Под созвездием змееносца

ГЛАВА 24

Обеденное время, столь тихое и умиротворённое в доме семьи некромантов, что могло успокоить даже самые расшатанные нервы, в один момент перестало быть таковым. Не успели мы доесть нежнейшее филе рыбы под овощами, как в столовую вошёл слуга и доложил о том, что прибыл господин Шепар-младший. Лично у меня просто пропал аппетит, а вот родители Дамира, видимо, очень сильно удивились, хотя и обрадовались. Дружной командой они покинули помещение, оставив меня и Торина ожидать новостей.

Последний, кстати, невозмутимо продолжал трапезу, никак не выражая своего отношения к неожиданному визиту племянника. Или знал?..

— Торин? — многозначительно посмотрела на мага, отложив приборы.

На меня исподлобья посмотрели тёмные глаза, немного сощурились, как будто от яркого солнца, и вернулись к уже почти опустевшей тарелке мага. Дядюшка вздохнул, подал знак слуге и получил следующее блюдо, продолжив игнорировать моё красноречивое молчание. Неужели я недостаточно ясно намекнула?

— Вы знали? Что-то случилось?

Меня удостоили короткого кивка. Вот досада, надо было вопросы по одному

задавать.

— Плохое? — решила уточнить самое важное.

Торин отправил в рот кусочек чего-то мною не определённого и блаженно зажмурился, после чего пожал плечами. И как я должна это понимать?! Решила больше с вопросами к нему не приставать, лучше уж дождаться Нори или самого Дамира. Хотя… Нет, блондинчик точно ничего сам не расскажет, вся надежда теперь исключительно на его матушку.

Вскоре Нори появилась и выражение её лица точно не предвещало ничего хорошего. Женщина явно нервничала, губы её дрожали, а выглядела она бледнее, чем совсем недавно. Нори обратилась сразу ко мне, из чего я сделала вывод, что из двух присутствующих в комнате людей, новость будет таковой только для меня.

— Нам срочно необходимо совершить процедуру захоронения вкупе с ритуалом прощания. Торин, надеюсь, составит нам компанию, а ты, Илария, если не хочешь расстраиваться, лучше оставайся дома. Не самое приятное действо для юной леди.

Я не сразу нашлась, что ответить, продираясь сквозь рой самых страшных и панических мыслей, которые появились в моей голове одновременно.

— Кто умер? — наконец, мне удалось озвучить страшный вопрос.

Ответил мне Торин, вдруг решивший заговорить.

— Моя сестра испугала вас, Илария, как я вижу. Не стоит воспринимать всё так близко к сердцу. Никто не умер, во всяком случае в прошедшие дни. Дамир совершенно справедливо решил, что его несостоявшаяся невеста заслуживает того, чтобы упокоиться с миром. Несмотря на искреннюю веру в чудо, мой племянник всё же нашёл в себе мужество признать, что оживить Яирали нельзя. Мы беседовали с ним утром именно об этом, но я, признаться, не надеялся, что он примет решение настолько быстро.

Нори услышанное не понравилось, поскольку она возмутилась, приблизившись к столу.

— Так это тебя надо благодарить?! Я ещё не успела проанализировать ситуацию, проверить расчёты Дамира и выдвинуть даже первые версии произошедшего. А после проведения ритуала прощания уже не будет обратного пути, Торин! Уж ты должен это понимать!

— Дорогая и слишком импульсивная моя сестра, в данном случае ты должна в первую очередь думать о своём сыне, его страданиях, а не о продвижении науки. Вернуть умершую нельзя сейчас и невозможно будет позже, так что не имело смысла откладывать ритуал. Даже узнай ты, что и как Дамир сделал неверно, или определи наличие иной помехи при переносе девушки из её мира в наш, ему легче от этого знания не станет. Пусть начинает новую жизнь, Нори. Если уж ты не можешь оставить это дело, не разобравшись до конца, так занимайся этим после похорон и не привлекая Дамира. Но я тебя не понимаю, чей сын сейчас ждёт нас, твой или мой? Прояви сострадание, помоги ему избавиться от боли.

Вот зауважала я Торина после этих слов. Конечно, я и Нори ни в коем случае не осуждала, но прав был всё-таки он, по моему неопытному в некромантских делах суждению. Если все вокруг твердили, что девушку оживить нельзя, то похоронить её тело следовало давно. И моя задача сейчас поддержать Дамира, пусть это и нужно мне самой больше, чем, может статься, ему. Он, наверняка, погружен в своё горе и даже не заметит, кто рядом.

— Я с вами, — поднялась из-за стола и в нерешительности остановилась, поравнявшись с Нори.

