Опустошенные души

Я

плюхнулся на диван и притянул Монтану к себе на колени с кривой усмешкой, моя голова была затуманена алкоголем. Я всегда умел справляться с алкоголем, даже когда был человеком, но сейчас я определенно был пьян, и я подозревал, что моя бунтарка тоже.

— Наслаждаешься вечеринкой? — Спросил я, приподнимая подбородок, чтобы коснуться губами ее рта.

— Приятно расслабиться, — вздохнула она, прижимаясь своим лбом к моему.

— Кажется, я хочу съесть тебя… — Я поцеловал ее в шею, и она со смехом отодвинулась от меня. — Я хочу сэндвич с бунтаркой.

— Звучит как закуска, — отметила она, и в ее глазах заплясали огоньки. — Я могу быть больше, чем просто закуской.

— Ты будешь целым обедом. Пять блюд. В основном я сосредоточусь на десерте. — Я с ухмылкой оглядел ее, обнаружив, что остальные совершенно заняты выпивкой и другими играми. — Давай пойдем куда-нибудь еще… Я стащу нож и вилку с кухни, — предложил я, скользя руками по ее бедрам.

Она поймала мои запястья с озорной улыбкой, и я застонал, откидывая голову на спинку дивана. В этом мире не было ничего похожего на эту девушку, и она была моей. Вся моя. Будьте прокляты боги, я не заслуживал ее, но не было ни малейшего шанса что я когда-либо отпущу ее.

— Нет… Я решила, что это неприемлемо, — поддразнила она, уронив голову мне на плечо. — Ты не можешь меня съесть.

— Знаешь, на самом деле я не хочу тебя есть, я хочу трахнуть…

— Ееееей, Эрик! Пойдем танцевать! — Майлз крикнул мне с другого конца комнаты.

Монтана поднялась с моих колен, потянув меня за собой. — Иди к ним, я собираюсь поговорить с Келли. — Ее рука выскользнула из моей, и она направилась через комнату, чтобы присоединиться к истребителям. Мои глаза проследили за изгибом ее бедер, и плотское желание наполнило меня, когда она оставила меня позади.

Я оглядел комнату в поисках Фабиана, но не смог его обнаружить.

Я направился к Майлзу, по пути врезавшись в кофейный столик и выругавшись сквозь зубы. Мой брат танцевал с Уорреном, и его глаза были стеклянными, когда он повернулся ко мне и обнял за плечи.

— Ты видел Фабиана? — Спросил я.

— Да, он вышел из комнаты минуту назад, — невнятно пробормотал Майлз.

Я нахмурился. — Он сказал тебе что-нибудь перед уходом?

— Не-а. — Он пожал плечами. — О, на самом деле, он сказал… эм… он сказал что-то вроде того, что его тошнит от того, что все его ненавидят, и он устал от того, что все считают его эгоистичным мудаком и эм… что-то насчет того, что Чикоа никогда его не простит. — Майлз ухмыльнулся, слегка покачиваясь, и я поддержал его.

— Черт, — пробормотал я, отстраняясь от него, но Майлз поймал меня за руку, поворачивая обратно к себе с широко раскрытыми глазами.

— О, подожди-ка… Секундочку… ты думаешь, именно поэтому он ушел?

— Да, Майлз. Я думаю, именно поэтому он ушел. — Я покачал головой, глядя на Уоррена. — Дай ему выпить немного воды.

Уоррен кивнул, но полузакрыл глаза и начал размахивать руками в воздухе в такт музыке. Я оглядел комнату и заметил Клариссу, танцующую рядом с Джулиусом, в то время как он примостился на краешке кресла. Я поманил ее к себе, и она присоединилась к нам, танцуя всю дорогу, сокращая разрыв.

— Ты не могла бы дать этим двоим попить воды? Мне нужно найти Фабиана.

— Конечно, все в порядке? — спросила она.

— Да, Фабиан просто расстроен. Я пойду поговорю с ним.

Она приподнялась на цыпочках, чтобы чмокнуть меня в щеку. — Ты хороший брат. И ты такой высокий. Посмотри, какой ты высокий, — проворковала она, и у меня возникло ощущение, что она сама была изрядно пьяна.

Я направился обратно через комнату, снова с проклятием врезавшись в кофейный столик. Я вышел в коридор, пытаясь прислушаться к любым звукам, исходящим от него, но музыка была слишком громкой, чтобы что-нибудь расслышать.

