Опустошенные души

Я

бродила по долине, неопределенно направляясь к огромному красному амбару, который стоял на вершине холма напротив дома, пока наслаждалась ощущением солнца на своей коже.

Чикоа сказала, что собирается подоить коров, но я не могла понять, как она могла это сделать при таком ярком солнце. Однако она не вернулась в дом, и любопытство побудило меня найти ее. Я почти ожидала увидеть ее ползущей по полям, отчаянно ищущей укрытия от солнца. Или, возможно, застрявшей в амбаре, потому что она не могла уйти, пока не вернутся облака. Хотя, когда я посмотрела на чистое голубое небо, я поняла, что в таком случае ей придется долго ждать.

Когда я добралась до амбара, двери открылись, и оттуда выбежали две большие черно-белые коровы. Они с любопытством посмотрели на меня, и я затаила дыхание, пока они проходили мимо. Единственным реальным опытом общения с животными такого размера, который у меня был, были лошади, на которых мы с Магнаром ехали на запад, и я не была уверена, насколько безопасны коровы.

— Не хочешь рассказать мне, почему ты кажешься так близка с Фабианом, несмотря на то, что отказываешься называть его своим мужем? — Из амбара донесся голос Чикоа, и я вошла внутрь, чтобы присоединиться к ней.

— Я с ним не близка, — ответила я, глядя на огромное пространство, заваленное тюками сена и соломы. — Мы просто… странные друзья.

— Странные друзья? — она подняла бровь, глядя на меня, и я повернулась, чтобы уделить ей все свое внимание.

В дверной проем подул прохладный ветер, и длинное голубое платье, которое она мне одолжила, затрепетало вокруг моих лодыжек.

— Я не знаю, как еще это назвать, — ответила я. — Но он спас мне жизнь, а я спасла ему. Мы были связаны богами, так что, я думаю, отчасти из-за этого, но в остальном… Я начинаю понимать, что он не так уж плох.

Чикоа недоверчиво фыркнула. — Он — эгоистичное создание. Если он относится к тебе с добротой, то это потому, что он чего-то от тебя хочет. Не более того. И я видела, как он смотрел на тебя: он хочет твою плоть так же, как и твою кровь.

Я пожала плечами. — Он знает, что я не предлагаю ни того, ни другого.

— Тогда, возможно, тебе стоит быть осторожной, чтобы он просто не забрал это, — с горечью ответила она.

Я кивнула, гадая, как бы я смирилась с тем, если бы он превратил меня в вампира против моей воли, как он сделал это с ней.

— Я думаю, ты очень храбрая, — сказала я. — Потому, что живешь так, как ты живешь, после того, что он с тобой сделал.

— У меня не было особого выбора, — ответила она. — Я подумывала о том, чтобы покончить с собой. Но если мое тело превратится в пепел, то мои кости никогда не упокоятся рядом с моими близкими. И я никогда не присоединюсь к ним в загробной жизни. Моя душа будет брошена на произвол судьбы, скитаясь в одиночестве всю вечность. Мой единственный шанс на освобождение из этого мира — это снять проклятие, чтобы я могла умереть смертной смертью.

— Надеюсь, мы близки к этому, — предположила я, хотя было трудно доверять нашим надеждам, когда боги, казалось, были полны решимости помешать нам на каждом шагу.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы это было правдой, — выдохнула она. — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам достичь этого.

Я тепло улыбнулась ей, когда она наклонилась, чтобы поднять ведро с молоком, которое только что забрала у коров.

Она направилась дальше в амбар и открыла люк, показав проход за ним. — Мой покойный муж построил туннели по всей нашей земле, чтобы я не торчала в нашем доме, когда светит солнце, — объяснила она. — Фабиан всегда присылал мне больше денег, чем мне когда-либо могло понадобиться, чтобы помочь ему загладить свое чувство вины, и Терри решил потратить часть из них, чтобы предоставить мне немного свободы. Он знал, как я ненавижу сидеть взаперти в доме, когда выходит солнце, так что это был его подарок мне.

— Похоже, он был замечательным человеком, — сказала я.

