Объединяй и властвуй!

Глава 15. Плавание на край державы

Преследование уплывающих врагов велось до самой темноты, пока не настала ночь. Даже и тогда мы изредка стреляли из архитронито и раскаленные ядра прожигали тьму жалко вперед и мы видели корабли врагов, пытающихся скрыться от нас врассыпную.

Затем налетел все усиливающийся ветер и помешал вести погоню, потому что наши корабли начали отставать от флагманского корабля, плывущего на веслах и под парусами. Утром мы обнаружили, что находимся около берега неподалеку от Аримина. Море за ночь успокоилось, мы собрались все снова на рейде недалеко от города и собрав всех триерархов, спросили, сколько каждому удалось собрать добычи и догнать врагов.

Согласно опросов получилось, что вандалы потеряли, по меньшей мере, что пятьдесят своих кораблей, то есть три четверти флота, прибывшего в Италию. Из этих ста пятидесяти удалось собрать экипажи половины, в итоге у нас было пятнадцать тысяч пленных варваров. Наши корабли и сами были переполнены экипажами, нужно было срочно высадить лишние команды на берег и избавиться от пленных.

Поэтому я приказал высадиться на берег возле Аримина и доставить всех пленных в город. Тем из них, кто выразит желание служить в римской армии, нужно будет год служить в местном гарнизоне под присмотром моего наместника. Остальных мне Авундий рекомендовал мне продать в рабство, но я удивленно посмотрел на него.

— Ах да, доминус, я и забыл, что в Западной Римской империи рабство под запретом, — спохватился префект. — Это единственный твой недостаток, доминус, милосердие, в остальном ты вполне отличный правитель.

— Ну спасибо на добром слове, — сказал я и наказал Нимарку, который снова получил головную боль с пленными. — Те, кто откажется служить в нашей армии, должны будут отправлены работать на восстановление городов на севере Италии, например в Медиолан или Геную. Проработают там год на благо империи и могут быть свободны. Это, конечно же, тоже почти рабство, поскольку по сути является принудительными работами, но я не могу же отпустить десять тысяч вандалов гулять по земле империи, правильно?

— Все верно, доминус, — согласился Нимарк. — Я думаю, это самое милосердное решение, которое мог бы вынести такой справедливый правитель, как ты. В любой другой стране пленных бы казнили или продали в рабство.

— Ох, император, нашел ты время церемониться с этими мерзавцами, — проворчала Лаэлия. Все сражение она провела в каюте, маясь от морской болезни и была теперь чертовски зла на пленников, что упустила такое грандиозное зрелище. — Казнил бы тех, кто не хочет вступить в армию и всего делов.

Она заметила мое разъяренное лицо и поспешила добавить:

— Ладно, ладно, ты правитель и тебе решать, как там быть дальше.

В итоге, мы высадили пленных на берег с Нимарком, предоставив ему один легион для охраны пленных. Из Аримина тем временем прибыл гонец из Брундизия с новостями от Атальфа.

— Ну, как там у него дела? — спросил я, а у самого сжалось сердце от тревожных ожиданий. Несмотря на то, что я предоставил Атальфу два архитронито, он все-таки впервые отправился в бой самостоятельно без меня и вполне мог проиграть вандалам. Все-таки, с его пятнадцатью тысячами свежеобученных войск трудно было противостоять двадцати тысячам вандалов. — Не сильно ли потрепали дукса Атальфа?

— Какой там потрепали, император! — возразил гонец. Это был мой давний знакомый, гунн из отряда Эрнака, товарищ Камахана. — Наоборот, победа! Полная и блистательная. Мы разбили их наголову. Атальф ничего не придумывал, просто установил «передвижную крепость» на подходах к городу, а вандалы сами напали на него. Тогда он, как обычно применил архитронито и арбалеты, и перебил большую часть нападавших. Мы захватили кучу коней и добра, а также пять тысяч пленных.

Вот это радость так радость. Я подарил гонцу кинжал с рубином за добрую весть, а дуксы войск поздравили меня с победой.

