Вслед за Левой армией по пологому склону легкой рысью скакали всадники! Яркие воины. Пестрая амуниция на лошадях, покрытые разноцветным лаком доспехи, а еще за спинами у некоторых развевались небольшие стяги. Враги, вырвавшись на простор долины, резко прибавили в скорости, рассыпались широко и принялись поливать Левую армию стрелами. На полном скаку, приподнявшись в седле, они били по чосонцам своими длинными стрелами, словно, были на охоте.
«Так вот почему у них такие странные луки — одно плечо всегда заметно длиннее другого, — осознал, наконец, Гванук. — Так с лошади удобно стрелять».
Он знал, что у чжурчженей и монголов луки небольшие именно потому, что те всегда стреляют верхом. Такой тип лука и чосонцам передался, хотя, здесь как раз стрелки, в основном, были пешие. А ниппонцы придумали, как совместить коня и длинный лук.
— Что они делают? — возглас старого генерала вернул его к реальности.
Остатки корпуса Пак Сила бежали на север: к броду, к остальным силам Трех Армий. Здесь же находилась голая скала, довольно пологая, но для лошадей точно неприступная. На ней пехота могла бы спастись… но вражеские всадники тоже это поняли. Перестав стрелять, они припустили в обход, стремясь отрезать чосонцев от спасения. Их было немногим более сотни, но бегущему врагу хватит и этого.
— Остановить хотят… Развернуть, — догадались уже все в окружении Ли Чжонму. А вскоре поняли и почему.
Из того же ущелья на простор долины выходила вражеская пехота, вооруженная копьями. В Ниппоне их называют асигару. Гванук уже слышал в разговорах, что считается, будто это такие же крестьяне, призванные в армию, только здесь такие асигару служат десятилетиями, а многие становятся наследными воинами.
С копьями наперевес, поддерживая строй, копейщики бежали вслед за чосонцами почти также быстро. А латные всадники, видимо, решили им помочь. Загнать корпус Пак Сила, как стадо — прямо на вражеские копья.
Тут-то и появились передовые щитоносцы Ли Сунмона. Их было не более двухсот, остальные отставали по меньшей мере на целую ли, но эти воины смело кинулись на конницу.
— Во имя Тангуна, что они делают? — прошептал кто-то.
— Они спасают Левую армию, — жестко ответил генерал Ли, не отрывая глаз от поля битвы.
Новый отряд быстро заметили, да те и сами шумели, кричали, привлекая к себе внимание. Верховые латники, не желая оказаться между двух вражеских отрядов, развернулись на щитоносцев и снова взялись за луки. Пехота среагировала не сразу, первые стрелы уже полетели, когда чосонцы только начали сбиваться в плотный строй, закрываясь щитами. Кто-то так и не успел это сделать.
Гванук мог поклясться, что даже с такого расстояние видел, как длинные ниппонские стрелы прошивали щиты из ротанга насквозь. Некоторые ломались, рикошетили, но большая часть входила минимум на треть. Но передовой отряд Правой армии держался. Видимо, дальше стрелы все-таки теряли свою убойную силу. Они ранили чосонцев, но не убивали их. Этим, конечно же, воспользовались беглецы, частью укрывшиеся за этим строем, частью рванувшие под защиту скального утеса на западе.
Время шло, но слегка редеющий строй щитоносцев держался. Раненых уносили за строй, редкие щиты передавали новым воинам и заполняли бреши в строю. Отряд потихоньку подавался назад, но как-то странно.
— Что же они к утесу не отходят? — бил кулаком в ладонь генерал Ли. — Это же прикрытие.
Но нет, правые воины, наоборот, отходили, постепенно заворачиваясь чуть ли не лицом к горам. Всадников это вполне устраивало — значит, враг в скалах не спрячется. Не устраивало их другое. Они понимали, что из Нии идут еще подкрепления, кое-кого уже видно вдали. А врага, ясное дело, лучше бить по частям. Поэтому латники вновь убрали свои луки, потянули из чехлов мечи и тяжелые копья, а потом с леденящими воплями кинулись на пехоту.
Это происходило очень далеко, однако в последний миг Гванук зажмурился: очень уж страшно смотреть на неизбежное. Но… Он открыл глаза и увидел, как конница разбегается в стороны, не в силах прорвать ощетинившийся строй копий и трезубцев. И вновь закружили всадники, вновь запорхали жуткие стрелы. Подкрепление-то не только к чосонцам идет. Быстрые асигару уже совсем близко, а их несколько сотен…
— Наконец, настоящий враг, — Ли Чжонму нервно потирал ладони. — Наконец, настоящий бой.
