Нулевой дар. Том 1

Глава 24

Зал аудиенций был полной противоположностью всего остального поместья. Здесь не было ни капли изящества, ни малейшего намека на красоту или уют. Все в этом огромном, гулком помещении было подчинено одной единственной цели — давить и внушать трепет. Потолки терялись где-то вверху. Голые стены из темного, отполированного до зеркального блеска камня отражали искаженные тени. На них не было ничего, кроме одного гигантского гобелена с гербом нашего дома.

В самом центре этого великолепия, на возвышении из трех ступеней, стоит трон. Не золотой, не серебряный, а высеченный из цельного куска черного камня. Абсолютно лишенный украшений, он пугает своими мертвым блеском.

Когда мы с Лидией вошли, Родион Стержнев, сидящий на этом троне, даже не повернул головы. Его взгляд был устремлен куда-то поверх нас, в пустоту зала. Он просто сидел, опустив руки на грубые подлокотники.

Лидия шла рядом со мной, беззвучно. Так, словно боится сделать каждый следующий шаг.

Я же, в пику ей и всему этому маскараду, не стал скрывать звука своих шагов. Скрип новой кожи моих сапог по гладкому камню начал разноситься по залу оглушительным эхом.

Мы остановились в десяти шагах от ступеней и замерли, как того требовал этикет. Началось ожидание. Отец наслаждался им. Это один из его любимых инструментов давления — заставить просителя ждать, нервничать, потеть и терять самообладание. Старый и дешевый трюк, но на местных аристократов он действует безотказно.

Наконец, когда молчание стало уже почти неприличным, он медленно опустил голову. Его голубые глаза впились сначала в меня, потом в Лидию, и снова вернулись ко мне.

— Я слушаю, — голос, усиленный акустикой зала, прозвучал максимально грозно.

Я сделал едва заметный шаг вперед.

— Расследование серии диверсий против нашего дома можно считать завершенным. Виновные найдены и обезврежены. Однако без жертв не обошлось. Один из солдат был убит, как свидетель.

Слушая все это, Лидия рядом со мной напряглась. На секунду мне показалось, что она вовсе решила спрятаться за меня, позволяя принять весь удар.

— Продолжай, — кратко ответил отец.

— В ходе проведенных оперативных мероприятий, — я намеренно использовал термины из своего прошлого мира. Здесь они звучат дико, но придают тем самым вес и статус, — я установил, что тактика нападавших была крайне примитивной. Они пытались имитировать действия профессиональных наемников из трущоб, но допустили ряд грубых ошибок в планировании и исполнении. Оставили слишком очевидные ложные следы. Это навело меня на мысль, что мы имеем дело не с равным по силе противником, вроде дома Алари, а с дилетантами, движимыми отчаянием и глупостью.

— Дальше.

— Я проанализировал круг лиц, у которых был явный мотив для мести нашему дому, и которые при этом не обладали достаточными ресурсами для полноценной войны. Поиск довольно быстро привел меня к союзу мехоторговцев. А точнее к главе союза. Но это были просто догадки, основанные на логике. Мне нужны были неопровержимые доказательства. И здесь помогла Лидия.

Я сделал короткую паузу и едва заметно кивнул сестре. Настал ее выход. Спектакль требовал участия всех актеров.

Она грациозно, пусть и с дрожью, шагнула вперед и склонила голову.

— Отец, Кирилл поделился со мной своими выводами, и я проверила их. Используя заклинания глубинного поиска, я изучила магический фон в местах нападений. Он действительно был намеренно искажен и грубо замаскирован под ауру магов дома Алари. Работа, рассчитанная на поверхностную проверку ленивого патрульного. Когда же я применила более тонкие методы сканирования, то без труда обнаружила следы дешевых алхимических реагентов и остаточную магическую ауру, которая тонкой нитью вела прямиком на главный склад союза мехоторговцев, — она сделала эффектную паузу, давая словам впитаться в тишину. Затем протянула вперед изящную руку. Прямо над ее ладонью из воздуха начали соткаться три полупрозрачных, мерцающих образа: финансовая расписка с грубо подделанной печатью, корявый чертеж бомбы, напоминающий детские каракули, и тот самый жетон наемника с тремя молниями внутри шестеренки. — Это магические фантомы улик, которые стража обнаружила на складе гильдии. Они полностью подтверждают выводы Кирилла. Разоренные торговцы, в своей слепой ярости, наняли каких-то отчаявшихся головорезов, чтобы отомстить. Они наивно пытались навести нас на ложный след, подделав улики против дома Алари, но их любительской магии не хватило, чтобы обмануть истинного мастера.

