Пресвитерианцы. Первый поход

Глава 26

Здесь, на «загривке», они оказались выше даже верхнего уровня Аябэ — он был виден, как на ладони. Жаль, только далековато. Стрелу, наверное, можно добросить, но прицельно бить не удастся. Своих внизу видно намного лучше.

Едва с неба сошла чернота, но солнце еще оставалось в недрах гор, ниппонцы зашевелились, забегали — и многие из них устремились вниз — видимо, Хван и Сук уже начали осаду нижних ярусов. Зашевелились и чосонцы, что не осталось незамеченным на стенах Аябэ. Кажется, люди Сибукавы не очень переживали о том, что к ним подошли еще и с тыла. Сверху на армию Ли Чжонму посыпались отборные ниппонские ругательства (некоторые Гванук уже успел выучить). Внизу на край рва вышел Гото Арита, вынул свой меч и стал кричать что-то о том, что пришло время Южного двора. И все, кто предали старого владыку Го-Камеяму, будут наказаны. Сегодня же…

— О! О! — раздалось сзади злобное. — Ты совсем оглох уже⁈

Адъютант оглянулся. Он на карнизе сидел уже совсем один, Головорезы и канониры отошли за торчащий из дёрна великанский валун.

— Сюда быстро! — генерал Ли был предельно зол.

Гванук засеменил к отряду, в то же время мимо него к «голове монстра» шли десять Головорезов с факелами в руках. Оробевший адъютант замер подле своего командира, который высунулся из-за камня, пристально во что-то всматриваясь. А потом, поджав губы, отчаянно махнул рукой. Некоторое время ничего не происходило, Гванук даже потянулся выглянуть из-за валуна, но его зло одернули назад.

И тут вдруг грохнуло!

Ни одна гроза в жизни бывшего слуги не гремела так сильно! Наверное, так громко могло быть, окажись ты в самом сердце грозовой тучи. Гора, на которой сидели чосонцы, встряхнулась. Потом еще и еще. Гванук вцепился в кого-то из Головорезов, не чувствуя надежной опоры под ногами. В воздухе со свистом разлетались камни, некоторые величиной с человечью голову и еще крупнее. Часть камней врезалась в валун, разбиваясь на мелкие брызги.

— Вот и нет у нас больше пороха, — пробормотал Ли Чжонму, сидя с зажатыми ушами.

Лишь через какое-то время, убедившись, что новых взрывов уже точно не будет — он позволил всем выглянуть из-за валуна. Пороховой дым с седловины уже сдуло, но в воздухе висела тяжелая песчаная взвесь. Гванук недоуменно озирался, не понимая, зачем затевался весь этот жуткий грохот почти на вершине горы. Ниппонцев хотели напугать? Ну да, страшно… Только им здесь, наверняка было страшнее, чем защитникам замка — там…

Тихий глубинный рокот, почти незаметный после серии взрывов, вдруг резко начал усиливаться. Треск, будто, ломаются сотни костей… нет, будто, ломается сам хребет Земли! — наполнил воздух. Гванук снова схватился за чей-то рукав: ему показалось, что у него закружилась голова. Но нет! Это не голова кружилась, это мир плавно начал крениться набок. Ну, не весь мир, а огромная голая скала в форме монстра. Она неотвратимо заваливалась в пропасть, над которой нависала.

— Милостивые предки! — в ужасе завопил адъютант О, изо всех сил хватаясь за спасительный рукав.

Огромная скала, набирая скорость, ухнула вниз и с грохотом морского шторма обрушилась на ров, защищающий верхний замок Аябэ-дзё.

Вернее, уже не защищающий.

Любопытство пересилило страх, и Гванук отпустил рукав главнокомандующего (именно в него он и вцепился) и бросился к самому краю «загривка».

— Осторожнее! — крикнул вслед генерал Ли. — Скала ненадежна!

Внизу всё скрывала огромная туча пыли. С трудом, но юному О удалось рассмотреть, что груда гигантских камней завалила весь ров, образовав широкий и крайне неровный мост. Вершина «головы монстра» весом в несколько сотен гванов (гораздо больше тонны — прим. автора), видимо отлетев в падении, даже достигла самого замка и проломила крышу одного из зданий. Точнее, просто снесла часть стен и половину крыши.

