Объединяй и властвуй!

Глава 1. Беспомощный властелин империи

Туника рабыни сползла до пояса и я получил прекрасную возможность обозреть ее небольшую белоснежную упругую грудь, украшенную розовыми вишенками сосков. Ох, какое прекрасное угощение, даже десерта не надо. Тем более, что сейчас меня не очень ими и балуют, этими десертами.

Девушка лежала подо мной на клинии, отвернув симпатичное личико и то и дело повторяя:

— Пожалуйста, не надо, доминус, пожалуйста, не надо.

Но разве такая мольба когда-либо останавливала распаленного мужчину? Наоборот, такая возбуждающая покорность еще больше усиливала желание.

— Молчи и просто следуй своим чувствам, — порекомендовал я девушке стандартную форму согласия, а сам продолжал исследовать губами бархатистую кожу ее шеи, плеч и груди.

— Пожалуйста, доминус, не надо, — продолжала умолять малышка, а я навис над ней, держа за руки и прижав их к клинии.

Девушку мне было совершенно не жалко, потому что она получила то, на что давно уже нарывалась. Уже не первый день она, являясь ко мне, для того, чтобы принести пищу, словно невзначай обнажала плечико или верх груди, а также кокетливо поглядывала на меня, призывно хлопая длинными ресницами.

А вот теперь, когда я подстерег ее в своей комнате, она вздумала сопротивляться и даже хотела убежать, пока я не прижал ее к постели, а в процессе борьбы у нее чуть не слетела вся одежда. Ну уж нет, теперь терпи, моя красавица.

Тем более, что я твой император и в последнее время, как ни прискорбно это признавать, у меня с девушками был полный швах. Откровенно говоря, впервые за все время существования в этой эпохе я на долгий срок оказался оставленным без живительного женского внимания и, подобно цветку, усыхал и увядал без этого. Теперь же, заполучив в свои когти эту прелестную малышку, я намеревался устроить сегодня лучезарную ночь блаженства.

Поэтому с каждым разом все продолжительнее целуя и облизывая девушку, я одновременно пытался прорваться к главному ее бастиону, расположенному, конечно же, между ног. Рабыня, которую, кстати, звали Дионисия, снова застонала и прошептала страстным мягким голоском:

— Пожалуйста, доминус, отпустите меня.

Ага, сейчас, еще чего вздумала. Даже не думай. Продолжая удерживать ее обеими руками, я развел своими ногами ее ноги и постарался приподнять тунику, чтобы освободить дорогу к ее заветному потайному местечку.

Это удалось не сразу, тем более, что Дионисия активно сопротивлялась, но все же в конце концов мне удалось добиться своего. Мой напрягшийся дружок уже почуял близость добычи и уже предвкушал близкое знакомство с заветным местечком девушки.

Внезапно девушка прекратила сопротивляться, посмотрела на меня снизу вверх и жестко сказала:

— Ты не посмеешь сделать это.

Я снисходительно улыбнулся.

— Еще как посмею. Тебе лучше покориться мне, своему императору.

Дионисия улыбнулась. Глядеть на ее милое личико, красивое без применения каких-либо косметических ухищрений, было невероятно приятно. И осознавать, что я ее сейчас трахну. Мой член потерся о внутреннюю поверхность ее бедер и девушка снова сдвинула ноги, стараясь остановить меня.

— Ты не император, — заявила мне рабыня. — Ты просто жалкое подобие правителя. Тень, обман, песок на камне. Одно дуновение ветра и ты испаришься.

Я продолжал улыбаться, но на душе стало скверно. Дионисия говорила правду. Я только формально назывался императором. После того, как я с трудом выкарабкался после ранения, отец отобрал у меня власть и заточил в тесную комнатушку на втором этаже дворца. Каменная клетка площадью в несколько локтей — вот и вся моя империя на данный момент.

— Сейчас я покажу тебе, что кое-над чем все-таки властен, — заверил я девушку и собирался вонзить в нее своего трепещущего от возбуждения дружка, но случилось нечто непоправимое и неожиданное.

Дионисия нахмурилась, поглядела на меня с насмешкой, затем почти без усилий освободила руки, выскользнула из-под меня, перевернувшись на бок, да еще и вдобавок пребольно стукнула в печень. Я пытался вознегодовать и опротестовать такое непочтительное обращение с императором, но не мог говорить, потому что задыхался и хватал ртом воздух. Дионисия не торопясь поправила на себе тунику и поглядела на меня, судорожно скрючившегося на ложе.

