Пока не погаснет последний фонарь. Том 3

Глава 11 踏まれた草にも花が咲く Цветы расцветают даже на вытоптанной траве

Выйдя на улицу, я сделала глубокий вдох, пытаясь с помощью свежего воздуха охладить голову. Я не собиралась уходить далеко – учиться на ошибках я умела, – но прошла немного дальше от ведущих в ресторан дверей, на противоположную сторону улицы.

После кайдана мы остановились в первом попавшемся ресторане в традиционном стиле, и я даже сумела несколько часов поспать, частично восстановив силы после очередной проведенной на ногах и в страхе ночи. Но сейчас… сейчас изнутри меня разрывали страшные воспоминания и противоречивые мысли, а снаружи на меня давили стены…

На этой стороне улицы через пространство между домами и редкими деревьями виднелось очередное напоминание о том, что в этом городе мы лишь пленники. Бескрайнее поле, окутанное густым туманом, сквозь который пробивались теперь уже совсем редкие синие огни.

Горящих андонов осталось совсем мало… А это значит, что мы почти вплотную приблизились к концу хяку-моногатари кайданкай. Каким бы он ни был. Возможно, мы на пороге нашей прежней жизни. Возможно, на пороге смерти.

Я прикрыла глаза и, глубоко вдохнув, медленно выдохнула. Я так устала… Причем дело не только в моей плохой форме. Истерзанная душа болела не меньше, а то и больше измученного тела.

Но я не хотела поддаваться – ни боли, ни страху, ни усталости. Они были со мной, но я не могла позволить им мной управлять. Взять надо мной верх.

Я невольно усмехнулась. Вспоминая себя в самом начале пути… я понимала, что не испытывала и половины всех тех чувств, из которых сплетена сейчас моя душа. Тогда я была словно в спячке. На двери в мое сердце висел огромный замок, не выпуская ничего наружу и не впуская ничего и никого внутрь.

Но затем… Я очнулась. Вернее, меня грубо разбудили. И я начала бояться куда сильнее. Куда сильнее злиться. Куда сильнее переживать.

В первое время – за себя. Но внезапно рядом со мной появились люди, жизни которых стали мне небезразличны. И чем больше мы сближались, тем крепче становился мой страх за них. И чувств в душе становилось все больше и больше. Они переплетались, спутывались, все усложняя… И при этом, напротив, делая многие вещи проще. Легче. Веселее.

Ценнее.

Так что я, несмотря на все переживания, несмотря на то что вынуждена теперь бояться не только за себя, не только за себя отвечать, ни за что не променяла бы свое нынешнее состояние на то, в котором была, только оказавшись в этом проклятом городе.

Но в последние дни в плотный и спутанный клубок мыслей и чувств начали прибавляться новые нити. И тянулись они к Кадзуо.

Наш с ним разговор в парке аттракционов… Слова Кадзуо. Его взгляды. Его действия…

Вроде бы все понятно. Но при этом не понятно почти ничего! Несмотря на все вроде бы очевидные факты, более того, на прямо сказанные слова, мой упрямый разум отказывался во все это верить. Отказывался все это признавать. И сердце, которое обычно с моей головой враждовало, сейчас почему-то робко ему поддакивало, разбавляя тепло и легкость от воспоминаний о поцелуе смятением и неуверенностью.

Именно поэтому, когда я встречалась с Кадзуо взглядом, в моей душе вспыхивали, борясь друг с другом, радость и волнение, трепет и смущение. И я не знала, как себя вести. Я привыкла опираться на факты. Считала, что перед тем, как действовать, нужно во всем разобраться. Не говорить о том, чего не знаешь наверняка, не принимать решения, не убедившись во всем на сто процентов.

А с Кадзуо… Этого всего нет. Я ни в чем не могла разобраться. Ни в чем не была уверена – в первую очередь в самой себе. Я доверяла Кадзуо. Так, как не доверяла почти никому. Но рядом с ним я переставала доверять себе.

Я всегда боялась ошибиться, а сейчас – в особенности.

– Что ты тут делаешь?

Я вздрогнула и, едва не подскочив на месте, быстро обернулась. Ко мне – как всегда бесшумно – подошел Кадзуо, и, увидев его, я сначала успокоилась, и пронзивший меня страх тут же отступил. Но затем меня вновь заполнило странное волнение.