— Пусть Атальф пока что остается в Брундизии и ждет моего прибытия, — сказал я, поразмыслив, потому что в моем мозгу родился дерзкий план дальнейших действий. Сначала я хотел отправить его к Равенне, чтобы он ждал моего возвращения, а потом я подумал, какого дьявола, зачем эти войска будут ждать нас просто так? — Сейчас секретарь вручит тебе секретный письменный приказ. Когда придет флот, он вместе с Лаэлией переплывет Адриатику и направится в Далмацию.

— Это еще зачем, император? — спросила девушка. — Зачем туда плыть?

— Вы возьмете все легионы, которые у нас имеются, — сказал я. — Ты, Лаэлия, получишь вот эти легионы, которые мы сейчас переводим на кораблях. Прямо отсюда ты отправишьс в Далмацию. Там ты примешься за уничтожение остготов. Атальф пойдет дальше с теми легионами, что у него есть сейчас. Он должен будет нанести поражение ругам, герулам и ломбардам. Поскольку флот не сможет перевезти вас разом, то сначала он перевезет тебя, а потом вернется в Брундизий за Атальфом и тоже перевезет его на Балканы.

Лаэлия была изумлена. Такая экспедиция у нас вообще не обсуждалась. Мы ведь плыли из Равенны чтобы нанести поражение вандалам. Хотя, по большому счету, у нас имелись достаточные средства и запасы продовольствия для дальней экспедиции.

— А что будешь делать ты, император? — спросила девушка. — Разве ты не поплывешь с нами?

Я покачал головой.

— Ты же слышала, что сказал Парсаний. У вандалов сейчас почти не осталось войск. Они разбиты и еще даже весть об этом не достигла их правителя. Поэтому сейчас самое удобное время, чтобы покончить с ними. Я отправлюсь туда на «Несокрушимом» и захвачу их.

— Ты с ума сошел? — спросила девушка, понизив голос. К этому времени гонец уже отошел и наш разговор почти никто не слушал, все старались узнать у гонца подробности победы над вандалами. — С тремя тысячами войск против целого королевства? Да они же уничтожат тебя.

— Ты забываешь про танки, — снисходительно сказал я. — Я хочу опробовать их на равнинах северной Африки.

Лаэлия махнула рукой.

— Это те самые передвижные повозки, которые тащат волы? Мне кажется, это самая дурацкая идея из задуманных тобой. Вандалы сожгут их в первом же бою. Ну да ладно, ты император, тебе и решать. Куда прикажешь, туда и отправлюсь. Мне, впрочем, и так нравится идея почесать мечом задницы остготам.

— А как же Восточная Римская империя, доминус? — спросил Парсаний, как будто материализовавшийся из воздуха рядом. — Ты решил их не дожидаться?

— Конечно, — ответил я. — Ты же видел, что они сделали, чтобы рассорить меня с Сасанидами. Так что Зенону доверия нет. Он не даст флота, не даст денег на войну, тогда зачем мне вообще с ним что-то делить? То, что мы завоюем, останется за нами.

Больше возражений у моих советников не было и на том и порешили. Нимарк отправился в Аримин, Лаэлия получила полномочия военного комита по Далмации, а Атальф военного комита по Паннонии. В отсутствие императора они представляли мою особу в войсках и солдаты должны были подчиняться им, как мне.

На следующее утро, пополнив запасы воды и продовольствия, Лаэлия отплыла в Далмацию на всех судах, что у меня имелись. Я отправился на дальше на юг на «Несокрушимом», пополнив запас ядер. Филоник, кстати, остался со мной, поскольку в нашем походе пушки играли ключевую роль.

По дороге Парсаний отправил с голубями вести своим людям в Карфагене, чтобы они побыстрее организовали мне встречу с послами африканских государств на Сицилии. Мне нужно было срочно создать союз против вандалов.

Плавание до Сицилии заняло около трех недель, особенно нам помешала погода на юге. Так мы могли бы добраться быстрее, но не получилось. Кстати, по пути мы обогнали несколько уцелевших трирем вандалов. Чтобы они не донесли в Африку вести о том, что мы тоже идем на юг, пришлось погоняться за этими кораблями и потопить их. Уцелевших людей мы подобрали и посадили их на весла. Затем мы продолжили путь дальше.

