Пресвитерианцы. Первый поход

Глава 23

— Сук вернулся!

— Зови!

В верхнюю комнату влетел разгоряченный командир конников — теперь уже почти полной роты настоящих конников на лошадях.

— Ну? — требовательно спросил Ли Чжонму. — Добыл?

— Да, сиятельный! На этот раз никто не мешал. Только крестьяне тут такие бедные — взять толком нечего. Даже поделиться хочется. С целой деревни собрал почти три камани риса (более 500 кг — прим. автора), немного сои. И вот!

Довольный Монгол поставил перед главнокомандующим плетеную корзинку с продолговатыми клубнями.

— Что это?

— Имо! — улыбнулся Чхве Сук. — Уже вареные. Вкуснятина!

— Ладно, иди, — кисло улыбнулся Ли Чжонму.

Потом потянулся к рассыпчатому клубню, но передумал и снова вернулся глазами к карте острова Тиндэй, которая была расстелена прямо на полу. Манера ниппонцев (даже богатых) обходиться без сидений и нормальных столов раздражала, но где найти нормальную мебель?

Ли Чжонму вообще многое в замке не нравилось.

«Я готов был терпеть неудобства на нищей Цусиме, — ворчал он, прихлебывая зеленый чай. — Но здесь! Но в замке!».

Замок-ямадзиро, кстати, ему тоже совершенно не понравился. Гванука очень впечатлила высокая покатая земляная насыпь на многие сотни шагов по периметру. Огромный труд был вложен в это. Наверх вело всего две узких каменных лестницы. И там, наверху был еще не сам замок, а только первый уровень — курува. Площадка была совсем пустой и огорожена вкопанными бамбуковыми столбиками с перекладинами.

«Это даже не стены! — недоумевал Ли Чжонму. — Даже не деревянные стены».

«Ниппонцы прикладывают сюда свои дощатые тяжелые щиты — и стреляют из-за них» — пояснил Угиль.

От курумо к сердцу ямадзиро вел узенький земляной мост. Вел, практически над пропастью, потому что основная площадка замка была еще выше курувы, и вокруг нее был выкопан сухой ров карабори. Мостик заканчивался внушительными деревянными воротами, над которыми нависал… как будто, небольшой корабль — это была защищенная площадка для стрелков, с бортами и дощатой крышей. По бокам от ворот виднелись деревянные вышки мономи. Довольно легкие, но в каждой могли поместиться по пять-шесть лучников.

«У них кругом камень, — изумлялся генерал Ли. — А они всё из дерева строят».

Но в итоге он признал, что брать такую крепость весьма непросто.

Постройки внутри ямадзиро тоже были из дерева, но добротные. Правда, для почти двух тысяч чосонцев тесновато. На совете было принято решение построить временные навесы на нижней площадке — курумо — и вывести туда один полк.

Добравшись до спокойной жизни, Ли Чжонму тут же начал переустраивать свою армию. Полк Головорезов он сократил до четырех полных рот, а излишки забрал в свой личный отряд «конников», доведя его до 120 человек. Чхве Сук стал полноценным ротавачаной, но на совет его приглашали, как полковника. Почти всю имеющуюся тяжелую пехоту и лучников генерал ввел в полк Стены, даже часть моряков туда передал. Теперь у Ли Сунмона было пять рот: три — щитоносцев и две — лучников.

Дубовый полк Хван Сана состоял из неполных трех рот, по сотне человек в каждой. Ли Чжонму, кстати, совершил очень странное: через пару дней жизни в замке он предложил пленным ниппонцам поступить к нему на службу. И пара десятков согласились! Их тоже отдали в Дубовый полк, лишь двоих, самых смышленых и знающих грамоту главнокомандующий забрал к себе в штаб — к писарям и переводчикам. Полк Дуба временно вооружили трофейными копьями-яри и длинными луками (тем, кто имел хоть какой-то навык) — но генерал Ли постоянно требовал от Хвана проводить учения с дубинами (дубины для этого нашли быстро).

Последний полк — Пса — впитал в себя все остатки. У огнестрельщика Чахуна имелись две исправных пушки, которые установили по бокам от ворот, нацеленными на земляной мостик. Укрыли большими корзинами с землей, так что позиция получилась крайне удобная. Правда, ядер, а главное — пороха — оставалось всего-ничего. Полковник Чахун с утра до вечера натаскивал новых канониров, ибо у него даже на два расчета людей не хватало. Также в его полк была приписана почти полная рота матросов во главе с Белым Куем. И все крестьяне-мастера, которых оставалось меньше полусотни: плотники, плетельщики, кузнецы. По высшему закону несправедливости — ни одного литейщика а берегу найти не удалось.

