Объединяй и властвуй!

Глава 6. Вперед, на Рим

Я сначала так и стоял в оцепенении, пораженный ужасным зрелищем, развернувшимся передо мной, а потом Одоакр нетерпеливо напомнил мне:

— Ну, ты чего старик? Шевелись давай, — и посмотрел на Спурия.

— Я тебе не старик, — ответил я и рывком стащил с себя маску, хотя это было и непросто сделать, а в нескольких местах я ободрал себе кожу, так как Вирсания весьма качественно прилепила мне маску на лицо. — Я твой император.

Теперь Спурий ошарашенными, совершенно круглыми глазами смотрел на меня, а Одоакр сначала был поражен, но быстро опомнился.

— Отлично, — сказал он. — Тогда покончу с вами обоими сразу, с отцом и сыном, какой удачный день, однако.

И он шагнул ко мне с нанесенным мечом В это время в комнату заглянули сразу несколько человек. Среди них были и парочка палатинских схолов, и Залмоксис с помощником и даже Парсаний, не удержавшийся, чтобы не сунуть свой любопытный нос.

Такое количество народа, конечно же, никак не входило в планы убийцы.

— Смотрите, он убил магистра и напал на вашего императора! — объявил я, благоразумно прячась за спину Залмоксиса. — Немедленно задержите его.

Грек тут же бросился на убийцу, также, как и палатинские схолы, хотя те сначала не могли понять, что происходит. Одоакр понял, что его карта бита, развернулся и побежал прочь из комнаты через второй выход, таящийся в глубине помещения. Залмоксис помчался за ним и все вокруг наполнилось шумом и грохотом.

Я подошел к обезглавленному телу отца и посмотрел на него. Душу терзали противоречивые чувства. С одной стороны, сегодня во время переворота я был готов, если понадобится, убить отца. Но это в крайнем случае, если только не удастся найти другие способы. Кроме того, он сам чуть не убил меня, чего это я должен жалеть его

С другой стороны, этот человек был, как-никак мне близким родственником. Я теперь, получается, круглый сирота. Какой никакой, но это был отец и традиция призывает мне мстить за него. Нет, хоть я и не испытывал горя, но и не чувствовал особой радости по поводу его кончины.

— Приведите его тело в надлежащий порядок, — приказал я Парсанию и помощник тут же кивнул. — И срочно соберите комитов и дуксов его войска. Надо объявить о смерти отца.

Я подошел к Спурию, только недавно отошедшему от происходящего и судорожно хватающего воздух ртом. Теперь с ним можно было говорить по-другому.

— Служба у меня и никаких подкупов, — заявил я. — Если откажешься, то немедленная казнь.

— Да что ты говоришь, щенок? — хрипло спросил Спурий, массируя себе шею. — Ты уверен, что удержишься на троне?

В комнату вошел Атальф с двумя воинами. Увидев мертвое тело отца, он удивленно поднял брови.

— Это сделал Одоакр, — пояснил я. — А наш любезный Спурий отказывается повиноваться мне, своему законному императору.

Атальф пожал плечами.

— Ничего страшного, там где отрубили голову одному, там отрубим и другому. Только прикажите, доминус.

— В подземелье его, — сказал я. — Я не могу сейчас рисковать. Кто там следующий по званию после него? Немедленно его ко мне.

В комнату вбежал Залмоксис и покачал головой.

— Ушел через башню, император. Нырнул в ров и убежал.

— Вот проклятье, — выругался я. — Ладно, немедленно стройте своих людей на площади. Атальф, ты тоже. Где шляется Лаэлия? Я хочу, чтобы войска моего отца были окружены и в случае неповиновения уничтожены. Мне надо срочно разобраться с ними, пока они все разделены по городу. По частям.

Мои помощники кивнули и помчались выполнять приказания. Дворец тут же наполнился шумом и криками. Спурия увели.

— Эй, а кто мне даст телохранителей? — крикнул я им вслед, но меня никто не услышал.

Почти никто. Оказывается, здесь во дворце, меня все-таки ждали. Среди всего этого гама и неразберихи, раздававшихся вокруг, в комнату, где я остался, заглянул Нимарк.

— Император, — сказал он почтительно, но со скрытой радостью в голосе. — Наконец-то вы вернулись.

Он вошел в комнату и поклонился. Затем заметил маску старика, до сих пор оставшуюся у меня в руке изумленно посмотрел на меня.

