Пока не погаснет последний фонарь. Том 3

Глава 22 正義の敵は別の正義だ Враг справедливости – другая справедливость

Я приоткрыла рот от удивления. Казалось, я не просто застыла – застыло все внутри меня.

На несколько мгновений остановилось сердце, кровь перестала течь по венам, легкие не давали мне дышать. Я перестала слышать, словно вокруг воцарилась полнейшая тишина, а перед глазами все потемнело.

Йоко смотрела на Кадзуо широко распахнутыми глазами, прижав ладони ко рту. На лице Ивасаки было написано полное недоумение. Эмири же оказалась настолько ошеломлена, что замерла, даже не поправив сползшие на нос очки.

Хасэгава убил отца Кадзуо, а отец Кадзуо убил отца Хасэгавы. Так как тогда Хасэгава мог оказаться братом Кадзуо? Это не имело смысла. Это не могло быть правдой…

Или могло? Казалось, моя голова была готова взорваться.

В Араи же словно разом погасла вся ярость. Он, нахмурившись, неверяще смотрел на Кадзуо. Он явно растерялся и не мог подобрать слов.

– Твой брат… – уже без капли злости, но с глубокой печалью выдохнул Араи. – Вот только он убийца. А мой брат – его жертва.

С этими словами Араи, ни на кого больше не посмотрев, вышел из ресторана. Ивасаки дернулся пойти следом, но Йоко, удержав его за руку, лишь покачала головой.

Я же посмотрела на Кадзуо. Я все еще не могла осознать, что произошло. Не успела я свыкнуться с мыслью, что Хасэгава, которого я считала настоящим другом, оказался тем, кто убил отца Кадзуо, как узнала, что он же виновен в убийстве брата другого моего друга. И что теперь Араи сам хочет убить Хасэгаву.

И ко всему этому прибавилось то, что Кадзуо и Хасэгава… братья?

Я догадывалась, что Хасэгава не хочет смерти Кадзуо, что их связывает нечто важное. Но не могла и предположить подобного исхода.

Что же между ними произошло?

Меня разрывало так много чувств и ощущений, что я не могла точно отличить одно от другого, они слились в нечто единое и болезненное. Страх, боль, скорбь, обида, разочарование, сочувствие, удивление, изнеможение…

В этот момент мне больше всего хотелось подойти к Кадзуо, и все же… Я не знала, как он может это воспринять. И очень боялась, что он меня оттолкнет.

Судя по лицу Кадзуо, он успел уже несколько раз пожалеть, что позволил вырваться этим словам. Поймав направленный на него полный печали и сочувствия взгляд Йоко, Кадзуо нахмурился и сжал челюсти, а через мгновение, резко развернувшись, тоже вышел на улицу.

Я стояла на месте буквально секунду, а затем поспешила следом за Кадзуо. Может, я и боялась, что он оттолкнет меня, что не захочет со мной говорить или снова закроется в себе, но… Желание помочь Кадзуо и поддержать его, просто быть с ним рядом в это очень сложное время оказалось куда сильнее страха.

Меня никто удерживать не стал.

Выйдя на улицу, я поспешно огляделась и увидела справа медленно шагающего вверх по улице Кадзуо.

Я догнала его, правда, за пару шагов замедлилась, почувствовав неуверенность. Но я отбросила рассеивающие мою решительность мысли в сторону и просто поравнялась с Кадзуо. Он явно услышал мои шаги и заранее понял, что это я, но продолжил просто смотреть вперед. При этом я заметила, что Кадзуо нахмурился и на мгновение сцепил зубы.

Но затем он, вздохнув, кивнул в сторону и, подойдя к одному из обрамляющих эту улицу домов, сел на ведущие к его входу невысокие ступеньки. Я опустилась рядом, и какое-то время мы просто сидели бок о бок в полной тишине.

– Ты знала? – нарушил молчание Кадзуо, и по его тихому, лишенному выражения тону было невозможно понять, что он чувствует. Но почему-то я не сомневалась, что он как минимум злится на меня за длившееся все эти дни молчание.