— Выбить тебе яйца, что ли, Момиллус? — задумчиво спросила она, а я отчаянно замахал руками, призывая ее отказаться от этого поспешного намерения. — Ну ладно, живи уж. Может, когда-нибудь и потомством обзаведешься, не буду тебя будущего лишать, Августишка.

Она издевательски поклонилась мне и ушла, соблазнительно покачивая бедрами, не забыв забрать за собой поднос с нетронутой едой. Ну вот, вдобавок к тому, что я сегодня остался без женской ласки, так еще и без пропитания. Ладно, хорошо хоть яйца уцелели.

Кряхтя и отдуваясь, словно старый дед, я кое-как поднялся с постели и потер зудящий бок. Эх, сорвался сегодня десерт. Кто же знал, что она такая железная воительница? Не хуже Лаэлии умеет бить. Вот зараза.

Погоревать долго мне не дали. Когда дверь открылась и в мою комнатушку, хохоча, ввалились гурьбой несколько человек, я скорчил недовольную мину. Ну вот, только не это. Опять пришли меня мучить, морально, а иногда и физически. Ненавижу, когда это случается.

Компания была та же самая, что и обычно. Впереди мой отец Флавий Орест, темноволосый, чуть выше среднего роста, мужчина в самом расцвете сил. Как всегда, с Ариадной, вцепившейся в его локоть, моей девушкой, которую я отправил, чтобы соблазнить его, надеюсь, вы не забыли это? Рядом мои браться, вечные подпевалы и насмешники. Ну, конечно же, еще и Парсаний, как же не обошлось без этого сучьего сына, быстро переметнувшегося на сторону отца, когда я валялся при смерти.

Позвольте, а кто вот этот незнакомец, высокий крепкий парень, бородатый, породистый, с длинным носом с горбинкой и проницательными серыми глазами? С отцом я видел его впервые, хотя мой благородный родитель завел привычку ежедневно навещать меня, чтобы проведать мое здоровье и в очередной раз поупражняться в остроумии над моим нынешним положением.

— Ну как ты себя чувствуешь, сынок? — заботливо спросил отец, но я не обманулся его нарочито заботливым голосом, зная, что это издевка. — Говорят, ты хотел насладиться прелестями Дионисии? Она оставила тебя без яиц или нет? К твоему сведению, мой дорогой отпрыск, эта девушка проходила обучение в военном лагере у маркоманов, так что она раздерет тебя голыми руками и даже не поморщится.

— С чего ты взял? — спросил я, с содроганием вспоминая оценивающий взгляд Дионисии, когда она решала, сделать меня евнухом или нет. — Просто я сегодня не хотел ужинать, поэтому отправил ее пораньше.

— Твои охранники все слышали снаружи, — напомнил отец, указав на железную входную дверь, за которой стояли Тагенес и Тисандрий, превратившиеся из телохранителей в моих конвоиров. — Так что не пытайся меня обмануть, мелкий лгунишка.

Почтительно изогнувшись в сторону отца, Парсаний, сволочь, пропел ему на ухо:

— Все, что он может, магистр, это только придумывать какие-то дурацкие схемы, которые, как он считает, могут кого-то обмануть. Может быть с кем-то более тупым его примитивные уловки и срабатывали, но только не с таким блестящим полководцем, как вы, магистр.

Ариадна, весьма сексапильная блондинка, чем-то неуловимо напоминающая Мерлин Монро, при виде которой все мужчины пускали слюни и теряли часть мозга, добавила медовым голосом:

— Он такой интриган, этот ваш Момиллус, все время придумывает дурацкие схемы и думает, что он самый умный. Но с тобой, дорогой, ему, конечно же, не сравниться, — и она поцеловала нежно моего отца в ухо, отчего тот сразу тяжело задышал и чуть ли не набросился на девушку, потащив ее в постель.

— Это точно, папу не обманешь, мелкий ты дерьмоед, — заметил один из братишек и показал мне язык. — Все, закончилось твое время, вонючий кусок дерьма.

— Эй, тихо! — заметил отец строго, отвлекшись от Ариадны. — Не выражайтесь в присутствии посторонних. Вы все-таки императорская семья.

