы. Для пушки колотить ящик на больших колесах. На стенках ящика — пазы. Пушку надо класть цапфами в пазы — и она легко катится!

— На колесах? — почесал подбородок Чахун. — А отдача от выстрела, сиятельный? Ты же чуял ее на корабле.

— Я знаю об отдаче, — нахмурился Ли Чжонму. — У ящика вырастут тяжелые хвосты-упоры. Они погасят силу выстрела. Частью. И к этим упорам можно… крепить лошадей ради перевозки.

Лошадей пока на все Три армии было ровно две штуки. Их добыли в Фунакоси, и одну себе тут же затребовал генерал. Хотя, ездил он ужасно, но обвинял во всём плохие ниппонские сёдла. Вторую пришлось осваивать моряку-писарю, ибо он теперь требовался главнокомандующему чаще, чем О Гванук.

В зале разговор, меж тем, сменил русло. Вопросы начали задавать литейщики, которых очень смутил вес пушки.

— Очень трудно отлить такую большую фигуру, господин, — признался минец Ван. — Можно ли разбить пушку на части?

— Ни в коем случае! — воскликнул старый генерал. — Самое важное в отливке — цельность и однородность. Если в пушке будут каверны — ее разорвет. Если заливать в форму бронзу частями — она расколется по месту соединения. Нет-нет!

Мастера задумались.

— Давайте так, — подал голос чосонский кузнец. — Готовим форму и ставим ее в центре. Вокруг собираем пять плавильных печей. Каждую — на тигель весом гванов в 15. Столько бронзы расплавить по силам и обычным печам. Запускаем все печи вместе — и по команде все заливаем свои тигли в канавки. Так получится залить всю бронзу в одну плавку.

Ван Чжоли, считавшийся старшим, подумал и кивнул.

— Сначала потренируемся. Тем более, надо бронзу смешать. Я видел собранный лом — там весьма разные составы бронзы. Боюсь, если мы их порознь расплавим и зальем в форму, то в разных частях пуш-ки тоже получатся разные составы. В одном месте станет крепче, в другом — слабее. Это же плохо, господин?

— Это плохо! — встревожился старый генерал. — Так не надо!

— Тогда отберем лом, расплавим и отольем длинными прутами. Порубим пруты, перемешаем и снова расплавим. Так бронза одинаковой станет.

— Выгорит много, — вздохнул чосонец.

— А что делать?

Ли Чжонму нервно теребил глиняную пушечку в руках.

— Я слышал, что самое трудное — ровный канал отлить, — все-таки заговорил он. — И слышал о таком способе… Пушку отливают целиком. Без пустоты. А потом канал высверливают сверлом.

— Это же какое сверло потребно? — ужаснулся тот же чосонец.

— А как сверлить ровно? И сколько на то времени уйдет? — уже почти возмутился еще один мастер.

— Не за чем много времени. Ведаете или не ведаете… Но где-то умеют брать силу воды. Вода крутит колесо, колесо крутит сверло…

— Господин, мы такое знаем, — с легкой обидой в голосе ответил Ван Чжоли. — В Мин издавна используют водяные колеса. Но твой план… несказанно сложный. Начиная еще со сверла — оно потребуется огромное!

Кузнецы согласно загудели.

— Я бы мог такое сковать, — влез в разговор первый чосонец. — И закалить. Но где такой огромный слиток найти? А сварка не пойдет — сварное сверло от нагрузки лопнет.

— Верно, — кивнул Ван. — И заготовка бронзовой пушки без пустоты станет на треть тяжелее. А мы не уверены, что 75 гванов нам по силам за раз залить. Далее — можно, наверное, соорудить жесткий станок для сверления. И колесо собрать. И переходные соединения… Хотя, я такое еще ни разу не делал… Но главное — нет на Цусиме подходящих крупных рек. А сколько времени уйдет, господин! Возвести плотину, дождаться заполнения водой, построить колесо, выковать сверло, возвести станину, а потом долго-долго ждать, как вода станет крутить сверло! И молиться предкам, чтобы сверло не повело чуть в сторону… Я не знаю, господин, в какой волшебной стране могут делать такое, но здесь нам это не под силу.

— Далеко та волшебная страна… — старый генерал вздохнул и в сердцах бросил глиняную модельку на стол. — Крайне важен прямой канал. Совершенно прямой.

— Мы хорошенько подумаем над этим, господин. Найдем способ поудобнее.

Мастера собрали чертеж, линейки и ушли. Генерал Ли места себе не находил, но он понимал, что затея с пушкой — это дело не одного дня. И с утра, чтобы отвлечься, принялся мучить бойцов Правой армии, что недавно вернулась из походов. Началась муштра, проверки и чистки. Но не только.

