Пока не погаснет последний фонарь. Том 3

Глава 14 暑さ寒さも彼岸まで Жара и холод заканчиваются в Хиган

Йоко о чем-то тихо переговаривалась с Эмири, а Ивасаки шел рядом и явно хотел присоединиться к беседе, но все не решался заговорить. Я заметила, как Эмири кидала на него насмешливые взгляды и словно специально вела разговор так, чтобы помешать Ивасаки присоединиться.

Араи шел чуть впереди вместе с Кадзуо. До этого Кадзуо что-то тихо спрашивал у него, но затем оба замолчали, и теперь Кадзуо погрузился в свои мысли.

– Что ты такая хмурая, Хината-тян? – услышала я Хасэгаву, но даже не посмотрела на него.

Каждый раз, когда он оказывался рядом, меня бросало в дрожь. Я вспоминала его рассказ о яде, и это лишь подкармливало мой страх.

Я все ждала, что Хасэгава может навредить или мне, или моим друзьям, и не могла избавиться от звенящей внутри тревоги. Хасэгава решил не убивать меня, но я все равно была свидетелем, а потому чувствовала себя ходячей мишенью.

– Не разговаривай со мной, – бросила я, и Хасэгава усмехнулся.

– Мы вскоре станем героями кайдана, и тебе лучше не думать о том, что произошло. Это может навредить как тебе, так и твоей команде.

Я зло посмотрела на него.

– И ты говоришь про возможный вред? Пока что ты и есть самая большая опасность!

Я шептала, чтобы никто не услышал, о чем мы говорим, и старалась держать лицо, чтобы не выдать настроение нашего разговора.

Хасэгава покачал головой:

– Ты ошибаешься. Если кому-то из вас будет угрожать опасность, я помогу.

Я не сдержала нервный смешок:

– Издеваешься? Ты сказал, что… – Я еще сильнее понизила голос. – Убьешь их.

Я посмотрела на шедших чуть поодаль друзей.

– Пока ты хранишь наш секрет, я буду на вашей стороне. – На лице Хасэгавы появилась такая знакомая теплая улыбка. Но на этот раз она вызвала волну разочарования и раздражения, с которой я с трудом справилась.

– Наш секрет? – возмутилась я.

Хасэгава кивнул.

– Я серьезно, – заговорил он, а затем, придержав меня за локоть, посмотрел мне прямо в глаза.

Я резко отдернула руку и тут же оглянулась, чтобы убедиться, что никто этого не заметил. Хасэгава на секунду поджал губы, заметив мою реакцию.

Но его лицо и правда было серьезным, Хасэгава больше не улыбался.

– Сосредоточься на кайдане. Иначе можешь погибнуть не только ты… могут пострадать и другие.

Хасэгава коротко взглянул на Кадзуо и Араи. Что он имел в виду? Хасэгава подразумевал, что не хочет смерти Кадзуо?

– Надеюсь, пострадаешь ты, – прошептала я, но в моих словах было больше горечи, чем гнева.

Хасэгава шагнул назад, и мне показалось, что по его лицу пробежала тень.

– Понимаю, – кивнул он и пошел дальше.

Я еще секунду стояла на месте, а потом догнала Кадзуо и на мгновение прикоснулась к его ладони. Он посмотрел на меня с полуулыбкой, и в эти пару секунд мне стало легче, словно в удушающей жаре я смогла сделать глоток свежего воздуха.

Но в душе боролось множество чувств, и я понимала, что Хасэгава прав. Я должна отбросить лишние мысли и сосредоточиться на предстоящем страшном рассказе.

И все же сложно не думать о том, что твой знакомый… твой друг оказался убийцей. Жестоким серийным убийцей.

И одновременно тем, кто убил человека, лишившего тебя брата.

Я сцепила зубы. Я на самом деле была рада, что кто-то отомстил тому предателю за смерть Киёси. В те дни для меня это стало слабым, но утешением.

Но когда я встретилась с тем, кто взял на себя месть… Увидела, как этот человек хладнокровно лишил жизни и другого, я не хотела быть благодарной Хасэгаве.

Но неужели в глубине души все же была?

Я тряхнула головой. Не стоило думать об этом. Подобные мысли грозили затянуть меня в трясину, из которой будет уже не выбраться. Просто повезло, что среди жертв маньяка оказался другой убийца, а не достойный человек.