Когда внизу стало немного посветлее, Гванук увидел множество фигур, которые, осторожно перебираясь с камня на камень, начали штурм Аябэ. Дальше — с северной и частью западной стороны ров уже заполнили роты полка Головорезов. Они карабкались по отвесному склону, помогая друг другу, подтягивая. Опрокинуть такую атаку было бы совсем нетрудно — будь в замке хоть кто-то, кто держал оборону. Но большая часть защитников и так спустилась на нижние уровни Аябэ… А те, кто оставался наверху, сейчас были совершенно выбиты из колеи взрывом и обрушением целой скалы! Гванук и то до сих пор в себя не до конца пришел, а каково ниппонцам! Мало кто из них вообще знаком с порохом, про подобные же взрывы наверняка никто во всем Ниппоне не слышал! Да что там — во всем подлунном мире! Именно поэтому на Головорезов сбросили всего несколько камней, а к обвалившейся скале никто даже близко подойти не решался.

— Они боятся своих богов, — негромко произнес Ли Чжонму, появившись за плечом Гванука. — Думают, что сами боги отвернулись от них и обрекли на гибель.

Адъютант лишь молча кивнул.

— А это всего лишь наш порох, и удачно расположенная скала, которую я обнаружил в прошлую разведку. Согласись, О, как теперь глупо выглядят их страхи.

И снова Гванук кивнул — теперь уже с легкой улыбкой.

— А ты помнишь, как говорил мне не так давно то же самое?

Адъютант О застыл.

— Но это ведь не одно и то же. Бурю посылают боги, а падение скалы устроил ты, сиятельный.

— Нет никакой разницы. Ты не можешь объяснить возникновение шторма, кроме как волей богов. Они не могут объяснить иначе падение горы. Если боги и наказывают кого-то — так только за отсутствие духа. Смотри: люди Сибукавы, соберись они с силами, могли бы отбить и этот приступ. Но они в панике: кто-то бежит, кто-то сдается на милость победителей. А мы, разбитые бурей, не упали духом. Мы сразу стали бороться — и вот нас уже более двух тысяч. Вот мы захватываем замок главного управителя всего Тиндэя. Понимаешь, о чем я?

Гванук кивнул. Хотя, не был уверен, что понял своего командира до конца. Это получается, что боги… не особо и важны?

А замок, действительно, сдавался. Ли Чжонму немного сгустил краски. Кое-где самураи и асигару все-таки оказывали сопротивление, но такое неорганизованное, что люди Ли Сунмона и Ким Ыльхвы беспроблемно занимали верхний ярус, блокировали здания. А снизу поднимались уже первые Головорезы.

— Пора и нам вниз, — решил главнокомандующий.

Когда генерал с канонирами и свитой добрался до Аябэ — верхний ярус замка был полностью захвачен. Ниже тоже никто особо оборону не держал: ниппонские замки не были готовы к обороне «в обратную сторону». Но все полковники заранее получили строгий приказ: дальше не идти. Ли Сунмон сообщал первые полученные разведданные: в Аябэ оборону держали 200 самураев и более тысячи вооруженных крестьян. Боя толком не было, потери тоже единичны. В массе своей враг бежал, в плен удалось взять примерно сто ниппонцев, в основном, тех, кто давал отпор. Так что самураев там больше половины. Кроме того, в замке обитало немало обслуги, которая тоже с началом осады перебралась на самый верх.

— Начнем с них, — решил генерал Ли.

Мирные пленники сидели в большом зале с обреченными лицами. Главнокомандующий с прищуром стал их всех оглядывать.

— Нам нужен местный распорядитель замка. Не из благородных, а обычный хозяйственник.

Он высмотрел в толпе тучного мужчину с растрепанными волосами. Видно, что еще ранним утром это была аккуратно уложенная сложная прическа, но сейчас на пленнике не осталось никакого лоска. А в глазах — море страха.

— Показывай, Гванук, чему научился, — улыбнулся Ли Чжонму.

— Ты! Мужчина в черном! — прикрикнул на ниппонском адъютант, стараясь делать это максимально грозно. — Сюда! К нам! Быстро! Твое имя? Кто таков?

Пухлый пленник испуганно вскочил и засеменил своими голыми и неприятно белыми босыми ногами, уже на ходу угодливо выкрикивая:

— Меня зовут Даичи Ивата, благородные господа! Я писец охранителя Аябэ-дзё… бывшего охранителя…

— Писец? Грамотен?

Даичи Ивата фыркнул над глупостью вопроса и тут же испуганно ойкнул.