— Фабиан? — Позвал я, затем заметил, что входная дверь приоткрыта. Я широко распахнул ее и увидел своего брата, сидящего на крыльце с бутылкой виски в руке.

— Где ты его взял? — Я присел рядом с ним, разглядывая этикетку. Эта бутылка стоила кучу денег.

— Нашел на кухне, в глубине буфета, — сказал он, пожимая плечами.

Учитывая, что он выглядел чертовски несчастным, я решил не указывать на то, что Чикоа, возможно, не хотела, чтобы он его брал. Вместо этого я схватил его и сделал глоток, восхитительные нотки дуба и меда прокатились по моему языку.

Фабиан ухмыльнулся, и, возможно, это был первый раз, когда я увидел его улыбку с тех пор, как мы приехали сюда. Я игриво толкнул его плечом. — Ты пропускаешь все самое интересное.

Он тяжело вздохнул. — Я просто не могу найти общий язык с истребителями. У нас с Магнаром нет ничего общего. Кроме того, что мы оба влюблены в одну и ту же женщину.

Я нахмурился. — Ты любишь ее?

— Ну… Думаю, да. Не знаю, у меня с головой полный пиздец с тех пор, как я сюда попал. При виде Чикоа мне хочется вырвать свое сердце и отдать его ей, просто чтобы загладить то, что я с ней сделал. И теперь я в замешательстве, потому что думал, что мое сердце хотело Келли, но с моей бывшей здесь… — Он покачал головой.

— Ты не знаешь Келли по-настоящему, она начала открываться тебе только недавно, — сказал я, нахмурившись.

— Я знаю, — вздохнул Фабиан, в его глазах читалась война. — Иногда я думаю, что просто хочу любить кого-то так сильно, что, когда она появилась, я почувствовал, что боги выбрали ее для меня. У меня не было придворной для свадебной церемонии. И вот она появилась, красивая и дерзкая, и полностью моя Она выглядит полной противоположностью Чикоа, и, наверное, это стало моим типажом, чтобы я мог забыть о ней. Я так хотел, чтобы у нас все получилось…

Мои брови нахмурились, когда я посмотрел на его страдальческое выражение лица. — А что сейчас? Теперь, когда ты снова увидел Чикоа, ты чувствуешь себя по-другому, верно? Я знаю, как сильно ты любил ее, брат. Это было ясно как день, когда я увидел вас вместе много лет назад.

Фабиан слабо кивнул. — Это была любовь. Я знаю это. И я думаю… после того, как я обратил ее, а она отвергла меня, я потерял эту часть себя. Я перестал относиться к женщинам с уважением. Может быть, я всегда был бессердечным дерьмом, потому что в конце концов поступил так же с единственной женщиной, которую когда-либо любил. Я обратил ее против ее воли, Эрик… — Он пристально посмотрел на меня. — Что за человек так поступает?

Моя грудь опустела, когда я уставился на него. — Я знаю, что это было сделано не из плохих побуждений, Фабиан. Как бы ты ни хотел видеть в себе тьму, в тебе так много хорошего, если бы только ты почаще выпускал его наружу.

— Как ты думаешь, Чикоа сможет когда-нибудь простить меня? — прошептал он, его глаза горели отчаянием.

— Я думаю, тебе нужно попытаться исправить то зло, которое ты ей причинил. Но ее прощение зависит от ее собственных чувств.

— Я чертовски облажался. — Он опрокинул бутылку в рот и начал прихлебывать.

Когда он дошел до середины, я попытался выхватить ее у него, но он вскочил на ноги и направился вниз, во двор. Я побежал за ним, но не успев затормозить, когда он резко застыл, врезался в него.

Он выронил бутылку, и она разбилась вдребезги.

— О черт… извини, — сказал я.

Фабиан неловко засыпал осколки землей. — Нет, это ты прости. — Он опустил голову.

Я схватил его за плечи, тряся чересчур сильно. — Тебе нужно взять себя в руки. Иди и разберись с этим. Я знаю, что ты можешь. — Я обхватил его лицо обеими руками, и его губы сморщились, так как я держал его слишком крепко.

— Но что, если я не смогу? — спросил он сквозь сжатые губы.

Я отпустил его, смех вырвался из моего горла, и он неуверенно присоединился ко мне.

— Ты можешь, — настаивал я. — Ты Бельведер. Ты лажаешь, а потом исправляешь. Это то, в чем мы преуспели.