Чикоа улыбнулась, подумав о своем покойном муже, и слеза скатилась из ее глаз. — Он действительно был таким. Увидимся в доме, когда ты вдоволь позагораешь. — Она направилась вниз, в туннель, закрыв за собой дверь, и я осталась в тишине амбара.

Я вышла на улицу, опустившись на землю, чтобы впитать солнечный свет, который танцевал на моей коже, и немного посидела в тишине, пытаясь успокоить свои бушующие мысли.

Платье, которое подарила мне Чикоа, было тонким и без рукавов, что было не совсем практично для сезона, но я догадалась, что после тысячи лет вампирской жизни она забыла об этом. Мои дары помогали мне бороться с ознобом, но вскоре по моему телу начали подниматься мурашки.

Я закрыла глаза, сопротивляясь желанию вернуться в дом и согреться, слушая тихие звуки животных вокруг меня и шелест травы на ветру.

Я не думала, что когда-либо была так одинока за всю свою жизнь. Я сидела в поле, далеко за пределами Сферы, и мне не с кем было пообщаться, кроме меня самой. Это было странно, но приятно. Спокойно.

С этим могло сравниться только мое пребывание в глуши с Магнаром, но тогда он никогда не был далеко от меня. Чего бы я только не отдала, чтобы услышать, как он сейчас приказывает мне сесть на лошадь. Я бы даже согласилась, чтобы он привязал меня к месту, лишь бы в моей душе не было отчаянной боли от желания воссоединиться с ним.

— Келли?

Я замерла, услышав его голос, не смея открыть глаза на случай, если сон исчезнет и я снова окажусь одна.

— Келли?

Мое сердце подпрыгнуло. Я определенно не представляла себе этого. Он был здесь. Но если он был здесь, был ли это действительно он?

Я открыла глаза и сняла Фурию с бедра, держа его перед собой.

Магнар стоял немного ниже по склону. Его грудь была обнажена, и он был безоружен, но это не означало, что я могла слепо доверять ему. Мне хотелось верить, что Один выполнил свою часть нашей сделки, но я боялась надеяться на это и снова обнаружить, что это ложь.

Я медленно поднялась на ноги, наклонив голову, и пытаясь понять, действительно ли он вернулся ко мне или нет.

Ветер снова развеял мое платье, разметав мои волосы вокруг меня, точно так же, как и его. Ни один из нас не пошевелился. Пространство между нами было наполнено обещаниями, но я не могла заставить себя его сократить.

— Ты меня боишься? — спросил он, и его взгляд упал на клинок в моей руке.

— А ты, это ты? — Возразила я.

В глубине души я была уверена, что так оно и есть, но боялась, что убеждаю себя в красивой лжи.

— Да, — выдохнул он.

Он сделал шаг ко мне. Затем еще один. Я смотрела, как он приближается, и мое сердце колотилось в ожидании.

Я опустила клинок. Затем выпустила его из рук.

Магнар остановился передо мной, и нас разделяло лишь дуновение ветра, который все еще гулял по долине.

Я посмотрела на него, и он нахмурился, когда его взгляд скользнул по моему лицу.

— Я причинил тебе боль, — сказал он, протягивая руку, чтобы нежно провести большим пальцем по моей нижней губе, которая все еще была разбита и немного припухла после его нападения на меня во время снежной бури.

Нежность его прикосновения вызвала трепет энергии, танцующей по моей коже, и мое сердце забилось сильнее в груди, когда я посмотрела в эти знакомые глаза и наконец-то оказалась дома.

Я проглотила комок в горле, когда он провел большим пальцем по моей губе, и мои губы закололо при воспоминании о его поцелуе.

— Это не боль, — ответила я, когда он отстранился, и тень упала на его глаза. — Боль — это не быть с тобой. Знать, что ты у нее и она использует тебя так, как ей заблагорассудится, знать, что я не могу спасти тебя и каждый миг ты страдаешь по ее прихоти…

— Ни одна секунда из этого не была для меня реальной, — грубо сказал он. — Мое истинное «я» не сделало бы ничего из того, чего она хотела.

— Она мертва? — С надеждой спросила я.

Магнар покачал головой, его губы изогнулись в усмешке, и я поняла, что он жаждет ее смерти. Но в тот момент мне было все равно. Я была просто рада, что он вернулся.