Наконец мы нашли традиционный дом, в котором должен был развернуться сюжет новой страшной истории. О том, что в этих стенах пройдет кайдан, объявляла знакомая вывеска, и на секунду я вновь заинтересовалась: каким же по счету будет этот рассказ?

Дом, который мы увидели, напоминал центральную часть синтоистского храма. Изогнутая черная крыша опиралась на красные столбы, а в стороны от прямоугольного центрального помещения тянулись два коротких коридора с пересеченной алыми штрихами столбов крытой галереей перед ними.

Мы подошли к дому, когда небо над головой стало уже совсем темным и начала кайдана ожидало уже достаточно много людей.

Оглядев присутствующих, я с легким сожалением заметила Тору. Кроме него, я увидела Каминари и Акагэ. Акагэ со скучающим видом сидел у стены, а Тора с Каминари о чем-то тихо разговаривали. Каминари улыбалась, но внезапно посмотрела в нашу сторону, и тогда на ее лице отразилось легкое раздражение. Видимо, заметив это, Тора обернулся.

Я же пошла дальше от дверей, не собираясь обращать внимание на эту компанию.

Мы с Йоко встали в стороне, а Эмири села на пол у моих ног и вновь погрузилась в чтение. Кадзуо тем временем прошел дальше, оказавшись в тени, и начал разглядывать ожидающих кайдан людей. Возможно, он пытался узнать человека, которого ищет, хоть я и не понимала, как он может это сделать… А от мысли, что убийца совсем рядом, но Кадзуо об этом даже не подозревает, сердце в который раз сжалось от боли.

И еще тяжелее становилось оттого, что мне приходится скрывать подобное.

– Привет! – К нам подошел Акагэ. Бросив на меня быстрый взгляд, он задержал его на Йоко и с легкой насмешкой сказал: – Мы снова встретились во время страшной истории.

– Не понимаю, что тебя так радует, – дружелюбным тоном ответила Йоко.

– Твоя компания, конечно, – подмигнул он.

– Совсем не жаль тебя расстраивать: твоя радость явно не взаимна. – Рядом появился Ивасаки и неприязненно посмотрел на Акагэ. – Так что возвращайся, откуда пришел.

Акагэ даже не глянул в его сторону.

– Странно, что тебя радует моя компания, если оба раза, что мы виделись, заканчивались для тебя не лучшим образом, – наигранно удивилась Йоко.

Я смотрела то на нее, то на Акагэ, но не вмешивалась.

– Я не против повторить, – заверил он Йоко, и Ивасаки едва ли не вспыхнул.

– А я повторять не буду, – сердито сказал он. – Иди отсюда.

Акагэ вздохнул и медленно повернулся к Ивасаки. Скрестив руки на груди, он окинул его насмешливым взглядом.

– Ты что-то сказал? – Акагэ вскинул бровь.

– Если бы знал, что ты не только безмозглый, но еще и глухой, – отозвался Ивасаки, – был бы снисходительнее.

Акагэ шагнул вперед, и они с Ивасаки оказались совсем близко, раздраженно смотря друг на друга.

– Мне кажется, ты хочешь не дожить не то что до конца кайдана, а даже до его начала.

– Какая оригинальная угроза. – Ивасаки тоже сделал небольшой шаг вперед. – Долго придумывал?

Акагэ с раздражением попытался схватить его за футболку, но Ивасаки резко оттолкнул его руки.

– Ивасаки-сан, Акагэ, не надо, – с легкой тревогой в голосе попросила Йоко. – Мы все в одной лодке…

– Three men in a boat, to say nothing of the dog[55], – подала голос Эмири. Затем указала на меня, Йоко, Акагэ и Ивасаки. – Сами решайте, кто есть кто.

Акагэ недоуменно посмотрел на Эмири и задумался.

– Что она сказала?

– Без понятия, – признался Ивасаки.

Йоко прыснула, а я улыбнулась.

Акагэ хотел сказать что-то еще, но в комнате внезапно потемнело, будто кто-то разом задул все огни, а в центре появился и начал разливать холодный зловещий свет андон из синей бумаги.

От воцарившейся в прихожей напряженной атмосферы кожу закололо, как от электрических разрядов.

– Еще увидимся, – бросил Акагэ и быстро направился к Торе и Каминари.

