Объединяй и властвуй!

Глава 8. Как выковать сталь для завоеваний

Молодчиков этих, преградивших мне путь милях в ста от Рима, звали остготы. Прямые родственники Атальфа да и многих других в моем войске. Руги и скиры, правда часто воевали с ними, но зато половина войск из людей моего отца знали остготов или имели с ними тесные дружеские отношения.

— Их полководца зовут Этальф, — сказал Парсаний, вместе с Атальфом ездивший на разведку. Он уехал на рассвете, когда мы встретили вражеское войско, а вернулся к обеду. Я уже тогда весь распереживался. — Он сказал нам, что ни за что не пустит нас на Капую.

Мы ехали по Аппиевой магистрали, очень хорошо сохранившейся римской дороге шириной почти в два метра, с остатками канав по краям, сделанных из бетона и цемента. Дорога была намеренно чуточку покатой, чтобы вода без проблем стекала с нее и не вредина покрытию.

Когда мы поехали по ней, то войско чувствовало себя прекрасно, потому что передвигаться было одно удовольствие. Сразу видно, что жители Капуи поддерживали дорогу в хорошем состоянии. Видимо, именно поэтому они и не желали, чтобы я добрался до них и их богатств.

— Его наняли жители Капуи и Брундизия, — подтвердил мою догадку Парсаний. — Там тридцать тысяч отборного остготского войска, они ни за что не дадут нам пройти. И да, им очень хорошо заплатили, так что перекупить его не удастся. Они прибыли из Далмации на кораблях около двух недель назад и сошли на берег в Брундизии, а затем скорым маршем двинулись сюда.

Это он тоже сказал в ответ на мое невысказанное, но вполне понятное намерение. Многие знали, как я люблю приобретать себе новых подчиненных.

Мы сидели в моем походном шатре, по-римски он назывался табернакула, чуточку больше, чем обычная офицерская палатка и белого цвета. В шатре было тесно от набившихся сюда командиров легионов, которых я созвал, чтобы послушать их мнение.

Разговаривали в основном дуксы варварских легионов, в то время как командиры легионов новобранцев, еще не нюхавших пороху, удручённо молчали. Эти думали, что идут на войну, как на веселую прогулку и даже не ожидали, что нам встретится враг на территории Италии.

Снаружи шатер освещало жаркое солнце, время было обеденное, в нашем лагере да и в неприятельском тоже начали варить похлебки и раздавать солдатам.

— Жаль, очень жаль, — сказал я, обводя глазами командиров и желая выслушать их мнения. — Приобрести сейчас тридцать тысяч остготских бойцов для меня было бы отлично.

— Какого дьявола они вам сдались, император? — спросил Родул. — Остготы слишком дорого стоят император. Лучше всего навалиться на них всеми силами и согнать с дороги в горы. Они уйдут, а нам даже не придется особо напрягаться. Я уверен, что с ними справятся даже наши новые сырые легионы.

Ишь ты какой, деловой. Ну конечно, для тебя это было бы самым идеальным вариантом. Мы бросим в бой новые необкатанные войска, остготы их разобьют или дрогнут перед их натиском, что очень даже маловероятно, а затем твои дикие войска разобьют остатки.

А у меня опять останется маленькая беспомощная армия. и варвары опять будут диктовать мне, как и где жить и что делать на марше. Более того, они вполне могут взбунтоваться и забрать все те сокровища, что мы получили от Аримина и Рима.

Короче говоря, хитроумный трибун хотел всего и сразу. Нет, так не получится, друг мой.

— Новые легионы еще только получают боевой опыт, — сказал я твердо. — И им предстоит драться только на второй линии атаки. Сразу после вас.

Родул пристально посмотрел на меня, затем на своих соратников. Все они тоже волками глядели на меня.

— А какую он занял оборону? — спросил Флакки, вернее, прогремел на весь лагерь, потому что он привык кричать, а не говорить. — Крепкая ли она?

На этот раз ответил Атальф, все-таки вопрос больше относился к тактике. Поглядев на меня, он вздохнул и сказал:

— Оборона у них очень крепкая. Там дорога проходит через небольшое ущелье, посреди которого стоит вражеское войско. Лобовой атакой его не взять, будут слишком большие потери. Зайти с флангов будет долго и тяжело, скалы там очень неудобные для прохода. Если давать крюк, чтобы обойти его, то придется идти на сотни миль к югу, чтобы добраться до ближайшей хорошей дороги.