Она сжала кулак, и фантомы растаяли в воздухе. Отступила на шаг назад, встав вровень со мной.

Наш дуэт оказался безупречен. Практик и теоретик. Механика и магия. Кулак и разум. Мы дополнили друг друга, представив отцу законченную картину, не требующую уточнений.

Отец снова замолчал. Он медленно начал переводил взгляд с меня на Лидию и обратно.

Я не пытался прочесть его мысли. Просто ждал. Я знал, что мы дали ему именно то, что он хотел: простое и понятное решение проблемы. Решение, которое не требует ввязываться в полномасштабную войну с другим великим домом из-за кучки нищих торгашей.

Наконец, он лениво махнул рукой в сторону темного угла, где у входа застыли стражники.

— Удостоверьтесь, что от этого союза мехоторговцев не останется даже названия в городских архивах.

Его голос был спокоен, почти скучающим. Но я знаю, что за этим спокойствием скрывается ярость.

Но он не отпустил нас. Снова посмотрел на меня. И в этот момент я увидел то, чего не видел в его глазах никогда раньше. Привычное презрение исчезло. На его месте не появилось ни тепла, ни отцовской гордости. Ничего подобного.

Вместо этого в глазах зажегся огонек голого расчета. Он смотрит на меня так, как смотрит инженер на новый, незнакомый, но потенциально очень мощный механизм. Пытается понять, как я работаю.

— Возможно, я тебя недооценивал, — лениво произнес папаша. — Твои грязные увлечения могут оказаться полезны для дома. Оплату получишь сегодня же.

Эта фраза прозвучала оглушительно. Это не было похвалой. Не было признанием меня, как сына. О нет. Это была переоценка актива. Из категории «бесполезный хлам, позорящий фамилию» меня только что перевели в категорию «специализированный инструмент с неясным, но все же потенциалом».

Для Лидии это был удар под дых. Я почувствовал, как она похолодела рядом со мной. Все ее нечеловеческие усилия, вся ее магия, все ее отчаянное стремление быть идеальной дочерью и единственной наследницей только что были уравновешены моими «грязными играми» в песочнице с наемниками. В ее мире это было равносильно предательству.

Однако ни сказать, ни сделать ничего не может. Понимает, что такова цена за ее глупые игры и мое молчание.

Слова отца порадовали меня. Но также и насторожили. Когда такой человек, как мой отец, находит для тебя «полезное применение», это значит лишь одно. Тебя будут использовать. До последней капли, пока ты не сломаешься. Без жалости, без перерывов и без сантиментов. Я из позорного балласта превратился в ценный ресурс. А ресурсы здесь принято выжимать досуха.

Я молча склонил голову, изображая смирение. Принял его слова, как и полагается.

Представление закончилось.

1

Висячие сады нашего поместья — настоящее чудо. По крайней мере, так считали все, кто видел их вживую.

Я же вижу в них только показуху и верх лицемерной глупости. Каждый листик, каждый бутон накачан магией до отказа, чтобы тянуться к тусклому свету фонарей. От этого они выглядят неестественно, почти вульгарно. Картинка, созданная для того, чтобы богачи вроде моего папаши могли напрочь забыть о гниющих трущобах «Кишок».

Наш город построен по типу лестничных ступеней. И вот, стоя на краю садов и глядя вдаль, туда, где расположены остальные районы, меня берет дрожь.

Домозерск походит на разворошенный муравейник. Там, внизу, люди грызут друг другу глотки за пару медяков, а здесь мы пьем вино и любуемся фальшивыми цветами. Иронично.

Последние пару дней мне пришлось провести здесь. Я спал урывками. Напряжение после нашего маленького спектакля потихоньку спадает, но на смену ему приходит только гадкий привкус во рту, как после дешевого пойла.

План сработал как часы. Мы победили. И именно это пугает больше всего. В моей прошлой жизни, когда операция проходила слишком гладко, это почти всегда означало, что где-то впереди тебя ждет очень неприятный сюрприз.

— Любуешься?

Голос Лидии раздался совсем рядом. Она подошла беззвучно, напомнив мне о напарнице. На ней простое, но до смешного дорогое платье какого-то нежно-фиолетового цвета. Сестрица похожа на один из этих цветков, что растут вокруг. Правда, только снаружи. Внутри этого цветка, сидит маленький, колючий и очень злой зверек. Напуганный, яростный зверек.

