Объединяй и властвуй!

Глава 25. Путешествие на другой край державы, туда, где кончается море

Как и совсем недавно, когда мы плыли на Сицилию, ярко светило солнце и шумело море. Два огромных корабля в сопровождении флотилии свыше сотни трирем и бирем плыли по морю на юг. Затем наш путь лежал на восток, к берегам Константинополя.

Пока что мы были еще только в самом начале пути, поэтому передвигались вдоль берегов Балканского полуострова на юг по Адриатическому морю. Войско, которое мы перевозили, насчитывало тридцать тысяч солдат, с которыми мы завоевали остготов и ругов. Зайдя в Равенну, мы пополнили запасы продовольствия, боеприпасов и людей, набрав недостающие силы из новобранцев.

Впрочем, погода к тому времени потихоньку начала портиться. Как-никак, зима почти на носу. Задули штормовые ветры и наши тессераконтеры, старавшиеся плыть друг за другом и не отставать, быстро потерялись. Кроме того, исчезла и часть кораблей сопровождения, по меньшей мере, половина флота. Я, само собой, находился на «Несокрушимом».

Мы замедлили ход, разыскивая потерянные корабли, но два дня потеряли впустую, потому что так и не смогли никого найти. На такой случай у нас была договоренность встретиться возле Афин и мы поплыли дальше.

Кроме штормов, болтавших нас, как в ядро в стволе архитронито, больше ничего такого не происходило и я даже заскучал. К счастью, вместе с нами плыл и женский батальон Лаэлии, а сама его грозная командирша мучилась от морской болезни в своей каюте.

Это дало мне возможность насладиться прелестями ее помощниц, однако до настоящего дела не дошло, потому что девушки постоянно находились на нижней палубе и почти не появлялись рядом с моей каютой. За этим, кроме того, следила сама Лаэлия.

Поэтому, отчаявшись во время плавания получить свою долю женской ласки, я пригласил как-то военачальницу к себе на вечерок, поболтать под бутылочку вина. По плану мы должны были обсудить процесс высадки войск в Восточной Римской империи, на каком расстоянии до Константинополя это сделать, а может быть и вовсе не высаживать их, а сделать это потом, когда мы взломаем их оборону. Измученная морской болезнью девушка сначала плохо соображала, но после пары кубков вина приободрилась.

— Достаточно оставить на каждом корабле по центурии, — заявила она, возбужденно блестя глазами. — А на тессероконтерах по пяти центурий и этого будет достаточно для морской битвы. У нас ведь есть архитронито. Мы разгромим из флот вдребезги, как глиняный кувшин.

Она воинственно махнула ручкой и чуть не уронила наш собственный кувшин с вином. Ну что же, кажется она уже подошла к кондиции, можно и начинать активные действия. Я сел рядом с девушкой, положил ей руку на плечо, приобнял, зарылся лицом в ароматные волосы.

Вот ведь что удивительно, даже здесь, на военном корабле, вдали от городской цивилизации, несмотря на то, что мы плыли воевать с другой страной, девушки и женщины отряда Неистовых Амазонок старались поддерживать себя в тонусе. Использовали косметику, хоть и наносили малое количество, брызгались духами, между прочим, вполне себе сладкими и приятными, носили браслеты и кольца, хотя все это запрещалось правилами.

Были, правда, и женщины, которые вообще не следили за собой, не подстригали и не расчесывали волосы, не ухаживали за ногтями и телом, но таких, к счастью, было совсем мало. Видимо, их начальница, будучи и сама красивой девушкой, поощряла привлекательный и чарующий вид своих подчиненных.

Кроме того, поэтому она смотрела на нарушения сквозь пальцы, потому что и сама грешила вышеперечисленными делишками. И я был благодарен ей за это. Все-таки без женщин мужики начинают сходить с ума и превращаются в животных.

Вот и сейчас, зарывшись в ее волосы, я ощутил аромат апельсинов и яблок. Где уж девушка нашла такие масла и натерла ими волосы, бог весть. Кроме того, я вдруг отметил, что девушка недавно помыла волосы и, наверное, даже искупалась полностью, потому что от нее исходил аромат трав и цветов.

