Нулевой дар. Том 1

Глава 9

Обратный путь в Домозерск мы проделали в гробовой тишине, если не считать скрипа колес и стонов раненых. Победой и не пахло. Мы везли с собой десятки покалеченных бойцов и завернутые в грязные плащи тела тех, кому повезло меньше. Каждый поворот колеса отдавался в голове тупым ударом, напоминая о пустоте, что зияла в наших поредевших рядах. Мы отбились, да, но такая победа не для праздничных песен в кабаках. От нее только песок на зубах скрипит, да в горле першит.

Когда наш ободранный караван, хромая, вполз в ворота Домозерска, горожане смотрели с любопытством. Но никто не улыбался. В их глазах мы были не героями, а мясниками, вернувшимися с бойни — грязные, смертельно уставшие и злые. Дети, что обычно с криками бегают за отрядами наемников, молча жались к ногам матерей.

В штабе гильдии, провонявшем сталью, потом и кислым элем, нас встретил заместитель Борислава. Он без лишних слов помог вытащить из повозки одного из тяжело раненых, закинул его руку себе на плечо и передал лекарю. После подошел уже ко мне.

— Цел, Стержнев? — коротко спросил он. В его голосе не было ни похвалы, ни пафоса, лишь сухая, усталая констатация факта.

— Целее прочих, — буркнул я, стягивая с рук перчатки, пропитанные кровью и грязью. — Мы сохранили груз. И примерно половину людей. Могли и больше сохранить, если бы Григор не решил, что он герой.

— Григор был хорошим бойцом, но всегда думал мечом, а не головой, — устало согласился собеседник. — Война таких не любит. Пошли. Заказчик уже расплатился.

В главном зале гильдии собрались все, кто был в городе. Десятки хмурых, обветренных лиц уставились на нас, когда мы с Бориславом вошли. Гул голосов мгновенно стих.

Одноглазый, недолго думая, взобрался на дубовый стол, чтобы его было видно всем.

— Мы выполнили контракт! — его голос, привыкший к командам на поле боя, без труда заполнил зал. — Груз доставлен. Но мы заплатили за него кровью. Тридцать семь наших братьев не вернулись сегодня домой. И клянусь, мы отомстим за каждого!

По залу прокатился глухой, яростный рев. Это был не одобрительный гул, а обещание мести.

— Но сегодня мы здесь не только чтобы помянуть павших, но и чтобы отдать должное живым! — продолжил Борислав. Его взгляд устремился на меня. — Когда командир пал, а маги превратились в бесполезные куски мяса, один человек не дрогнул. Он не побежал, поджав хвост. Он собрал то, что осталось от отряда, и дал такой бой, о котором еще долго будут травить байки у костров! Его холодный расчет спас всех, кто смог сегодня вернуться!

Все взгляды, как по команде, устремились в мою сторону. Я почувствовал себя неуютно. Я просто делал то, что должен был, чтобы эта толпа идиотов, включая меня, не осталась кормить клыкачей.

— Кирилл Стержнев! — провозгласил Борислав. — С этого дня ты — командир собственной группы. А это — твоя доля.

Он швырнул мне тяжелый кошель. Я поймал его на лету.

Как же приятен звон монет. По весу я прикинул, что на эти деньги можно купить небольшую коморку в нижнем городе. Или пить в лучшем кабаке месяца два, не просыхая. Мысли о выпивке показались особенно заманчивыми.

— А это, — Борислав кивнул в сторону Ланы, которая молча стоит у стены, прислонившись к ней плечом, — твой первый боец. Она сказала, что теперь ходит в рейды только с тобой. Официально.

Лана едва заметно кивнула мне. В ее глазах я не увидел ни тени восхищения. Только спокойное, деловое признание. Однако это гораздо ценнее любых денег и званий.

В нашем ремесле доверие — единственная валюта, которая имеет значение.