— Ну, вот оно что, — сказал Родул. — Я не собираюсь пускать свои войска под нож мясника. Зачем нам идти в лобовую атаку и глупо рисковать своими жизнями? Пусть уж бывшие рабы идут, они же рвались в бой.

— Как ты смеешь заявлять такое? — спросил Нимарк, побелев от гнева. — Если император покажет, мы все обязаны идти вперед, даже на смерть.

Родул и его варварские соратники насмешливо заворчали.

— Ну и иди, глупый мальчишка, если тебе не дороги жизни своих подчиненных, — сказал Родул. — А я обязан думать о том, как бы сохранить жизни моих бойцов.

— Это понятно, что нужно их беречь, но не в такой же ситуации, когда враг стоит пред тобой, — продолжал спорить Нимарк. — Может быть, тогда и вообще следует отказаться от сражения и уйти отсюда, поджав хвост, как шакалы?

— Эй, щенок, кого ты назвал шакалами? — закричал командир герулов и тут у меня в табернакуле начались ругань и оскорбления.

Брань продолжалась целых полчаса, но ни к чему не привела. Единственное, в чем я убедился, так это в том, что варвары по-прежнему не желают мне подчиняться. Если я хочу полностью управлять ими, мне нужно сменить все их руководство и перемешать состав легионов между собой, чтобы они перестали держаться друг за друга по принципу родственной взаимовыручки.

Но сделать это сейчас я тоже не мог. Варвары могли взбунтоваться. Нападать на остготов силами своих новых легионов, состоящих из бывших рабов и преступников, я тоже не мог, они наверняка не выдержат такое нападение и быстро дрогнут. Таким образом, передо мной оказалась почти неразрешимая дилемма.

Вот проклятые капуанцы, дайте только добраться до вас и я вам устрою сладкую жизнь. Они, видимо, прослышали о том, что я собираю налоги с городов, которые посещаю и решили отстоять свою мнимую независимость.

В итоге, после еще одного часа почти бесплодных переговоров мы пришли к кое-какому компромиссу. Нападать решили тремя колоннами, в середине новые легионы новичков, а на флангах варварские войска.

На том и остановились и командиры разошлись готовить войска к атаке. Время как раз близилось к вечеру, дневная жара спала и можно было попробовать сдвинуть остготов с насиженного места.

— Ну и что ты думаешь о том, как пройдет битва? — спросил я Атальфа, оставшегося в табернакуле. — Мы можем победить?

Воин пмял бороду и тяжело вздохнул.

— Очень, будет очень трудно выиграть. У врагов крепкая позиция. Пока мы нападем и будем драться, остготы многих у нас перемелют. Все зависит от варваров. Если они будут держаться на флангах и драться так же храбро, как они любят кричать, то мы победим. А если они дрогнут, то мы пропали.

— Там остготы, твои соплеменники, — напомнил я. — Ты не захочешь уйти к ним прямо на поле боя? Ты уж извини, что я так спрашиваю, но я в последнее время насмотрелся разных предательств. Лучше уж спросить тебя напрямую и сразу узнать горькую правду.

Атальф посмотрел на меня.

— Я уже давно сменил родину на меч наемника, доминус. Там, где я нахожусь сейчас, там и есть мой дом и мои соплеменники.

— Ясно, я должен был спросить у тебя, — еще раз сказал я и напомнил еще кое-что. — Значит, моя мысль о том, чтобы использовать повозки, не имеет значения?

Атальф против воли усмехнулся. Во время совещания я предложил испытать свою тактику, когда мы расположились бы внутри сцепленного квадрата повозок, обитых железными плитами и в таком виде подошли бы к врагу, принуждая его броситься на нас.

— Ну ты даешь, император! — веселились военачальники варваров. — Зачем использовать дурацкие повозки, да еще и железные? Кто их будет тащить, солдаты? Они же устанут, пока доберутся до врага. Да и потом те просто не захотят нападать. И что мы будем делать, глядеть на них из-за повозок?

Вот и сейчас Атальф улыбнулся.

— Идея хорошая, мой император и она себя хорошо показала под Равенной, но сейчас другая ситуация. Теперь нападаем мы и кроме того, у нас нет архитронито. А без этого эти укрепленные повозки бесполезны.