Мой пристальный взгляд прошелся по его телу, и я заметила следы укусов на его плоти и затянувшиеся синяки, несмотря на его способность к заживлению. Я проглотила комок в горле, когда потянулась к нему, затем заколебалась, не желая к нему прикасаться, если он не был к этому готов.

— Что она с тобой сделала? — выдохнула я.

Он неловко поерзал, и я почувствовала, что на самом деле он не хотел мне говорить, но я придвинулась ближе к нему, заставляя его посмотреть мне в глаза и желая, чтобы он увидел, как сильно я люблю его в этом взгляде.

— Ты можешь сказать мне, — поклялась я.

Магнар тяжело сглотнул, его пальцы коснулись моих, переплелись с ними и послали прилив энергии по моей плоти, прежде чем он снова отпустил меня. — Валентина использовала мою кровь, чтобы прокормиться, и накормить Эрика. Она заставляла нас вести себя по отношению к ней как рабы, и нашими эмоциями управляли, заставив поверить, что мы рады этому, стоя на коленях и жеманничая у ее ног, уступая каждому ее капризу и унижению.

От его слов во мне поднялся гнев, и плоть воспламенилась от жажды мести.

— Я видела ее воспоминания о вас троих в ее постели…

Магнар нахмурился. — Я целовал ее, обнимал, она заставила меня прикасаться к ее телу. В эти моменты во мне пробуждалось какое-то сопротивление, но у меня не было власти над собственным разумом, чтобы действовать в соответствии с ощущением неправильности, которое зудело во мне, пока она заставляла меня подчиняться ее желаниям. Но я не трахал ее, Келли, — добавил он, и его глаза потемнели от отвращения и того, что, как мне неприятно было думать, могло быть стыдом. — Ей нравилось демонстрировать свою власть над нами, но я не сомневаюсь, что она зашла бы и дальше, если бы у нее было на это время. К счастью, ее чары над нами были разрушены раньше, чем она успела это сделать.

Мое сердце наполнилось облегчением, когда я поняла, что Один сдержал свое слово и привел их к спасению до того, как она успела совершить такое насилие. Я протянула руку, чтобы коснуться лица Магнара, проведя пальцами по жесткой щетине, обрамлявшей его подбородок. Его глаза были бездной кипящего золота, в которую мне до боли хотелось нырнуть. И я знала, что он действительно вернулся. Мужчина, который спас меня во многих отношениях. Который учил меня и любил меня, и зажег в моем сердце такую страсть, что я была уверена, что мы сгорим в ней. Но мы так и не сгорели. Каждое испытание, через которое мы проходили, казалось, делало нас только сильнее. И каждое мгновение разлуки делает наше совместное времяпрепровождение только слаще.

Он застонал от желания, как будто мои прикосновения значили для него больше, чем ласки любой другой женщины за всю жизнь.

— Но теперь ты свободен, — выдохнула я, и правда об этом была такой, словно с меня свалился груз. — Ты больше не принадлежишь ей.

— Я не знал, как сильно скучал по тебе, пока ее чары надо мной не рассеялись. Как будто все наше время, проведенное вместе, было просто стерто, и я остался лишь оболочкой того человека, которым являлся. Хуже всего было то, что она заставила меня почувствовать, будто я действительно тосковал по ней. Как будто я никогда не желал ничего, кроме нее. Когда я вспоминаю, как это происходило, я понимаю, что тоже хотел этого, хотя сейчас эта мысль вызывает у меня отвращение к предательству, которое я совершил из-за ее власти. — В его глазах назревала война, и мне страстно захотелось исправить то, что вселяло в него такие сомнения.

— Она заставила тебя полюбить ее, — заявила я, желая, чтобы слова не ранили так сильно, но я достаточно знала о силе богов и играх, в которые они любили играть с эмоциями мужчин.

— Она думала, что это и есть любовь. Но то, что она заставляла меня чувствовать к ней, не было настоящей любовью. Это было увлечением, одержимостью, похотью. Я чувствую все это к тебе и многое другое. Ее больное помешательство не может сравниться с тем, что я чувствую к тебе, Келли.

От его слов по мне разлилось тепло, и я выдохнула, позволяя напряжению покинуть мое тело.