«Чему он радуется? — недоумевал О Гванук. — Ведь опасно! По-настоящему опасно. Один корпус уже разбит… А эти всадники такие грозные. И быстрые!».
Окружение генерала тоже многое смущало.
— Их явно более полутысячи… — недоумевал Ли Чжисил, находившийся не в войсках, а при главнокомандующем. — Скорее, даже ближе к тысяче. И это настоящее войско, а не пиратский сброд. Откуда они у Садамори? И в таком количестве!
— Это мы узнаем на допросах, — холодно улыбнулся старый генерал.
Поразительная уверенность, хотя, в данный момент нить боя складывалась не в его пользу. Но тут…
Новые стаи жалящих стрел заполнили небеса — и на этот раз они летели в самураев! Гванук не сразу рассмотрел: на утесе, среди скал, в тени деревьев разместились сотни стрелков Правой армии. С идеальной позиции, сверху, они принялись на скорость расстреливать вражескую конницу.
— Ли Сунмон, — с невероятной теплотой в голосе произнес главнокомандующий. — Он всё запомнил… Запомнил и как блестяще выполнил! Смотри, О… Все смотрите: он не просто вывел лучников на удобную позицию, но даже его щитоносцы заранее так встали, чтобы подставить вражьи спины под будущие стрелы…
Ли Чжонму оглянулся, чтобы увидеть, как части корпуса Ыльхвы уже завершали переход через брод.
— Срочный гонец к Ким Ыльхве! Коня моего берите! Пусть командир поворачивает левее и спешно идет вдоль берега реки. Мы их зажмем и уничтожим!
Пока генерал Ли это говорил, судьба конных самураев была уже практически решена. Многие всадники и даже кони валялись на земле. Копейщики Ли Сунмона попробовали насесть на оставшихся, чтобы уничтожить весь отряд, но пара десятков все-таки вырвалась на простор. Они уже не думали о стрельбе, а мчались под прикрытие асигару. А у тех боевой задор тоже приуменьшился. Против них стояли не только щитоносцы: с утеса спускались остатки корпуса Пак Сила, около полутысячи лучников, а сзади постоянно подтягивались отстающие отряды корпуса Ли Сунмона.
Асигару остановились, сбивая плотные ряды, и нерешительно ждали приказа. Напротив них набухала густая масса чосонцев — те тоже уже получили сполна и не очень хотели идти в новую атаку. Наконец, вперед выдвинулись стрелки. Тугие луки из рогов водяного буйвола заскрипели — и во врагов полетела новая смертоносная туча.
Надо сказать, что асигару были одоспешены не особо лучше, чем пехота Трех армий. То есть, почти никак. У всех были конические шляпы, вроде саткатов, но неясно, из чего те были сделаны и насколько могли защитить от стрел. А вот щитов у ниппонцев не было вообще. И чосонские стрелы пожали богатый урожай.
Видимо, повинуясь командирам, асигару устремились в атаку, но стрелки били и били в упор, так что противник не смог выдержать столь большие потери и обратился в бегство. А в это время сбоку, от реки по ним ударили воины Ыльхвы. Не весь корпус — всего несколько сотен. Но свежих, здоровых и не особо запыхавшихся. Противник уже в панике кинулся в горы, те самые, из которых выполз.
— Гонца к Ким Ыльхве: продолжить преследование. Беречься засады. Сохранить свой корпус важнее, чем разбить врага. Гонца к Ли Сунмону: из боя выходить. Помочь раненым, подсчитать потери, собрать трофеи. Особенно нужны пленники!
Подумал и добавил:
— Гонца к Пак Силу: немедля явиться ко мне.
История невезучего командира корпуса Левой армии оказалась простой и понятной. Чосонцы обследовали долину, как вдруг завидели убегающий маленький отряд. Разумеется, устремились в погоню, разумеется, растянулись и утратили строй, связь и уже почти в горах — местности именуемой Накадакэ — попали в засаду. Первые ряды полегли сразу, а потом началось бегство, в ходе которого полегло еще больше. Пак Сил точного числа не знал, но примерно его потери составили не менее трехсот воинов. И раненых у него не было: тех либо добили, либо пленили враги.
Пак Сил полностью осознавал степень провала, но особой вины за собой не чувствовал.