— Это правда, — сказал он с надеждой. — Сначала Монтана ненавидела тебя, не так ли? Как тебе удалось заставить ее полюбить тебя?

— Дело не в том, чтобы заставлять кого-то что-то делать, Фабиан, — сказал я, и мое веселье угасло, когда я вспомнил, как она когда-то смотрела на меня. Как будто я был чумой на Земле. — Но… Я впустил ее, шаг за шагом, я пытался показать ей, что я не такой мудак, каким она меня считала. И, честно говоря, я был мудаком. Но каким-то образом она сделала меня лучше. Она открыла во мне ту сторону, о которой я давно забыл.

— Именно это Чикоа однажды сделала со мной, — вздохнул Фабиан. — А Келли помогла мне вспомнить об этом сейчас. В каком-то смысле связь, которую наложили на нас боги, помогла мне понять, как многого я лишился. Как много я упустил, так глубоко пряча свои эмоции все эти годы. Я хочу снова любить, Эрик.

— Ты будешь. — Я смотрел на него, и мое сердце смягчилось в груди. Обычно Фабиан открывался мне больше, чем другому нашему брату и сестре. Мы всегда прикрывали друг друга, хотя и не всегда сходились во взглядах. Последние несколько месяцев я был убежден, что он мой враг, но теперь я был уверен, что мы наконец-то возвращаемся к нормальной жизни. Я хотел, чтобы он помирился с истребителями и однажды нашел кого-то, кого снова полюбит. Он заслуживал счастья.

Я заключил его в крепкие объятия. — Я скучаю по тому, что было раньше.

— Я тоже. — Он прижался ко мне. — Когда я увидел, как ты спаррингуешь с истребителями ранее… Я так приревновал. Это было глупо. Но ты мой лучший друг, Эрик. И они забирают тебя у меня.

— Никогда. — Я покачал головой, ткнув пальцем ему в грудь, и он отшатнулся на несколько шагов. — Мы всегда будем братьями. Но, Фабиан, они не так уж плохи. Мы провели все эти годы, ненавидя друг друга, что до сих пор не обменивались ни единым словом, кроме угроз. И после того, как меня вынудили провести время с Магнаром, я пришел к пониманию, что мы все плохо обращались друг с другом, но мы не плохие люди.

Фабиан кивнул, когда мои слова дошли до него. — Мы с Магнаром не можем сойтись во взглядах. Не после того, что случилось с Келли.

— Что ж… Я знаю, что у тебя с ним проблемы, но почему бы тогда не попробовать поговорить с Джулиусом?

— Я мог бы это сделать, — согласился он, и в его глазах блеснул огонек надежды.

Я хлопнул его рукой по спине, направляя к дому.

Мы направились в дом и вернулись в гостиную, где музыка гремела громче, чем раньше. Кларисса терлась о Монтану, и я ухмыльнулся при виде того, как они двигались в такт. Магнар и Келли, казалось, забыли, что у них есть зрители, потому что она оседлала его на диване.

Я подтолкнул Фабиана к Джулиусу, который пялился на Клариссу, откусывая огромные куски от сэндвича. Я последовал за Фабианом через комнату, и Джулиусу потребовалась секунда, чтобы заметить наше приближение.

— Привет, — натянуто сказал Фабиан.

Джулиус проглотил последний кусочек сэндвича и, подняв брови, посмотрел на Фабиана. — Что?

— Я подумал, мы могли бы выпить несколько шотов, — предложил Фабиан, и крошечная часть моего мозга подсказала мне, что это плохая идея. Другая, более дикая часть меня, которая высвободилась за последние несколько часов, сорвала с моих губ следующие слова. — Черт возьми, да.

Я помчался на кухню, врезавшись в табуретку и разнеся ее на сотню осколков.

— Я верну тебе деньги, — пробормотал я стулу, но на самом деле мои слова предназначались Чикоа. Я заметил бутылку текилы у раковины и схватил ее, прихватив из буфета три стопки для шотов, прежде чем поспешить обратно в гостиную.

Джулиус и Фабиан опустились на колени перед кофейным столиком, и я опустился рядом с ними, поставив бутылку на стол рядом со стопками.

— Ооо, у нас тут шоты? — Чикоа упала на колени рядом со мной, жадно глядя на текилу.

