Опустошенные души

Я

попятился назад, поскользнувшись на вершине расщелины, которую Идун создала в холме. Камни на краю обрыва осыпались подо мной, и я вскрикнул, падая.

Я вонзил Венома в землю, перевалившись через край трещинв, и застонал от усилия, которое потребовалось, чтобы уцепиться за лезвие, когда мой вес повис под ним.

Мои ботинки заскользили по осыпающейся земле, и я взглянул вниз, на бесконечную пропасть внизу. Если я упаду, возврата не будет. Никакой мести за моего отца. Никакой смерти для этого божества, которое играло нашими душами. Никакой жизни с женщиной, которую я любил.

Я зарычал, подтягиваясь все выше, и мой клинок задрожал, когда его опора в почве начала проседать.

Мое сердце подскочило к горлу, когда меч снова наклонился, и я высвободил левую руку, цепляясь за землю в отчаянной попытке подтянуться, прежде чем он выскользнет.

Мое сердце содрогнулось от осознания, когда Веном выскочил из почвы. Мои руки замахали, и внутри все сжалось. Пропасть собиралась поглотить меня целиком, и все, на что я когда-либо надеялся, будет потеряно.

Чья-то рука схватила мою, и я ухватился за нее с резким вздохом, — моя жизнь была в этой руке.

Мой клинок бесполезно болтался у меня на боку, когда я вцепился в руку своего спасителя с дикой решимостью выжить. Эрик поднял меня ввысь, и мне удалось перекинуть ногу через край расщелины, когда он вытащил меня обратно на твердую землю.

— Давай покончим с этим, — прорычал Эрик, рывком поднимая меня на ноги, и я увидел горе его потери глубоко в его глазах.

Я с тревогой оглядел поле боя. Мы были последними, кто противостоял богине, и почему-то это казалось правильным. Как будто, так и должно было быть всегда.

— Дай ей увидеть меня, — сказал Эрик, крепче сжимая мою руку. — Я отвлеку ее для тебя.

— И я выпотрошу ее, — прорычал я в знак согласия, прежде чем отпустить его.

Эрик решительно кивнул и, отвернувшись от меня, побежал к Идун, а я снял с него защиту кольца.

Идун торжествующе вскрикнула, заметив его, и из земли у него под ногами вырвалась огненная полоса. Эрик отскочил в сторону, схватил камень и швырнул в нее со своей нечеловеческой силой.

Я высоко поднял Веном и бросился к ней, уворачиваясь от огня, который вспыхнул достаточно близко, чтобы причинить мне вред.

Снова расцвело пламя, и Эрик, отплясывая, повернулся и побежал ко мне по разрушенной земле, в то время как я крепче сжал Веном обеими руками, целясь прямо в сердце божества.

Идун зарычала, ее губы изогнулись, обнажив ряд заостренных зубов, когда она бросилась за Эриком. Хищник обернулся жертвой. Она неслась прямо на мой клинок и понятия не имела о смерти, которая мчалась ей навстречу.

Она поймала его как раз перед тем, как он добрался до меня, ее рука сомкнулась у него на затылке, прежде чем она оторвала его от земли и подбросила в воздух.

В ее руке появилось заостренное копье, и она отвела руку назад, когда он снова упал на землю, готовая пронзить его и уничтожить его застывшее сердце. Я стиснул зубы, яростно отрицая этот поступок: этот Бельведер стал частью моей жизни настолько запутанным образом, что было трудно разобраться в моих истинных чувствах к нему. Но в глубине души я знал, что теперь его смерть причинит мне боль, и я не позволю этому случиться.

Я вернул влияние кольца обратно на Эрика, прежде, чем она успела прицелиться, и он рухнул на землю, избежав копья, которое она метнула в его сторону.

Эрик неподвижно лежал в грязи, и я остался один на один с ней, но он выполнил то, что обещал, и она была в пределах досягаемости моего длинного меча.

Взревев от ярости, я бросился вперед, сокращая последний разрыв между нами, и вонзил Веном прямо в ее грудь.

Глаза Идун расширились от шока, и я снял с себя влияние кольца, чтобы она могла посмотреть мне в глаза перед смертью. Я хотел, чтобы она знала, кто положил конец ее вечному существованию.

Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, ее глаза горели затухающими угольками ее силы, когда жизнь покидала ее тело. Мир был полон боли оттого, что это божественное существо приближалось к своей кончине. Воздух дрожал, трава колыхалась от неестественного ветерка, земля под моими ногами стонала, оплакивая ее потерю.