Дьявол меня раздери, а ведь она знала, зачем я пригласил ее сюда, мелькнула у меня мысль. И специально подготовилась к этому визиту. Это что же получается, она ждет, пока я буду грязно домогаться ее и уступит мне без сопротивления?

— С другой стороны, ты наш император, тебе и решать, где делать высадку, — лениво пробормотала Лаэлия, глядя в сторону от меня, но в то же время внимательно наблюдая за мной боковым зрением. — Выслушай всех нас, а потом и решай, как тебе угодно.

— Впервые слышу такое от тебя, дорогая, — заметил я и придвинулся к ней еще ближе. — Мне кажется или тебя заменили?

— Нет, это я, хотя может быть, это не совсем я, — странно ответила Лаэлия и тоже придвинулась ко мне. — Поле того, как по моей вине погибли девочки, я совсем какая-то не своя.

После того, как мы подсчитали потери, оказалось, что в отряде Неистовых Амазонок из двухсот мечниц погибла половина, а из трехсот лучниц пострадала полусотня. Лаэлия сильно переживала по этому поводу, хотя и не показывала виду. Оказывается, она до сих пор страдает по этому поводу.

Вот и сейчас она вспомнила о смерти своих девчат совсем не вовремя. Хотя, с другой стороны, эти девушки и женщины, среди которых была и Альбина, спасшая меня во время битвы, заслуживали того, чтобы о них помнили. Как и тысячи других воинов, погибших в недавних моих войнах. Я надеялся, что все их смерти прошли недаром, все-таки я немножко успокоил бурлящую от конфликтов страну и отогнал варваров от ее границ.

Возбуждение прошло, настроение стало ровным и успокоенным, я снова задумался о том, что будет дальше со страной. Заниматься любовью почему-то расхотелось, я желал просто лежать и не двигаться.

Лаэлия прижалась ко мне, забравшись с ногами на ложе. Она высказала то, о чем я только что подумал.

— Давай просто помолчим и ничего не будем делать, хорошо?

— Почему бы и нет? — пробормотал я рассеянно в ответ.

Вскоре девушка заснула и только иногда подрагивала во сне. Наверное, привиделось что-то не очень привлекательное. Я так и лежал на клинии всю ночь, прихлебывая вино, пока тоже не отключился под утро.

А еще через несколько дней, обогнув Грецию, мы вышли к Афинам. Здесь нас ждали «Непоколебимый» вместе с флотилией трирем и бирем.

Мы зашли в порт, чтобы пополнить запасы воды, но власти города, принадлежавшего Восточной Римской империи, отказались пускать нас к себе. Порт остался закрытым для нас. Мои воины пришли в ярость и хотели обстрелять город, но я не позволил.

— Зачем мы будем тратить на них боеприпасы? — спросил я. — Давайте сосредоточимся на главных вопросах и не будем отвлекаться на всякую мелочевку. Если мы захватим Константинополь, то Афины и так вынуждены будут подчиниться нам. А пока что они слушаются указаний из столицы и нам следует только похвалить их за дисциплину.

После этого нам пришлось уплыть дальше на восток через Эгейское море, а запасы воды пополнить на одном из ближайших островов, на которые нам указал префект флота Авундий. Он там частенько добывал воду и охотился на коз, когда перевозил контрабанду из Египта.

По мере того, как мы приближались к Константинополю, люди перестали ходить расслабленно и готовились к битве. Чтобы солдаты не потеряли боевую форму, центурионы заставляли их тренироваться с мечом и копьями, а также с луком и арбалетом. Несмотря на позднюю осень, деньки стояли жаркие и палубу часто заливали лучи солнца.

А затем, когда до Константинополя осталось всего пару дней пути, мы встретили флот Восточной Римской империи, готовый к бою. Это произошло внезапно, на рассвете, хотя мы примерно уже и рассчитывали, что вскоре встретимся с восточными римлянами в море.

Стояло раннее утро, солнце било нам в глаза, но к счастью, погода оставалась пасмурной и светило пряталось в облаках. Подсчитать количество кораблей было затруднительно, но опытный Авундий быстро прикинул на глаз и сообщил:

— Их ненамного больше нас, император. Большая часть флота это триремы и биремы. Я думаю, мы с ними быстренько расправимся.