Я ухмыльнулся, довольный, что ее не обеспокоило, что я взял бутылку без спроса, но я решил не упоминать о стуле, который я уничтожил.

— Подождите. — Чикоа вылетела из комнаты, через секунду вернулась с еще одной стопкой и снова опустилась на колени рядом со мной.

— Ладно, давайте поиграем в «Скорее всего», — невнятно пробормотал Джулиус.

— Это что? — Спросила Чикоа.

— Мы делаем заявление, и тот, за кого группа проголосует, что именно он с наибольшей вероятностью сделает это, должен так поступить, — объяснил Джулиус.

— Я начну первым, — сказал Фабиан, и я понадеялся, что это снова не зайдет на опасную территорию. — У кого больше шансов переспать сегодня вечером?

— Эрик, — объявил Джулиус, и я пожал плечами, ухмыляясь.

— Согласна, — сказала Чикоа, холодно взглянув на Фабиана.

Я налил шот в стаканчик и залпом выпил, острый привкус алкоголя разлился по моей груди.

— Кто, скорее всего, помирится с Фабианом? — Я с кривой усмешкой перевел взгляд с Чикоа на Джулиуса.

Чикоа покачала головой, хотя и рассмеялась при этом.

Фабиан посмотрел на Джулиуса с надеждой во взгляде, и истребитель закатил глаза.

— Тогда, полагаю, это я, — сказал Джулиус, хлопнув Фабиана по затылку так, что тот дернулся вперед и врезался лбом в кофейный столик, отчего тот раскололся.

— О черт, я не рассчитал свои собственные силы, — сказал Джулиус, и я почувствовал, что это был настоящий несчастный случай.

Фабиан начал смеяться, пока мы все не присоединились к нему.

— К черту игру. — Джулиус налил нам всем по стопке, и вскоре я выпил больше, чем за сотню лет.

Мой взгляд снова скользнул к Монтане, и голодная улыбка появилась на моем лице. Джулиус встал, спотыкаясь, подошел к ней и Клариссе и обнял их за плечи.

Я поднялся на ноги, наполовину осознавая, что оставляю Фабиана с Чикоа, и последовал за истребителем.

Я вырвал Монтану из его рук, прижимая ее к своей груди и заявляя на нее свои права. Джулиус продолжал обнимать мою сестру, и она положила руку ему на грудь, а ее пальцы начали играть с пуговицами его рубашки.

— Хочешь отправиться на разведку? — Джулиус невнятно пробормотал Клариссе, и она энергично кивнула.

— Монти! — Внезапно позвала Келли, спрыгивая с колен Магнара. — У меня только что появилась идея. Помнишь, как мы делали стойку на руках в нашей квартире? Давай посмотрим, кто сможет продержаться дольше.

— Да! — Монтана вырвалась из моих объятий, и они вдвоем отодвинули кресло в сторону.

Они обе перевернулись на руки, и их платья тут же упали до самых шей.

— Бунтарка! — рявкнул я, бросаясь вперед, когда она обнажила свое тело в нижнем белье. Желание разгорелось во мне, когда я схватил ее за талию, перевернув и прижал спиной к себе, и она прильнула ко мне, дико смеясь.

Келли все еще держала ноги в воздухе, и Магнар с требовательным стоном снова усадил ее к себе на колени.

Я провел рукой по позвоночнику Монтаны, мой член стал толще, когда я притянул ее еще ближе к себе, чтобы она могла это почувствовать.

Ее рот приоткрылся, и она озорно усмехнулась, прижимаясь ко мне.

Я издал стон удовольствия, припав губами к ее уху, пока она продолжала свои поддразнивания. — Давай пойдем куда-нибудь, где я смогу трахнуть тебя до полусмерти.

Ее глаза расширились от вожделения, и она закусила губу, кивнув.

Я потащил ее через комнату, заметив целующихся Майлза и Уоррена на полу. Джулиус и Кларисса исчезли, но у меня не хватило мозгов задуматься, где они могут быть, поскольку мои джинсы стали теснее.

Мы вышли в коридор, и я повернулся к входной двери, а во мне загорелась идея. Монтана рассмеялась, следуя за мной на крыльцо.

— Ты собираешься показать мне свои маленькие шары? — беззаботно спросила она.

Я прижал ее спиной к краю крыльца, вдавливая колено между ее бедер.

— Может быть, тебя подводит память, — проворчал я, беря ее руку и засовывая себе за пояс.