Через пару дней обо мне судачил уже весь средний город. В каждой таверне какой-нибудь пьянчуга, который и меча-то в руках не держал, с важным видом рассказывал, как я в одиночку раскидал сотню врагов. «Дворянчик, который уделал ветеранов», «Стержнев-пустышка, оказавшийся тактическим гением», «Хитрый Стержнев» — прозвища сыпались на меня, как из дырявого мешка.

Меня это скорее забавляло. Они придумывали себе героя, не понимая, что дело не в Кирилле, а в Алексе. Для Алекса, элитного наемника из другого мира, та стычка была просто сложной, хотя и кровавой, тактической задачкой. Для Кирилла Стержнева, местного аристократа, это было бы верной смертью.

Разумеется, эти слухи, искаженные и раздутые, поползли наверх, в шпиль, где расположены великие дома. Прямо в уши моего дражайшего семейства.

Приглашение на бал принес курьер в дорогой ливрее, который смотрел на меня с плохо скрываемым страхом. Тисненая бумага, витиеватые буквы, герб Дома Стержневых. Мой отец, князь Родион Стержнев, устраивает прием. И мое присутствие там «крайне желательно».

Я криво усмехнулся. Еще месяц назад меня бы просто заперли в комнате, чтобы не позорил семью своим существованием. А теперь — «крайне желательно». Забавно.

— Идешь? — спросила Лана, когда я показал ей карточку. Мы сидели в ее крохотной комнатке над оружейной лавкой. Воздух пах ружейным маслом и точильным камнем. Она методично чистила свой арбалет, не отрываясь от дела.

— Придется, — вздохнул я. — Иногда врагу нужно смотреть в лицо, а не только в затылок через прицел. К тому же, мне просто любопытно взглянуть на этот цирк.

1

В отцовском доме я не был уже несколько недель, и возвращение оказалось достаточно странным. Слуги, которые раньше провожали меня взглядами, полными презрительного сожаления, теперь кланяются чуть ли не до пола. Огромный бальный зал, залитый неестественным светом магических сфер, гудит, как улей. Напыщенные аристократы в шелке и бархате пьют игристое вино, фальшиво смеясь и обмениваясь сплетнями. А я стою в своем строгом черном костюме, который мне срочно сшили на заказ, и чувствую себя вороной на павлиньем дворе.

Все здесь кажется чужим и нелепым. Их манеры, их пустые разговоры о чистоте крови, их натянутые улыбки. Глядя на этих холеных мужчин и изнеженных женщин, я вижу лишь ленивые, самодовольные мишени, неспособные выжить и дня в реальном мире. Где-нибудь в «Кишках» их пустили бы на органы раньше, чем они успели бы позвать стражу.

В какой-то момент ко мне, покачивая бедрами, подошла сестра. Лидия, как всегда, безупречна. Роскошная укладка, платье стоимостью как годовой доход моей гильдии, и синие глаза, в которых плескается высокомерие.

— Братец, — протянула она с откровенной насмешкой. — Я слышала, ты теперь герой трущоб. Играешь в солдатиков с грязными наемниками. Тебе не надоело валяться в этой грязи?

— Это всяко лучше, чем играть в куклы с напудренными болванами, сестрица, — спокойно парировал я, кивнув на толпу ее дружков.

Она прищурилась. Мой тон явно выбил ее из колеи.

— Ты изменился, Кирилл, — сказала она уже без насмешки, с ноткой подозрения. — Стал… дерзким. Что с тобой случилось? Нашел какой-то грязный артефакт на помойке? Или связался с этими вонючими алхимиками?

Для нее одна только мысль, что я чего-то добился сам, неприемлема и немыслима. Пустышка не может стать кем-то. А значит, где-то есть подвох. И она ищет его, как ищейка.

— Я просто повзрослел, Лидия, — ответил спокойно, глядя ей прямо в глаза. — Попробуй как-нибудь. Говорят, помогает избавиться от глупых вопросов.

Я оставил ее стоять с приоткрытым ртом и пошел дальше, лавируя в толпе. В дальнем конце зала, в окружении свиты из самых влиятельных магов города, увидел его. Отца.

