Опустошенные души

Д

верь фермерского дома с резким щелчком закрылась, и я, подняв голову, увидел Келли, идущую по траве, чтобы присоединиться к нам. Моя кровь все еще кипела при воспоминании о прикосновении ее кожи к моей, и я не мог удержаться, чтобы не посмотреть немного на это прекрасное создание, которое объявило меня своим.

Джулиус врезался в меня, когда я отвлекся от нашего поединка, и его плечо вонзилось мне в ребра, а потом он сбил меня с ног и швырнул на землю.

Я попытался откатиться в сторону, прежде чем он смог удержать преимущество, но он приземлился на меня сверху, ударив кулаком в челюсть и умудрившись зажать мою левую руку под своим коленом.

Я попытался сбросить его с себя, но его руки сомкнулись на моем горле, и он ударил меня головой о землю, прежде чем усилить хватку, чтобы задушить меня.

— Сдавайся, брат, — настаивал он с торжествующей усмешкой.

Я уперся пятками в грязь и ударил его свободной рукой, но он только закряхтел, принимая удары, и удерживая меня прижатым к земле.

— Хорошо, я сдаюсь, — прошипел я, едва способный выдавить слова из-под давления его хватки.

Джулиус тут же отпустил меня, победно рассмеявшись, и вскочил на ноги, протянув мне руку.

Он помог мне подняться, и я обнаружил, что Келли ухмыляется моей неудаче.

— Я никогда не избавлюсь от удовольствия наблюдать, как тебя бьют, — поддразнила она.

— Я отвлекся, — пробормотал я, целеустремленно делая шаг к ней.

— В битве много отвлекающих факторов, — заметил Джулиус. — Поэтому я не потерплю ни одного из твоих оправданий. Ты пришла поиграть с нами, Келли?

— Э-э-э, нет… — Взгляд Келли метался между мной и моим братом, и она поколебалась, прежде чем продолжить.

— В чем дело? — спросил я.

— Мне нужно поговорить с вами обоими о том, что я увидела во сне Валентины… — Она, казалось, не горела желанием продолжать, и я придвинулся к ней ближе, задаваясь вопросом, что могло быть настолько плохим, что она боялась озвучить это. — Это о том, что произошло, когда вы двое погрузились в тысячелетний сон. Я хотела рассказать вам наедине, вдали от остальных.

— Это о нашей матери? — Джулиус догадался, нахмурив лоб.

— Да, — выдохнула Келли. — Когда Валентина рассказала вашей матери, как она предала вас, и она знала, что пророчество, предсказывающее вашу победу над Бельведерами, больше не может сбыться, она призвала Одина помочь ей защитить вас.

— Ты уже говорила мне это, — вмешался Джулиус. — Ты сказала, что она попросила его оградить место упокоения Магнара от Валентины, чтобы та не смогла найти его, когда он проснется. И что она заставила Одина погрузить нас в сон на тысячу лет вместо ста в надежде, что мы сможем одержать победу сейчас.

Келли кивнула, но в ее глазах заблестели слезы, когда она перевела взгляд с меня на него.

— Одину потребовалась бы великая жертва, чтобы вот так вмешаться в жизнь смертных, — пробормотал я, понимая, какую деталь она, должно быть, утаила.

— Валентина буквально свалила вашу мать с ног своими дарами, — выдохнула Келли. — Она намеревалась убить ее и использовать ее кровь, чтобы обмануть Эрика, заставив поверить, что она убила вас двоих в уплату за свое бессмертие. Ваша мать знала, что умрет, но вместо того, чтобы бороться с этим, она потребовала защиты Одина для своих сыновей. В качестве жертвы она приставила свой собственный клинок к горлу.

Между нами воцарилось молчание, когда тяжесть этого факта легла на моего брата и меня. Джулиус покачал головой, как будто хотел опровергнуть то, что она говорила, но я сердцем чувствовал правдивость ее слов.

Наша семья — это все, о чем когда-либо заботилась наша мать в этом покинутом мире. Она яростно любила моего отца, и его смерть разрушила большую часть ее души. После его кончины она жила и дышала для нас двоих.

Оставить ее, когда я уснул, было для меня так же тяжело, как вонзить тот клинок в сердце моего отца.