Она посмотрела на Акагэ, скривив губу, и, когда тот подошел, недовольно ему что-то сказала.

И тут заговорила рассказчица:

– Приветствую вас, герои нового кайдана. – Мелодичный, но бестелесный голос вкупе с полутьмой и синим фонарем только усилили напряжение – почти до треска. Большинство участников смотрели на андон, но некоторые намеренно отводили от него взгляд. – Сюжет сегодняшнего страшного рассказа развернется в праздник равноденствия… Он затронет круговорот жизни и смерти, бесконечность и замкнутость бытия. История приходится на разные природные сезоны, и для того, чтобы успешно закончить кайдан, вам необходимо спасти себя от двух напастей, которые были знакомы людям издавна: суровой зимы и жестокого лета.

Голос затих, и перед одной из стен бесшумно разъехались ширмы, открыв затянутый тьмой проход. Не успел никто из нас сделать и шагу, как рассказчица вновь заговорила:

– И не забудьте то, что вы и так знаете: «Жара и холод заканчиваются в Хиган»[56].

Я, напряженно слушая сюжет будущего кайдана, внимательно запоминала все детали, зная, что в произнесенных перед рассказом словах может скрываться жизненно необходимая подсказка, указание на какую-то завуалированную особенность или же опасность конкретной страшной истории.

Сейчас нас ждут праздник равноденствия и разные времена года… И не зря рассказчица напомнила нам о пословице: «Жара и холод заканчиваются в Хиган». Хм… Хиган – это и есть праздник равноденствия, который празднуют весной и осенью. В одной этой пословице объединились все четыре сезона, но я пока не знала, как это можно использовать. Но не сомневалась, что фраза – подсказка.

Мы подошли к ширмам, и я уже почти спокойно нырнула в клубящуюся за ними темноту, почувствовав легкий холод, прошедший по коже. Буквально через пару секунд перед глазами возникло совершенно иное место, а кожу обжег мороз – так неожиданно и резко, что у меня перехватило дыхание.

Я удивленно замерла, увидев, где оказалась, и кто-то столкнулся со мной, почти сбив с ног. Эмири взяла меня за запястье и потянула к себе, а Кадзуо быстро подошел к нам и напряженно осмотрелся.

– Держитесь рядом и будьте начеку, – сказал он.

Я лишь кивнула. Меня уже трясло от холода, и я вновь обвела взглядом место, в котором мы очутились.

На окруженном густым лесом пустынном поле царила зима, и такой яркий контраст с пейзажем, к которому я привыкла, меня поразил. Деревья вдалеке покрывали иней и снег, а землю укутали сугробы, которые искрились под резкими лучами солнца. С неба падали снежные хлопья, холодом царапая кожу. Воздух обжигал легкие с каждым вздохом, а то и дело поднимающийся ветер свистел в ушах и пробирал до костей.

Прямо перед нами возвышалось здание сэнто[57] – традиционной бани. Это серо-коричневое строение было просторным и симметричным, а перед его входом растянулась каменная ограда с деревянными воротами. Под центральной черепичной крышей, нависающей над входом, я увидела норэн[58] с вышитым на нем иероглифом «горячая вода»[59]. Стены и крыша сэнто были скованы льдом, а ведущие ко входу ступеньки утопали в снегу.

Мне казалось, что кожа тоже начала покрываться тонким слоем льда. Спортивные штаны и толстовка не были предназначены для защиты от зимы. Я лишь радовалась, что все же надела толстовку, а не осталась в одной футболке.

– Ух… – выдохнула Йоко. Ей в шортах и рубашке наверняка было еще холоднее. Она стояла, крепко обхватив себя руками за плечи, и заметно дрожала.

– Держи! – Ивасаки снял свою куртку и протянул Йоко, оставшись в футболке.

Йоко отрицательно покачала головой, но Ивасаки сам накинул куртку ей на плечи.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Йоко.

Кадзуо тем временем протянул свой пиджак Эмири, и она отказываться не стала.

– Я люблю зиму, но это выглядит… жутко, – произнесла Йоко, и из ее рта вырвалось облачко пара.

– А я ненавижу зиму, – отозвалась Эмири дрожащим голосом. – Предпочитаю лето.

– И до него дойдем, – произнес Араи. Он выглядел так, словно холод вокруг не приносил ему никакого дискомфорта.