Князь Родион Стержнев. Высокий, властный, с ледяными глазами. Он также заметил меня. Наши взгляды встретились на долю секунды. Я не увидел в его глазах ничего нового. Все тот же холод, то же презрение, то же глубокое разочарование. А потом он просто отвернулся. Словно я не его сын, а назойливая муха. Пятно на безупречной репутации его великого дома.

Он демонстративно продолжил разговор с каким-то седым архимагом. Этот жест оказался красноречивее любой пощечины. Мой триумф, моя слава, заработанная кровью и риском, для него не значат абсолютно ничего. Потому что добыта она не магией. Я так и остался для него «пустым сосудом».

Я постоял еще минуту, глядя на его прямую, гордую спину. Внутри не было ни обиды, ни злости. Только ясное осознание. Я здесь чужой. И, по большому счету, мне на это плевать.

В итоге развернулся и, не прощаясь, пошел к выходу. За спиной остался этот сверкающий мир фальши, лицемерия и магии. Мой мир теперь в другом месте. Там, где ждут пыль дорог, лязг стали и молчаливый кивок напарницы, которой не нужны пустые слова, чтобы тебе доверять.

2

После той истории с разграбленным караваном и наглым купцом кличка «Хитрый Стержнев» приклеилась ко мне намертво. И теперь каждый второй в этом городе, от мелкого лавочника, у которого стащили любимую курицу, до ревнивого мужа, подозревающего жену в измене, считал своим долгом отыскать именно меня. Почти все такие «заказы» я с ходу посылал куда подальше, но иногда попадались действительно интересные случаи, щекочущие мозг.

Мы с Ланой облюбовали новую точку — тихую, пропахшую пылью и прокисшим элем таверну «Пыльный ботинок». Она находится в лабиринте улочек ремесленного квартала, подальше от шумных проспектов. Здесь не бывает знати, эль стоил дешево, а похлебка, на удивление, не вызывает желания немедленно умереть.

Я как раз расслабился, лениво помешивая ложкой в миске и размышляя, как бы поумнее распорядиться деньгами, полученными от Борислава, как дверь распахнулась.

В проеме застыло какое-то недоразумение. Маленький, иссохший пацан с копной седых волос, торчащих в разные стороны. На лбу зависли огромные круглые очки. Из многочисленных карманов торчат мотки проволоки, латунные шестеренки и стеклянные трубки. Типичный гном. И он, судя по всему, уже на грани истерики.

— Стержнев! Хитрый Стержнев! — затараторил он, вращая головой во все стороны и обильно орошая слюной ближайшие столы. Голос у него высокий и скрипучий, как несмазанная ось телеги. — Мне сказали, вы должны быть здесь!

Я медленно, с достоинством, на которое только был способен, поставил кружку. Гул в таверне стих. Все уставились на нас.

— Возможно. А тебе какое до этого дело, коротышка?

Гном стрелой метнулся к нашему столу, едва не перевернув его.

— Слава великим шестеренкам! Я вас нашел! Мне нужна ваша помощь! Катастрофа! Ну, то есть, не совсем катастрофа. Скажем так, небольшая техническая неувязка катастрофических масштабов.

— Если у тебя опять украли говорящую курицу, то это не ко мне, — лениво протянул я, вспоминая недавнее дело Гриши «ВсеУши». — Ищи патруль.

Лана, сидевшая напротив меня, даже не шелохнулась. Она просто молча наблюдает за гномом. Ее пальцы чуть крепче сжали рукоять арбалета, который она всегда держит под столом. Моя напарница не выносит сюрпризов, особенно таких крикливых. Это я уже давно понял.

— Курица⁈ При чем тут курица⁈ — взвизгнул гном, побагровев. — Мое творение! Венец моей инженерной мысли! Мой гениальный почтовый голем! Он… он слегка сошел с ума!

— Слегка? — я скептически приподнял бровь. Как раз в этот момент с улицы донесся отчетливый звук крушения чего-то большого и деревянного, сопровождаемый отборной руганью и женским криком. — И как это «слегка» выглядит?