В том, что это флот Восточной Римской империи, сомневаться не приходилось. Во-первых, они сразу опустили паруса и приготовились к сражению, а на палубах я видел в подзорную трубу вооруженных людей, одетых в доспехи и готовых к бою.

Во-вторых, Зенон обладал разведкой не хуже, чем у меня, а то и лучше. Было бы смешно предполагать, что он остался в счастливом неведении относительно моего продвижения к столице его империи.

Наши войска тоже готовились к битве, причем делали это по заранее согласованному плану. Как и в морском сражении при Аримине, мы выдвинули вперед два гигантских корабля, а остальной флот оставили позади. Предполагалось, что они тоже будут наблюдать за ходом боя издали и вмешаются как раз тогда, когда чаша весов склонится на нашу сторону и они поплывут добивать противника.

Впрочем, прислушавшись к внутреннему голосу, внезапно прошептавшему мне, что лучше перестраховаться, я приказал Авундию:

— Подай сигнал остальным кораблям, чтобы выстроились в линию позади нас и готовились к бою.

— Но зачем, император? — спросил он удивленно. — Тессераконтеры же прекрасно разберутся с любым количеством вражеских кораблей!

— Нет, в этот раз что-то может пойти не так, — ответил я и рявкнул: — Скорее зови остальной флот! Скоро уже может быть поздно.

Недовольно пробормотав об излишних телодвижениях, Авундий приказал поднять флаги и протрубить сигналы о всеобщем наступлении. Хоть триерархи остальных кораблей и не были готовы к такому повороту событий, но быстро опомнились и послушались приказа. Корабли резво пристроились вслед за тессероконтерами и даже начали быстро догонять нас, так как по скорости хода намного превышали громоздких великанов.

Почему я вдруг решил ввести в бой и другие корабли тоже? Мне показались странными действия восточных римлян, совершенно не испугавшихся тессероконтер. Они совершенно не испугались гигантов, как это делали варвары, а наоборот, быстро поплыли к нам с мрачной решительностью.

Опять-таки, я исходил из того, что восточные римляне знали о том, на что способны мои корабли. Они знали об архитронито и мощных таранах. Их разведка наверняка доложила уже командующему флотом о том, насколько мы опасны.

Но, тем не менее, все они отважно поплыли навстречу нам, хотя из тяжелых кораблей у них имелись только четыре квинквиремы, остальные это триремы и биремы. Значит, у них имелись какие-то козыри в рукавах, о которых мне еще неизвестно. Поэтому на всякий случай не мешало бы позвать остальные наши корабли на помощь.

Более того, я даже приказал трем нашим биремам обогнать нас и выйти вперед, выстроившись перед нами и атаковать приближающиеся квинквиремы врага.

— Никогда еще не видел, как римляне дерутся с римлянами! — закричал Авундий, подойдя к нам.

Я стоял на палубе с немногочисленной свитой. В телохранителях, как всегда, неизменный Залмоксис. Чуть дальше хмурая Лаэлия, которую мутило от качки. Затем стоял Парсаний, нервно потирающий ладони, а еще дальше, на палубе ниже, стояли пять десятков воинов, охраняющих мою особу от посягательств врагов на убийство.

— На свете и не такое бывает, — ответил я. — Ты наверное, еще не видел, как западные римляне с боем входят в Константинополь? Вот скоро и увидишь.

— Было бы неплохо, — пробормотала Лаэлия.

В это время выстрелила первая пушка на «Несокрушимом», а затем почти сразу на «Непоколебимом». Ядра упали в воду, чуть не долетев до каждой выбранной цели. Затем выстрелила еще одно архитронито. Пока что все выстрелы попали мимо, но насколько мы могли судить, восточные римляне нисколько не испугались ядер, с шипением упавших в воду.

Первая наша бирема отважно подошла к вырвавшейся вперед квинквиреме врага и собиралась ткнуть ее в борт тараном. Видимо, ее триерарх рассчитывал на помощь флагманских судов, но того, что произошло потом, никто не ожидал.

Из борта огромного вражеского корабля, правда, гораздо ниже, чем тессероконтера, высунулась толстая труба и мгновенно обдала нашу бирему струей огня. Почти как из огнемета, только гораздо больше и толще. И в разы длиннее.