— Конечно, уважаемый юный господин. Красиво и изысканно пишу катаканой, или знаками Хань. Могу и женским письмом.

— Может, ты еще и по-чосонски можешь? — нахмурился Гванук.

— А чего там мочь — те же знаки Хань. Но язык плохо знаю.

— Спроси его: знает ли он расположение складов и где что хранится? — приказал генерал Ли. — Если не знает — то он нам без надобности.

— Всё знаю! — закричал испуганный Даичи Ивата, видимо, поскромничавший о своем знании чосонского языка.

Пленный писец сразу перешел в ведение Ким Ыльхвы, которому главнокомандующий поручил собирать важнейшие ценности замка. По счастью, все главные склады находились на верхнем уровне. В это время Ли Сунмон и Чу Угиль готовили отряды для атаки на низ. Только вступать в бой им не пришлось, так как вскоре на мостике появился Хван Сан со своими воинами.

— Большой отряд вырвался из нижних ворот и устремился на юг, — рассказал он генералу Ли. — Мы поступили, как ты и велел: в бой не вступали. Почти. Лучники настреляли несколько десятков, да Чхве Сук не удержался и бросил конницу на последних отступающих — перебил где-то с полсотни. Это были асигару, самураи на конях уходили.

Гванук слушал это и не мог поверить: старый генерал захватил замок Аябэ за полдня ценой всего полусотни убитых и раненых. Полусотни воинов и всех запасов пороха, если быть до конца точными.

Солнце только перевалило за полдень, когда в уютной беседке с прекрасным видом на долину Тикуго собрался штаб.

— Если мы верно просчитали планы Хисасе Мацууры, то вскоре к замку подойдут его войска. Не слишком быстро, иначе его появление будет слишком подозрительным. Все-таки он сначала должен «получить известия» о нашем нападении… Думаю, минимум пара дней у нас есть. Так что сегодня работаем до темна: выгребаем из закромов Аябэ всё самое ценное. Ценное именно для нас. Серебро, золото, предметы роскоши — это понятно. Пригодится для торга. Оружие и доспехи — тоже нужно. Запасы еды — крайне важно. Напомню, что возле пушек мы оставили тележки, у нас есть сотня носильщиков… Пленных тоже можно использовать для переноски добычи. А уже завтра нам нужно уйти отсюда, не дав клану Мацуура никаких шансов.

— Разве ему что-то помешает напасть на нас не здесь, а в старом замке? — поинтересовался Хван Сан. — Я бы предпочел держать оборону здесь.

— Во-первых, мы идем не назад в старый замок, — загадочно улыбнулся Ли Чжонму. — А во-вторых, до нашего ухода мы сделаем так, что у наших дорогих друзей не останется возможностей для политического маневра.

Знатные пленники и дзи-самураи, числом в добрых шесть десятков, были собраны рядом с воротами. Ли Чжонму велел обустроить себе удобное сидение на возвышении; неподалеку, за низким столиком посадили растрепанного толстяка Даичи Ивату. У него была кипа бумаги, письменные принадлежности и по-прежнему испуганный взгляд. Гванук встал поближе к писцу, чтобы держать того в тонусе.

— Воины Ниппона, сегодня вечером вы получите свободу. Я не буду брать с вас никаких клятв или обязательств. Идите куда пожелаете, можете вспарывать свои животы — это ваше дело. Но я должен вам сообщить, свидетелями чего вы сегодня стали. Именно сегодня и именно здесь — в Аябэ-дзё провозглашается возрождение власти Южного двора. Истинного двора, имеющего право на священную императорскую власть! Го-Камеяма и его потомки будут править Ниппоном отныне и навсегда. Это вам говорят генерал Ли Чжонму и даймё Хисасе Мацуура!

Вот она — хитрость старого генерала! Он решил при всех рассказать о сговоре чосонского войска и ниппонского князя. И ведь никакого обещания он этим не нарушил. Садака повелел в качестве испытания верности и намерений захватить замок Аябэ — и главнокомандующий его захватил. Получается, теперь союз заключен!.. Ну, если не считать намерений Мацуура ударить в спину.

— Вы все видели сегодня, как сами горы помогли нам войти в Аябэ, — продолжал генерал Ли. — Это богиня Аматерасу подтвердила, кто из ее потомков достоин владеть вашей островной империей.