– Зачем так пугать? – несколько раздраженно спросила я и приложила руку к груди, успокаивая стремительно забившееся сердце.

– Если бы ты не стояла одна вечером на окраине города, нечего было бы и пугаться, – заметил Кадзуо. А затем, с легкой насмешкой улыбнувшись, добавил: – Но ради тебя я научусь подкрадываться громко.

– Буду признательна.

– Но что ты опять делаешь одна? – нахмурившись, повторил Кадзуо. – Это… опасно.

– Здесь же недалеко. – Я кивнула на ресторан, где мы устроились на ночь. Он был буквально в десяти метрах.

Взгляд Кадзуо красноречиво пояснил мне, что он думает о подобном аргументе.

– Пришел увести меня обратно? – слегка улыбнувшись, спросила я.

– Нет. Пришел использовать возможность побыть с тобой наедине, – отозвался Кадзуо, пожав плечами, и я почувствовала, как улыбка на моем лице застыла. От неожиданности я потеряла контроль над эмоциями и, чтобы этого не показать, посмотрела в сторону.

Закрутившийся вихрь волнения и растерянности втянул в себя все мысли, и несколько мгновений я просто молчала, но затем быстро произнесла, попытавшись скрыть поспешность ответа за ровным тоном и невозмутимым выражением лица:

– Жаль, я уже собиралась возвращаться…

Я успела сделать лишь шаг к ресторану, как пальцы Кадзуо сомкнулись вокруг моего запястья, заставив меня замереть.

– Ты меня избегаешь? – спросил он, и, расслышав в его голосе едва заметное удивление, я обернулась. Чтобы тут же пересечься с Кадзуо взглядом и заметить в нем неуверенность.

– Нет, – слишком поспешно ответила я, не успев даже задуматься, был ли этот ответ правдой. – Как я могу тебя избегать, мы же все время рядом.

– Рядом, но не вместе, – заметил Кадзуо, за насмешкой спрятав замеченную мной мгновением раньше неуверенность.

Мои брови взлетели вверх. Кадзуо снова застал меня врасплох, и слова испуганно разбежались по сознанию, отказываясь возвращаться.

– А мы должны быть вместе? – точно так же попытавшись скрыть свое смятение, спокойным тоном отозвалась я.

Но на самом деле этот вопрос был для меня куда важнее, чем могло показаться. Я действительно ждала ответа. Очередного подтверждения… Подтверждения чего? Что я ему нравлюсь? Но ощущать симпатию, даже притяжение к человеку – не одно и то же, что и… хотеть быть с ним.

– Разве нет? – спросил Кадзуо.

В его глазах промелькнуло странное выражение, распознать которое я не смогла, но затем в них вспыхнули озорные огни, и Кадзуо сделал шаг ко мне. Теперь мы стояли почти вплотную.

– Я думал, что высказался тогда достаточно прямо.

– Я… – начала было я, на самом деле не представляя, что могла на это ответить, но Кадзуо попросту избавил меня от такой необходимости, резко притянув к себе и накрыв своими губами мои. Сначала нежно, едва ощутимо, но затем куда настойчивее, почти требовательно, так что пробежавшая по моей коже легкая дрожь мгновенно сменилась жаром.

Кадзуо словно наконец получил то, что хотел, то, что искал, и не собирался это упускать. Не собирался упускать меня. И я невольно подалась вперед, закрыла глаза, позволяя миру вокруг исчезнуть.

Одной рукой Кадзуо обхватил мою талию, крепко прижав меня к себе, а другую запустил в мои волосы. Я, забыв обо всем, кроме пальцев Кадзуо, ледяным огнем обжигающих даже сквозь ткань футболки, и его губ, жадно исследовавших мои, сжала отворот пиджака на его груди, будто бы пытаясь удержать Кадзуо – или самой удержаться на ногах.

Голова закружилась, казалось, я опьянела, а потому не сразу поняла, что Кадзуо прервал поцелуй. Он не отстранился, так что наши носы продолжали слегка соприкасаться, и, растянув губы в дразнящей усмешке, тихо произнес:

– Надеюсь, сейчас я был более убедителен.

– Не знаю… Думаю, мне надо убедиться еще раз. – И, не дожидаясь ответа, я снова прижалась губами к его губам. Только теперь я не просто плыла по течению, растворяясь в нахлынувших со всех сторон обжигающих чувствах, – я смело нырнула в них с головой.