— Вот именно, — подтвердил я. — Ты спас своего императора и теперь назначен дуксом палатинских схолов. У тебя есть другие надежные товарищи? Мне надо осмотреть дворец, а я остался без телохранителей.

— С радостью, император, — сообщил Нимарк. — Хоть десяток.

— Возьми всех, как можно больше, — сказал я. — Ты же помнишь, что где-то здесь разгуливает Тисандрий? Нам надо с ним разобраться.

Нимарк выбежал из комнаты, а я остался ждать его, прислушиваясь к шуму во всем дворце. Затем подошел к окну и посмотрел в узкую щель.

Все окрестности затопило солнце и люди в городе бежали по делам, но за рвом начали толпиться зеваки. Кажется, слухи о том, что во дворце началась очередная заварушка, стремительно распространились по городу.

— Ага, сволочь, вот ты где, — сказал знакомый женский голос за спиной.

Обернувшись я увидел знакомую мне любительницу изумрудных украшений, так подходящих ее зеленым глазам. Дионисия мрачно смотрела на меня и медленно надвигалась. Подойдя почти вплотную, она показала на маску старика, лежащую на полу и яростно сказала:

— Значит, это был ты, мерзкий кусок дерьма. Ты трахнул меня обманом.

— Ну почему же, — сказал я примирительно пожимая плечами. — Перстень с изумрудом был подлинный.

— Зато бусы поддельные! — закричала Дионисия и бросилась на меня, а в руке у нее вдруг неведомым образом появился кинжал.

Это было серьезно и я тоже помчался, только уже в другую сторону, стараясь, чтобы между нами сохранялось достаточное расстояние и оставались какие-нибудь препятствия в виде клинии или стола. Девушка гонялась за мной с искаженным от ярости лицом, затем споткнулась в луже крови и пришла совсем в дикое бешенство. В таком виде нас застала Лаэлия, вошедшая в комнату вместе с двумя помощницами из центурии Неистовых Амазонок.

— Ты, как всегда, не можешь разобраться со своими женщинами, — поморщилась она, когда я, запыхавшись, постарался спрятаться за своей помощницей.

— Ох, ты не представляешь, как ты вовремя, — сказал я, едва переводя дыхание. — Она загоняла меня. Занималась сексом с каким-то стариком, а теперь считает, что это был я. Кажется, у нее какие-то нездоровые фантазии.

— Ах ты сволочь! — закричала Дионисия, снова пытаясь пробиться ко мне, но Лаэлия уже вытащила меч и ткнула его кончик в грудь девушки.

— Ага, как же, нездоровые фантазии, — недоверчиво хмыкнула затем командирша Амазонок, увидев маску на полу. Затем она обратилась к Дионисии: — Эх, дорогая, не ты первая, кто хочет убить его за похождения. Я как-то чуть не отрубила ему член.

— Что, и ты тоже была с ним? — удивленно спросила Дионисия. — Я думала, ты вообще ни с кем не ложишься.

Лаэлия обернулась на меня и надменно подняла бровь.

— Да, было у меня такое по глупости, ну да ладно, чего уж теперь. Понимаешь, подруга, я бы с радостью позволила тебе прирезать его, да и сама бы не отказалась сделать это, но он император, а значит, его нельзя трогать. Кроме того, он вроде как полезен для страны, а это в наше время редкость среди правителей. Так что давай, подруга, ты немного остынешь и перестанешь бегать за ним с ножом.

Дионисия успокоилась и перестала прожигать меня взглядом. Убрала кинжал и пробурчала еще пару раз: «Когда-нибудь я все равно его прирежу».

— Я тоже тебя ой как люблю, — ответил я. — Кстати, если у меня найдутся украшения с изумрудами, ты приедешь ко мне еще раз?

На этот раз Дионисия уже успокоилась окончательно и даже слабо улыбнулась.

— Если так, то почему бы и нет? Это уже совсем другое дело.

В это время наконец подоспели Нимарк и его приятели. Я распорядился Лаэлии, чтобы она выставила отряд на площади и была готова к любому повороту событий, а сам отправился инспектировать дворец. Надо было быстро пройтись по этажам и проверить, как здесь дела, а также оповестить всех о смене власти.

Я сделал это быстренько. Новость о смерти отца с быстротой молнии уже распространилась по дворцу и все придворные низко кланялись мне. Братья и сестры вышли навстречу и тоже теперь стояли передо мной.