— Мне так жаль… — начал он, но я закрыла руками его губы, чтобы не дать ненужным словам сорваться с его языка.

— Ты никогда не должен испытывать чувство вины за то, что она с тобой сделала, — прорычала я. — Не смей брать на себя ни капли вины из-за этого, Магнар. Это был не ты. Ничто из того, чему она заставляла тебя подчиняться, не имело никакого отношения к тому, кем ты являешься. Мужчиной, которого я люблю. Не позволяй ей заставлять тебя брать на себя хоть малейшую долю ответственности за ее мерзкие поступки.

Он испустил вздох, в котором была вся тяжесть мира. Я подавила свою собственную ярость в пользу поиска того, что ему было нужно от меня больше всего, чтобы заставить его увидеть, что она не пошатнула нас. Она не запятнала ни малейшей части того, кем мы были, и никогда не смогла бы.

Мой взгляд снова скользнул к укусам на его коже, и я придвинулась ближе к нему, двигаясь губами к укусу от татуировки над его сердцем.

— Может быть, я смогу заменить эти воспоминания лучшими, — выдохнула я.

Магнар не пошевелился, когда я наклонилась и поцеловала покрасневшую отметину. Он резко вдохнул, когда мой рот встретился с его плотью, но я не думала, что это было из-за боли.

Мои губы скользнули по его коже, и я, наслаждаясь его вкусом, провела губами выше, касаясь укусов на его плече и шее, а затем приподнялась на цыпочки, чтобы найти его рот.

Он колебался, не сводя с меня глаз, а я смотрела на него с предложением, желая, чтобы он сделал этот выбор, чтобы он полностью принадлежал ему, потому что ему нужно было снова взять под контроль свое тело и принимать за него любые решения, какие он захочет. Расстояние между нами сократилось почти до нуля, и его дыхание смешалось с моим, пока я ждала его выбора, его требований.

— Я не заслуживаю тебя, — пробормотал Магнар, и глубина его голоса вызвала дрожь, пронзившую меня до глубины души.

Он почти уничтожил меня своей близостью, а ведь еще даже не прикоснулся ко мне. Я была его рабыней. Каждый трепетный удар моего сердца принадлежал ему, и жар, разливающийся по моему телу, можно было прогнать только его прикосновением.

Он наклонился ко мне, сокращая разрыв и заявляя права на мой рот, и я уступила его желанию. Его руки нашли мою талию, и он притянул меня к себе, тонкое платье казалось слишком большим барьером, поскольку царапало мою кожу, и мне до боли захотелось ощутить его плоть на своей.

Я почувствовала твердую длину его члена, когда он прижался своими бедрами к моим, и я прижалась к нему в ответ, наслаждаясь тем фактом, что смогла вызвать такую реакцию его тела одним обещанием поцелуя.

Я обвила руками его шею, притягивая его к себе, как паук муху. Я хотела его. Всего его. И я больше никогда не собиралась его отпускать.

Магнар скользнул пальцами вверх по моим бокам в нежной ласке, когда его язык вторгся в мой рот, и я жадно застонала, желая большего, каждый кусочек, который он мог предложить.

Мое сердце колотилось, ноги дрожали. Он был здесь. Наконец-то он действительно был здесь, со мной, и я была его созданием, с которым он мог делать все, что хотел.

Он отстранился, наше дыхание стало прерывистым, пока он держал меня в своих объятиях, приподняв мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза, и его грубые пальцы обвились вокруг моего горла таким собственническим образом, что все мое тело затрепетало от обещания.

— Я не могу поверить, что потерял тебя, Кэлли. Но ты должна знать, что мое сердце никогда не принадлежало ей. Оно было скрыто от меня, и я думал, что то, что я чувствовал к ней, было любовью, но теперь, когда я стою перед тобой, и мое сердце снова свободно, — все это померкло. Ты — самое глубокое, самое отчаянное желание моей души. Я никогда не испытывал такого сильного чувства ни к кому другому. Даже сила богов не сможет повторить его. Потому что это чувство не может быть ложью. Это то, кто я есть. То, что я есть. Оно прожигает каждый дюйм моего тела и души, и оно принадлежит тебе.