Я знал, что после нашего ухода у нее бы ничего не осталось, но она была непреклонна в том, чтобы мы это сделали. Больше всего на свете она жаждала мести за смерть моего отца. Когда Валентина пришла, чтобы убить ее, она уже пожертвовала последним, ради чего ей стоило жить, погрузим нас в сон. И было совсем нетрудно представить, что она отдала свою жизнь, чтобы сохранить нашу.

— Она так сильно любила вас обоих, — выдохнула Келли.

— Перед тем как я уснул, она умоляла меня отомстить за смерть отца, — прорычал Джулиус. — И все же теперь мы живем среди тех самых монстров, которые вызвали его смерть.

— Нет, брат, — сказал я в знак отказа, и истина моих слов была ясна, как день. — Эрик, его братья и сестра не были причастны к судьбе нашего отца. Это боги в долгу перед нами.

Глаза Джулиуса загорелись огнем, когда он потянулся, чтобы схватить свой меч с травы, где мы оставили его во время спарринга. Он вытащил Угрозу из ножен и вытянул его передо мной, указывая на мерцающую руну, недавно нанесенную на лезвие.

— Один сказал нам, что этим оружием можно убить бога, — прорычал он. — Они были выкованы самими богами и обладают силой, необходимой для прекращения существования божества.

Я протянул руку и прижал пальцы к руне. Глубокая сила заструилась по моим венам, когда она соприкоснулась с моей кожей, и новое решение пришло мне в голову.

— Если мы ищем мести, то мы знаем, кто нам задолжал, — прорычал я. — Идун и Андвари слишком долго играли с нашими жизнями. Я думаю, пришло время, наконец, сосредоточиться на наших настоящих врагах.

Я неподвижно лежал в мягкой постели с Келли в объятиях, пока восходящее солнце занимало небо снаружи. Она глубоко вздохнула, и я провел пальцами по ее волосам, пока ее голова лежала на моем бьющемся сердце. Я подумал, посещает ли она чьи-нибудь сны. Она казалась такой умиротворенной, что трудно было представить, что ее сознание может быть полностью вовлечено в чей-то разум, но дары ее вида были достаточно искусными, чтобы это было вполне возможно.

Ее левая рука лежала у меня на животе, и я едва мог разглядеть серебряный крест на ее ладони, который связывал ее с Фабианом. Я еще не обменялся ни одним вежливым словом с этим конкретным Бельведером и не был до конца уверен, что смогу это сделать. Он жаждал эту женщину в моих объятиях, и мне было трудно думать о чем-то другом, когда он был в пределах досягаемости.

У меня свело челюсть, когда я представил, как она проникает в его сны, как, я знал, она делала раньше, но это было не из-за какого-либо недоверия к ней. Дело было скорее в том, что я не доверял ему. В мое отсутствие он убедил ее позволить ему питаться от нее, и я содрогнулся, представив, какие еще извращенные желания он мог вызвать в ней.

Келли сказала мне, что он готов дать ей развод, но я не собиралась сидеть затаив дыхание, пока он этого не сделает. Ему было достаточно легко пообещать ей луну с неба, находясь вдали от своего замка, и не имея возможности выполнить это обещание. Если он действительно освободит ее, тогда, возможно, я попытаюсь изменить свое мнение о нем, как был вынужден поступить с его братом, но до тех пор я счастлив сохранить свою враждебность хотя бы к одному из Бельведеров.

Келли пробормотала что-то бессвязное и скатилась с меня, повернувшись ко мне спиной и поерзав во сне.

Мне сразу стало не хватать тепла ее тела на моем, как только оно ушло, и я придвинулся к ней, прижавшись грудью к ее спине и обняв ее. До того как мы легли в постель, на мне была черная футболка, и она надела ее вместе на нижнее белье, чтобы спать в ней. Хотя она была мне немного мала, она опустилась ей до бедер, когда она надевала ее, и мягкий материал защекотал мою кожу, когда я придвинулся к ее телу.

Я не стал утруждать себя попытками снова заснуть. С тех пор как я очнулся от тысячелетнего сна, в который моя мать погрузила меня, я заметил, что мне не нужно спать так много, как раньше. Я догадался, что за все то время, пока спал, я накопил для себя немного лишнего. Но я не хотел рисковать, будя Келли, вставая, поэтому остался в постели. Кроме того, были места и похуже, чем лежать рядом с женщиной, которую я любил.