Хоть моим любимым сезоном и была весна, зиму я тоже любила. Но сейчас не могла не согласиться с Йоко: пейзаж вокруг, несмотря на всю его белоснежную искрящуюся красоту, был почти пугающим. Промерзшая безжизненная земля, покрытая коркой льда и сугробами. Даже здание бани – и то все во льду. Это выглядело слишком странно, даже жутко: стены, крыша, столбики, окна – все заледенело.

Еще больше пугала мысль о том, что точно так же заледенеть можем и мы.

Я огляделась. Героев кайдана оказалось на удивление много: я насчитала двадцать четыре человека, включая нашу команду и Хасэгаву.

– Надо зайти и проверить, что там, – сказал мужчина лет сорока в черном спортивном костюме.

Он обращался к троим – девушке в поварской форме, женщине в яркой зеленой ветровке и еще одному мужчине, одетому в сильно потрепанный деловой костюм.

– Вы правы, Кагава-сан… Хоть это несомненно опасно, там должен быть выход, – согласилась повар.

– Как и источник угрозы, Мори-сан, – хмыкнула женщина в зеленой ветровке, и Мори нахмурилась. Видимо, эти четверо пришли командой.

Одни одиночки тоже начали собираться в группы, другие же просто стояли и слушали. Но почти все начали обсуждать правила кайдана, что следует делать и в чем может заключаться подсказка.

– Нам сказали, что действие рассказа будет проходить в разные сезоны, – заговорил Араи. – Пока мы видим лишь зиму.

– Где-то должны быть и остальные, я уверен, – ответил Ивасаки. Было видно, что он весь продрог, но пытался не показывать, насколько ему холодно.

– Важной деталью является праздник равноденствия, – напомнила Эмири, обнимая себя за плечи. – Я, правда, о нем ничего не знаю.

– Хоть что-то ты не знаешь, – съязвил Ивасаки, но Эмири его проигнорировала.

– Что такое Хиган? – спросила она дрожащим голосом, хотя даже сейчас выражение ее лица совсем не поменялось. – Нам явно не просто так напомнили о пословице.

– Хиган празднуется во время весеннего и осеннего равноденствий, – пояснил Кадзуо. – В пословице говорится, что жара и холод заканчиваются в Хиган. Считалось, что слишком холодная зима и слишком жаркое лето не наступят, если в период осеннего и весеннего праздников люди будут посещать могилы предков.

– А нам как раз нужно, как сказала рассказчица, спасти себя от двух опасностей. – Мое лицо настолько замерзло, что внятно произнести эти слова оказалось не так-то просто. – От «суровой зимы» и «жестокого лета».

– Суровую зиму мы нашли. – Йоко, мелко дрожа от холода, с тревогой посмотрела на сэнто. К зданию бани уже направилась компания из четырех человек, а за ними – еще несколько участников. – Но как нам спасти себя от этого жуткого холода?..

– Узнаем там. – Кадзуо, пожав плечами, кивнул в сторону входа.

Он выглядел спокойным, говорил хладнокровно – как и обычно. Хасэгава молча стоял на шаг позади, но внимательно слушал наш разговор. Правда, взгляд его был прикован к зданию бани, словно Хасэгава хотел увидеть что-то сквозь его заледеневшие стены.

– Акияма-сан! – раздался слева отдаленно знакомый голос, и я, обернувшись, увидела девушку в пиджаке и брюках леопардовой расцветки.

Харуки, вспомнила я ее имя. Участница, которой я помогла в лесу горной ведьмы. Я невольно отметила, что ее травма уже прошла и выглядела Харуки вполне здоровой. Разве что продрогшей.

– Харуки-сан, – поздоровалась я.

Заметив вопросительные взгляды друзей, я пояснила:

– Это Харуки-сан. Мы встретились с ней во время одного из кайданов. Когда я была отдельно от вас.

Краем глаза я увидела, как Хасэгава, нахмурившись, отошел чуть в сторону.

– Да, Акияма-сан мне очень помогла. – Харуки обняла меня за плечи.

Я кивнула и, постаравшись сохранить дружелюбное выражение лица, невзначай высвободилась из объятий.

На лице Йоко отразилась радость.

– Как здорово! Рада, что вы целы.