— Ну-у… — гном заерзал и нервно поправил очки. — Произошел непредвиденный резонанс его логической матрицы, понимаете? Это вызвало каскадный сбой в цикле доставки. Он просто зациклился. Носится по кварталу, как бешеный, сносит торговые лавки и разбрасывает посылки. Я пытался его остановить, но он больше не реагирует на команды!

Я перевел взгляд на Лану. Она в ответ посмотрела на меня. В ее глазах ясно читается: «Может, просто сломаем ему нос и пойдем допивать эль?». Мысль заманчивая, но что-то меня остановило.

— И почему ты пришел именно ко мне? — поинтересовался я у гнома. — Вон, за углом, кабак для наемников. Найми пару орков с молотами. Они твою проблему решат быстро и эффективно.

— Что⁈ — гном так и подпрыгнул на месте. — Молотками⁈ Мое бесценное творение⁈ Да вы с ума сошли! Он стоит больше, чем вся эта грязная улица вместе с вашей таверной! Его нельзя ломать! Мне сказали, что вы, хитрый Стержнев, кулаками машете, а «понимаете, как работают шестеренки в голове». Мне нужно, чтобы вы его… деактивировали. Починили! Не ломая! Я хорошо заплачу!

С этими словами он вытащил из-за пазухи пухлый кожаный мешочек и с громким стуком бросил его на стол. Судя по весу и звону, сумма более чем приличная.

Мой интерес, до этого дремавший, тут же проснулся. К тому же, задача нестандартная. Не разбить или убить, а переиграть, перехитрить. Это уже задачка для мозгов, а не для мышц. А такие я люблю.

— Ладно, — театрально вздохнул я. — Показывай свое «небольшое недоразумение». Лана, пойдем, прогуляемся. Посмотрим на этот парад высоких технологий.

Увиденное в ремесленном квартале превзошло все мои ожидания. Улица выглядит так, будто по ней промчалось стадо обезумевших клыкачей. По брусчатке разбросаны овощи из перевернутых лотков, осколки глиняных горшков, мотки ткани и еще какой-то хлам. В центре всего этого бедлама и носится виновник торжества.

Почтовый голем оказался уродливым, но, несомненно, впечатляющим произведением инженерного искусства. Ростом с человека, он собран из латунных листов и железных балок. Передвигается на трех колесах с пугающей скоростью. Вместо рук у него два механических манипулятора-клешни, а голову заменяет вращающаяся медная сфера с несколькими светящимися оптическими прорезями.

Прямо на наших глазах он с диким скрежетом пронесся мимо, снес бочку с соленой рыбой, окатив прохожих рассолом, и, круто завернув за угол, скрылся из виду.

— Вот! Вот он! — запричитал гном, которого, как выяснилось, зовут Тизельбрик. — Он должен был доставить одну-единственную посылку в ювелирную лавку, а потом… все! Цикл! Он выполняет последний маршрут снова и снова!

— Могу попасть ему болтом в центральный шарнир на стыке «туловища» и колесной базы, — спокойно предложила Лана, вскидывая свой арбалет. — Десять секунд, и он остановится. Навсегда.

— Нет! — взвыл Тизельбрик, чуть ли не бросившись ей в ноги. — Только не это! Корпус поцарапаете!

— Погоди, — остановил я Лану. — Не суетись. Давай понаблюдаем.

Я затащил их обоих в узкий проулок, откуда улица хорошо просматривается. Минуту спустя голем снова вылетел из-за того же угла, проделал абсолютно тот же путь, с тем же скрежетом повернул и снова исчез.

— Он не носится без цели, — пробормотал я, прищурившись. — Двигается по одному и тому же маршруту. Абсолютно точному. Видишь? Он даже вон тот канализационный люк объезжает по одной и той же дуге, до последнего дюйма.

— И что с того? — не поняла Лана, опуская арбалет.

— А то, что это не безумие. Это программа. Работающая, но зацикленная программа, — я повернулся к гному. — Тизельбрик, как эта железяка ориентируется в пространстве? У него что, карта в голове?