Она ахнула, и я глубоко застонал, когда ее пальцы обхватили мой член, прижимая мой рот к своему, пока она гладила меня по всей длине.

До моего слуха донесся стон, который определенно исходил не от моей жены, и она высвободила руку из моих боксеров, когда мы повернулись, чтобы разобраться. Стон раздался снова, и я перегнулся вперед через перила крыльца.

У меня отвисла челюсть, когда я увидел Клариссу, прижатую Джулиусом к стене, они целовались так, словно завтрашнего дня не будет. Его рука скользнула под ее платье, а ее нога обвилась вокруг его талии. Я отдернул голову назад, чтобы больше не видеть, как моя сестра трахает истребителя, и гримаса исказила мои черты.

Монтана прижала руку ко рту, и я с ухмылкой потянул ее вниз по ступенькам крыльца, а потом мы завернули за угол, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Я скрестил руки на груди, а Монтана отчаянно замотала головой, пытаясь оттолкнуть меня. Но к черту это.

Я откашлялся, и Джулиус бросил взгляд через плечо, его глаза были прикрыты, а рот растянут в глупой ухмылке. Его веселье улетучилось, когда он заметил нас.

— Не говори Магнару, — выпалил он, и на моем лице появилась широкая улыбка.

— О, я не буду. Я просто даю тебе понять, как сильно я собираюсь помучить тебя из-за этого завтра, — пообещал я, и Монтана хлопнул меня по плечу.

— Не будь придурком, — сказала она, снова подталкивая меня локтем, чтобы заставить двигаться.

— Этого никогда не было, — проворчал Джулиус, и Кларисса согласно кивнула.

— Ладно. — Я пожал плечами. — Тогда я уверен, что вы прекратите целоваться, как только мы уйдем.

— Так и сделаем, — согласился Джулиус.

— Пока, пока, Эрик. — Кларисса захихикала, затем схватила Джулиуса сзади за шею и снова прижалась губами к его губам. Он нетерпеливо застонал, казалось, уже забыв о своем заявлении.

Монтана подняла бровь, глядя на меня, и мы оба ухмыльнулись. Я поймал ее за руку, немного споткнувшись, когда потащил ее через двор.

Мы направились прочь от них по пыльной дорожке, которая огибала заднюю часть дома. Рядом с тропинкой, под большим дубом, стоял красный трактор, и я уже подумывал остановиться здесь и трахнуть свою жену, прислонившись к нему. Но, на мой взгляд, это было слишком близко к дому.

Перед нами на холме раскинулся луг, и мы углубились в высокую траву, прокладывая тропинку среди цветов, которые на ночь закрыли свои лепестки.

Мы поднялись на вершину холма, и от открывшегося перед нами зрелища захватывало дух. Ручей пересекал долину, сверкая в лунном свете, проходя сквозь группу деревьев.

Я уложил Монтану на землю и опустился сверху. Трава изогнулась вокруг нас, образовав кокон.

Я мрачно улыбнулся ей, обхватывая за талию и притягивая ближе. Она скользнула пальцами по моей шее и моим волосам, ее полные губы коснулись моих, и я ощутил ее вкус. Она сильнее прижалась ко мне, и я застонал, вжимаясь бедрами в землю. Между нами всегда было так — грубо и сладко одновременно.

Она просунула руку мне за пояс, и я резко вдохнул, одновременно укусив ее за шею. Моя маленькая бунтарка, захватила мое сердце вместе со всеми другими жизненно важными органами в моем теле. Ее рука скользнула вниз по длине моего члена, чтобы поласкать мои яйца, отчего я стал таким твердым, что терял рассудок.

Я вытащил ее руку из своих штанов с кривой усмешкой, хотя мне было больно это делать, поскольку мой член набухал под моими боксерами. Но сначала она. Я хотел, чтобы она была умоляющей, влажной и жаждущей меня внутри себя.

Я встал на колени между ее ног и просунул руку ей под платье, грубо стягивая трусики в сторону. Она выдохнула мое имя, когда я просунул в нее два пальца и провел большим пальцем по ее клитору, заявляя о своих правах на нее.

Дикий рык вырвался из моего горла, когда я почувствовал, как сильно она хотела меня, ее киска была такой тугой и влажной для меня, что это было чудом, что я смог удержаться от того, чтобы трахнуть ее немедленно.

Она была моей новой империей. Я хотел покорять ее и завоевывать снова и снова.