— Да чтоб меня раздавила задница Посейдона! — закричал Авундий. — Неужели я вижу это собственными глазами?

Наша несчастная бирема между тем вспыхнула, словно спичка и на ее палубе заметались охваченные огнем фигуры моих солдат

— Великий Боже! — прошептала пораженная Лаэлия.

— Да ведь это же греческий огонь! — добавил изумленный Парсаний. — Я думал, что никогда в жизни не увижу это зрелище. Герений рассказывал мне про него.

Наши горящие солдаты прыгали с борта биремы прямо в воду, но даже и там продолжали пылать. Это было ужасное и противоестественное зрелище, я и не думал, что такое возможно. Вслед за солдатами из нижней палубы вылезли и побежали гребцы, но они тоже были обречены.

Но я уже думал о другом. Две квинквиремы стремительно приближались к другим биремам, а две других нацелились на наши флагманские корабли, хищно приподняв раструбы, через которые подавали огонь. Теперь я понял, почему эти судна плыли на нас так целеустремленно и отважно.

— Огонь по ним! — закричал я во весь голос и схватил Авундия за руку. — Не дайте им подойти к тессераконтере!

Наверное, Филоник услышал мой истошный вопль, потому что немедленно начал палить из всех архитронито. И удача, вторым по счету ядром он угодил прямо в борт ближайшей к нам квинквиремы. Греческий огонь, как я тоже помнил смутно из рассказов Герения, состоял из смеси нефти, серы и селитры, а также еще каких-то гремучих элементов.

Наверное, раскаленное ядро удачно попало в какие-то запасы этой ядерной смеси в трюме квинквиремы и от этого произошел чудовищный взрыв. На месте вражеского корабля вспыхнул огненный шар, пылающие обломки судна полетели во все стороны.

— Что творится, что творится! — кричал возбужденно Авундий. — Клянусь тестикулами Посейдона, это просто невозможно представить!

Липкой этой горящей мешаниной обдало соседнюю квинквирему и еще одну нашу бирему. Они тоже вспыхнули и люди начали прыгать с них в воду.

Не теряя времени, Филоник перевел огонь на другую квинквирему, поливавшую огнем еще одну нашу бирему.

В тоже время, повинуясь моему приказу, Авундий скомандовал отступать кораблям нашего флота. Они однако, подплыли уже слишком близко и не могли быстро развернуться.

— Подождите, доминус, давайте посмотрим, все ли корабли врагов вооружены этим страшным оружием, — сказал мне Парсаний, внимательно наблюдая за флотом противника. — Герений говорил, что его запасы слишком малы. Вряд ли они вооружили все свои корабли.

Квинквирема, в которую стрелял Филоник тоже вспыхнула и на ней взорвался еще один склад с запасами греческого огня. Теперь у врагов осталась только одна квинквирема и она находилась дальше всех. Уничтожив все наши биремы, теперь эта квинквирема нацелилась на «Несокрушимого». Для этого она медленно разворачивала нос по направлению к нам.

К счастью, Филоник не дремал. После всех остальных кораблей он перевел огонь именно на оставшегося врага. Вскоре в борт квинквиремы вонзились сразу два ядра и прошили его насквозь. Корабль тут же замедлил ход, в корпус его хлынула вода и он начал тонуть.

— Больше у них не осталось огня, — убежденно сказал Парсаний. Он выхватил у меня подзорную трубу и осмотрел ближайшие судна врага. — Нет, они чисты, император.

Но все равно, опасаясь ловушки, мы обрушили огонь из архитронито на остальные корабли противника, не давая им подойти слишком близко к тессераконтерам. Вражеские триремы и биремы тонули одна за другой, хотя и продолжали отважно нападать на нас. У них действительно больше не было греческого огня. Разве что только у парочки трирем еще были раструбы, но мы тоже не дали им подойти слишком близко.

К полудню морской бой закончился. Уцелевшие корабли противника удирали от нас. Их осталось около сорока штук. Мы же после этого собрались на совещание на «Несокрушимом». Надо было обсудить, как избежать еще более тяжкого поражения, которое мы чуть было не потерпели.