Уже на подходе к Сицилии как-то на рассвете меня разбудил Авундий и заявил:

— Император, мы можем совершить доброе дело, на которые ты так горазд или побыстрее поплывем дальше. Что выбираешь? Честно говоря, я бы на твоем месте поплыл дальше.

— А что случилось? — спросил я, сонно вытирая глаза. — Куда это дальше ты предлагаешь плыть?

Выяснилось, что южнее от нас на горизонте плывут торговые корабли, а из преследуют другие, военные.

— Это торговцы из Африки, везут зерно на север, возможно в Рим, — сообщил Авундий. — А на них напали пираты. Их около двадцати кораблей против десяти, неужели вы захотите потерять время, чтобы помешать им?

— Конечно, ты что, еще сомневаешься? — спросил я. — Давай скорее туда, пойдем им на помощь.

Авундий вздохнул. Я так подозреваю, что он знал этих пиратов и не желал им мешать заниматься благородным делом отъема части богатств у купцов. Тем не менее, приказ он выполнил вполне добросовестно и вскоре мы уже плыли наперерез каравану судов, на которые уже набросились пираты.

Мы успели как раз вовремя. Пираты успели захватить два судна торговцев и уже нацелились на остальные. Они использовали юркие биремы, то есть совсем крохотные корабли, которые по сравнению с нашим гигантом казались игрушечными.

При виде нашего гиганта они поначалу замерли на месте, размышляя, как быть дальше, а затем разбежались в разные стороны. Мы успели подстрелить два корабля, а потом захватили еще два, а остальные благополучно уплыли.

Когда мы высадили на захваченные корабли абордажную команду, пираты не пожелали сдаваться просто так. Они обнажили оружие и принялись сражаться, несмотря на то, что у нас был гораздо больший численный перевес. Это объяснялось тем, что по законам того времени за пиратство полагалась смертная казнь и терять пиратам было нечего.

Против моих копейщиков и арбалетчиков пиратам нечего было противопоставить. Поэтому, перед тем как окончательно решить вопрос об их уничтожении, я приказал дуксу Констанцию Хлору, начальнику легиона копейщиков переговорить с ними о вступлении в наши ряды, пообещав им пощаду.

На одном корабле нашему предложению не поверили. Пираты бросились на копейщиков с обнаженными мечами. Пришлось их всех перестрелять и переколоть. Правда, напоследок их капитан странно крикнул, нечто вроде:

— Ничего, скоро Черный Призрак отомстит за нас!

Зато на другом корабле оказались более здравомыслящие люди, они согласились сложить оружие и стать членами нашей команды. Без сомнения, они рассчитывали протянуть время, чтобы потом сбежать с нашего корабля, но мы уже знали, как обращаться с подобными перебежчиками.

Мы просто разделили их по отдельности и отправили в разные центурии, чтобы они как можно меньше общались между собой. Корабли конфисковали и посадили на них свои команды.

Затем мы встретились с торговцами, уже и не веривших в свое спасение. Они действительно везли зерно в Рим и на Корсику. Триерарх флотилии действительно знал многих богатых сенаторов в Риме и очень обрадовался, когда ему сообщили, что его спас сам император Рима. В награду за это он, конечно же, не отказался поделиться зерном.

Пополнив таким образом запасы продовольствия еще больше, мы отправились дальше на Сицилию.

Когда мы приехали в Сиракузы, уже началась осень, но в этих широтах она совсем не ощущалась. Разве что ветры начали шуметь слишком сильно. Неподалеку от острова разыгралась сильная буря и мы вынуждены были переждать ее в море, поскольку ветер отгонял нас от берега.

Я впервые видел такую сильную бурю и опасался, что корабль не выдержит и пойдет ко дну.

— Не извольте ни о чем беспокоиться, император, — заявил Авундий. — Ваша тессераконтера отличное судно, оно сможет преодолеть любой шторм.

Нас швыряло по волнам, а трюмы залила вода, но корабль и в самом деле отлично держался на воде. Ночное море во время шторма это грандиозное зрелище.