Я подумал о том, что она рассказала мне о смерти моей матери. Хотя это открыло много болезненной правды, это было немного похоже на то, как если бы разбередили старый шрам. Я знал, что она мертва, в тот момент, когда очнулся ото сна, и с того момента носил свое горе с собой.

Выяснение причастности Валентины к этому не изменило того факта, что ее больше нет. Это только дало мне ответ, который я никогда не искал. И еще одну причину ненавидеть мою нареченную.

— Ты так сильно хмуришься, что я это слышу, — пробормотала Келли, и я усмехнулся, наклонившись, чтобы оставить дорожку поцелуев у нее на затылке.

— Уверен, ты сможешь развеселить меня, если захочешь попробовать? — Предложил я.

Она перевернулась в моих объятиях и посмотрела на меня снизу вверх, а я подпер голову кулаком, чтобы как следует ею полюбоваться. Я не думал, что когда-либо было время, когда я был доволен просто лежать и пялиться на женщину. Но Келли не была обычной женщиной. Она была той, кого я так долго ждал, и если бы ее лицо было единственным, на которое я мог бы смотреть всю оставшуюся жизнь, то я умер бы счастливым.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Мой взгляд оторвался от ее лица, скользнув по мешковатой футболке, скрывавшей ее фигуру, и она игриво ударила меня в грудь.

— Забудь, что я спрашивала, — сказала она со смехом.

— Ты еще не дала мне ответить, — запротестовал я, схватив ее за подбородок, чтобы поцеловать.

Не успели мои губы встретиться с ее губами, как она перехватила мою руку и повалила меня на спину, прижав мое запястье к подушке рядом с моей головой. Я попытался дотянуться до нее другой рукой, но она поймала и это запястье, прижав его к кровати и используя силу своих даров, чтобы удержать меня на месте.

Мое сердце заколотилось от желания, когда она наклонилась ко мне, почти касаясь губами моих губ, и ее золотистые волосы рассыпались вокруг нас, закрывая от мира.

— Магнар? — соблазнительно выдохнула она, и мой член затвердел при звуке моего имени на ее губах. Я никогда не устану слышать, как она произносит его: что-то в этом просто выбивало меня из колеи. Это было так, словно она заявляла на меня свои права, отмечая меня как своего собственного, и я никогда не хотел быть чьим либо, кроме как ее.

— Да? — Спросил я с улыбкой, когда она прижала меня еще сильнее, и я обнаружил, что мне очень нравится уступать ей контроль.

— Я иду в душ, — прошептала она.

— Что?

Келли рассмеялась, вскочила с кровати и помчалась через комнату, прежде чем я успел полностью осознать, что только что произошло. Дверь между нами с грохотом захлопнулась, и ее смех разнесся по коридору, когда она побежала в ванную.

Я быстро вскочил и побежал за ней, пытаясь решить, ругаться мне или смеяться.

Но когда я открыл дверь нашей спальни, то увидел Чикоа, идущую по коридору.

Я замер, неуверенный, не будет ли с моей стороны слишком грубо проигнорировать ее и продолжить погоню. Я бросил взгляд вдоль коридора, и Келли снова рассмеялась надо мной, направляясь в ванную и закрывая за собой дверь. Звук поворачивающегося замка заставил меня прикусить язык от досады.

— Ты Магнар, верно? — Спросила Чикоа со слабой улыбкой, и я был вынужден признать поражение, когда посмотрел на вампиршу передо мной. — Я как раз несла тебе это. — Она протянула мне сверток с одеждой, и я принял ее со словами благодарности.

— Подобрать вещи по размеру для Келли было достаточно легко, но тебя обслуживать немного сложнее, — сказала она извиняющимся тоном. — Мой муж был крупным мужчиной, но ты…

Я рассмеялся, когда ее глаза прошлись по моему мускулистому телу. — Я уверен, что это подойдет. Спасибо.

— В дальнем конце коридора есть еще одна ванная, — добавила она. — Если ты не хочешь стоять в очереди в душ — я принесу тебе полотенце.

Я посмотрел на дверь, которую Келли закрыла между нами, и сокрушенно вздохнул, позволив Чикоа увести меня в противоположном направлении. В следующий раз, когда я заполучу эту девушку в свои объятия, я не собираюсь так легко ее отпускать.