— Конечно! — гордо выпятил грудь гном. — В его голове-сфере установлен высокоточный магнето-гироскопический компас, откалиброванный по силовым линиям нашего города. Он определяет свое положение с точностью до волоска!

Магнитный компас. Все гениальное просто. Настолько просто, что даже смешно.

— Лана, — я ухмыльнулся, — мне нужен самый мощный магнит, какой только сможешь найти. Беги к кузнецам в железный ряд. Скажи, что от меня, они поймут. Тизельбрик, а ты нарисуй мне на земле план этого квартала. Мне нужно знать, где находится ювелирная лавка. И найди мне самый глухой, самый узкий тупик на пути твоего монстра.

Через десять минут у меня в руках уже был тяжелый кусок намагниченного железа, размером с мой кулак, а у ног красовалась схема квартала, нацарапанная гномом на пыльной брусчатке. План родился мгновенно — простой, наглый и изящный. Судя по схеме, голем, доезжая до определенного перекрестка, всегда поворачивает налево, к ювелирной лавке. Если в этот момент хорошенько шарахнуть по его компасу мощным магнитным полем, он может «подумать», что ему нужно ехать не налево, а прямо. А прямо по курсу как раз узкий, как мышиная нора, тупик, заваленный всяким хламом и заканчивающийся глухой кирпичной стеной.

— Лана, залезешь на крышу вон того сарая, — я ткнул пальцем. — Оттуда перекресток как на ладони. Если мой фокус не сработает, и он поедет дальше, а не в тупик, всади ему болт в ведущее колесо. Просто обездвижь. Поняла?

Она молча кивнула и вскарабкалась на крышу.

Я дождался, когда голем в очередной раз пронесется мимо и вышел на перекресток, спрятав магнит за спину.

Десять метров. Пять. Три. В тот самый момент, когда механизм должен был начать поворот, я резко шагнул вперед и выставил магнит прямо перед его медной башкой.

Голема передернуло. Медная сфера на его «плечах» завертелась с утроенной скоростью, издавая отчаянный визг. Его тонко настроенный компас сошел с ума от грубого магнитного поля. Вместо того чтобы повернуть, он, качнувшись, поехал прямо. Точно в ловушку.

Раздался оглушительный грохот.

На полной скорости голем врезался в кирпичную стену. В воздух поднялись облако пыли, обломки мусора и осколки стекла. Несколько секунд голем еще дергался. Его колеса бессильно крутились, а потом, с тихим щелчком, оптические сенсоры погасли.

Я медленно опустил руку, выжидая. Из тупика повалил пар.

Первым ко мне подбежал Тизельбрик. Он заглянул в тупик, увидел своего практически невредимого, хоть и отключенного, голема, и его морщинистое лицо расплылось в самой счастливой улыбке, на какую только способен гном.

— Гениально! Просто гениально! Вы даже не поцарапали корпус. Вы его обманули! Вы сломали не механизм, вы сломали его логику! О, хитрый Стержнев, да вы настоящий гений!

Он торопливо сунул мне в руки кошель и, не помня себя от радости, бросился к своему «творению», бормоча что-то про «полную перекалибровку и системную дефрагментацию». С крыши спрыгнула Лана. Она подошла, окинула взглядом обездвиженного монстра, потом перевела взгляд на меня. В ее глазах не было восхищения. Скорее, усталое понимание.

— Могла бы и сама догадаться, — буркнула девушка, но я отчетливо увидел, как на лице промелькнула тень улыбки. — Просто с болтом было бы быстрее.

— Но не так весело, — усмехнулся я, подбрасывая на ладони увесистый кошель.

Вокруг нас уже собиралась толпа. Лавочники и ремесленники смотрели на меня с благоговейным ужасом, будто я был могущественным магом, сотворившим какое-то невероятное заклинание. Они называли это гениальностью. А я… я просто увидел то, на что другие даже не удосужились посмотреть. В этом мире, помешанном на магии, простая логика — это, пожалуй, самое редкое и сильное колдовство. И, как показывает практика, самое прибыльное.