Это верно, паровых пушек у нас пока не было. Калияс, собака, не желал пока ими заниматься, а те архитронито, что сделал Герений, лопнули сразу же во время первых испытаний. Так что мы пока остались без своей грозной артиллерии.

Вскоре прозвучали трубы, сигнализируя о начале выступления войск. Легионы довольно шустро построились в колонны и направились к стану врага. Битва началась.

Солдаты шли сначала медленно, но постепенно набирали ход. Вдали показались стройные ряды остготов, впереди стояла их пехота, а на флангах лучники. Конница построилась во втором ряду, глубоко в строю, пока что на первом этапе боя ей здесь было нечего делать.

У нас было примерно такое же построение, причем лучников и арбалетчиков было гораздо больше. Филоник получил целых семь легионов стрелков, для которых заготовил неимоверное количество стрел и арбалетных болтов.

Между прочим, четыре легиона из них состояли полностью из арбалетчиков, которых Филоник тренировал даже во время похода, после марша. Он желал получить как можно больше стрелков и я предоставил ему эту возможность, особенно учитывая то, что у нас были неопытные войска, которым лучше было стрелять на расстоянии, чем драться мечом вблизи.

Варварские войска моего отца, у которых лучников было гораздо меньше, постоянно насмехались над стрелками, называя их трусами, не способными драться в ближнем бою. Кстати, перед боем я предлагал использовать лучников как можно активнее, чтобы закидать остготов стрелами, но командиры легионов воспротивились этой тактике, называя ее несуразной. Они желали воевать по стандартной схеме, когда пехота идет в бой, затем на флангах ее поддерживает конница, а лучники стреляют со второй линии.

Сейчас, пока наши войска подошли к вражеской линии, оставшейся неподвижной, их уже начали забрасывать стрелами. Мы еще не успели дойти, а начали нести потери.

— И что же, нельзя было пустить вперед арбалетчиков? — спросил я у Парсания и Лаэлии, чей отряд Амазонок остался охранять меня. — Вон смотрите, вражеская конница стоит далеко, а у моих арбалетчиков есть щиты. Они бы дали залп и прикрылись от стрел врага щитами, а сами тем временем перезаряжали бы оружие.

— Ты слишком много чего придумываешь, — заявила Лаэлия, хищно наблюдая за ходом сражения. — Война же это простое дело. Пошел вперед, подрался поработал мечом, победил или проиграл, какая разница?

— Для меня разница большая, — ответил я. — Я сегодня проиграть не могу.

Дело, между тем, шло как раз к поражению. Это стало очевидным почти сразу с начала рукопашной схватки. Мои войска накатывались на остготов, как слабые волны на непоколебимые скалы. Все их усилия разбить строй врага и сдвинуть его с места увенчались неудачей.

Остроты стояли твердо и не хотели отступать. Более того, они не желали и нападать. Они просто стояли на своей несокрушимой позиции, которую невозможно было обойти с флангов и пробить в лобовой атаке.

Мои войска раз за разом нападали на них, пытаясь сдвинуть с места, но у них ничего не получалось. Возможно, все дело было в слабой подготовке моих воинов, а возможно, в том, что варвары дрались не так яростно, как обещали. Все попытки моих воинов сдвинуть остготов проваливались раз за разом.

— Вот дьявольщина, — пробормотала Лаэлия. — Они стоят, как стена и не двигаются. Дело плохо, Момиллус. Твои парни в глубокой заднице.

Я уже и сам прекрасно видел это. Моя пехота отчаялась пробить оборону остготов и потихоньку начала отступать. Первыми это сделали руги, потом скиры и самыми последними отошли герулы. Мои бывшие рабы и преступники продолжали драться в центре, даже оставшись без поддержки на флангах.

— Что они делают? — взволнованно спросила Лаэлия. — Почему Атальф не отводит их? Сейчас их обойдут с флангов и возьмут в окружение.

— Возможно, Атальф просто не видит, что остался один, — сказал Парсаний.

Видимо, так оно и было. Кажется, Филоник первым заметил опасность окружения и то, что варвары отступили и приказал трубить всеобщий отход. Атальф понял, что происходит и вовремя начал отводить войска, потому что конница остготов уже начала пробираться через их ряды на флангах, чтобы накинуться на мои неопытные войска.