Темно-фиолетовое небо то и дело прорезали зигзаги молний, громыхал гри, а волны поднимали и опускали корабль на ужасающую высоту. Там были огромные волны, которые превышали наш корабль в высоту, а она, если помните, составляла шестиэтажный дом в двадцать первом веке.

Несколько раз, когда волны обрушивались на палубу, я думал, что все, наша песенка спета и мы сейчас топором опустимся на дно, но нет, «Несокрушимый» отлично держался. Авундий радостно хохотал при виде волн и я был уверен, что наш префект сошел с ума.

На следующее утро буря прошла и мы смогли наконец подплыть к Сиракузам. К моему удивлению, нас не пустили в гавань. Когда я пожелал узнать, в чем дело, мне сообщили, что сейчас все суда из Рима отправляются назад.

— Они просто давно уже хотят отделиться от империи, — объяснил мне Парсаний. — Об этом еще в свое время рассказывал Хилларий. В Сиракузах хотят основать собственное царство, как это было до римлян, на основе греческой культуры.

— Кто же у них проталкивает такие вредные идеи? — спросил я. — Я желаю знать об этом прямо сейчас.

Оказывается, в настоящее время жители Сиракуз назначили магистрата по имени Эвланик, который стремился к тому, чтобы стать тираном в этом городе, как в незапамятные времена, до римского владычества. Когда я пожелал встретиться с ним, чтобы выяснить, что ему нужно, стражники, что передавали нам новости, сообщили, что не могут пустить меня к Эвланику, он сейчас сильно занят и не может встретиться с императором.

— Они что же, надеются, что смогут справиться со мной? — спросил я у Авундия. — Ну-ка, расскажи мне о защите этого города и почему он такой дерзкий?

— Я не скажу, что этот город трудно взять, — ответил мой префект, пожав плечами. — Правда, если у тебя хотя бы двадцатитысячная армия, а не один корабль с тремя тысячами воинов. Если организовать правильную осаду с суши и моря, то можно взять город в течение месяца. Внезапной атакой его не возьмешь. Насколько мне известно, в городе десятитысячный гарнизон, который будет отчаянно сопротивляться. Они надеются на свои крепкие стены и то, что у нас мало войска.

— Но как же так, мне что, теперь, отступить от этого города? — спросил я, рассматривая Сиракузы в подзорную трубу, которую мне изготовил Калияс. — Брать его приступом тоже не хочется ведь Калияс, мой изобретатель отсюда родом, не хотелось бы разрушать его родину. С другой стороны, если отсюда я пойду на вандалов, то на Сиракузах можно было бы хорошенько потренироваться. Ох, как ее хотелось бы, чтобы дошло до этого. Сицилия ведь еще до сих пор принадлежит моей империи.

Но нет, Эвланик не пожелал впустить меня в город и в порт, хотя я сказал его представителю, что даже не собираюсь сходить с корабля, просто пополню запасы продовольствия и воды. Затем его посланник предложил мне уплыть до следующего дня в противном случае они вынуждены будут расстрелять нас из катапульт.

— Мы слышали о твоих гром-пушках, император, — сказал он, нагло улыбаясь мне в лицо. — Но мы знаем, что в этом случае они тебе не помогут. Мы предлагаем разойтись по-хорошему и не досаждать друг другу. Сиракузы хотят жить в мире со всеми окрестными государствами.

— Ну что же поделаешь, — сказал я горестно. — Вы переиграли меня по всем статьям. Я думал зайти к вам ненадолго, отремонтировать корабль, потому что он уже ни на что не годится, но, видимо, придется возвращаться в Рим.

— Это было бы прекрасным решением с вашей стороны, император, — улыбнулся посланник. Он был молод, наверное, даже младше меня, на губах только пушок показался, а туда же, дает советы императору. — А еще разумнее было бы, если бы римляне вообще здесь больше никогда не появились.

— Ничего не поделаешь, — повторил я и высадив нахального юнца, уплыл из гавани Сиракуз.

Впрочем, далеко я никуда не делся. Вернувшись ночью, я открыл огонь по крепости Сиракуз.