— Кто бы не погнался за убегающим врагом? — развел он руками. — Но в горах я оказался против равного по числу отряда. И напали они внезапно…
— Когда мы уже отучимся от мысли, что побеждать можно только большой толпой против малых отрядов? — зло спросил всех вокруг Ли Чжонму. — Погнаться за убегающим врагом можно было осторожно. Засаду можно было предугадать и определить разведкой. Нет, Пак Сил, ты виновен. Да, тебе не хватало сил для победы в том бою. Но ты мог не проиграть. Триста смертей на твоих руках.
Пак Сил пожал плечами. Как будто, ему сообщили о неурожайном годе на его землях. И это равнодушие окончательно вывело генерала из себя.
— Отстранен! — сквозь зубы выдавил он. — Как только вернемся в Одзаки, сдашь полномочия, и Ю Сып назначит нового командира корпуса. А пока ступай с глаз моих прочь и спасай то, что у тебя еще осталось…
Потери в сражении у Нукадакэ были страшные. У Пак Сила — 340 человек из тысячи. У Ли Сунмона чуть меньше 300, но из них лишь 90 убитыми. Вернувшийся из не очень удачного преследования Ыльхва, отделался легче всех: всего 22 убитых и полсотни раненых. В горах он пару раз сцепился с убегающими и, хоть, перебить врага ему не удалось, но он отбил 30 пленных из корпуса Пак Сила.
Победителям досталась неплохая добыча: три десятка целых, здоровых лошадей, полсотни комплектов отличных доспехов (были там и ламелляры, и сплошные латы). У некоторых асигару имелась защита корпуса из связанных бамбуковых трубок — и Ли Чжонму повелел по возвращении в Одзаки проверить их надежность. Копий же, мечей и луков захватили так много, что старый генерал сказал: «цифры Нгуену сообщите».
Особой статьей добычи стали пленники — почти шесть десятков. Среди них — двенадцать тех самых всадников-самураев. Кажется, Ли Чжисил первым обратил внимание на то, что эмблемы у этих конных стрелков совсем не такие, как у клана Со. Конечно, гордые самураи отказались что-либо объяснять. Но пленные попроще оказались более разговорчивыми.
Оказывается, на Цусиму по просьбе юного Садамори (а вернее, его родича Со Уэмона) прибыла помощь с другого пиратского острова — Ики! Этот островок входит в зону влияния большого и сильного ниппонского клана Мацуура. Мацуура, как и Со, служили большому ниппонскому князю-сюго из рода Сёни. Они владели землями не только на маленьких островах, но и на огромном острове Тиндей. А это уже совсем территория Ниппона.
— Всё больше и больше влезаем мы в войну с Ниппоном, О, — поделился Ли Чжонму своими мыслями с доверенным слугой.
— А это хорошо или плохо? — робко поинтересовался Гванук.
— Не знаю… — протянул старый генерал. — В том и бедствие, что не знаю. Может, не надо… наращивать?
Паренек не знал, что посоветовать своему господину. Да и ждал ли тот помощи от слуги и мальчишки?
На вечернем совете командиры поздравляли Ли Чжонму с победой, но слуге даже не нужно было видеть лицо старого генерала, чтобы понимать: тот хмурится. Он уже знал, что любит и ценит старик. Не только в быту, но и на войне. Победа — это когда ты стал сильнее врага. Победа — это когда ты достиг поставленных целей. А здесь что? Садамори захватить не удалось, врага добить не получилось, потерь много, добычи толком нет. Более того, у местных князей союзники объявились. Да, войско ниппонцев сильно проредили, но и Три армии потеряли едва ли не столько же людей.
Гванук не удивился, когда примерно это Ли Чжонму своим подчиненным и сказал.
— Сиятельный, но у Садамори осталось совсем немного сил, — возразил Ыльхва, последним вложивший свой хвандо в ножны в минувшей битве. — Я видел: там всего три-четыре сотни пехоты. Они ничего не смогут нам сделать.
— Во-первых, мы не знаем наверняка, что это все их силы. Во-вторых, эти сотни мы замучаемся ловить в безлюдных горах Цусимы. А они смогут нападать внезапно там, где мы слабы. Недобитый враг хуже, чем небитый. Его мало, но зато он становится мудрым, хитрым и беспощадным.
Ким Ыльхва задумался и сразу полез за своими бумажками — записать. Его уже не смущали улыбки окружающих.
Утром войско нагрузилось добычей и двинулось в обратный путь. Но без главнокомандующего. Ли Чжонму раздобыл самую большую лодку на реке, взял с собой десяток людей из свиты и двинулся коротким путем — через залив Асо. Море было неспокойным, с обеда пошел сильный дождь, но даже в таких условиях судно добралось до Одзаки задолго до вечера. А там шла спокойная тихая жизнь, особо ничего не изменилось. Литейщики только-только заканчивали плавильные печи и готовились к первой, пробной плавке. Средняя армия откровенно прохлаждалась, только Хван Сан исступленно гонял крестьян по правилам, которые ему выдал старый генерал.