Голос Гото Ариты, который переводил слова Ли Чжонму для пленников, дрогнул. Хоть, он и знал причину горного обвала, но до сих пор пребывал в некотором потрясении от увиденного. Самурай-то находился внизу, недалеко ото рва, гора рухнула совсем рядом, прямо на его глазах! Как раз в то время, когда он проклинал людей Сибукавы и грозил им божьей карой.

— Назови своё имя, самурай! — генерал ткнул пальцем в пожилого пленника с бритой головой.

— Симада Камбэй, — мрачно, но с легким поклоном ответил тот.

— Записывай, Даичи! — махнул писцу главнокомандующий. — «Генерал Ли Чжонму и дайме Мацуура даруют свободу Симаде Камбэю. Он вправе присоединиться к службе Южному двору или идти, куда ему угодно. Равно, как и возвещать всем на Тиндэе, что власть Южного двора возрождена в Аябэ-дзё!».

Генерал Ли приложил к листу оттиск своей печати (у него теперь есть печать? — успел изумиться Гванук) и вручил его пленному самураю. После чего отпустил на все четыре стороны. И так он проделал шестьдесят с лишним раз! Шестьдесят с лишним раз заставив Даичи Ивату писать бесполезный текст… Шестьдесят с лишним раз объявив врагам, что он — Ли Чжонму — действует вместе с кланом Мацуура. И вскоре освобожденные пленники разнесут эту весть по всему острову или даже по всему Ниппону.

«Гениально, — только и подумал Гванук. — Теперь Мацуура не отвертятся».

До вечера старый генерал успел сделать еще одно важное дело: на четвертом уровне замка обнаружили внушительную темницу, где в грязи и дерьме сидели три десятка человек. Ли Чжонму не поленился у каждого выяснить: кто он, откуда, за что попал в яму. Кого-то (большинство) отпускал на свободу, парочку явных преступников велел вернуть обратно, нескольким даже предложил службу. Но один пленник старика заинтересовал особо.

— Смилуйся, господин! Отпусти меня, я смогу тебе достойно заплатить!

— Ты? — искренне изумился Ли Чжонму.

— Я торговец из Хакаты. У моего брата еще немало имущества есть. Он заплатит за меня!

— А скажи мне торговец: знаком ли ты с таким человеком — Хирата Ёсихиса?

— Конечно! Все в Хакате знают его!

— Отлично! Ты пойдешь со мной. Сведешь меня с ним — и получишь свободу. Совершенно бесплатно. Гванук, отмой его и накорми!

…В предрассветных сумерках армия Ли Чжонму нагрузилась добычей и тихо покинула замок Аябэ. Очень многое унести не удалось, но что поделать? Лучше потерять в добыче, чем погибнуть от стрел Мацуура. За день чосонское войско (в котором, правда, уже служила пара сотен ниппонцев) прошло почти весь путь по долине Тикуго и начало подниматься в горы. В укромном месте воины устроили небольшой отдых, а потом взвалили на себя тяжелые мешки и корзины… И пошли обратно!

Вернее, не совсем. Армия Ли Чжонму начала забирать вправо, к западу. В сторону Хакаты. На небо поднялась уже совершенно полная луна и освещала дорогу не намного хуже солнца. Воины ворчали, но Ли Чжонму не ленился объезжать на лошади колонну из конца в конец и подбадривать бойцов:

— Ничего-ничего, мои воины! Зато мы окажемся там, где враг нас совсем не ждет!

Далеко за полночь, когда люди совсем валились от усталости, генерал подозвал к себе тигромедведя.

— Теперь твоя очередь. Бросайте поклажу и всем полком идите к Дадзайфу. Возьми с собой Гото Ариту — он знает дорогу. Осмотритесь — и если есть возможность — возьмите их тепленькими. Из того, что я выяснил, гарнизон там совсем небольшой. Но понапрасну не рискуй.

Чу Угиль кивнул, покосился на своего ниппонского приятеля-соперника и только махнул головой: пошли, мол, покажешь себя.

Головорезы растворились в ночи, а остальное войско все-таки встало на отдых. Почти все тут же повалились спать, но с рассветом армия вновь была поднята и с трудом двинулась дальше на запад.

Замок Дадзайфу стоял на высоком каменистом холме, за мелкой речкой. Гото Арита не соврал — он не производил впечатление неприступного: высокий вал, слишком обширный, чтобы его целиком смог защитить маленький гарнизон. И всё. Никаких разных уровней, узких мостов и извилистых лестниц в скале. Неудивительно, что ворота были распахнуты настежь, а в них стояли довольные Головорезы.