Я вышел из-под горячего душа, неохотно принимая тот факт, что некоторые из этих современных изобретений не были так ужасны. Я обернул вокруг себя полотенце и посмотрел в зеркало на раны от укусов, которые получил, находясь в лапах Валентины. Я с удовлетворением обнаружил, что те, что были на шее, уже зажили, а с двумя, полученными в ее спальне перед самым нашим побегом, мои дары значительно продвинулись. Я хотел, чтобы каждая метка, нанесенная ею, как можно скорее исчезла с моей плоти.

Я провел большим пальцем по татуировке над сердцем, и старая привычка снова настигла меня, когда я представил, как она исчезает с моей плоти. Смерть Валентины удалит пятно чернил с моей кожи, и я не мог дождаться этого дня. Я хотел, чтобы ни одна часть меня не была связана с ней, и я буду безудержно праздновать, когда мое тело освободится от этой метки.

Я толкнул дверь ванной и обнаружил, что Фабиан ждет меня в коридоре. Мне не особо было что сказать паразиту, который хотел украсть у меня Келли, но я не собирался отворачиваться от него, если он хотел устроить конфликт из-за этого.

— Ты что-то хотел? — Спросил я, поскольку он не отодвинулся в сторону.

Он опустил глаза, чтобы рассмотреть татуировки, которыми была покрыта моя плоть, и я скрестил руки на груди, ожидая, когда он прекратит оценивать меня.

— Я много чего хочу, дикарь, но, похоже, одного желания не всегда достаточно, чтобы получить это.

— Я думаю, Келли достаточно ясно выразила свои чувства ко мне и тебе, и если ты думаешь, что сможешь убедить меня отказаться от нее, то ты заблуждаешься..

— Я не настолько глуп, чтобы поверить, что ты сделаешь что-то подобное ради меня, — раздраженно ответил он. — Я просто пришел предупредить тебя.

— Предупредить меня? — Я рассмеялся. — Я должен бояться тебя, чтобы любое твое предупреждение заставило меня хоть на мгновение задуматься.

— Тебе лучше бояться меня, — мрачно ответил он. — Я бы убил тебя в нашей битве, если бы мой брат не оттащил меня назад.

— Ну, если ты хочешь матч-реванш, то я буду рад услужить, — прорычал я.

— Это не так, — ледяным тоном ответил он. — Как бы мне этого ни хотелось, не думаю, что Келли это понравилось бы.

— С каких это пор тебя стало волновать, чего она хочет? Тебя не так сильно волновали ее чувства, когда ты тащил ее к алтарю. И я уверен, что если бы она не сбежала от тебя той ночью, тебя бы не интересовало ее мнение о том, хочет ли она в твою постель, — прорычал я.

Взгляд Фабиана потемнел, и я мог сказать, что он боролся с желанием укусить меня в ответ.

— Ты многое обо мне предполагаешь, хотя совсем ничего обо мне не знаешь, — прорычал он. — И все изменилось с тех пор, как я женился на ней. Теперь мы по-другому понимаем пророчество. Я только желаю, чтобы она была счастлива.

— Тогда держись от нее подальше, и я уверен, что так оно и будет, — ответил я. — Все мерзости, которые с ней приключились, произошли из-за твоих действий или были результатом твоего правления. Так что исключи себя из уравнения, если желаешь ей счастья.

Я попытался пройти мимо него, но он переместился, преграждая мне путь. Адреналин заструился по моим венам, когда я посмотрел на него сверху вниз. Он был высоким, но я никогда не встречал мужчину, на которого мне не приходилось бы смотреть сверху вниз, и я мог сказать, что этот факт раздражал его, когда он поднял глаза, чтобы встретиться с моими.

— Я не знаю, что она нашла в тебе, варвар, — прошипел он. — Но если ты тот, кого она хочет, я не буду стоять у тебя на пути…

— Это ничего не изменит, даже если ты попытаешься. Ты уже должен был это понять. Или ты хочешь послать ей еще одно стихотворение, чтобы убедиться? — Поддразнил я.

Фабиан оскалил на меня клыки, и я рассмеялся ему в лицо.

— Если ты когда-нибудь причинишь ей боль, твоя смерть последует незамедлительно, — поклялся он. — И если она когда-нибудь захочет настоящего мужчину…

— Тогда я уверен, что она будет искать кого-нибудь с бьющимся сердцем. — Я протиснулся мимо него, врезавшись плечом в его плечо, и он был вынужден пропустить меня или прибегнуть к насилию, чтобы остановить.