— Ты никогда не терял меня, — ответила я. — Я всегда ждала тебя здесь. И я бы продолжала ждать до конца своей жизни, если бы столько времени потребовалось, чтобы вернуть тебя. Не имеет значения, что Валентина заставляла тебя делать, пока ты был у нее. Ты не принадлежишь ей. Ты мой.

Он застонал, когда его свободная рука скользнула в мои волосы, и он потянул за них ровно настолько, чтобы вызвать во мне трепет и усилить желание, которое уже бушевало во мне.

— Скажи это еще раз, — прорычал он, удерживая мой взгляд, и прижимаясь своим телом к моему, а его член всей длинной требовательно уперся в мое бедро.

Я скользнула руками вниз по его груди, наслаждаясь реакцией его тела на мои прикосновения. — Ты мой, — твердо повторила я.

Он снова прижался губами к моим губам, целуя меня так сильно, что это причиняло боль, болезненное столкновение желания и жажды, но этого было недостаточно. Его язык встретился с моим, проникая в мой рот, и я застонала, умоляя о большем, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему всем телом.

Я изголодалась по нему еще больше, мои соски затвердели и заныли, заставляя меня выгибаться навстречу ему, нуждаясь в облегчении от прикосновения его плоти к ним. Я чувствовала, как отчаянно он тоже хотел меня. Мы нуждались в этом. Физическом освобождение от всей боли, которую мы пережили, пока были разлучены. Нам нужно было полностью воссоединиться, слить наши тела вместе с нашими душами и снова заявить права друг на друга. Он был моим, а я — его. Неважно, что кто-то еще думал об этом или пытался сделать, чтобы остановить это.

Его рука соскользнула с моего горла, чтобы стянуть бретельку платья с моего плеча, освобождая мою грудь для сладких мучений его пальцев и заставляя меня издать хриплый стон. Его рот оторвался от моих губ, прочертив огненную линию по моей челюсти и вниз по шее, его хватка за мои волосы заставила мою голову запрокинуться, чтобы предложить ему доступ. Я вздрогнула, когда его губы коснулись моего горла, и он внезапно замер, а его хватка на мне усилилась.

— Я отдал тебя Эрику, чтобы он питался от тебя, — выдохнул он, отстраняясь от меня, когда внезапно вспомнил, что сделал, пока мы пытались сбежать из замка Бельведеров. Он не заметил, что там было два укуса, и я подумала, что сейчас не лучшее время упоминать о том, что я позволила сделать Фабиану, Майлзу и Уоррену.

— Это был не ты, — твердо сказала я, снова потянувшись к нему, но он попятился, нахмурившись от отвращения к самому себе. Мое тело похолодело, когда он бросил меня, и мне до боли захотелось вернуть его снова, но я не могла заставить его. Он должен был прийти ко мне сам.

Магнар покачал головой, в ужасе от того, что натворил.

— Это не имеет значения, — попыталась я снова, подходя ближе, но он попятился, как будто не мог вынести, что я прикасаюсь к нему после всего, что он натворил.

— Не имеет значения? Как ты можешь так говорить? Я предлагал тебе весь мир, я просил тебя быть моей, а потом бросил тебя на милость вампира, как будто ты ничего не значила! — Его глаза были полны боли и ярости, и мое сердце разбилось за него, когда тяжесть вины упала на его плечи. Вины, которую он не должен был нести. Я не могла представить, что бы я чувствовала, если бы мы поменялись ролями и я сделала бы с ним то же самое, но я точно знала, что ни в коей мере то, что он сделал, не было его ответственностью. Мука в его взгляде разрывала мою душу, и я не знала, как это исправить.

— Это был не ты, — повторила я, смаргивая слезы. — Я ни в чем тебя не виню: это сделала Валентина.

— Это были мои руки, моя плоть..

— Нет! — Я огрызнулась. — Если ты позволишь этому встать между нами, она просто снова выиграет.

Я потянулась к нему, и его взгляд упал на укус на моем запястье.