– Не обо всем, – честно ответила я, не понимая, о чем именно спросил Кадзуо.

Знала ли я, что Хасэгава – тот самый серийный убийца? Да. Знала ли, что он убил брата Араи? Нет. Знала ли, что Араи ищет Хасэгаву, чтобы отомстить? Тоже нет.

– Про Исао… То есть про Хасэгаву-сана. Что это он убийца. Ты же знала. Поэтому вела себя так… странно. – Теперь Кадзуо уже не спрашивал, но я все равно кивнула. – Он… тебе угрожал?

– Он угрожал остальным, – хрипло пояснила я, снова ощутив горечь разочарования. – Что убьет кого-то из них, если я обо всем расскажу.

Кадзуо на секунду прикрыл глаза.

– Когда ты узнала? И… как? – с плохо скрываемым напряжением спросил он.

– Тогда… в библиотеке. – Воспоминания о том дне до сих пор вызывали у меня тошноту и дрожь. Я уже не раз становилась свидетелем чужой смерти и, как бы страшно это ни было, начала спокойнее относиться к подобному, но тогда… на моих глазах человек был жестоко убит тем, кого я считала своим другом. – Ты не видел, но там был еще один убитый. Правда, я его застала еще живым.

– Так давно? – удивился Кадзуо и устало провел рукой по лицу. – Проклятье… Я даже злиться на тебя не могу. – Он покачал головой.

– Ты на меня злишься? – переспросила я, почувствовав, как болезненно сжалось сердце.

Кадзуо тяжело вздохнул:

– Говорю же, что нет. Я и сам, думаю, поступил бы так же. Промолчал бы.

– А вот я на тебя – очень даже злюсь… – вырвалось у меня, и я сразу же пожалела о своих словах. Потому что скорее не злилась, а чувствовала обиду. Но не хотела признавать, насколько меня ранил тот факт, что Кадзуо мне не доверяет.

Я слегка повернула голову в противоположную от Кадзуо сторону, чтобы он ничего не прочитал по моим глазам, – сил прятать рвущиеся наружу чувства у меня не осталось.

И снова я почувствовала себя эгоисткой, потому что вместо того, чтобы, как планировала, поддержать Кадзуо, я его в чем-то обвинила. Хоть эти слова и вырвались сами собой.

Но ведь все это было взаимосвязано. Я хотела помочь Кадзуо, хотела быть рядом с ним даже в самые тяжелые моменты, а он… Он, видимо, не испытывал того же. А потому все это время молчал о том, что связывало его с Хасэгавой. Молчал о слишком многом.

– Я… – В голосе Кадзуо промелькнула растерянность. Он наверняка понял причину моей обиды и не мог найти слов. Снова. Как и некоторое время назад в том переулке. – Это… Все не так просто, – негромко произнес он наконец. – Я не мог с кем-то поделиться, рассказать о произошедшем.

Теперь обида меня почти обожгла.

– Я думала, что я для тебя больше, чем просто кто-то.

– Вот именно! – куда громче отозвался Кадзуо, тут же повернувшись ко мне. А затем, снова посмотрев вперед, уже тише добавил. – Я не мог рассказать о таком никому и особенно тебе…

Я непонимающе посмотрела на Кадзуо, но он упорно не хотел встречаться со мной взглядом.

– Почему? – спросила я.

Кадзуо не ответил, и тогда я взяла его за руку. Он повернулся ко мне, наши взгляды пересеклись, и в темных глазах Кадзуо я увидела боль, печаль и обиду, которые отозвались внутри как мои собственные.

Кадзуо еще мгновение молчал, а затем сжал мою ладонь в ответ.

– Потому что из-за этого я чувствую себя ужасным человеком, – негромко признался он, продолжая смотреть на меня, а затем снова отвернулся. Но мою ладонь не отпустил, крепко сжимая ее ледяными пальцами. – Он убил моего отца. А потом еще многих людей. Но как бы я ни пытался убедить себя в обратном… Я все еще скучаю по Исао. И до сих пор считаю его своим старшим братом.