— Вообще, без проблем, — хвастался Угиль своей победой генералу. — За укреплениями плохо следят: вал промыт дождями в нескольких местах. По этим промоинам мы и поднялись. Заметили нас, да поздно. Бои шли уже наверху, за отдельные здания. Стрелять в темноте они почти не могли, так что потерь у меня совсем мало.

Зданий было немало: площадь у Дадзайфу была большая, вся плотно застроенная. Имелись и настоящие дворцы, и казармы, и склады. Темница тоже нашлась.

— Вот здесь мы пока и остановимся.

— Это самый ужасный замок из всех, что ты захватил, генерал, — хмыкнул Арита.

— Это самый лучший замок, самурай-дружище. И вскоре ты в этом убедишься.

Как раз вскоре (не позднее этого же вечера) к Дадзайфу подошла многотысячная толпа. Или войско. Понять трудно: слишком разношерстный брел народ, хотя, и явно вооруженный. Только одна группа — явные самураи со знаменами — внушала некоторое уважение.

— Что у них за знаки, Арита? — спросил Ли Чжонму, стоя на валу.

— Два лепестка абрикоса — это камон клана Отомо, — меланхолично ответил самурай.

Он был спокоен. Полностью готовый к предстоящей битве и неминуемой смерти. Слишком уж большая толпа вышла против них. А укрепления Дадзайфу не выдерживали никакой критики. У всесильных же пу-шек не осталось ни пуна пороха (более 300 граммов — прим. автора).

Правда, пока толпа смущенно стояла в нескольких перелетах стрелы. Дело в том, что везде, где только можно, Ли Чжонму приказал вывесить флаги с наспех намалеванной шестнадцатилепестковой желтой хризантемой — знаком-камоном императорского дома. И жители Хакаты, услышавшие про захват Дадзайфу, теперь гадали: кто же засел в замке?

— Выдвигаемся, — скомандовал старый генерал.

К многотысячной толпе выехала пара десятков всадников Сука, сам Ли Чжонму, Гванук, Гото Арита и тот самый пленник из Аябэ. Группа встала на предельной дистанции для чосонских стрелков, а позади, за валом, притаился весь полк Головорезов с Угилем во главе.

— Давай, — приказал генерал Ли пленнику. — Иди к ним и приведи ко мне Хирату Ёсихису.

— Что⁈

— Разве мы с тобой не об этом договорились?

— Но там же войско! Они сначала убьют, а потом спросят…

— А ты постарайся.

Перепуганный торговец из Хакаты неуверенно двинулся к огромной темной массе ополчения. Переговорщики ждали очень долго. Всадники даже устали сидеть в седлах и спешились. Наконец, от хакатского войска отделились пяток паланкинов и в окружении пеших воинов двинулись к замку. Носильщики поставили «сундучки с людьми» в ряд, оттуда вылезли богато разодетые предводители (только один из них был в доспехах).

— Я Ёсихиса Хирата, купец из Хакаты! — громко возвестил один из них. — Кто вы такие, по какому праву захватили Дадзайфу и зачем искали именно меня?

Ли Чжонму тихонько ударил коня пятками.

— Почтенный Хирата! — начал он. — Я генерал Ли Чжонму. У нас с вами есть один общий знакомый: почтенный Го Вайжэнь из города Люцзяган.

Ниппонский торговец резко переменился в лице.

— Я очень надеюсь, что почтенный Го уже успел доставить послание, которое мы с ним вместе составляли на Цусиме?

Хирата осторожно кивнул.

— Тогда вам уже многое обо мне известно, — обрадовался генерал и возвысил голос. — Мне остается сказать лишь собравшимся: я пришел говорить с вами от имени истинного старого владыки! Моя армия, клан Мацуура и все иные кланы, что к нам присоединяются, провозгласили восстановление власти истинного Южного двора. Я предлагаю вам личный договор города Хаката с империей. В случае его заключения вы не будете подчиняться ни одному из даймё. Вам будут дарованы привилегии в торговле с Мин и Чосон. В городе будет создан свой суд, подчиненный только лишь императорской власти.

Генерал обвел уверенным взглядом обомлевших городских лидеров. И закончил.

— А бесправное положение ремесленников и торговцев будет ликвидировано. Отныне и навсегда.