— Оцениваю масштаб будущих проблем, — спокойно ответил ей, не отрывая взгляда от города.

Она встала рядом, сложив руки на груди. Мы промолчали несколько минут. Раньше это молчание было наполнено ненавистью и презрением. Теперь оно стало другим. Напряженным, как натянутая тетива арбалета. У меня есть сведения о Лидии. У нее — чистая ненависть ко мне.

— Кризис миновал, — наконец выдавила девушка. — Отец доволен. Репутация дома Стержневых не пострадала. Виновный наказан.

— Еще бы, — кивнул я. — Глава союза в цепях. Он провернул в городе много сделок против нашего дома, а потому заслужил такое наказание. Что с Эларой?

Лидия дернула плечом.

— Ушла в тень. Она довольна исходом. Наш дом самую малость пострадал из-за простых мародеров, что уже плюс для дома Алари. Сами они, пусть и не виновны, избежали всевозможных обвинений. Еще и избавились от интересующих их целей, не приложив никаких усилий.

— Хотелось бы мне пообщаться с этой эльфийкой еще немного.

— Наш уговор в силе, — взглянула Лидия на меня, нахмурившись. — То, о чем ты узнал… это останется между нами. Ты же сдержишь слово?

— Не сомневайся, — усмехнулся я. — На кону стоит репутация любимой доченьки и гениальной волшебницы. Если кто узнает, что ты вела дневник, в котором призналась в том, что мешала расследованию и помогла нашим конкурентам, тебя можно будет списать. А так ты еще пригодишься мне.

Скрипнув зубами, Лидия сделала шаг ко мне и добавила:

— Не думай, что это делает нас друзьями или союзниками. Это просто… перемирие. Признаю, я тебя недооценила. До сих пор не понимаю, кто ты и откуда взялся, — продолжила она тише, почти шепотом. — Но ты не тот, кем кажешься. Ты… другой. И ты опасен.

— В этом мире выживает не тот, кто играет по правилам, сестрица. А тот, кто заставляет других играть по своим. Тебе ли не знать?

Она проигнорировала мой выпад.

— Если ты решишь использовать грязь против меня или нашего дома, я найду способ тебя уничтожить. Даже если для этого мне придется раскрыть все карты отцу и сгореть вместе с тобой. Ты меня понял?

Это не было пустой угрозой. Я смотрю в ее синие глаза и вижу там ледяную решимость. Вся в отца. Она действительно готова на все.

— Понял, — кивнул я. — Можешь не волноваться. Пока ты хорошая девочка, твой дневник будет лежать в надежном месте. Но если тебе вдруг снова захочется поиграть в шпионские игры за моей спиной, я найду способ напомнить тебе, что бывает с теми, кто сует нос в чужие дела.

Она резко развернулась и зашагала прочь.

Я проводил ее взглядом. Моя победа вдруг показалась мне какой-то… неполной. Да, я получил рычаг давления на сестру. Теперь она у меня на крючке. Но этот крючок слишком слабый.

Я прекрасно понимаю, что она не будет сидеть сложа руки. Будет искать способ сорваться. Искать мои слабые места. Изучать. Выжидать момент для удара. Наше хрупкое перемирие держится лишь на том, что сейчас Лидии есть, что терять.

Но это лишь половина проблемы.

Главная проблема сейчас сидит в своем кабинете. Отцовское «возможно, я тебя недооценивал», брошенное после поимки виновного, куда страшнее любой угрозы Лидии.

Раньше я был для него пустым местом. Досадной помехой. Он меня презирал, а значит — не замечал. Это давало мне свободу действий. Теперь все изменилось. Из бесполезного я стал «полезным». А в руках моего отца слово «полезный» — синоним слова «одноразовый».

Он будет меня использовать. Ставить невыполнимые задачи, просто чтобы посмотреть, как я выкручусь. Засунет мои «грязные увлечения» алхимией и механизмами в свою машину власти и будет крутить ручку, пока она не сломаются. А вместе с ними — и я.

Взглянув на громадное поместья, я внезапно кое-что осознал. Это просто другая зона боевых действий. Здесь не носят потертую кожу и не машут топорами. Здесь носят шелк и улыбаются тебе в лицо. А из оружия сладкая ложь, хитрые интриги и родственные узы, которые душат крепче любой удавки.

Трущобы научили меня выживать там, в низинах города. Теперь предстоит научиться и местным правилам.