Кадзуо усмехнулся и снова на меня посмотрел – с глубокой печалью. Я не могла не отметить тот факт, что он вновь назвал Хасэгаву по имени. И на этот раз исправляться не стал.

– Представляешь? Все то, что он совершил за десять или даже двенадцать лет, не смогло изменить тот факт, что два с лишним года, которые я прожил с ним, были лучшими в моей жизни. Что, несмотря на все его преступления, я вижу в нем Хаттори Исао, который стал мне старшим братом и заменил отца. Подарил мне то, в чем я больше всего нуждался.

Кадзуо выпустил мою руку, запустил пальцы в волосы, а затем, уперевшись локтями в колени, уронил лицо в раскрытые ладони.

– Кадзуо… Пожалуйста, расскажи мне, что произошло. Я знаю тебя. И поэтому знаю, что пойму тебя, что бы ни случилось. И всегда поддержу, – тихо пообещала я, положив руку на плечо Кадзуо. – Ты можешь мне доверять…

Кадзуо, оторвав ладони от лица, медленно перевел на меня взгляд, и в этот момент я не смогла распознать выражения его глаз. Я видела в них лишь бездонные тени.

– Я знаю, – криво улыбнулся он. – Но страх иногда бывает сильнее. И заставляет сомневаться даже в том, во что ты искренне веришь.

Несколько мгновений Кадзуо молчал, и я тоже не произнесла ни слова. Потому что видела, что Кадзуо то ли собирается с мыслями, то ли набирается решимости. А может, все сразу.

– Ты знаешь, что Исао убил моего отца, – начал Кадзуо.

Я кивнула.

– Хасэгава-сан сказал, – осторожно добавила я, – что твой отец убил его отца.

– Да? Он так сказал? Что ж… Доля правды в этом есть. – Кадзуо покачал головой, и я снова ощутила горечь разочарования.

Неужели Хасэгава в очередной раз обманул меня? Но его слова в тот день прозвучали так… искренне.

– Наши отцы были коллегами и близкими друзьями. Но, как оказалось, мой отец был далеко не самым честным прокурором и, пытаясь сохранить свою репутацию, карьеру и, конечно, свободу, подставил Хаттори Кэндзи, отца Исао, обвинив его в своих же преступлениях. И в тюрьме Хаттори-сана убили.

Я распахнула глаза от удивления. В который раз я узнавала нечто, о чем не могла даже предположить. Отец Кадзуо был преступником? И обвинил в своих преступлениях друга?

Тогда слова Хасэгавы не были такой уж ложью. По сути, они были правдой, просто лишенной подробностей. Значит, именно убийство отца Кадзуо Хасэгава имел в виду, когда сказал Араи, что убил кого-то из мести.

– Поэтому Исао убил моего отца. И… – Кадзуо запнулся. – Забрал меня к себе.

– Что? – вырвалось у меня. Я непонимающе нахмурилась.

Кадзуо усмехнулся, но в его улыбке не было ни капли веселья – лишь глубокая печаль.

– Он сказал, что наши отцы заняты каким-то очень важным делом и попросили его за мной приглядеть. Сначала было так. Потом Исао придумывал все новые отговорки. Но я… я не сомневался в его словах. Не потому, что они звучали особо убедительно. Я даже не задумывался об этом. – Кадзуо ненадолго замолчал. – И… пожалуй, я не хотел задумываться. Меня просто все устраивало. Я был ребенком, и мне оказалось все равно, по какой именно причине я остался у Исао даже тогда, когда каникулы закончились, почему начал учиться на дому, почему не виделся с отцом…

Кадзуо снова усмехнулся, немного нервно.

– Хотя, как оказалось, причина была такой, на которую невозможно закрыть глаза.

Я растерялась. То, о чем говорил Кадзуо, показалось мне слишком странным. Получается, Хасэгава его похитил? И Кадзуо жил, не подозревая, что его отец мертв? Не увидел его ни разу больше чем за два года, но при этом самого Кадзуо все устраивало?

Это не укладывалось у меня в голове.

Кадзуо явно уловил мое смятение:

– Да, звучит дико.