Харуки улыбнулась Йоко в ответ, а затем заметила Хасэгаву.

– О! И вы здесь! – удивилась она, но Хасэгава промолчал. – Я не знаю вашего имени и так и не смогла вас тогда поблагодарить! Вы тоже очень помогли мне, когда тот участник, как его… ну, который в очках был, хотел скормить меня Ямамбе.

Хасэгава неуверенно кивнул:

– Не за что… Но нам пора, нельзя стоять на месте.

Сказав это, Хасэгава поспешно направился в сторону сэнто.

– Интересный кайдан вам пришлось пережить, – хмыкнул Кадзуо.

Я лишь пожала плечами. Мы не обсуждали истории, участниками которых стали, но я не сомневалась, что сюжет страшной истории моих друзей был не менее сложным и опасным, чем мой и Хасэгавы.

Вслед за Хасэгавой, не теряя бдительности, мы направились в сторону сэнто. Первая команда к этому времени уже приблизилась к входу.

Кадзуо мягко сжал мой локоть, на мгновение меня остановив, и твердо посмотрел мне в глаза.

– Хината-тян, пожалуйста, будь осторожна.

Я кивнула, улыбнувшись в ответ на его обеспокоенный взгляд, пытаясь хоть немного разрядить напряжение. Кадзуо коротко, но нежно прикоснулся губами к моей щеке, а затем сжал мою ладонь, и мы вместе догнали остальных.

Утихнувшая на миг тревога вернулась, и я шла, пытаясь понять, что же в словах Харуки меня зацепило, что теперь не давало покоя. Сама Харуки держалась недалеко от нас, и Эмири время от времени хмуро на нее поглядывала.

Харуки сказала, что это Хасэгава спас ее, когда другой участник хотел принести ее в жертву горной ведьме… В тот день сразу после кайдана я рассказала Хасэгаве о том, что помогла Харуки и что кто-то хотел ее убить, но этому участнику помешал другой. Почему же Хасэгава не объяснил тогда, что он и был тем, кто спас Харуки? Почему промолчал? Не хотел хвалить сам себя?

Холод мешал мне сосредоточиться, будто замедляя мысли, тело продрогло, но я упрямо собирала кусочки мозаики воедино. Вспомнила, как увидела Хасэгаву в доме Ямамбы и решила, что он пришел выяснить, где может быть спрятан цветок… Но что, если не только ради этого? Ведь тогда, когда я начала обманывать Ямамбу, Хасэгава молчал, с легкостью позволив мне взять инициативу в свои руки… Словно у него не было плана.

Я тут же в отвратительных подробностях вспомнила комнату, в которой встретилась с уродливой горной ведьмой. Вспомнила, что заметила тогда на полу прямоугольной формы очки с разбитыми стеклами, покрытыми брызгами крови.

Очки, которые принадлежали тому участнику, что разбирался в мифологии. Тому самому, что хотел отдать Харуки на съедение ведьме. Тому, кто так и не появился после завершения кайдана…

Что же тогда произошло?

От страшной догадки у меня закружилась голова, и я, ускорившись, поравнялась с Хасэгавой. Находиться с ним рядом было все страшнее, и я больше не верила ни одному его слову, но должна была выяснить правду… Вернее, убедиться в том, о чем уже догадалась.

Хасэгава несколько удивленно скосил на меня глаза.

– Что ты сделал с тем участником в лесу Ямамбы? – тихо спросила я, борясь с дрожью, вызванной то ли морозом, то ли страхом.

Хасэгава вскинул брови, но в остальном его лицо оставалось привычно спокойным, а на губах продолжала играть легкая улыбка.

– Не понимаю, о чем ты, – отозвался Хасэгава, и я медленно выдохнула, унимая раздражение.

– Ты спас Харуки-сан. Она сама это сказала. – Я не собиралась отступать. – А тот участник погиб. И я даже видела его очки в доме горной ведьмы. Его окровавленные очки. Ты ведь тоже был там.

– Его очки? Ты уверена? – удивился Хасэгава. – Какое совпадение. Видимо, Ямамба убила этого участника до моего прихода.

Эмоции Хасэгавы казались настолько искренними, что я посмотрела на него, не скрывая злости. Мы почти дошли до входа в баню, и я понимала, что внутри уже не смогу продолжать подобные расспросы. Тогда их придется оставить на время после кайдана – в том случае, если мы выживем. Но если нет – и смысла в ответах уже не будет.