Поначалу остготы двинулись было в погоню, но мои войска вовсе не побежали и еще сильно превышали врага числом, так что пройдя сотню шагов, вражеская пехота остановилась и вернулась обратно на свою непробиваемую линию обороны.

Этот Этальф, их полководец, хорошо знал свое дело. Он решил до конца использовать преимущества своей позиции.

Мои войска вернулись в лагерь, разбитые и усталые. К тому времени солнце уже скрылось за горизонтом и на окружающую местность быстро опускались сумерки.

В моей палатке шла яростная перепалка. Мои командиры обвиняли друг друга в поражении. Я же видел, что в первую очередь в поражении виноват именно я. Слишком уж я сильно поторопился. Надо было обучить моих новеньких воинов, а еще дождаться, пока Калияс сделает архитронито.

Теперь уже поздно что-нибудь предпринимать. Мы решили снова атаковать врага завтра на рассвете. Хотя что это нам принесет, я не понимал.

Ночью, перед тем, как спать, я обошел войска. Мои новые легионы понесли сильные потери. Из двадцати семи легионов в строю остались только двадцать. Семь тысяч воинов получили ранения или погибли. Я удивлялся, как они стойко сражались, несмотря на такие сильные потери.

Войска варваров, как более опытные, пострадали гораздо меньше. Их было двадцать легионов и у них пало около трех тысяч человек. Что радовало меня больше всего, так это то, что мои стрелки почти не пострадали, так как весь бой простояли вдали, как будто в резерве.

Но утром атаки не получилось. Оказывается, варварские войска ночью тихонько снялись с лагеря и ушли от меня. Они располагались на некотором отдалении и их ухода никто не заметил. Хорошо, что враг не напал на меня ночью, это была бы славная резня.

Но утром, как только остготы заметили, что мое войско сильно поредело, они догадались, что произошло и сразу отправились в атаку. У нас не осталось времени сетовать и проклинать предателей.

— А вот теперь слушайте мои команды, — сказал я Атальфу. — Быстро сдвигайте повозки и готовьтесь к обороне. Мы будем работать луками и арбалетами, а пехота пусть стоит у повозок и не пускает врага внутрь. Вот, что от нас требуется.

Пока враги не подошли вплотную, мы успели сцепить повозки между собой и устроить две линии обороны. Внутри построились пехотинцы и стрелки. Я оказался в самом центре этой импровизированной крепости.

— Ну что же, Момиллус, — сказала Лаэлия, разминая тело для боя. — Сегодня отличная погода. Бог предоставил тебе прекрасный день для смерти.

— Это точно, — ответил я, держа в руках меч. — Нам не осталось ничего другого.

Враги не дали нам много времени на разговоры. Они быстро охватили нашу крепость со всех сторон и атаковали. Филоник с самого начала не жалел на них стол и арбалетных болтов.

Битва получилась жаркая, но к моему удивлению, в этот раз все пошло совсем иначе, чем вчера. Уверенные в скорой победе остготы нападали на нас почти без оглядки и стрелы наносили им ужасающий урон. Мои неопытные, но храбрые войска дрались с отчаянием обреченных и не желали сдаваться.

Теперь уже остготы не могли пробить нашу оборону, как ни старались. Все дело, повторяю, было в том, что мы намного превосходили их числом стрелковых подразделений.

Очень быстро мои стрелки подавили огнем вражеских лучников и просто-напросто расстреляли их. Затем сосредоточились на пехоте и вели по ней навесной огонь, пока те безуспешно пытались взять повозки. Но мои пехотинцы орудовали больше копьями и кольями и не пускали врагов за линию обороны.

Жаркая битва продолжалась весь день и даже большую часть вечера. К концу дня остготы так и не смогли взять нашу импровизированную крепость и отошли в полном беспорядке. Храбрый Этальф пал в бою.

Мы бросились за противником в погоню и тогда усталые и израненные враги побежали. Моя немногочисленная конница бросилась за ними в погоню, а мы вернулись в лагерь подсчитать потери.

К моему изумлению, потери были совсем невелики. Мы потеряли только полтысячи воинов ранеными и убитыми, а враги почти три четверти войска. Всю ночь люди Филоника собирали стрелы и болты и чинили оружие. Мы готовились к новой битве, потому что разведчики Парсания обнаружили, что варвары возвращаются.

Утром напротив нас в боевом порядке построились мои бывшие союзники под командованием Родула.