– Но… – Я попыталась подобрать слова, чтобы мой вопрос не прозвучал бестактно. – Но почему тебя не беспокоило, что ты не виделся с отцом все это время? Ты… не скучал?

Для меня это было удивительно. Не считая времени, проведенного мной в этом проклятом городе, я никогда еще не расставалась с родителями на срок, превышающий две-три недели. И даже тогда мы регулярно списывались и созванивались.

Взгляд Кадзуо помрачнел, и я подумала, что он промолчит, но он все же ответил.

– Мы с отцом никогда не были близки… – Кадзуо прервался. – Ладно, если говорить честно, я не был ему нужен и всегда это чувствовал. И поэтому, пожалуй, отец перестал быть нужен мне. – Кадзуо прикрыл глаза и сцепил зубы. – Да, звучит кошмарно, я же говорил… А Исао… Он подарил мне то, в чем я нуждался. Заботу, внимание, тепло. Я, конечно, всегда понимал, что у отца очень ответственная, важная работа, и никогда не ждал, что он будет пренебрегать делами ради меня. Понимал, что время и внимание моего отца ограничены и очень дороги.

На несколько секунд Кадзуо прервался, вновь собираясь с силами, а затем продолжил:

– И все же… дело не в этом. Проблема была в другом, и все стало лишь хуже после смерти… моей мамы. Не знаю, как объяснить. Звучит, наверное, наивно и очень по-детски, – с печальной неуверенностью заметил Кадзуо, и я крепко сжала его ладонь.

– Нет. – Я посмотрела Кадзуо прямо в глаза. – Вовсе нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Я действительно поняла. Проблема заключалась не в недостатке внимания и времени. Кадзуо так этого и не произнес, но все было ясно и без слов.

Проблема была в недостатке любви.

И, судя по всему, Хасэгава, точнее, Хаттори, вел себя совсем иначе. Поэтому Кадзуо и стал считать его своим старшим братом.

Видимо, прочитав все по моим глазам, Кадзуо кивнул.

– Теперь, уже зная, что Исао – это… Хасэгава-сан, я вижу, что они действительно очень похожи. Но одновременно… Это словно совсем другой человек. Не могу представить, чтобы тот Исао, которого я знал, поступал… так.

– Прошло столько лет, – отметила я. – За такой срок любой мог измениться.

Кадзуо покачал головой:

– Нет… То есть да, ты, конечно, права, но я немного не о том. Я знаю, какой Исао на самом деле. Знаю те черты его характера, что не могли поменяться даже со временем, потому что… из них и состоял Исао. Поэтому я не думаю, что он исполнил бы свою угрозу, не думаю, что убил бы кого-то из наших друзей… Уверен, что не убил бы, – тихо добавил Кадзуо.

В этот момент во мне снова вспыхнуло возмущение:

– Почему нет? Ведь на его счету столько жертв…

– Но всех их объединяло то, что они совершили серьезное предательство или подлость, – перебил меня Кадзуо.

Я вскинула брови. Я уже задумывалась об этом, но затем одернула сама себя. Мне не хотелось поступать так, как было бы проще всего, – искать оправдания поступкам Хасэгавы. Но, получается, моя догадка все же была верна?.. И Хасэгава действительно убивал не случайных людей?

Это не оправдание. Но, как и сказал Хасэгава, у убийств оправданий быть и не может, зато есть причины. Значит, травмированный много лет назад, Хаттори Исао возненавидел людей, что подставляют и предают, и теперь убивает именно их…

Я вспомнила, как Атама назвал Хасэгаву жестоким человеком, а тот ответил, что предпочитает слово «справедливый».

Но что, если Хасэгава просто прикрывает этим извращенным пониманием справедливости свою жажду убивать?

Я покачала головой. Нет. В таком случае он бы действительно оправдывал свои действия. Оправдывался бы тем, что избавляется от предателей, манипуляторов и подлецов. Но Хасэгава… Он ни разу так не поступил. Ни разу даже не попытался оправдаться передо мной. Рассказать, что сделало его убийцей. Объяснить, почему он лишил жизни всех тех людей и собирается продолжать свой путь.