Да, это верно. Несмотря на то, что я был сильно ранен и едва выжил, а потом долго валялся в постели, отец так и не стал лишать меня титула. Он просто взял всю власть в свои руки и за те два месяца, что я отходил после ранения, он уже стал фактическим властелином империи. Меня он пока что не стал добивать, решив, что лучше использовать меня в качестве послушной марионетки. Так что формально я пока что так и остался императором Рима, хоть и фиктивным.

От раздумий о своей горькой участи меня отвлек удар по лицу. Это отец наклонился ко мне и с угрозой сказал:

— Я знаю, что твой изворотливый умишко что-то опять пытается придумать. Но вот что я тебе скажу, Ромул, даже не думай, что тебе удастся сбежать отсюда, ты понял? Если ты попробуешь, я мигом отрублю тебе голову, чтобы на этот раз ты сдох уже окончательно.

Я удрученно повесил голову и тяжко вздохнул. Тогда другой братишка, самый мелкий, пнул меня по заднице и прокричал:

— Августенок поросенок, иди искупайся в куче дерьма, где тебе и место!

Отец оттолкнул его назад и заметил:

— Эй, я сколько раз вам повторяю, ведите себя прилично. Особенно при моем госте, сыне моего славного друга. Эй, слышишь, Момиллус? Знакомься, это Одоакр, магистр Иллирии, он сам изъявил желание познакомиться с тобой. Он сын Эдики, моего боевого товарища, вместе с которым мы сражались под знаменами Аттилы. Вот это был человечище! Гигант, не то, что вы, нынешние насекомовидные людишки!

Я поднял голову и поглядел на высокого горбоносого незнакомца. Мы встретились взглядами и мне показалось, что он смотрит на меня насмешливо и в то же время сочувственно, словно знал все мои тайны и понимал мое нынешнее тяжелое положение. Ничего, не тебе, Одоакр, глазеть на меня сверху вниз. Уж я постараюсь, чтобы все это закончилось как можно скорее.

— Так вот он, какой, ваш знаменитый сын, — сказал Одоакр, не отрывая от меня пристального взгляда. — Симпатичная мордашка. Честно говоря, я не думал, что он так молод, хотя мне и говорили об этом. И этот щенок отобрал у вас казну, магистр, смог справиться с Павлом, всеми факционариями партий и несколько раз отразил нападение варваров? Однако не скажешь по нему, что он способен на это. Хотя, если присмотреться внимательнее…

Он резко подошел ко мне и схватил за волосы. Я и так смотрел ему в глаза, а тут он держал мою голову прямо и заставил играть с собой в гляделки. Ну что же, давно я не практиковался в своем знаменитом гипнотизирующем взоре. Я с удовольствием уставился ему в глаза и не моргая, застыл на месте.

Мы вглядывались друг в друга, стараясь, чтобы противник первым отвел глаза. Мысленно я приговаривал: «Преклонись предо мной, моргни, устань, смирись, сдавайся, пади на колени!». Но Одоакр оказался сильнее всех, с кем мне приходилось сталкиваться до этого. Он нисколько не собирался сгибаться, а наоборот, смотрел на меня со все возрастающей силой. Я тоже продолжал сверлить его взглядом. Не знаю, чем бы закончилось наше соревнование, но тут мой отец схватил его за руку и сказал:

— Ладно, Одоакр, хватит, ты что, не видишь, что он очарован тобой, как крыса перед змеей? Он до того ослаб, что даже не может отвести взгляда.

Мы отвели друг от друга глаза и Одоакр вытер слезы, показавшиеся в уголках его век от сильного напряжения. Ну а что ты хотел, нечего связываться со мной.

— Сомневаюсь, что этот щенок ослаб, — проворчал он и снова посмотрел на меня. — Ты даже не представляешь, насколько силен твой сын, Орест. На твоем месте я бы лучше прямо сейчас прикончил его, если ты не хочешь получить в будущем крупных неприятностей.

— Ну, это ты загнул, парнишка, — насмешливо сказал отец. — Я вырвал ему все ядовитые зубы. Понадобится и я тут же прикончу его.

— Странный он у тебя, очень странный, — пробормотал Одоакр и снова поглядел на меня. — Ни в ком я еще не встречал столько внутренней силы.