Если в первый наш поцелуй мы действовали робко и словно приоткрыли друг другу сердца, в которых до этого скрывали удивительные для нас самих чувства, то теперь смело выпустили эти чувства наружу, делясь друг с другом пылающим внутри нас огнем. Согревая им друг друга. Почти обжигая.

Одной рукой я обвила шею Кадзуо, а пальцами другой вцепилась в его предплечье. Кадзуо еще ближе притянул меня к себе, слегка сжал волосы на моем затылке, а затем, отпустив их, нежно провел пальцами по моей шее, перешел на ключицы, а затем прижал ладонь к моему лицу.

Прервав поцелуй, я провела губами по щеке Кадзуо – едва касаясь кожи. Он невесомо поцеловал меня в челюсть, пустив по коже легкий электрический заряд. Медленно, почти дразняще он провел губами вдоль моей шеи, и я кожей почувствовала улыбку Кадзуо, когда его губы нежно коснулись моей ключицы. На мгновение я невольно задержала дыхание и запустила пальцы во взлохмаченные пряди Кадзуо.

Он, нежными прикосновениями проделав обратный путь к моим губам, снова накрыл их своими, но теперь наш поцелуй стал медленным, неторопливым. Мы растягивали удовольствие, не в силах оторваться друг от друга.

Мысли о кайданах, ёкаях, смерти и выживании не просто отошли на второй план – они исчезли. Сгорели, не оставив после себя даже пепла. Всем, о чем я хотела думать, – всем, о чем думала, – были раздиравшие и одновременно исцеляющие сердце чувства к Кадзуо. И его чувства ко мне, которые он передавал даже самым легким прикосновением.

Поцеловав меня в уголок губ, Кадзуо слегка отстранился и заглянул в мои глаза. Шумно колотящееся сердце на миг замерло, а затем забилось еще быстрее, словно твердо решило вырваться из груди. Взгляд Кадзуо… В нем я разглядела настоящий фейерверк из искр множества самых разнообразных чувств, каждое из которых, казалось, само по себе было способно вызвать у меня головокружение.

– Твои глаза… – выдохнул Кадзуо. – Кажется, если я сейчас не отвернусь, то утону в них.

– Тогда отвернись, – так же тихо отозвалась я, на долю секунды задумавшись, что же Кадзуо видит в моем взгляде, и прижала ладонь к его щеке.

– Я хотел бы утонуть в твоих глазах, – ответил Кадзуо и, проведя губами вдоль моей скулы, с полной уверенностью прошептал мне в ухо: – Я никогда от тебя не отвернусь.

Я снова закрыла глаза. Мое тело наполнилось такой легкостью, что, казалось, я в любой миг могу взлететь. Я не то чтобы не знала, в вихре каких чувств билось в тот момент мое сердце, – я просто даже не пыталась в этом разобраться. Я слишком привыкла держать свою жизнь, свои эмоции под контролем. Но сейчас не хотела продолжать. Я выпустила чувства на свободу и не собиралась больше отправлять их в плен разума.

Наоборот… мой разум сдался. Но не отступил, а сумел принять свое поражение.

– Я тоже, – выдохнула я и почти в тот же миг почувствовала прикосновение губ Кадзуо к своим губам.

Сейчас поцелуй уже не был жадным и требовательным. Он был почти осторожным. Мы оба понимали, что перешли важную черту, что дороги назад уже нет, и теперь мы медленно исследовали то, что скрывалось за этой границей. Изучали не только более открытые версии друг друга, но и самих себя. То, как отзывались эти перемены в душе, в сердце, в голове.

Меня они приводили в трепетный восторг.

Словно став одним целым, словно почувствовав мысли друг друга, мы одновременно отстранились, и я увидела на лице Кадзуо совершенно новую улыбку. Ту, что принадлежала только мне.

Только сейчас я заметила, что на переливающееся оттенками синего и фиолетового небо будто накинули красно-желтую вуаль, которая к горизонту становилась все ярче, превращаясь в почти горящее полотно. Солнце уже встретилось с горизонтом, и до темноты осталось буквально несколько минут.

– Думаю, теперь действительно пора возвращаться, – все еще совсем тихо произнесла я, не скрывая сожаления, и после этих слов вдруг почувствовала, насколько прохладным успел стать воздух.