И в этот момент… Я испугалась собственных мыслей. Ведь поняла, что, если бы Хасэгава рассказал мне все это, если бы объяснил… Я настолько дорожила нашей дружбой, что, возможно, никогда бы не признавшись в этом самому Хасэгаве, в глубине души действительно бы его оправдала.

Но это так неправильно. Совершенно неправильно.

Может, поэтому Хасэгава ничего мне не объяснял? Ведь он прямо говорил, и не раз, что не собирается искать себе оправдания. Значит, Хасэгава действительно верит в то, что делает. Считает, что избавиться от тех, кого он убил, было правильно.

Как, к примеру, избавиться от убийцы моего брата…

Видимо, все мои мысли в этот момент легко можно было прочитать по лицу – или же это Кадзуо понимал меня, как никто другой. Он, кивнув, сжал мою ладонь и придвинулся поближе.

– Видимо, Исао так и не смог справиться с тем, что случилось с его отцом. И, возможно, месть все лишь усугубила. Исао говорил мне, что для него предательство хуже убийства. Поэтому я уверен, что сейчас он пытается уничтожать то, что ненавидит и презирает больше всего. Ведь поступок моего отца… сломал ему жизнь.

– Но при этом… – Я запнулась, но, взяв себя в руки, продолжила: – Он ведь поступил похоже. Когда убил брата Араи-сенсея. Это точно не вписывается в его представление о справедливости.

Сердце снова сжалось от острой боли, когда я подумала о том, через что пришлось пройти Араи, что случилось с его братом… О том, что Араи мертв.

И если даже какая-то часть меня где-то в глубине души понимала действия Хасэгавы и даже могла их частично объяснить, то это… Нет, это совсем другое дело. Это невозможно принять. Это непростительно.

В глазах Кадзуо отразилась такая глубокая скорбь, что в ней можно было захлебнуться.

– Да. Исао слишком далеко зашел. Хотя, уверен, он и сам это понимает. Но я все же думаю, что дело в том, что Араи Акио был детективом и сам взялся за дело Хасэгавы-сана. Так что это не то же самое, что… убить тебя, например.

– То есть ты хочешь сказать, что я зря промолчала? – хмуро спросила я. – Что Хасэгава-сан не убил бы никого из нас и мне надо было сразу обо всем рассказать?

– Конечно нет. Никогда нельзя быть уверенным в чем-то на сто процентов. Особенно в такой ситуации.

Кадзуо прикрыл глаза и несколько долгих мгновений молчал, а затем медленно выдохнул.

– Сейчас я тоже ни в чем уже не уверен. Раньше… – Его тихий голос, казалось, был пронизан болью и сожалением. – Раньше я хотел найти Исао, поймать его. Для этого я и стал прокурором. Я хотел его остановить. Но сейчас…

– Ты передумал? – нахмурившись, осторожно уточнила я.

Кадзуо качнул головой:

– Я опоздал. Я должен был поймать Исао раньше. Но не мог. Я был лишь ребенком, и за все эти годы… Исао зашел слишком далеко. Совершил слишком многое. Все это… непоправимо. Он сам себя завел в ловушку, в безвыходную ситуацию, а я погнался следом. И теперь не знаю, что мне делать. – Кадзуо, зажмурившись, сцепил зубы, но затем вновь взял себя в руки. И все же горечь из его голоса не исчезла. – Я опоздал. И теперь ничем уже не помогу Исао. Как мне его остановить? Раньше я считал, что должен поймать его и посадить за решетку. Что так будет правильно. Что так будет лучше и для него, и для всех остальных. Но сейчас… Как я и сказал, Исао зашел слишком далеко.

Кадзуо ненадолго прервался, и я молчала, давая ему время собраться с мыслями.

– Я ни за что не арестую Исао. И никому другому не позволю это сделать, – жестко произнес Кадзуо. Его пальцы задрожали. – Я не могу допустить, чтобы Исао посадили в одиночную камеру, а затем повесили.