Она положила руку мне на плечо и понимающе кивнула.

— У нас есть время, чтобы переодеться во что-то более подходящее. В брюках тебе будет удобнее, чем в платье. Спускайся, как только будешь готова, Дамир с отцом уже отправились на кладбище, они направятся по дороге, а мы дойдём коротким путём через лес.

Оглянулась на Торина, тот продолжал невозмутимо доедать уже, кажется, успевшее остыть блюдо. И только удивительно прямая спина как будто излучала напряжение, в котором на самом деле находился маг. Я ушла к себе и достаточно

быстро сменила свой сарафан на дорожный костюм, не став пристёгивать к нему юбку. Видимо, я спустилась слишком быстро и застала картину, явно не предназначенную для посторонних глаз. Торин одной рукой обнимал сестру, а второй вытирал своим же платком, судя по всему, её слёзы.

— Прости меня, Нори. Я был излишне резок, хотя нельзя было не заметить, как ты расстроена окончательной смертью этой девушки, а вовсе не продвижением своих исследований. Ты знаешь, когда вхожу в образ старшего брата, меня уже не остановить.

— Вообще-то старшая я, — хмыкнула Нори. — И ты слишком хорошо обо мне думаешь. Дело не в ней, а в Дамире, для которого сейчас рушится вся его жизнь. А всё из-за моей глупой веры в знамения, мама была права, как это ни прискорбно.

Торин в который раз промокнул платком слёзы своей сестры, которая в итоге этот самый платок у него вырвала. Мужчина вздохнул и поцеловал Нори в макушку.

— Бедная моя, любимая сестрёнка, я так редко говорю тебе что-то хорошее. После ухода отца и отъезда Дамира я должен был чаще находиться рядом, но у тебя есть муж, который обожает свою увлечённую некромантку. Я полагал, что лишний в твоей жизни, хотя и сам нуждался в своей рассудительной сестре. В знамения верят почти все, даже я. И только такие смелые, как ты, Нори, говорят об этом вслух, а трусы вроде меня никогда не признаются в подобном, как и в любви к своим родственникам.

Женщина вяло улыбнулась, посмотрев на брата.

— Чем тебя таким накормили, Торин? Надо будет чаще подавать подобные блюда, вероятно, в них есть компонент, заставляющий говорить правду. Хотя, нет, я буду скучать по твоему безэмоциональному занудству, если ты перестанешь меня поучать. Старые привычки трудно ломать, даже если они раздражают.

Я так и продолжала стоять на верхней площадке лестницы, чтобы не мешать брату с сестрой выяснять отношения. Но, кажется, Нори перестала плакать, да и трогаться в путь было пора, поэтому я решила спуститься.

Дорога через лес в этот раз показалась мне зловеще-мрачной. Настроение было соответствующее у всех, поэтому передвигались мы молча. Первой шла Нори, потом я, а замыкал отряд Торин. Он же решил прервать тишину траурного шествия, сообщив сестре то, что уже было известно мне.

— Дамир после… всего сразу же отправится на новую работу. Пока доберётся, я успею направить соответствующие письма и ему окажут самый тёплый приём. Надеюсь, наш мальчик найдёт себя на новом поприще, тем более, что рядом будет Илария.

— О чём ты? — не поняла, как обычно бывшая в этот момент где-то далеко в

своих раздумьях, Норм.

— Я уговорил твоего сына поступить на службу в школу и предложил нашей гостье отправиться учиться в неё же. Вдвоём всё же легче устраиваться на новом месте. Стипендию там, к сожалению, не выплачивают, Илария, но имеется возможность устроиться на работу в самой школе. Полагаю, вечерами такая молодая девушка может позволить себе трудиться в библиотеке, разбирая завалы свитков и книг, уложенных не на свои места учениками. Да и близость к учёным трудам может благотворно сказаться на успеваемости.

Угу, тогда я в библиотеке и спать буду, прям на свитках, глядишь, и читать их не придётся. Лица Нори я не видела, поэтому не могла понять, как она отнеслась к предложению брата, но ничего одобрительного она точно не сказала.

— Пусть дети сами определятся, как им проще и лучше, Торин. Не уподобляйся нашей маменьке, тебе не идёт.

Настроения спорить по поводу того, что чужого бесцеремонного вмешательства я не потерплю, да и не ребёнок я вовсе, не было совершенно. Как и говорить вообще. Поэтому я просто не реагировала ни на слова Торина, ни его сестры, хотя и шла между ними, вынужденно, но лишь опосредованно принимая участие в беседе. Видимо, маг это почувствовал, потому как обратился ко мне напрямую.