Я был пьян, и она тоже, но это не имело значения. Я хотел ее с первобытной силой, и выражение ее лица говорило мне, что она тоже этого хотела, пьяная или нет.

Я гладил и дразнил ее, продлевая удовольствие как можно дольше. Она покачивала бедрами в такт движениям моей руки, и ее стоны уносило ветром. Она попыталась придвинуться ближе, но я удерживал ее в этом отчаянном положении, пожирая взглядом, а она смотрела на меня в ответ так, словно я держал весь мир в своих руках.

— Эрик, пожалуйста, — вздохнула она, и я издал хриплый стон, потому что моя сила воли трещала по швам.

Она была моей в этот момент, моей, чтобы повелевать, моей, чтобы ублажать. Я всегда наслаждался властью, которую давал мне секс, но это было что-то другое. Иметь в своем распоряжении именно эту женщину было божественно. Я не просто уважал ее, восхищался ею. Я, блядь, боготворил ее. Она могла бы овладеть мной в любом обличье, вампира или смертного. Монстра или человека. Абсурдно пьяного или ослепительно трезвого.

Она издала звук разочарования и толкнула меня на землю рядом с собой. Я пьяно перекатился на спину, и она перекинула через меня ногу, устроившись поперек моих бедер.

Я издал горловой смешок, обхватив ее за талию и готовясь снова перевернуть нас.

Она положила руку мне на грудь, ее чернильные волосы рассыпались по плечам и коснулись моей шеи. — Ты редко позволяешь мне быть сверху.

Я мрачно усмехнулся, скользнув руками под ее платье и проведя ими по бархатной плоти ее бедер. — Мне нравится все контролировать. Может быть, у меня проблемы.

Монтана с улыбкой щелкнула меня по лбу. — Давай разберемся с этими проблемами. — Она покачала бедрами, и я глубоко застонал, снова беря ее за талию, чтобы попытаться перевернуть ее под себя.

— Эрик, — рассмеялась она. — Даже твои руки властные. Хоть раз останься внизу.

Я прикусил внутреннюю сторону своей щеки, уступая ей, и опустил руки по швам.

— Я не уверен, что мне это нравится, — признался я, и она опустилась ниже, задирая мою футболку и прижимаясь ртом к моему животу, отползая назад, пока проводила языком вниз к моему поясу. Целуя, посасывая, покусывая, пока мои мысли не разлетелись по ветру. — Хорошо… Возможно, я передумал.

Она засмеялась, возясь с моим ремнем и поглаживая мой член через штаны, отчего по моему телу пробежал огонь. Она стянула их и рухнула на меня.

— Неуклюжая, — выругался я.

Она попыталась снова и на этот раз была гораздо более собранной, когда облизала меня по всей длине, заставив меня выругаться сквозь зубы. Ее губы сомкнулись вокруг кончика моего члена, и она обвела его языком, заставляя меня хотеть ее так чертовски сильно.

Я сжал в кулаке ее волосы, притягивая ее к себе, и мои губы соприкоснулись с ее губами.

— Мне кажется, я пьяна, принц Бельведер. — Она перебросила волосы через плечо, выпрямляясь, снова оседлав меня и опустив бедра так, что мой член потерся о ее трусики.

— Ну, я бы не хотел воспользоваться тобой. — Я задрал ее платье до талии и сорвал с нее нижнее белье.

— Твои руки говорят об обратном, — сказала она, затем ахнула, когда я скользнул пальцами между ее бедер.

Моя рука медленно кружила, пока я заставлял ее ждать этого, удерживая ее на грани оргазма, дразня ее клитор, пощипывая, затем лаская. Ее бедра дернулись, голова откинулась назад, и я наблюдал за ней, получая удовольствие от того, как хорошо она поддается мне.

Когда она была готова кончить, ее киска была такой влажной и готовой для меня, я спустил штаны и толкнулся глубоко в нее. Экстаз пронзил меня, когда она приняла мой член на всю длину, как хорошая девочка, и я притянул ее ближе, садясь и заламывая ей руки за спину.

— Это не считается, что я беру контроль на себя, — простонала она, но я не мог остановиться. Я провел клыками по ее шее, вдыхая манящий аромат мыла, исходивший от ее кожи. Я провел зубами по ее ключице, и ее спина выгнулась, прижимаясь грудью ко мне.