Я поглядел на сестер, ни разу не зашедших навестить меня, когда я лежал раненый. Затем поглядел на братьев, которые издевались надо мной, когда я был беспомощен.

— Я хочу, чтобы вы совсем усердием налегали на учебы и больше не бегали по всему дворцу, устраивая игры, — сказал я и мои родственники усиленно закивали головами. — Церера, тебе нужно готовиться к браку. Скоро я сообщу тебе подробности.

Сестра поглядела на меня мельком и тут же снова опустила голову. Я вышел из их покоев и по дороге к себе встретил Ариадну. Девушка была в полупрозрачной тунике, и все мужчины рядом со мной уставились на нее, не отводя жадного взора.

— Милый, я слышала эту ужасную новость, — сказала девушка. — Это просто ужасно. Хорошо, что тебя не зарезали. Этот Одоакр, он сразу мне не понравился.

— Ну что тут поделаешь, — ответил я и отвел ее в сторону. Ослепительно белая грудь девушки в вырезе ее туники, при каждом ее шаге соблазнительно подрагивала и будоражила воображение. — Ты знаешь, что если мы не поймаем его и он сбежит на север, то тебе предстоит сделать это за нас?

— Ох нет, неужели ты отправишь меня к нему? — Ариадна надула изящно очерченные губки. — Я так хотела отдохнуть в Равенне.

— Срок для отдыха тебе — неделя, — неумолимо сказал я. — А затем ты поедешь на его поиски и околдуешь его своими неотразимыми чарами, понятно? Если я поймал его благодаря тебе, ты получишь пять тысяч солидов.

Голубые глаза Ариадны расширились.

— Сколько, сколько? Да за эту сумму я хоть дьявола отправлюсь соблазнять.

— Этого пока не требуется, — сказал я и приказал открыть свои покои на четвертом этаже.

Здесь все осталось по-прежнему, отец не успел ничего изменить. Я приказал слугам прибраться и позвал Гордия, чтобы он сделал здесь ремонт. А затем я услышал внизу яростные вопли.

Спустившись этажом ниже, мы встретили Тисандрия и Тагенеса, стоящих у стены с мечами в руках. Они озлобленно озирались по сторонам, будто загнанные в угол крысы. Их оцепили мои палатинские схолы из дворцовой стражи, перешедшие на мою сторону.

— Да никогда в жизни я не сдамся этому сосунку! — кричал Тисандрий. — Пусть лучше он полижет мою задницу.

— Ну, предположим, это предложение не совсем подходящее, — сказал я, подходя к ним и раздвинув полукруг, что образовали мои воины вокруг смутьянов. — Но у вас есть возможность исправиться. Готовы ей воспользоваться?

Тисандрий угрюмо молчал, а Тагенес спросил:

— Что мы должны делать? Сразу говорю, что пыток я не потреплю и вставать на колени и молить о пощаде тоже не буду. Лучше уж умереть в бою.

— Вот эту возможность я вам и предоставляю, — сказал я. — Вы будете понижены в должности и отправитесь рядовыми солдатами в армию с бывшими рабами. Если вы будете вести себя там хорошо и примерным поведением докажете свою храбрость и преданность мне, императору, то будете прощены и снова попадете в гвардию.

— А сколько ждать прощения? — спросил Тисандрий.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Это зависит от вас. Как себя покажете. Демонстрируйте подвиги во славу римского оружия и докажите свою храбрость, повергая врага. Тогда вы будете прощены гораздо раньше.

Здоровяки поглядели друг на друга. Если они сейчас откажутся, я позову арбалетчиков и прикажу расстрелять их прямо здесь, во дворце.

Постояв и угрюмо помолчав, смутьяны сдали оружие.

— Отправляйтесь к Атальфу, он зачислит вас в центурию, — приказал я и отправился дальше, потому что с первого этажа ко мне прилетел Парсаний.

— Началось, император, — сказал он. — Варвары твоего отца требуют, чтобы им объяснили, что случилось иначе они устроят восстание. Они собрались на площади перед дворцом.

— Ну и отлично, — сказал я и велел принести мою диадему и пурпурную мантию, знаки императорского достоинства. — Пойдем, поговорим с ними.