— Ты дал мне клятву, — пробормотала Идун, ее последние вздохи коснулись моего лица.

— И так я ее нарушаю, — прорычал я.

— Ты нарушил свою клятву. И ты поплатишься жизнью за это. — Сила Идун поймала меня в свои объятия в последний раз, когда она наклонилась вперед и запечатлела поцелуй на моих губах.

Я застыл на месте, не в силах отстраниться, когда ее золотистая кровь потекла мне в рот.

Мое сердце бешено заколотилось в груди, когда ее губы прижались к моим холодным и твердым. Она тихо вздохнула, и теплый ветер окутал нас, унося ее от меня.

Ее прекрасная плоть медленно распадалась на множество извивающихся личинок, которые копошились в ее костях, пожирая остатки ее души. Частицы ее изломанного тела рассыпались по земле, и цепкие руки мертвецов появились снова, забирая каждую ее часть, утаскивая ее под землю и лишая ее бессмертного существования в этом мире.

В момент ее смерти ее сила сошла на нет, но я все равно не мог пошевелиться.

Я упал на колени, вгоняя Венома в землю перед собой.

Что-то ползало у меня под кожей, скапливалось в моей крови и горело внутри моей плоти.

Мое сердце так сильно ударилось о ребра, что стало больно. Это был отчаянный, умоляющий звук, дребезжащий в безнадежной попытке остановить тот яд, которым наградила меня богиня.

Я поднял глаза, ища лицо женщины, которую любил, страстно желая увидеть ее в последний раз, когда мучительный огонь разлился по моим венам, приближая меня к смерти.

Я начал трястись, дрожь пробежала по моему телу, когда моя хватка на рукояти Венома усилилась, и я был совершенно уверен, что это единственное, что удерживает меня на ногах.

Вокруг меня было какое-то движение, но я не мог видеть ничего, кроме своих рук, сжимавших меч. Моя метка истребителя горела сильнее, чем что-либо другое, боль пронзала до самой кости моего предплечья. Если бы я мог дышать, я бы закричал от боли.

Я умирал. Я знал это. Я чувствовал это в глубине своей души. Что-то было ужасно не так с моим телом, и бешеный ритм моего сердца был таким громким, что я мог слышать, как он отдается в моем черепе.

— Магнар?

Я поднял глаза, когда Келли опустилась передо мной на колени, ее золотые волосы заблестели, когда солнце поднялось над холмом позади нее.

— Что с ним происходит? — Она посмотрела мимо меня, за мою спину, по сторонам, когда остальные тоже подошли ближе.

Дрожь становилась все сильнее, и мое сердце бешено колотилось, приближаясь к исходу, которого, я знал, мне не избежать.

Такова была цена за то, что у бога отняли жизнь. Я должен был знать, что такое не пройдет без последствий. Я поплачусь жизнью за ее жизнь.

Идун говорила мне, что я найду любовь, но она никогда не предполагала, что я смогу ее обрести. Она была мимолетной и не предназначалась для таких, как я. Но пока она была моей, я был счастлив. По-настоящему счастлив во всех смыслах, на которые надеялся, и даже больше. И если это все, что я получил, то это было больше, чем я заслуживал.

Келли протянула руку, чтобы коснуться моего лица, но я не почувствовал прикосновения ее пальцев к своей коже.

Я встретился взглядом с ее голубыми глазами и обрадовался, что они были последним, что я увижу.

Ее губы шевелились. Она что-то говорила. Но я ее больше не слышал. Но я мог видеть, что это было. Я хотел бы сказать это в ответ. Три маленьких слова, которые изменили весь мой мир и сделали мою жизнь достойной того, чтобы жить.

Я люблю тебя.

А я люблю тебя больше. Больше, чем ты можешь себе представить.

Мое сердце бешено заколотилось.

Один раз.

Дважды.

А потом все прекратилось.

Я завис в момент своей смерти, когда моя хватка на мече отца ослабла и я опрокинулся назад.

Тьма пришла за мной, поглотив меня целиком еще до того, как я коснулся земли.

Если бы я знал, что все закончится именно так, я не уверен, что поступил бы иначе. Но я знал, что сделал бы то же самое.

Боль в моем теле сошла на нет. Я был опустошен. Бесчувственный. Потерянный.