Я направился обратно в спальню, которую делил с Келли, и натянул джинсы, прежде чем выйти обратно в коридор и спуститься вниз. Фабиан исчез, и я надеялся, что это навсегда, но, похоже, это было просто принятие желаемого за действительное.

Запах еды привел меня на кухню, и я обнаружил Джулиуса за барной стойкой, поглощающего огромную тарелку яиц, пока Чикоа готовила еще. Келли сидела за длинным обеденным столом в дальнем конце комнаты, перед ней стояла пустая тарелка, и она улыбнулась мне, когда я вошел в комнату. На ней все еще была черная футболка, которую она украла у меня, и она завязала ее узлом, обнажив свой живот. Она сочетала ее с черными джинсами, которые облегали ее ноги, и я несколько секунд оценивающе разглядывал ее. Она прикусила свою пухлую нижнюю губу, пока я продолжал смотреть на нее, и мое сердцебиение немного участилось.

У меня внутри все перевернулось, когда она так посмотрела на меня, и я задался вопросом, смогу ли я когда-нибудь избавиться от трепета чувств, которые она во мне пробуждала.

— Ты голоден? — Приветливо спросила Чикоа, заметив мое появление.

— Всегда, — ответил я с улыбкой, заставляя себя отвлечься от женщины, которую любил.

Келли рассказала мне, что Фабиан сделал с Чикоа, и я действительно почувствовал себя комфортно в присутствии этого вампира. Она никогда не выбирала эту жизнь, но ее убеждения загнали ее в ловушку после того, как она была обращена. Я мог уважать это, даже если мои собственные убеждения на ее месте потребовали бы от меня иного пути. Я также проникся к ней теплотой, узнав, что она подстрелила Фабиана, когда он появился в ее доме.

— Держи. — Она передала мне полную тарелку, и я взял ее, когда у меня заурчало в животе.

— Тебе не обязательно было готовить для нас, — сказал я. — Я уверен, ты не привыкла это делать.

— Вообще-то, привыкла, — ответила она. — Раньше я любила готовить для своего мужа и моих друзей-людей… по крайней мере, я так делала, пока большинство из них не были убиты в Последней Войне, а остальных собрали и отправили в Сферы, — пробормотала она.

Я неловко взглянул на Джулиуса, и он пожал плечами, как будто настроение не стало совсем уж мрачным.

— И я просто рада, что спустя столько лет снова могу использовать яйца, — добавила она.

— Не могу поспорить с такой логикой, — весело сказал Джулиус, отправляя в рот кусочек яиц на вилке.

Внезапно открылась задняя дверь, и я поднял глаза, когда, спотыкаясь, вошли Фабиан, Майлз и Кларисса. От вида Бельведеров у меня на затылке все еще вставали волосы дыбом, и я напрягся, пытаясь подавить желание защищаться. Ситуация, в которой мы оказались, была для меня какой угодно, только не естественной, и как бы я ни старался приспособиться к ней, я все еще боролся с изменившим мир фактом, что я больше не стремился убивать этих существ каждым принятым мной решением.

— Извините, — пробормотала Кларисса, опускаясь на стул напротив Келли. — Мы собирались дать вам спокойно поесть, но выглянуло солнце, так что…

— Твоя плоть нежити начала увядать в свете истины о том, кто ты есть, — закончил Джулиус.

— Да. И я снова вынуждена терпеть пытку в твоем обществе вместо солнечного света. Что может означать, что на самом деле мне здесь только хуже, — ответила она, но ее тон был скорее поддразнивающим, чем раздраженным.

Фабиан быстро опустился рядом с Келли, а я занял место за барной стойкой рядом с моим братом, вместо того чтобы вступать с ним в какое-либо мелкое соревнование за ее внимание. Я знал ее сердце и не собирался поддаваться горькому привкусу ревности из-за какого-то паразита, который не знает, как принять отказ.

Я принялся за еду, удовлетворенно вздыхая, пока наполнял желудок. Моя ночь с Келли была не совсем спокойной, и я чувствовал, что после моего так называемого отдыха мне нужно больше пищи, чем до этого. Не то чтобы у меня были какие-то претензии по этому поводу.