Нацепив на себя атрибуты правителя империи, я вышел из дворца, собрав с собой целую толпу телохранителей. Сюда вошли и Нимарк с двумя десятками товарищей, которые жаждали поступить в армию, с десяток Неистовых Амазонок, люди Атальфа и еще воинственно настроенные придворные, делающие доказать свою преданность мне.

Получилась довольно внушительная толпа, но все равно меньше, чем ровные ряды варваров, стоящие на площади в окружении моих войск. Даже и моих войск, если приглядеться, было гораздо меньше, а ведь воинов отца собралось совсем малая часть, остальные их части были расквартированы в городе и еще не успели явиться на разборки.

Надо было срочно решать с пришедшими ко мне сейчас войсками все проблемы, потому что это были командиры. Как удастся с ними решить, так дальше и покатится потом. Если договоримся, то остальные войска, скорее всего, тоже договорятся. Если нет, то и остальные тоже могут взбунтоваться.

Я поглядел на стоящих передо мной воинов и сказал:

— Кто будет говорить? Вы же не будете кричать все разом, как женщины на рынке?

Из рядов солдат вышел трибун, скорее всего, следующий после Спурия по званию. Вместе с еще тремя офицерами он подошел ко мне и сказал:

— Ты убил отца и арестовал Спурия, Момиллус. Как нам с тобой теперь разговаривать? Может, просто казнить тебя и снести этот дворец?

— С чего ты взял, что это я убил отца? — спросил я. — Это сделал Одоакр и он уже сбежал из города. И это мой отец, наоборот, пытался убить меня, своего законного императора, а вы были свидетелями этого и не помешали ему. Может быть, это вас следовало казнить? А Спурий вместо того, чтобы встать на сторону императора, тоже начал обвинять меня.

Трибун сказал:

— Мы смотри на факты. Вчера у нас был полководец, военный магистр, который обещал нам много чего и ничего не сделал, а теперь его нет. Кто-то его убил, может быть это ты, а может быть, Одоакр или кто-то другой. Что нам теперь прикажешь делать?

— Подчиниться императору, что же еще? — удивился я. — Что касается ваших требований, то я признаю их законными и удовлетворю их. Вы получите землю и римское гражданство.

— А еще выплату двухлетнего годового жалования каждому воину, — добавил трибун. — Твой отец обещал это, но выплатил лишь четверть.

— Я выполню все обещания, данные им, — подтвердил я. — Я должен это сделать, как верный сын и как император. С сегодняшнего дня мы приступим к выделению земельных наделов. Мой комит по имуществу уже вечером представит вам предложения. Деньги выплатим до конца этой недели. Наделение гражданства будет рассмотрено в сенате Равенны в течение месяца. Устраивает это вас?

Трибун поглядел на соратников и они кивнули.

— Это совсем другое дело. Твой отец вообще не хотел даже слышать о наделении землей, — сказал он. — Я вижу, с тобой можно иметь дело.

В это время на площадь примчался взмыленный всадник из ругов и протолкавшись сквозь ряды своих воинов, подошел к нам.

— Легион Флакки не пускают сюда. Говорят, вас здесь всех перерезали и только они уцелели во всем городе.

— Ты что, ослеп? — спросил трибун. — Где ты видишь здесь прирезанных воинов? Скачи к ним и сообщи Флакки, что здесь все в порядке. Он наверное напился опять, вот и буянит.

Посланец ускакал, а мы продолжили разговор.

— Ну вот и отлично, — сказал я. — Только вы должны дать мне присягу, прямо сейчас и выделить представителей для обсуждения земельных вопросов и предоставления списков на гражданство. Также я оставляю за собой право изменить численный состав ваших центурий и легионов, а также назначить новых командиров.

— А зачем представителей? Зачем менять командиров? — спросил трибун. — Это ни к чему. Мы все держимся друг за друга, потому что наши войска созданы по племенному принципу. Если нарушить этот принцип, то мы можем проиграть.

Ну конечно, в этом ваша сила и ваша слабость, подумал я. Но мне надо, чтобы вы были послушные. Поэтому я должен разъединить вас и разбросать по отдельным отрядам, чтобы вы как раз не держались друг за друга, а слушались только меня. Ну ничего, скоро я скручу вас в бараний рог.

— Ну что же, отлично, — сказал я. — Для меня самое главное, чтобы вы отважно сражались. А представителей придется оставить, потому что завтра мы выезжаем в поход.

— В какой поход? — спросил трибун, выпучив глаза.

— В поход на Рим, само собой, — ответил я.