Я думал о Келли и о жизни, которую мы должны были провести вместе, пока я отдалялся от нее. У нас должно было быть гораздо больше времени. Но боги пытались разлучить нас с самого начала. Мы даже родились в разные эпохи, нам было суждено никогда не узнать о существовании друг друга, не говоря уже о том, чтобы найти ту любовь, которая у нас была. И пока она была моей, я лелеял ее. Так что я мог расстаться с этой жизнью, зная, что максимально использовал то немногое, что у нас было. Даже если я все еще мечтал взять еще немного…

— Пожалуйста, не бросай меня. — Ее голос был хриплым, умоляющим, отчаянным.

Ее слезы капали мне на кожу, и они были обжигающе горячими.

Она прижалась своими губами к моим, и, хотя я не мог пошевелиться, я мог почувствовать их мягкую полноту, как никогда раньше.

Ее пальцы скользнули по моей челюсти, и моя кожа загорелась от этого движения так, что мое сердце должно было забиться быстрее, но оно оставалось неподвижным в груди.

— Магнар, — снова взмолилась она, и звук моего имени на ее губах притянул меня обратно к ней. Но я больше не был уверен, что это я.

Я открыл глаза и увидел ее, ее рука лежала на моей щеке, а ее золотистые волосы ниспадали вокруг нас, как занавес от мира.

У нее были глаза самого потрясающего оттенка синего. Но я никогда раньше не замечал более темной линии по краю ее радужки. Я мог видеть каждую длинную ресницу, влажно блестевшую от скопившихся на ней слез. Она моргнула и резко вдохнула, увидев, что я проснулся.

— Ты жив? — удивленно спросила она, и я мог сказать, что она знала, что меня там не было.

Она снова поцеловала меня, и все мое тело загорелось от ощущения ее плоти напротив моей. Каждый дюйм кожи заискрился и отреагировал способом, который был одновременно знакомым и совершенно чужим. Я жаждал ее всеми способами, которые были у меня всегда, и даже больше. Ее близость вызвала комок отчаяния у меня в горле, и ее аромат проник сквозь меня, как обещание моего спасения. Как я раньше не замечал, как она пахнет? Это было самое восхитительное искушение в ее соблазнительном теле, и я безрассудно вдыхал его, желая большего.

Я поднялся и двинулся так быстро, что чуть не скинул ее с себя, но поймал прежде, чем она успела упасть. Я не собирался ее отпускать. Она была моей. А я принадлежал ей.

Она отстранилась, и ее облегчение сменилось беспокойством, когда она обхватила мою щеку рукой, и тепло ее кожи почти обожгло мою собственную холодную. Покалывающий зуд пополз по моей коже, когда каждая рана, которую я получил в этой битве, и те, что были у меня до нее, затянулись, заживая до тех пор, пока моя плоть снова не стала чистой.

Мое горло захрипело и сжалось так, что у меня не нашлось слов, и самый прекрасный звук наполнил мои уши. Я поднял руку и положил ей на сердце, восхищенный звуком ее пульса, достигающим меня.

Ее губы приоткрылись, но с них не сорвалось ни слова. Мой взгляд скользнул вниз, к мягкому покачиванию ее горла, когда она проглотила все, что собиралась сказать. Загорелая кожа ее шеи взывала ко мне, и я наклонился ближе, вдыхая самый опьяняющий аромат.

— Срань господня, — пробормотал Эрик, оттаскивая Келли назад, но она боролась, чтобы остаться со мной, и я поймал ее за руку, чтобы удержать рядом.

— Отойди от него, Келли. С ним не безопасно, — предупредил Фабиан, и ярость разлилась по моим венам, когда они так с ней разговаривали.

Она немного отодвинулась, и ее глаза расширились, когда она оглядела меня. Замечая каждое маленькое изменение и каждое сходство. Я был мужчиной, которого она любила, и в то же время кем-то другим.

Чьи-то руки оттащили ее, и она поднялась на ноги, оставив меня под ней на земле. Я встал так быстро, что чуть не опередил ее, и все они в тревоге отпрянули назад.

— Келли, — испуганно выдохнула Монтана, схватив сестру за руку. — Он один из нас.

Келли высвободилась из объятий и снова приблизилась ко мне, пока восхитительный аромат, исходящий от ее кожи, притягивал меня ближе, усиливая боль в задней части моего горла. И с пониманием, которое обрушилось на меня, как волна, разбивающаяся о скалу, я понял, что именно взывало ко мне с такой силой.

Единственное, в чем я нуждался больше всего на свете.

Ради чего я жил.

И умер бы за это.

Кровь.

_______________