Благодаря замку чосонцы смогли выдохнуть и заняться собой. Полки переформировывались, бойцы вооружались, воины подгоняли захваченные доспехи, даже что-то делали из подручных материалов. Правда, очень быстро обострилась проблема с пропитанием. Чосонцы отошли от моря — и это лишало их богатейшего источника еды. Зато оказалось, что в горах просто прорва кабанов! Первые охоты оказались столь успешными, что мяса хватило практически на всю армию.

«И почему тут такой непуганный зверь?» — изумлялся Ли Чжонму.

«Они же здесь Будду почитают, наравне со своими ками, — пояснил шустрый переводчик. — А Будда им не велит живое убивать и есть. Ну, рыбу там или фазана — еще можно, а вот оленя или кабана — уже не смей!».

«Бедняги» — только и вздохнул старый генерал.

Все, конечно, понимали, что на две тысячи человек никаких кабанов не хватит. Перебьют их лучники из полка Стены за несколько дней. Правда, и перебить не дали. Вскоре, в низинах появились всадники с длинными луками. Может, те же, а может и другие — непонятно. Самураи обложили тропы, выводящие с гор, и стали караулить чосонцев. Первые сорок человек попались и полегли полностью: воинов отправили вниз, рубить лес. Самураи налетели внезапно и перебили практически всех — только шестеро добрались до ямадзиро. Ли Сунмон через пару дней отыгрался: спустил с гор «приманку», которая завела конный отряд в лощину, где половина полегла под стрелами его лучников.

Как раз после этого случая вся «конница», наконец, обрела лошадей, и у армии Ли Чжонму появилась почти целая рота всадников. Именно они и начали устраивать набеги на деревни с целью добычи пропитания. Каждый раз, посылая их, старый генерал вздыхал.

Вот и сейчас он, несмотря на успех и добытое для армии пропитание, сидел совсем невеселый.

— Сиятельный, что тебя гложет? — спросил Гванук, усаживаясь на циновку по другую сторону от карты Тиндэя.

— С каждым таким успешным набегом, О, мы портим отношения с каким-нибудь кланом. И самое обидное, в этой путанице внутренних склок я совершенно не могу понять: кого нам лучше грабить, а кого — не трогать.

Он снова вынул клубень имо из корзинки. Длинные клубни были разрезаны на несколько частей, так что Ли Чжонму без труда удалось поставить имо стоймя.

— Вот смотри: это Еситоши Сибукава. Он — глава местного бакуфу, Совета Девяти Провинций. А еще он родич сёгуна Асикага и, разумеется, сторонник Северного двора. Вот его бы я грабил без малейшего сомнения. Но у него нет здесь владений! И сам Сибукава сидит в столице, откуда и командует Тиндэем. Я слышал, что ему всего 19 лет. Здесь правят одни мальчишки…

И генерал Ли взял второй клубень имо и установил его на северо-западе острова.

— А это Мицусада Сёни. Даже с самой высокой горы, куда ни глянь — всюду его владения. Сёни древний и уважаемый клан. Они — были сюго трех провинций — Хидзен, Тикдзен и Будзен. Именно Сёни вынесли главные тяготы монгольского сражения. Им служат и наши старые «друзья» с Цусимы — Со, и Мицуура, и бедняга Акизуки, которому мы уже основательно намяли бока. И многие другие даймё. Так вот… сейчас мы портим с Мисусадой отношения.

Главнокомандующий вздохнул.

— А эти Сёни за какой двор? — робко спросил Гванук.

— Гото утверждал, что раньше они были за Южный. Но, когда на Тиндэй с войском сёгуна пришел кровавый Имагава Рёсун, Сёни присоединились к нему. К нему, и к Северному двору. Правда, через несколько лет Рёсун убил главу Сёни. За что?.. Неясно. И как себя лучше вести с Сёни — тоже неясно. Мы хотим вступить в союз с Мицуура. Может быть, они мечтают вырваться из-под власти Сёни? Тогда всё отлично. Вроде бы. Тогда у нас еще может появиться союзник.

И Ли Чжонму поставил новый клубень справа от имо-«Сёни».

— Вот этот союзник. Морими Оучи. Оучи на Тиндэе чужаки. Отняли много земель у других князей. У Сёни — целую провинцию Будзен. А двадцать лет назад Ёсихиро Оучи даже восстал против сёгуна Асикага!