Не зная, куда приложить свои силы, Ли Чжонму пошел к проштрафившемуся командиру. Посмотрел, поправил, что, по его мнению, Хван делал не так. Поинтересовался, как идут дела.
— Ужасно! — честно признался юный вельможа. — Они ничего не понимают! Даже где право, где лево. Сто раз им объясняешь. Я сам уже всё понял — а они, словно, стадо. Тупые!
— Они не тупые, Хван Сан. Они просто живут совсем другой жизнью. В их мире ты оказался бы таким же беспомощным. Войди в их положение. Помоги. Пусть… пусть на правую руку лоскут ткани привязывают, а на левую — нет. Так и выучат повороты.
Навестил он и «приболевшего» Ю Сыпа. Гванук чутким задом чуял, что ничем хорошим эта встреча не закончится, хотел в другом месте отсидеться, но пришлось идти. И он оказался прав в своих опасениях.
— Командир Пак Сил отстранен от командования, — глухо объявил Ли Чжонму, стоя перед старательно болящим командующим Левой армией. — Подыщи на его место нового человека.
— Я сам возглавлю этот корпус, сиятельный, — с неискренним подобострастием объявил Ю Сып. — А Пак Сил побудет у меня помощником, раз ты считаешь, что у него маловато опыта. Будет учиться.
Старый генерал несколько вдохов смотрел на вельможу просто испепеляющим взглядом. Но тот сохранял на лице почтительную вежливость.
— Проклятье! — странно выругался главнокомандующий. — Зачем ты его покрываешь?
— Я забочусь о благополучии Чосона. Пытаюсь сохранить в Трех армиях достойных командиров, — с ядовитой почтительностью улыбнулся Ю Сып.
— Это я забочусь о достойных командирах! — вскипел старик. — Командирах, способных побеждать!
— Это не о безродном ли северном дикаре говорит сиятельный?
— И о нем тоже! Мне плевать, сколько у командира благородных предков, Сып! Командир должен вести войска к победе. И у Угиля это выходит гораздо лучше, чем у бездаря Сила!
— Кто я такой, чтобы учить столь прославленного воителя, — склонился Ю Сып. — Но если будет позволено… Ты не возвышаешь чернь, сиятельный. Ты сам опускаешься в эту грязь.
Ли Чжонму внезапно стал совершенно спокойным. Неловко поклонился и, не прощаясь, вышел. Даже дверью не хлопнул. О Гванук, бледный от страха, засеменил следом.
— Понимаешь, что происходит, О? — бросил генерал за спину, послушал тишину и продолжил. — То, что он хочет сохранить власть над корпусом, понятно. Что раскалывает армию — тоже ясно. Но он открыто отверг мою волю. Открыто! Что же у него на уме?
Последнее Ли Чжонму так и не выяснил. Вскоре в Одзаки вернулось войско, и сразу появилось множество дел. Не забыл генерал и о пленниках. В первую очередь, конечно, о знатных самураях. Попытался их разговорить — бесполезно. Махнул рукой.
— Я решил вас отпустить, — наконец, объявил главнокомандующий пленникам, стоявшим, как мертвые деревья — молчаливые и неподвижные. — У меня нет войны с кланом Мацуура, и я решил простить ваше нападение. Ступайте к своему господину и передайте мою добрую волю.
— Наше оружие? — на ужасном корейском то ли спросил, то ли потребовал старший из самураев.
— Э, нет! Вы подняли его на моих воинов — теперь это мой трофей.
— Ножи? — ниппонец сохранял совершенную невозмутимость.
— Боитесь совсем без оружия идти? — генерал Ли неискренне рассмеялся. — Что ж, ножи я вам дам.
Получив свои длинные кинжалы в лаковых ножнах, самураи синхронно поклонились и вышли. Только дождавшись, когда двери закроются, Ли Чжонму со злостью стукнул кулаком по подлокотнику. Он был очень недоволен.
И почти сразу в зал прямо-таки ворвался страж с выпученными глазами:
— Прости, сиятельный! Там ниппонцы…
— Что? Напали на вас?
— Нет… Они убивают друг друга!
Я рад, читатель, что тебе интересна книга, раз ты добрался уже сюда) Буду стараться и дальше! Ты же можешь смело подписаться на мою страницу, прожать товарищеский лайк, от которого я стану работать с удвоенной силой)