— Кто это сделал? — мрачно спросил он, и я внезапно обнаружила, что не хочу ему отвечать. Я знала, что должна, я знала, что он заслуживает такой честности с моей стороны, но я также знала, что ему было больно и невыносимо от того времени, когда он был в ловушке под контролем Валентины. Он не увидел бы в том, что я сделала, ничего, кроме предательства. Или хуже того — он почувствовал бы себя еще более виноватым, когда понял бы, что мне пришлось это сделать только потому, что они с Эриком охотились на нас.

— Мне холодно, — сказала я, игнорируя его вопрос. — Зайди внутрь.

Я подхватила Фурию с земли и направилась в укрытие, предлагаемое амбаром. Магнар последовал за мной, закрыв за нами двери, но я видела, что он не собирался отступать.

— Скажи мне, — потребовал он.

— Ты расскажешь мне все, что с тобой произошло, пока Валентина вонзала в тебя свои когти? — возразила я.

— Если ты хочешь это услышать, я расскажу, — коротко ответил он.

Я уставилась на него, пока моему желанию противостоял гнев, и я не знала, чего мне хотелось больше: поцеловать его или ударить, потому что я только что вернула его, а он уже командовал и требовал, чтобы я подчинялась его приказам.

— После того, как Валентина сбила вертолет, Фабиан рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. Если бы не он, я бы погибла, падая с этой штуки, но он заключил меня в объятия и сделал все возможное, чтобы замедлить наше падение, прежде чем принять на себя всю тяжесть нашего столкновения с землей, чтобы сохранить мне жизнь, — объяснила я, зная, что ему это ни капельки не понравится, но отказываясь скрывать правду. Если он хотел, чтобы мы раскрыли всю уродливую реальность того, что произошло во время нашей разлуки, тогда я предоставлю это ему. — Я предложила ему, Майлзу и Уоррену свою кровь, чтобы помочь им восстановить силы, чтобы они могли встретиться с тобой и Эриком, когда вы прибудете.

Глаза Магнара загорелись дикой яростью, и он двинулся на меня, вынуждая отступить.

— Наш народ не кормит паразитов добровольно, — прорычал он, возвышаясь надо мной, когда мои задние части ног ударились об один из огромных тюков соломы, и я оказалась в его власти.

— Не тебе это говорить, — прошипела я, прижимая палец к месту укуса, которое находилось так близко к его поясу, что я была почти уверена, что Валентина, должно быть, раздела его догола, чтобы оставить его.

Его мышцы напряглись в ответ на мое прикосновение. — Я не хотел, — ответил он, и язвительность этих слов заставила меня почувствовать себя полной сукой из-за того, что я почувствовала в тот момент, когда я это делала, но было трудно полностью изгнать эти мысли из головы.

— Она стояла на коленях, когда делала это с тобой? — Спросила я, и ревность пронзила меня, несмотря на то, что я знала, что он не хотел участвовать в играх Валентины. Но мне ничуть не стало легче принять тот факт, что она получала удовольствие от его плоти. И я не могла перестать представлять, что она делала с ним, когда брала в плен его тело.

Он прикусил язык, глядя на меня сверху вниз, и я почувствовала, как накал нашего спора разжигает и его желание. Мы всегда сгорали от ярости.

— Это даже не она, — раздраженно признал он. — Но она заставила Эрика встать на колени, когда он это сделал.

Мои губы приоткрылись от удивления, и мой взгляд снова скользнул вниз по его телу. — Эрик? — Переспросила я, прикусив губу, чтобы не показать своего веселья по поводу этого факта.

— Я же говорил тебе, что она не получила от меня ничего, кроме крови и поцелуев. И он, если уж на то пошло, тоже.

— Ты целовался с Эриком? — Я подняла бровь, глядя на него, и могла сказать, что он не находил этот факт очень забавным, но, черт возьми, они были смертельными врагами тысячу лет, а теперь он говорит мне, что они стали чертовски близки за то время, что провели вдали от нас.

— Я не хочу говорить об этом сейчас. — Он шагнул ближе ко мне, но отступать было некуда, и небольшой приступ гнева, который я испытывала по отношению к нему, уступил место похоти, которая бурлила у меня под ложечкой.

Мой разум зацепился за воспоминания Валентины о его матери, и я нахмурилась. — Я узнала от нее кое-что еще, пока она спала, — призналась я. — То, что тебе нужно знать…

— Позже, — приказал он, и от его тона у меня подкосились ноги, а он обхватил мои бедра и приподнял меня так, что я оказалась на тюке соломы.