— Значит, нам и нужен такой союзник, сиятельный!

— Я тоже так подумал, дружище… Только вот Ёсихиро-то в итоге был разбит, а Морими — ему не сын, а племянник. И, возможно, он совсем другой. Но самое главное — есть другие клубни, — Ли Чжонму поставил на северо-западе новый кусок имо. — Это — Чикацугу Отомо. Он — сюго Бунго, Тикуго и, частично, Хюго. Оучи постоянно отнимают у них земли и подданных. А вот, — новый клубень встал почти в самом центре острова. — Канетомо Кикучи, чей род раньше правил провинцией Хиго. И тоже полвека враждует с Оучи. Понимаешь, сколько врагов у нас появится, если мы объединимся в Оучи против Сёни? Но это мелочи. Нам ли бояться врагов! Только вот клан Кикучи — всегда был здесь главным сторонником Южного двора! То есть, объединившись с Оучи, мысразу поссоримся с самым важным возможным союзником.

— Может, тогда лучше напасть на земли Оучи?

— Верно мыслишь, О! К тому же, их владениях не так далеко. Только от того, что мы ударим по Оучи, остальные сюго к нам не присоединятся. Мы ведь для всех чужаки. А Мацуура могут быть недовольны тем, что мы к Сёни в союзники метим. А на Мацуура у меня сегодня самая большая надежда. А них и на Гото Ариту…

— А если… — Гванук впился глазами в карту (он уже привык к манере господина изображать план местности). — Если бросить всё — и уйти к этому клубню? Ну, то есть, к тому князю, что за Южный двор. К Кикучи! Предложим союз, ударим вместе по их врагам.

Генерал Ли в волнении ухватил себя за бороду и принялся дергать ее.

— Смело, О! Смело, демон меня задери! — Он пальцами отмерил расстояние до клубня, что-то посчитал в голове и вздохнул. — Далеко. Даже быстрым маршем идти дней десять или пятнадцать. А мы еще и путь не знаем. Придется идти через земли Сёни, потом Отомо. Переполошим их всех. А на севере провинции Хиго находится клан Асо. Теперь этот клан управляет провинцией, Кикучи лишили титула сюго. Уж Асо точно попытаются нас остановить.

— Пробьемся! — не очень уверенно заявил Гванук; очень уж хотелось отстоять свой план.

— Может, и пробьемся. Но вдруг этот Канетомо Кикучи от нас отвернется? И мы — совсем одни, в самом центре этого острова. Эх, мне бы кого-нибудь надежного послать к нему! Чтобы удостовериться, что примет. Тогда я бы рискнул идти на прорыв. Но послать некого. Надежные, — генерал Ли с грустной улыбкой кивнул на Гванука. — Не знают ни страны, ни языка, ни традиций. А знающие ниппонцы — ненадежны. Один вроде был — и тот уже послан в другое место.

Ли Чжонму в сердцах смахнул все клубни с карты.

— Рано! Я пришел сюда слишком рано, О. Мне бы еще пару лет… И армию я бы уже так подготовил, что никто перед ней не устоял. Изучил бы этот остров, завел соглядатаев и вестников из местных, договорился с местными сюго и даймё. Была бы просто легкая прогулка, а не война.

— Но ты не мог этого себе позволить, господин? — догадался Гванук.

— Не мог. Их королевские величества и не позволили бы. А одна маленькая Цусима не сможет прокормить и снабдить армию. Мы уже оказались там на грани голода.

— Но разве бывший король Тхэджон, да хранят его боги, не помог бы тебе? Ты ведь сам говорил, что действуешь по воле старого владыки!

Генерал Ли тихо рассмеялся. Невесело так.

— Я врал, парень. С самого начала я всем врал. Из того, что я успел узнать о юном короле Сэджоне — это то, что он ничего не делает без согласия своего отца. А значит, провести бесполезную экспедицию на Цусиму — это была совместная идея отца и сына. Но меня такая война совершенно не устраивала.

— Значит, ты действовал по воле какого-то другого старого владыки? — задумался Гванук… и вдруг задохнулся от открывшейся ему мысли. — Это Го-Камеяма! Ты служишь воле ниппонского императора! И с самого начала вел войска сюда, чтобы возвести его на трон!

Слуга невольно отсел от своего господина подальше.

— Ничего себе, — потер лоб старик. — И главное: складно выглядит. Нда… Но это я сам виноват: тайны порождают недоверие. А я ценю твое доверие, О. Так что слушай внимательно: я не служу ни Тхэджону, ни Го-Камеяме…

В голове Гванука только-только мелькнула мысль про «волшебную страну» (вдруг там живет какой-нибудь старый владыка?), но генерал Ли огорошил его так, что все мысли вылетели, словно, от удара боевым молотом.