— Что-то ты сегодня опять начал нести всякую чепуху, — поморщился отец, глядя на гостя. — Как и вчера, во время пира, когда напился и начал болтать про пророчицу, которая в будущем предсказала тебе великое будущее и кровавый конец. Но сейчас-то ты вроде не напился фалернского вина, как вчера? Что с тобой такое?

Одоакр махнул и забыл обо мне.

— Не обращай внимания, Орест. Я просто устал с дороги. Пойдем, я хочу искупаться в знаменитых термах, что твой сосунок устроил на верхнем этаже. Кроме того, мы так и не обсудили, собираешься ли ты выполнить требования ругов, скиров и герулов о предоставлении им земельных наделов?

— Пусть засунут эти требования в свои поганые вшивые задницы! — закричал отец. — Я не могу сейчас предоставить им землю, как они не понимают этого? И вообще, если они еще раз попробуют чего-то требовать от меня, я живо заменю их. Вон, у меня вестготы просятся на службу.

Сердито ворча, он засобирался прочь из моей комнаты. Вместо прощания он влепил мне напоследок еще одну оплеуху и ушел, сопровождаемый своими шакалами и гиенами. Ничего, я тебе еще устрою баню, пообещал я угрюмо, глядя, как за ними закрылась дверь.

После ухода отца я хотел выпить воды, но день визитов на сегодня не окончился. После них заглянули Тагенес и Тисандрий. Двое здоровенных моих охранников, бывших телохранителей, с удовольствием переметнувшихся на сторону отца, теперь не упускали случая поиздеваться надо мной.

— Ну что, говорят Дионисия чуть не отрезала тебе яйца? — спросил Тагенес. — Ну что же, а как ты думал завалить такую девочку в постель? Стоит тебе только посмотреть на нее и она сразу прыгнет тебе на член и будет стонать от удовольствия?

— Ха-ха, — добавил немногословный Тисандрий и просто закатил мне оплеуху, от которой я свалился на пол.

Поболтав еще немного, они ушли. Возле двери остался один Тисандрий, грек куда-то отправился по делам, как я понял из их разговора, слышного мне даже изнутри комнаты.

За окном был толстая решетка, железная дверь на запоре и под охраной. Стены толстые, сделаны на совесть, простоят еще сотни лет. Отсюда мне не убежать. Я уселся вощле окна и с тоской посмотрел на заходящее солнце.

На дворе лето, в Равенне все цветет и пахнет, а я сижу в темнице. Лучше бы отец заточил меня в настоящую тюрьму в подземелье, потому что находиться от этой свободы, видеть ее и наслаждаться чистым воздухом, и не иметь возможности воспользоваться всем этим — вот самая страшная пытка, какую я испытывал. Я не выходил из этой комнаты уже два месяца, с того самого дня, когда отец пронзил меня мечом. Сначала несколько дней я находился на волоске от смерти, но все-таки выкарабкался, хотя меня никто и не лечил.

Затем, когда стало понятно, что я буду жить, а особенно после того, как рабы и простые люди чуть было не взбунтовались, узнав о моем ранении, отец передумал меня добивать. Он решил использовать мою популярность в народе и издал от моего несколько указов. Надо признать, что он в долной мере оценил и мои начинания. Так, он провел уцелевший газопровод еще на несколько кварталов, а также установил газовые фонари на главных городских улицах Кардо Максимус и Кардо Доминус. Кроме того, он довольно быстро восстановил разрушенные во время восстания здания и достроил порт. Короче говоря, действовал он вполне разумно и придя в себя, я целиком одобрил все эти меры.

Также мой папаша пытался сделать архитронито, но Калияс, мой изобретатель, послал его в задницу, поскольку отец не смог найти подход к его сердцу. Ага, а что ты думал, мой ворчливый друг так сразу возьмет и перейдет к тебе, как и другие шакалы?

К тому времени я уже пришел в себя, но большую часть дня и ночи лежал в постели. Я был слишком слаб и мой отец воспользовался этим. Вся власть перешла к нему. Мне же не осталось ничего, кроме как сидеть у окна и наблюдать за закатом солнца.

Так я и просидел до глубокой ночи. Затем, когда минула полночь, дверь потихоньку открылась и ко мне в комнату осторожно вошли Парсаний и Лаэлия.