— Но..

— Позже, — прорычал он, протискиваясь между моих бедер, и захватил мой рот в заложники своим, а его пальцы сжали мою талию и пригвоздили меня к месту.

Моя потребность в нем прорвалась сквозь все остальное, как лесной пожар, прогоняя все мысли, кроме ощущения его тела напротив моего, когда он одной рукой задрал мое платье, а другой расстегнул ремень.

Мое сердце бешено заколотилось, когда его рука скользнула по внутренней стороне моего бедра, и он схватил мое нижнее белье, срывая его с меня.

Я ахнула, когда он просунул пальцы внутрь моего намокшего естества, и он удовлетворенно зарычал, почувствовав, какой я была влажной для него. Потому что, конечно, я была такой, черт возьми. Я изнывала от желания с того самого момента, как обнаружила его стоящим там, и нуждалась в его диких прикосновениях больше, чем в воздухе в своих легких.

Я откинулась назад, застонав, когда он взял под контроль мое тело, и его большой палец провел по моему клитору, а остальные пальцы двинулись глубже.

— Клянусь богами, я никогда не желал женщину так, как жажду тебя, — выдохнул он. — И знание, что я могу заставить тебя чувствовать себя так… — Я застонала громче, когда он снова погрузил в меня свои пальцы, и порочная улыбка тронула его губы. — Заставляет меня хотеть тебя еще больше.

— Так возьми меня, — настаивала я, дотягиваясь до его пояса и оттягивая его вниз, обнажая твердый ствол его члена.

Я обхватила его рукой, прикусив губу, когда почувствовала его полный обхват в своей руке, страстно желая ощутить его внутри себя. Он глубоко застонал, когда я провела рукой вверх и вниз по его длине, размазывая преякулянт по его головке и наслаждаясь бархатистым ощущением его твердой плоти.

— Пожалуйста, — выдохнула я, моя потребность в нем была дикой и настоятельной, и это отчаянное желание требовало удовлетворения.

Магнар грубо поцеловал меня, мое имя было у него на губах, когда он вытащил из меня свои пальцы, а затем схватил за колени и подтянул вперед. Я ослабила хватку на его члене, и он сам схватил его, направляя к моему входу, прежде чем протолкнуться в меня. Я вскрикнула, когда он заполнил меня одним сильным толчком, и весь мой мир сузился до ощущения его члена, заполняющего меня до отказа.

Его руки остались на моих ногах, раздвигая их еще шире, и я обвила руками его шею, страстно целуя.

Он полностью вошел в меня, и я резко вдохнула, когда его зубы сомкнулись на моей нижней губе прямо над все еще заживающим рубцом, который треснул от его грубости и окрасил нашу страсть кровью.

Его потребность была такой же отчаянной и настоятельной, как и моя собственная, и он, не теряя времени, овладел моим телом, в то время как я полностью отдалась ему, уступая дикой природе моего дикаря, пока он трахал меня, как язычник.

Я вскрикнула, и мои ногти прочертили линии на его спине, когда я притянула его ближе, мои бедра покачивались в такт его безудержному темпу, а моя киска плотно обхватила его член.

Его руки переместились вверх по моим ногам, подхватили платье и стянули его через голову. Он отбросил это в сторону, запустив руки в мои волосы и откинув мою голову назад, чтобы получить доступ к моему горлу, целуя и покусывая меня, одновременно трахая сильнее, глубже.

Он жадно входил в меня, требуя все большего от моего тела, и я прижималась к нему, такая же изголодавшаяся по этому, как и он. Мне это было нужно. Чувствовать себя вот так близко к нему, выплеснуть свою ярость из-за того, что произошло, и просто насладиться тем фактом, что он вернулся.

Мое сердце колотилось, дыхание становилось все быстрее и быстрее, а мои ногти оставляли борозды на его плоти, пока я подталкивала его, и его хватка на мне усилилась так, что все мое тело загорелось.

Я была его рабыней точно так же, как и он был моим рабом. И я растворилась в ощущении его кожи, как будто тонула в приливе.