— Я никому не служу, О. Только себе. И на Тиндэй я отправился для того, чтобы создать здесь свое собственное королевство. Вот моя правда.

— Но… Как такое… Нет!..

— Да почему же нет? Ты знаешь, кем был дед Тхэджона?

Гванук, к стыду своему, не знал. Это было слишком давно. Наверняка, тоже великим королем Чосона.

— А я вот поспрашивал. Дед божественного Тхэджона — Ли Сонге — был генералом. Как я. Он сверг короля У-Вана. Потом посадил на трон еще трех королей и сам всех сверг. И, наконец, объявил сам себя королем. Так появился твой любимый Чосон.

Гванук сглотнул.

— Вот скажи мне, О. Честно скажи, как пред алтарем предков: нравилось тебе то, что я с Тремя Армиями на Цусиме сделал? Нравилось, как разгромили мы всех наших врагов? Нравилось, как я управлял делами?

— Да, сиятельный! — искренне ответил Гванук. — На все вопросы — да!

— Вот и мне нравилось. А я могу сделать еще больше и еще лучше. Только не дали бы мне это сделать. Уже на Цусиме началось — а ведь там я был непререкаемый начальник для всех. В Чосоне кончились бы все мои начинания. Кто-то из зависти станет мешать, кто-то — из консерватизма. А короли могли испугаться такого генерала (они-то в отличии от тебя помнят, как сами королями стали). Вот и скажи, О: как мне было сохранить мои дела и свершения?

Слуга молчал: откуда ему знать ответы на такие вопросы?

— У Цусимы нет ресурсов для этого. Стать новым королем Чосона? В целом, ничего невероятного здесь нет — я тебе уже описал похожую историю успеха. Но воины за мной не пошли бы. Про Мин я даже не думаю: больно великая эта империя. Вот и остался один Ниппон. Тем более, это враг. Тем более, есть возможность вбить клин между местными князьями. Создать свое маленькое королевство — и обустроить его так, как мне видится…

— Но теперь-то как? Когда сами боги показали, что они против.

— Боги? Вот как ты думаешь… И остальные тоже? Не опускай глаза — знаю, что думают. Так вот, знай сам, О, и другим можешь передать: мне неважно мнение ниппонских богов. И шторм в моих целях ничего не меняет. Ясно? Просто путь к цели стал немного дольше и сложнее. Но я его пройду.

Ли Чжонму пристально посмотрел на Гванука.

— И мне бы хотелось, чтобы ты тоже прошел его со мной, О. Уже не раз ты показывал разные таланты. Я давно не рассматриваю тебя слугой для мелких дел. Для меня ты ценен, как верный соратник. Вот, — генерал развел руки. — Сейчас я всё тебе рассказал и теперь спрашиваю тебя: ты со мной? Не как слуга, но как свободный человек.

Гванук уже весь залился краской от такого разговора. С ним так разговаривает вельможа и генерал? Нет, с НИМ так разговаривает вельможа и генерал⁈ Хотелось стать моллюском, залезть в раковину и закрыться. Но парень понимал, что как раз теперь так делать нельзя ни в коем случае. Теперь боги и ему бросили вызов: маленький вызов маленькому человечку. Но и его надо принять достойно.

— Я с тобой, господин. Я всегда был и буду с тобой.

— Отлично! И господином меня больше не называй. Отныне ты мой адъютант. Не думал, чем бы ты хотел заняться, адъютант, если заваривание чая больше не будет твоей обязанностью?

— Я… Я хотел бы и дальше заваривать тебе чай… сиятельный. Ведь я хорошо это делаю. Но еще мне хочется научиться твоим тайным знакам, — и Гванук указал на личные записи генерала.

— О… — округлил рот Ли Чжонму. И это он не фамилию произнес. — Ты их заметил?

— Многие их заметили. Но никто не понимает. Вот я и подумал: с помощью таких знаков можно передавать секретные послания, приказы. Если обучить лишь избранных, то враг никогда не узнает наших планов.

— Неплохо, адъютант! Временно главной твоей обязанностью станет изучение алфавита! И еще: я буду учить тебя не только тайным знакам, но и тайному языку. Тайные слова да еще и алфавитом — вот это точно никто никогда не разберет. Также ты обязан выучить язык ниппонцев. Приступаешь сегодня же!