– Ты принес его в жертву, – процедила я, и вопрос прозвучал как утверждение. На лице Хасэгавы отразилось изумление, и он прижал ладонь к груди.

– Как ты могла подумать обо мне подобное? – произнес он, но его губы дернулись в усмешке.

Я злилась, но старалась держать себя в руках.

– Какой вопрос ты задал Ямамбе? – перебарывая страх, требовательно спросила я, но Хасэгава смотрел прямо перед собой.

Кадзуо оглянулся на нас, а потому я мягко улыбнулась ему и, когда он отвернулся, вновь пристально посмотрела на Хасэгаву, пытаясь следить за выражением своего лица.

Наконец Хасэгава посмотрел мне прямо в глаза:

– Хочешь узнать, не желай мне смерти в этом кайдане. А то я не смогу рассказать, что именно узнал.

Я была поражена. Несмотря на то что я говорила уверенно, была, казалось, убеждена в своей правоте… видимо, в моей душе все же еще оставались сомнения насчет того, что именно сделал Хасэгава.

Но сейчас он признался, что принес одного из участников в жертву ведьме-людоеду. И узнал у нее что-то, задал какой-то вопрос в обмен на чужую жизнь. Я не сомневалась, что эта информация была очень важна. Для Хасэгавы она оказалась ценнее чьей-то жизни…

– Нет! – Я ухватилась за рукав плаща Хасэгавы, заставив того остановиться, и это прикосновение обожгло мне пальцы.

Хасэгава остановился и устало закинул голову назад, прикрыв глаза.

– Скажи, что ты узнал!

Хасэгава посмотрел на меня, прищурившись.

– Хорошо… Я скажу, – согласился он, и я даже удивилась, что он так легко сдался, а затем сердце сжала тревога.

Я посмотрела на друзей, но они не обратили внимания на то, как я схватила Хасэгаву за руку.

– И все же я скажу лишь часть из того, о чем мне поведала Ямамба…

Я едва не сцепила зубы. Но если Хасэгава расскажет хоть что-то…

– Я узнал, – проговорил он несколько задумчиво, – почему именно мы здесь очутились.

Я невольно задержала дыхание, совсем не ожидая услышать подобное. Внезапно меня охватил липкий страх, и я поняла, что боялась, на самом деле боялась узнать ответ на вопрос, который задавала себе с тех самых пор, как очнулась в этом городе.

Почему мы здесь оказались?

За что?

Хасэгава посмотрел на меня как будто с сочувствием, так, словно прочитал мои мысли, и это могло бы разозлить меня еще сильнее, но я была слишком поражена.

– Почему мы? – продолжил Хасэгава. – Все, кто оказался здесь, не ценили жизнь. И не важно, свою или чужие. А потому оказались… уязвимы. Кто-то хотел умереть или думал, что хочет. Кто-то отравлял себя наркотиками и алкоголем. Другие же, – Хасэгава усмехнулся, – отнимали жизни. Манипулировали и играли ими, доводили людей до грани. А кто-то жизнью рисковал ради развлечения.

Я в немом изумлении смотрела на Хасэгаву, не в силах пока осознать то, что узнала. Мозг отказывался обрабатывать эту информацию и, как компьютер, выдавал ошибку.

– И из-за этого все мы были слишком близки к смерти, так или иначе. Кто-то получил, что «хотел», а кто-то, – голос Хасэгавы помрачнел, – что заслуживал.

Я вспомнила, как Минори пыталась покончить с собой, когда провалила экзамены. Вспомнила, как сама думала о смерти после того, как моего брата оклеветали, а затем убили, и не находила, да и не особо пыталась найти в себе желание жить дальше. Не ценила то, что у меня осталось. Вспомнила, что Йоко отказывалась лечиться, пренебрегая собственной жизнью, пусть и ради других, рискуя собой и приближая собственную смерть…

Про остальных я не знала, но мое тело охватил жуткий холод, и он явно не был связан с окружившей нас суровой зимой. Это был ледяной ужас.

– Но… – Я с трудом выговорила даже это. – Но как мы здесь оказались? И что это за место?

Не успел Хасэгава что-либо ответить, как внутри сэнто раздался полный ужаса крик.