Он не был нежным, и я не хотела, чтобы он был таким: мы были двумя дикими созданиями, которых объединяла ненасытная потребность быть друг с другом. Сейчас. Всегда. Вечно.

Я не могла насытиться им. Его кожа горела от соприкосновения с моей, а его рот блуждал по моему телу, заявляя права на мой рот, мое горло, мою грудь.

Он отстранился, глядя мне в глаза, и не потребность или желание, которые я там обнаружила, погубили меня, а любовь, вспыхнувшая в их золотой глубине.

Мое освобождение разлилось по мне, как расплавленная лава, и я прильнула к нему, кончая, чувствуя, как твердая спина изгибается под моими цепкими пальцами, когда я выкрикивала его имя.

— Моя, — прорычал он, и его пальцы снова сомкнулись на моем горле, а пьянящее ощущение его власти надо мной заставило удовольствие в моей плоти разгораться только ярче.

Он затягивал мой экстаз, вгоняя себя в меня все сильнее и быстрее, приближаясь к собственному рубежу, и его рот снова взял мой в заложники.

Он внезапно вышел из меня, у меня вырвался вздох, когда он перевернул меня, за чем последовал крик удовольствия, когда он снова вонзил в меня свой член, взяв меня сзади и прижав к грубой охапке сена под своим мощным телом.

Его пальцы до синяков сжимали мои бедра, а мое имя было достойной богини похвалой на его губах, пока он врезался в меня.

— Ты такая чертовски тугая, — простонал он. — И такая чертовски влажная.

Я могла только вскрикнуть в ответ, потому что мое тело было в таком напряжении, что не было ничего удивительного в том, что я снова кончила, а моя киска сжалась вокруг его члена так сильно, что призывала его последовать за мной в нирвану.

Затем я снова оказалась на спине, Магнар поднял меня так, что мое тело оказалось вплотную к его телу, когда он тоже переместился на тюк сена, освобождая место, чтобы он мог перенести свой вес на меня, перекинув мою ногу через его плечо.

— Посмотри на меня, дракайна хьярта, — прорычал он, снова погружая в меня свой член.

Я захныкала под ним, и мое тело было настолько опьянено наслаждением, что я больше не могла произносить слова, но я встретила огонь в его глазах, когда он вошел глубоко и снова овладел мной.

Его толчки были глубже, чем когда-либо, а темп был яростным, жестоким и совершенно наказывающим, как будто ему нужно было выжечь свое имя на каждом кусочке моей кожи, или, возможно, он хотел, чтобы мое имя было выжжено на нем вместо этого.

— Я люблю тебя, — выдохнула я, и эти слова погубили его, его член вошел в меня с ошеломляющим толчком, и моя плоть по команде разошлась по швам, так что мы кончили как одно целое.

Магнар притянул мое тело вплотную к своему, и я выгнулась навстречу ему, когда он взревел, достигая кульминации глубоко внутри меня, наполняя меня своей спермой и рыча мое имя, в то время как моя киска крепко сжалась вокруг его члена, и толчки моего собственного оргазма разрывали меня на части.

Я обвила руками его шею, прижимая к себе, и крепко поцеловала, пока мы переводили дыхание.

Мы оставались в таком положение несколько долгих минут, держась друг за друга, и просто находясь вместе, его лоб прижимался к моему, его вес вдавливал меня в солому, а его член все еще был во мне, пока мы впитывали тот факт, что это было по-настоящему. Я закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом покоя. Магнар провел пальцами по моим волосам, а я провела большим пальцем по жесткой щетине, обрамлявшей его подбородок.

— Я скучала по тебе, — выдохнула я, когда смогла мыслить достаточно ясно, чтобы говорить.

— Я больше никогда не покину тебя, — ответил он, и я вздернула подбородок, чтобы поцеловать его еще раз.

Его губы были мягкими на моих, хотя все еще требовательными, взяв меня в заложницы. Я растаяла в его объятиях, когда его руки скользнули от моих волос к изгибу позвоночника, давая мне понять, что он еще не закончил со мной.

Я выгнулась от его прикосновений и улыбнулась в ответ на его поцелуи.

Магнар был здесь. Он был настоящим. И он был моим.