— Илария, я ни в коем случае не принимаю вас за молоденькую глупышку, которой мне взбрело вскружить голову любой ценой и лишь потому, что она не упала в мои объятия сразу и беспрекословно. И всё же, я старше вас и лучше знаю местные особенности. Послушайте меня и отправляйтесь в ту школу, которую я рекомендовал. Это значительно облегчит вашу жизнь, а, возможно, и Дамира тоже.

Ну вот что с ним делать?! Не желает господин Милл угомониться, а я теперь и взглядом его прожечь не могу — силы-то нет. Пришлось говорить правду, пусть и не совсем приглядную.

— Торин, я не думаю, что моё присутствие поможет вашему племяннику, вероятнее, что совсем наоборот. И я хочу выучиться на целителя сама, а не благодаря вашему вмешательству. Мне нужны знания, а не диплом. Этих двух причин уже вполне достаточно для того, чтобы я никогда не отправилась в ту школу, о которой вы сегодня неоднократно упоминали.

Ответом мне было молчание, всеобщее и долгое. А я и не против совсем, очень даже за! Выдохнула с облегчением, если так можно выразиться с учётом того, что мне было очень даже тяжко. Не от слов Торина, а от того, что решение Дамира, подсказывало предчувствие, имеет влияние не только на его жизнь. Я не радовалась исчезновению с горизонта конкурентки, совсем напротив, я страдала от того, что рана в душе Дамира станет от этого лишь больше. А имея внутри такую зияющую дыру, он уже вряд ли будет способен взрастить там нечто новое, вроде любви ко мне. Время, конечно, покажет, но я не слишком надеялась на то, что когда-нибудь снова посмотрю в сияющие тёмные глаза и получу хоть каплю той взаимности, которая была предназначена Яирали.

Вскоре наш путь закончился, когда тропинка стала шире и вокруг то здесь, то там стали появляться могилы. Сначала их было мало, но вскоре мы уже с трудом умещались между холмиками разной степени выраженности и с памятными камнями или плитами. Некоторые из них, как нельзя было не заметить, уже раскололись от времени или по иной причине, о которой думать не хотелось.

Нори уверенно петляла по кладбищу, очевидно, хорошо на нём ориентируясь, и быстро вывела нас к тому месту, где должно было произойти то самое, ради чего мы пришли. Дамир с отцом были уже здесь же, да и могила ждала свою жертву, заставив меня задрожать от одного вида своей чёрной глубины. Очень неприятное чувство. Когда все собрались и обменялись короткими фразами о том, кто и что делает, Дамир одним движением руки отправил гроб в приготовленное для него место и, собственно, всё началось.

Ритуал прощания я едва пережила, если уж быть откровенной. Нет, никто не говорил красивых слов и не лил фальшивых слёз. Эту девушку из другого мира знал и любил только один человек из присутствующих. Как я поняла, этот ритуал если и был магическим, то лишь отчасти, и представлял собой избавление ото всего, что связывало того, кто оставался на этом свете, с тем, кто его уже покинул. Дамир молча стоял и смотрел не на могилу, которая стараниями Торина медленно, но верно заполнялась землёй, а наверх — туда, где скрывалось за набегающими тёмными облаками солнце. Никто не слышал прощальных слов Дамира, обращённых к Яирали, и только ветер — верный друг и помощник мага, разбушевался, заставляя стонать старые деревья. Небо продолжало стремительно темнеть и вдруг пошёл дождь. Без грома и молний, этот мир тоже прощался со своей гостьей молча, сострадая одному из своих сыновей в его потере.

А потом Дамир закричал, громко, надрывно, выпуская на волю всё то, что держал в себе всё время, пока ещё не потерял надежду. Замолкнув, он упал на землю, уже скрывшую его любимую и зарылся в неё руками, как будто хотел, чтобы его похоронили рядом. Не знаю, как я удержалась и не бросилась к нему, наверное потому, что меня удержал от этого Торин, обняв и прижав к себе. Я не сопротивлялась и не рвалась к замершему в чёрной как ночь земле некроманту, прижавшись к Торину и рыдая. Тоска накатила на меня точно такая, как будто я только что потеряла часть себя, и это точно не было простое сострадание. Мне было плохо, я теряла силы и желание жить, но та забота и тепло, которые дарил удерживающий меня мужчина, не позволили просто упасть и умереть немедленно. Я была благодарна дождю, под частыми каплями которого терялись мои слёзы и моя слабость. И Торину я тоже была благодарна, но сказать ему этого не успела, уплыв куда-то туда, где не было так больно.