Не предполагая, что так задержусь, я вышла на улицу в одной лишь футболке, и пусть поцелуй с Кадзуо согрел меня так, как не могло бы согреть даже полуденное солнце, сейчас, понимая, что пришло время возвращаться, я ощутила на голых руках ледяную хватку реальности. Которая, казалось, хотела как можно скорее выдернуть меня из этого кратковременного беззаботного счастья.

Заметив, что я замерзла, Кадзуо накинул мне на плечи свой пиджак, а затем снова обнял меня. Я развернулась, прижавшись спиной к груди Кадзуо, повернула голову, встречаясь с ним взглядом. Кадзуо, снова показав мне ту особенную улыбку, зарылся носом в мои наверняка ужасно растрепанные волосы, а затем быстро, но нежно поцеловал в шею.

– Ты права, – ответил он наконец. – К сожалению.

Я лишь кивнула, не торопясь разрывать объятия.

– Но… – продолжил Кадзуо, на мгновение прервавшись. – Надеюсь, ты действительно поняла, что я хотел… сказать. – Я снова почувствовала его улыбку. – Я не хочу просто быть рядом. Я хочу быть с тобой… И буду, если и ты этого хочешь.

Я крепко сжала пальцы Кадзуо, сцепленные передо мной.

– Не так давно я была счастлива просто снова увидеть тебя… живым, – призналась я, на мгновение зажмурившись. – Но сейчас… – Я снова попыталась заглянуть Кадзуо в глаза, не разрывая наших объятий. – …Мне тоже мало просто быть рядом.

– Вот и отлично. – Кадзуо на пару секунд прижался щекой к моим волосам. – Тогда этот вопрос можно считать закрытым.

– А жаль… – с притворной грустью вздохнула я. Я не ощущала и следа былых смятения и волнения. Словно их и не было. Напротив, я испытывала уверенность. Более того – давно забытое чувство надежности. – Мне бы хотелось, чтобы ты снова попытался объяснить мне свои чувства.

Кадзуо, усмехнувшись, скользяще поцеловал меня в висок.

– Если ты захочешь, чтобы я тебя поцеловал, просто попроси… нет, вернее, разреши мне это сделать.

По моей коже снова пробежали мурашки, но вечерняя прохлада была здесь ни при чем.

– Сейчас тебе мое разрешение не понадобилось.

– Надеюсь, ты меня за это простишь.

Несмотря на то что лица Кадзуо я не видела, я была уверена, что он снова хитро улыбается.

Я резко развернулась к Кадзуо, и, когда наши взгляды вновь пересеклись, колкий ответ, да и в принципе все слова вылетели у меня из головы.

– Я уже говорил тебе это и хочу повторить, – негромко и уже без улыбки, зато с тревожным блеском в глазах начал Кадзуо. – Чтобы ты никуда не уходила. Чтобы ты выжила. Знай: я сделаю все возможное, чтобы ты вернулась домой.

У меня перехватило дыхание. Сердце сначала сжалось, как от боли, а затем забилось чуть быстрее, и я почувствовала, как по венам вместо крови побежало нежное тепло.

– Спасибо, – прошептала я, не находя других слов, и с сожалением выдохнула. – Я даже не могу сказать тебе в ответ ничего подобного. Не могу ничего для тебя сделать…

Кадзуо прижался лбом к моему лбу:

– Ты и не должна. Просто быть рядом с тобой, прикасаться к тебе, видеть твою улыбку… Все это делает меня счастливым. Несмотря на все то, что происходит здесь, вокруг… Да и на то, что осталось в реальном мире… У моей жизни была цель, но не было смысла. И этим смыслом стала ты.

Кадзуо снова прижался к моим губам своими, коротко, но мягко меня поцеловав. Меня охватила такая сильная, но тихая радость, что вслед за ней пришел и страх.

Ведь чем ценнее то, что мы имеем, тем сильнее мы боимся это потерять.

Словно прочитав эти мысли по моим глазам, Кадзуо тихо произнес:

– Мне тоже страшно… Но мы справимся. Я погибнуть не могу, а ты… Просто знай, что теперь ради твоей жизни бьются два сердца: твое и мое.

– И ты знай… – Я чуть сильнее сжала ткань рубашки Кадзуо. – Если есть хоть что-то, чем я могу помочь тебе вернуться в свое тело… Я это сделаю.