Я отпустил ее запястья и стянул платье через голову, бросив его в траву, отчаянно желая насладиться каждым дюймом ее тела. Я стянул с нее лифчик и скользнул языком по ее соску, посасывая и покусывая, пока она стонала для меня. Ее бедра поднимались и опускались в такт движениям моего языка, а мои бедра сильно двигались вверх и заставляли ее подпрыгивать у меня на коленях, пока я трахал ее. Я просунул руку под ее лифчик, чтобы продолжить свои мучения, когда наклонился, чтобы укусить ее за шею, выпуская монстра внутри меня.

Она ахнула от удовольствия, когда мои клыки впились в нее, и я обхватил ее за талию, толкая ее бедра вниз, когда во мне наросло возбуждение, а ее киска напряглась и заставила меня выругаться. Отчаянная агония, яростная потребность. Я никогда не смогу насытиться этой девушкой. Моей бунтаркой.

Ветерок колыхал траву вокруг нас, и стебли щекотали бок Монтаны, вызывая мурашки там, где они соприкасались. Я провел ногтями по ее спине легкими, как перышко, движениями, а ее тело откликнулось на крошечное давление. Мы стали ничем иным, как единым существом, двигающимся в совершенной гармонии, и ее тело отвечало каждому толчку, каждому рывку моего желания поглотить ее.

Я замедлил темп, приблизив губы к ее уху, ее мышцы напряглись, говоря мне, что она была так чертовски близко. Но я не позволил ей кончить, сдерживая ее удовольствие, держа его под своим контролем.

— Пожалуйста, — взмолилась она, впиваясь ногтями в мои руки.

Я двигал ее бедра восхитительно медленно, что приближало ее еще ближе. Просунув руку между нами, я провел большим пальцем мягкими круговыми движениями по ее клитору.

— Блядь, — выдохнула она, что заставило меня мрачно усмехнуться.

Ее губы неуклюже прижались к моим, и я рассмеялся, когда она нашла свою разрядку, ее бедра прижались ко мне, и она подавила стон.

Мне нужно было больше, и она знала это, обмякнув в моих руках, чтобы я мог перевернуть ее под собой. — Моя очередь. — Я ухмыльнулся, снова входя в нее и едва давая ей секунду прийти в себя.

В ответ она приподнялась и глубоко укусила меня в плечо, заставив меня зашипеть сквозь зубы, когда боль утихла, сменившись удовольствием. Это подстегнуло меня, и я наклонился, чтобы посмотреть на нее, заметив свою кровь, размазанную по ее рту.

Я поцеловал ее, ощущая вкус своего тела на ее губах, когда наши языки встретились, наши дикие натуры встретились в этот безумный момент.

Она вцепилась когтями мне в лопатки, ее бедра приподнялись навстречу моим пылким толчкам. Мои пальцы с силой впились в ее бедра, когда удовольствие вторглось в каждую клеточку моего тела, захватывая меня и полностью поглощая. Я прижался к земле рядом с ее головой, когда с ревом кончил, а ее киска сжала мой твердый член и подарила мне самый совершенный финал.

— Ты. Блять. Все, — процедил я сквозь зубы.

Я медленно вышел из нее, затем упал рядом с ней с чувством удовлетворения, которое пронзило меня до глубины души. Я повернулся к ней, обнаружив, что она наблюдает за мной с мечтательной улыбкой.

Я провел большим пальцем по ее щеке. — О чем ты думаешь? — Я зарычал, жалея, что не могу услышать ее мысли в этот момент.

— Я думаю… что я так люблю тебя, что не могу поверить, что когда-то тебя не было в моей жизни, — сказала она, и я улыбнулся, ослабленный ее словами, притянув ее к себе в страстном поцелуе.

Ее пальцы скользнули в мои волосы, когда я притянул ее еще ближе, нуждаясь в прикосновении всей этой красивой кожи к моей. Мы пахли одинаково, наши ароматы смешались. Монтана была моей парой, а я — ее. Я был сломленным, порочным и проклятым, но она все еще любила меня всем сердцем, а я любил ее сильнее, чем когда-либо думал, что способен кого-то любить.

Она смотрела в небо, а я смотрел на нее, потому что она была центром моей вселенной. Небо не шло ни в какое сравнение, каким бы ярким и ясным оно ни было.

— Ты хочешь вернуться в дом? — Спросил я ее.

— Нет, — прошептала она. — Я хочу остаться здесь навсегда.