Я распахнула глаза и втянула носом воздух. Эта мысль даже не приходила мне в голову… Но Кадзуо прав. После всего, что Хасэгава совершил, его наверняка казнят. Он должен будет провести в тюрьме свои последние дни, не зная, в какой из них его жизнь оборвется.

– Так что теперь я даже не представляю, что мне делать. – Кадзуо устало провел ладонями по лицу и тряхнул головой. – Как заставить Исао прекратить? Сам… Сам он не остановится. Он уверен, что прав. И пусть понимает, что совершает убийства, считает, что это зло необходимо для борьбы с куда бо́льшим. Считает, что это справедливо: заставить страдать тех, кто заставлял страдать других. Так что… я в тупике.

В голосе Кадзуо прозвенела стальная злость, но за ней я расслышала и боль, и чувство вины.

Я немного отстранилась, чтобы посмотреть Кадзуо в глаза, и поняла, что он наконец убрал все барьеры. Теперь я прочитала по глазам Кадзуо те мысли и сомнения, что терзали его, те темные и болезненные чувства, что не могли его отпустить. Как, например, чувство вины за привязанность, с которой Кадзуо ничего не мог поделать.

И я крепко обняла Кадзуо, а он прижал меня к себе в ответ.

– Понимаю, – отозвалась я, и из-за того, что говорила, уткнувшись Кадзуо в грудь, мой голос прозвучал глухо. – В этой ситуации действительно нет выхода. Такого… чтобы он оказался счастливым для всех. Хотя бы не болезненным. Как ты и сказал, случилось уже слишком многое, и все это не исправить. Но ты, Кадзуо, не должен из-за этого чувствовать свою вину. – Невольно я сильнее сжала Кадзуо в объятиях. – Потому что ее нет. Ты не мог предотвратить чужие ошибки в прошлом и не можешь исправить их последствия в настоящем. Так что даже не смей винить себя. А насчет твоих чувств к Хасэгаве-сану… Если честно… я и сама привязалась к нему, – призналась я, зажмурившись. Я с трудом признавалась в этом даже самой себе, но теперь рассказала об этом и Кадзуо. – Он спас мне жизнь. И стал моим другом. И даже после всего произошедшего… Я не могу найти в себе ненависти к нему. Я так хочу его возненавидеть, ведь тогда все стало бы гораздо проще! Но я чувствую лишь злость и разочарование. А тот факт, что он убивал таких людей, еще больше мешает мне его возненавидеть.

На последних словах в моем голосе прозвенело злое отчаяние.

– И из-за этого я начинаю ненавидеть себя. За то, что оправдываю убийцу, – прошептала я. – А ты… ты знал Хасэгаву-сана, то есть Хаттори Исао, куда дольше. И тогда, когда он еще не стал… таким. Вы были гораздо ближе. И он, по-видимому, искренне заботился о тебе, раз сумел по-настоящему заменить отца или старшего брата. Так что в твоих чувствах нет ничего странного. И ничего плохого.

Я не могла видеть лицо Кадзуо, но услышала, как он печально усмехнулся.

– Я все это понимаю. Как и ты. Ты сказала мне все это, веря в свои слова. И я могу попытаться утешить тебя, сказав нечто подобное, и буду верить, что прав. Что в твоем отношении к Хасэгаве-сану нет ничего странного и плохого. Ведь вы вместе и не один раз боролись со смертью, он спасал тебе жизнь. Вот только все резко меняется, когда пытаешься применить все те же аргументы уже к самому себе. Они сразу начинают казаться куда менее убедительными.

Я мрачно хмыкнула:

– Да уж… Ты прав. Прости. Себя я тоже не могу подобным успокоить.

Кадзуо, чуть отстранившись, с нежностью посмотрел мне в глаза.

– Тебе не за что просить прощения. Или тогда и я должен извиниться?.. Я ведь тоже не могу подобрать убедительных слов, чтобы тебе помочь.

– Да, будем страдать от чувства вины вместе. – Мои глаза защипало от слез.

– Если вместе, то это уже не так страшно. – С этими словами Кадзуо, снова притянув меня к себе, прижался щекой к моим волосам.