Хван Сан отчитался командующему, что крестьяне в ротанговой мастерской сделали первую сотню щитов. Генерал велел собрать еще и старые щиты, которых у Трех армий имелось совсем мало, но все-таки что-то было. Со всем этим добром Ли Чжонму явился в расположение корпуса Ли Сунмона. После южного похода и чистки у того оставалось немногим более полутора тысяч человек. Почти треть — стрелки с «бамбуковыми» луками.

— Выводи копейщиков, Сунмон! — приказал генерал.

Тысяча бойцов с копьями и трезубцами строилась быстро. Все-таки здесь оставались уже опытные воины, пришедшие преимущественно с самого севера Чосона.

— Часть воинов должна взять щиты!

— Но, сиятельный! Копьем надо биться двумя руками. Оно длинное и одной рукой не управиться.

— Ну-ка, дай-ка, — расторопный боец примчался бегом и вручил свое оружие главнокомандующему.

Тот взял в одну руку щит, в другую — длинное копье. Конец того то и дело норовил клюнуть землю.

— И верно, — согласился старый генерал.

Задумался. Потом упер копье пяткой в землю под углом и со всей силы ударил ногой. Увы, эффектного жеста не получилось: древко прогнулось, но выдержало. Генерал Ли слегка побагровел под копной седины… Посмотрел с большим сомнением на тщедушного О Гванука, потом перевел взгляд на писаря.

— Ну-ка, переломи вот тут.

Моряк с резким хаканьем треснул ногой, и почти треть древка осталась лежать на земле. С поклоном вернул остаток оружия главнокомандующему. Тот резко встал в боевую стойку. Даже Гвануку показалось, что щит генерал Ли держит как-то неумело, прижимает к корпусу, полностью открывает лицо. Но он несколько раз кольнул копьем воображаемого врага — и на этот раз оно слушалось своего временного хозяина!

— Вот так делайте! — заявил он командиру Сунмону. — От меня тебе 200 щитов. Поищи 200 бойцов — не рослых, но крепких. Сократи их копья и надели щитами. И шлемы изыщи им всем! Так станет твой первый ряд. А за ним — воины с длинными копьями и трезубцами.

Ли Сунмон крутил в голове видение нового корпуса.

— Но дальность поражения снизится.

— Снизится. Зато первый ряд проживет много сражений. Не поляжет по началу первой же атаки.

В короткий срок сбили первую сотню: впереди 20 щитников, а за ними — четыре ряда с длинномерными копьями. Быстро выяснилось, что щитом не умеет пользоваться не один только главнокомандующий. Ли Сунмон тут же пометил себе найти мастеров щита и учиться дополнительно. Так же трудно оказалось ходить плотным строем, в котором щиты прикрывали бы весь первый ряд и следующих за ними.

— Тут только муштра поможет, — утешил Ли Чжонму своего подчиненного. — Тренируй совместные шаги каждое свободное время.

Старый генерал уже собирался уходить, когда Ли Сунмон с поклоном попросил разрешение задать вопрос:

— Сиятельный, за эти дни ты разогнал многих тяжеловооруженных воинов в моем корпусе. Но практически не тронул лучников. Мне очень хочется понять, почему?

— Они ценны сами по себе, командир, — улыбнулся главнокомандующий. Понял, что ответ Ли Сунмона не устраивает и добавил. — Давай поиграем в разуме. Вот у меня есть 100 опытных лучников, что убивают каждой стрелой. А у тебя лучники хуже. Они убивают с каждой десятой стрелы, но их в десять раз больше. Кто победит?

— Похоже на игру с числами, — оживился Сунмон. — Видимо, они равно уничтожат друг друга?

Вельможи начали игру, и с первого залпа ветераны убили 100 новичков, а вот новички — положили всю сотню противника.

— Давай усложним, — потер руки Ли Чжонму. — Пусть твои новички стреляют уже в сто раз хуже моих ветеранов.

На этот раз подсчеты стали сложнее. Ход за ходом новички и ветераны уничтожали пропорционально сопоставимые группы друг друга, Гванук уже запутался в подсчетах благородных командиров, но под конец у главнокомандующего осталось всего два ветерана, а у его подчиненного — еще 165 воображаемых новичков.

— Понимаешь, зачем нам нужно больше лучников? — спросил старый генерал, Сунмон кивнул задумчиво. — А теперь представь, как быстро ты провербуешь новую тысячу новичков? И как быстро я выучу сотню опытных стрелков?

Ли Сунмон вытаращил глаза.

— Получается, опытные лучники вообще не нужны⁈ — ужаснулся он своей же мысли.

— Конечно, нет! Мастер всегда лучше неумелости. Но главное другое — исход боя всегда решат большие отряды стрелков… Если командир ими правильно распорядится.