Табурет рядом со мной отодвинулся, и Майлз бесшумно опустился на него. Я не смотрел на него, но чувствовал на себе его взгляд, и от этого по моей коже пробежали мурашки.

— Я тут подумал, — сказал он, когда я не сделал попытки обратиться к нему.

Я взглянул на брата, но в ответ получил лишь приподнятую бровь, поскольку Джулиус продолжал увлеченно поглощать еду.

— Это вызвало у тебя какие-то трудности? — Спросил я, поворачиваясь к вампиру, охоте на которого посвятил свою юность.

— Не так сильно, как обычно, — ответил он с ухмылкой. Мне стало интересно, было ли его мальчишеское поведение напускным или в этом существе, которое ходило по земле более тысячи лет, действительно была какая-то детская наивность.

— И? — Спросил я, удивляясь, почему он почувствовал необходимость выделить меня для обсуждения тех мыслей, которые у него возникли.

— И, давным-давно я чуть не столкнулся с тобой на вершине горы, — сказал он, улыбаясь, как будто это было какое-то приятное воспоминание между друзьями, а не жестокая охота, которую я помнил.

— Я помню, как ты убегал, как младенец, которому нужна материнская грудь, — категорично ответил я.

— Ну так я к этому и веду, — с энтузиазмом сказал он. — Мы никогда не встречались лицом к лицу, и теперь, когда мы все друзья…

— Мы не друзья, — ответил я, и моему голосу вторили Джулиус, Кларисса и Фабиан одновременно.

Майлз рассмеялся, глядя между всеми нами.

— Что ж, теперь, когда мы все объединились против Валентины и богов, — сказал он. — Я подумал, что настало время узнать, как бы прошел поединок между нами двумя.

— Я тоже был там, — сказал Джулиус, прежде чем я успел ответить. — Так что мы с Магнаром были бы против тебя одного. Я уверен, что от тебя остался бы один лишь пепел, если бы произошла та битва.

— Ну, тогда вы не были Благословенными Крестоносцами, — пренебрежительно возразил Майлз. — Поэтому я сильно сомневаюсь в этом. Но, возможно, высвободить часть этого накопившегося напряжения — это как раз то, что нам всем нужно.

— Что ты предлагаешь? — Спросил я, нахмурившись, хотя у меня было предчувствие, что я знаю, и я сомневался, что это была хорошая идея.

— Спарринг со мной, — сказал Майлз. — Спарринг с каждым из нас. Мы сможем раз и навсегда выяснить, какая ветвь творений богов самая сильная.

Я взглянул на Джулиуса, раздумывая, стоит ли мне вообще принять его предложение, и увидел, что мой брат был не совсем против этой идеи.

— Весь смысл того, что мы отдыхаем здесь несколько дней, заключается в том, чтобы мы могли исцелиться, — напомнила нам Келли. — Что хорошего принесет нам выбивание дерьма друг из друга?

— В ее словах есть смысл, — сказал я, и плечи Майлза разочарованно поникли, но я ухмыльнулся и продолжил. — Значит, нам понадобятся правила.

Майлз посмотрел на меня с широкой ухмылкой и подпрыгнул на стуле от возбуждения. — Хорошо. Никаких клинков, — сказал он.

— И зубов, — добавил я.

— Без переломов, — добавил Джулиус.

— И никаких отрываний конечностей, — добавила Кларисса.

Я повернулся, чтобы удивленно посмотреть на нее, и дикое возбуждение начало нарастать в моей груди при мысли проверить свои навыки против этих существ.

— И никаких ударов по члену, — добавил Джулиус, обвиняюще указывая на Келли.

— Я не знала, что играю, — ответила она, но я видел в ее глазах тот же голод, что и у меня. Спарринги были неотъемлемой частью истребителей, и моя кровь пела от перспективы этого.

— А ты и не играешь, — коротко ответил Фабиан. — Я не собираюсь стоять в стороне, пока ты пытаешься взять…

— Не тебе указывать ей, что делать, — прорычал я. — Но не стесняйся, пересидеть сам: сомневаюсь, что я смогу удержаться, чтобы не убить тебя.

— Облака вернулись! — взволнованно воскликнул Майлз, прежде чем он успел ответить. — Давайте начнем прямо сейчас.

Я мрачно рассмеялся, поднявшись на ноги и последовал за ним на улицу. — Ну, не забывай, ты сам напросился.