Я закрыла глаза, позволив себе на несколько мгновений покинуть безумный хоровод страшных и тяжелых мыслей.

– Как думаешь, Араи-сенсей вернется? – внезапно спросила я, и внутри меня вспыхнул, почти обжигая, ужас, что я могу больше никогда не увидеть Араи. А я ведь с ним даже не попрощалась…

Во время кайданов меня всегда охватывал страх за жизни друзей. Я столько раз пугалась, когда Араи оказывался в смертельной опасности. И сейчас в голове вспышками пронеслись воспоминания обо всех тех моментах, когда он, балансируя на грани жизни и смерти, оставался абсолютно спокоен.

Как он невозмутимо участвовал в кагомэ и даже сказал, что при возможности готов встать в центр круга последним. Как Араи остался невредимым – без единой царапины и даже без единого пятна на белоснежной одежде – после столкновения с гаки. Как его пырнула ножом одержимая ёкаем девушка, а Араи заявил, что она промахнулась. Как он справился с ёкаем-скелетом из колодца во время э-сугороку. Как Араи укусила ядовитая змея, но на его руке не осталось и следа.

Все те разы, когда Араи заявлял, что кайданы ему не страшны, а в омамори для него нет необходимости… Он говорил правду. Но не потому, что силы оммёдзи способны защитить его от смерти.

А потому, что на самом деле Араи уже был мертв.

Я вспомнила отражение Араи в унгайкё – в зеркале, что показывает всю правду. Я подумала тогда, что ёкай что-то внушил мне, но нет… Он лишь показал, каким, судя по всему, был Араи в момент своей смерти. И это понимание отозвалось в душе новой вспышкой боли.

Меня затрясло, но слез не было, и я начала задыхаться от беззвучных рыданий. Мой друг погиб много дней назад, еще тогда, когда мы даже не были с ним знакомы, и этого уже не исправить. Ничего уже не изменить.

Араи невозможно вернуть.

Более того, он не просто погиб – он стал мстительным духом. А это, пожалуй, даже хуже, чем просто смерть.

И все это время Араи нес свое бремя совсем один. Не деля ни с кем ни свою боль, ни свой гнев.

Кадзуо обнял меня, крепко прижав одной рукой к себе, и я уткнулась лицом в его плечо, пытаясь сдержать разрывающие меня чувства, и тогда другой рукой Кадзуо успокаивающе провел по моим волосам.

– Не знаю, – честно ответил он. – Но очень надеюсь, что Араи-сенсей вернется. Я… если честно, я чувствую, что очень перед ним виноват. Я уверен, что не должен был позволить Араи-сенсею стать убийцей. – Кадзуо, сделав глубокий вдох, продолжил: – Но на самом деле я не только не хотел, чтобы Араи-сенсей становился убийцей. Несмотря на все… я не мог допустить, чтобы он убил Исао. Я… не мог позволить Исао умереть тогда, когда только… нашел его.

– Понимаю, – негромко отозвалась я.

– Но сейчас нам лучше не думать об этом, – проговорил Кадзуо. – Я до сих пор не могу поверить, что нашел человека, которого искал почти десять лет… Но… Но сейчас нам надо сосредоточиться на том, что мы узнали от Исао. Надо подготовиться к появлению синей луны. Вы все должны выжить. Ты должна выжить.

Я судорожно вздохнула, невольно сжав в руке ткань пиджака Кадзуо. Он был прав. У нас есть более серьезные проблемы, чем сомнения и муки совести. Мы должны придумать план, а точнее, сюжет собственного кайдана. Кроме того, необходимо понять, как его провести, как претворить наш план в жизнь. Нужно найти и предупредить как можно больше людей. А еще решить, каким образом помешать проведению запланированной страшной истории – сотой страшной истории. И, конечно же, подготовиться к встрече со множеством жестоких ёкаев, от которых омамори нас больше не спасут.

– Я очень постараюсь, – слабо улыбнулась я, пытаясь подавить тревогу, льдом обжигающую сердце.

– Я тоже, – отозвался Кадзуо, и в его тихом голосе прозвучала твердая решимость. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты вернулась домой.