Нулевой дар. Том 1

Глава 10

После той заварушки с обезумевшим големом задирать меня перестали окончательно. Вместо этого то и дело подсаживались за стол самые разные личности. Какой-нибудь мордоворот, способный кулаком проломить стену, понижал голос до шепота и спрашивал, как ему «по-умному» выбить долг из хитрого купца, не попав под стражу. Или воровка-полукровка интересовалась, как лучше спланировать проникновение в особняк, где охрана меняется по непредсказуемому графику. Большинство я посылал заниматься своими делами, но сам факт таких обращений меня, признаться, забавлял. Мозги в этом городе ценились, если уметь их правильно подать.

В один из таких дней я развалился на грубой скамье в общем зале гильдии, где, как и всегда, воняет кислым элем, потом и дешевым табаком. Отовсюду слышится гул голосов, прерываемый грохотом кружек и редкими выкриками проигравших в кости.

Напротив сидит Лана. Молчаливая и сосредоточенная. Она медленно, с хирургической точностью, проверяет оперение на арбалетном болте. Ее движения отточены до совершенства. Ни одного лишнего жеста.

Деньги, что мы получили от того сумасшедшего гнома-изобретателя, еще не закончились, но я прекрасно понимаю, это ненадолго. В «Кишках» деньги утекают, как вода сквозь пальцы. Пора задуматься о новом заказе. Желательно прибыльном и не слишком самоубийственном.

Внезапно тяжелая дубовая дверь распахнулась. Гул в зале моментально стих. Все головы повернулись ко входу.

В проеме появился дворф. Но не из тех бедолаг, что вкалывают в шахтах за медяки или таскают тюки в портовых доках. Этот из другой породы. Ростом он едва достанет мне до груди. А вот в плечах шире многих присутствующих. Рыжая борода, заплетенная в толстые косы с вплетенными в них серебряными кольцами, достает почти до колен. Руки, спокойно лежащие на рукояти здоровенного молота на поясе, напоминают комья переплетенных канатов, покрытых старыми ожогами. Это руки мастера, руки кузнеца.

Он обвел притихший зал тяжелым, немигающим взглядом глубоко посаженных глаз, на пару секунд задержался на мне, и, игнорируя остальных, зашагал прямиком к нашему столу.

Подойдя, он не спросил разрешения сесть и не поздоровался. Просто навис над столом, создавая тень. Несмотря на его рост, смотреть на него снизу вверх не хочется.

— Тебя кличут «хитрый Стержнев», — низкий, суровый голос. Он задал не вопрос, а проговорил монотонно и уверенно.

— Иногда зовут и похлеще, — я демонстративно медленно отхлебнул эля. — Тебе чего, уважаемый? Если ищешь, с кем силой помериться, то вон тот орк за дальним столом уже полчаса мается от скуки. Уверен, он с радостью составит тебе компанию.

Дворф даже не повернул головы.

— Сила — это для тех, у кого нет ничего другого. Моей силы хватит, чтобы этот трактир на дрова пустить. Мне нужен ум. Люди говорят, твой ум острее нового резца.

Я криво усмехнулся и поставил кружку.

— Люди много чего говорят. Обычно за кружку эля. Мой ум, в отличие от их болтовни, стоит денег. И не мелких. У тебя они есть?

— У меня есть то, что не купишь ни за какие деньги, — пророкотал дворф. — Меня зовут Эрон. Моя кузница — лучшая под этим куполом.

По залу пронесся тихий, но отчетливый вздох. Даже Лана, до этого полностью поглощенная своим оружием, подняла голову и окинула дворфа оценивающим взглядом. Имя Эрона было легендой. Его клинки не знали, что такое зазубрины, а доспехи ценились на вес золота. Он ковал оружие для личной гвардии великих домов, для дворфийских танов и для самых богатых коллекционеров. Получить от него заказ было почти нереально, а цены были такими, что за один меч можно было купить целый дом в среднем городе.

— Слышал о таком, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно. — Впечатляет. Но я пока не планировал вешать на стену новую подкову на счастье. Так в чем дело, Эрон?

Лицо дворфа, и без того мрачное, стало похоже на грозовую тучу.

— Моя родовая шахта. Та, что под ремесленным кварталом, ведет к богатой жиле железокамня. Ее захватили.

— Бандиты? — без особого интереса предположила Лана.

— Хуже. Кобольды. Целое племя. Эти мелкие ящерицы расплодились в старых пещерах и теперь полезли в мои владения, — Он ударил кулаком по столу. Кружки подпрыгнули. — Мои племянники с отрядом дворфов пытались их выбить. Но эти твари превратили шахту в ад. Они роют «лисьи норы» — узкие лазы под полом, откуда протыкают ноги копьями. Ставят сети, которые подбрасывают к потолку. Один из наемников до сих пор там висит, как копченый окорок. Растяжки с подвешенными камнями, склянки с кислотой… Я нанял три отряда из вашей гильдии. Вернулись те, кто смог. Без добычи, без чести, оставив внизу половину бойцов. Говорят, это не штурм, а билет в один конец.

— И они абсолютно правы, — кивнул я. — Соваться в узкие норы, которые кишат кобольдами, на их территорию, где они знают каждый камень — это работа для дураков с лишней головой. И ты пришел ко мне, чтобы я стал таким дураком? Нет, спасибо. Моя шкура мне дороже.

— Я не прошу тебя лезть на рожон! — рявкнул Эрон так, что несколько наемников за соседним столом поперхнулись элем. — Я прошу тебя подумать. Ты обвел вокруг пальца голема. Придумай что-нибудь. Выкури их оттуда. Заставь их убраться. Верни мне мою шахту!

— Хорошо, допустим. А что я получу взамен? — прямо спросил я. — Теплое дворфийское рукопожатие? Мне оно карман не согреет.

Эрон прищурился. Он словно взвешивал меня на невидимых весах.

— Мой долг. Пожизненный. Я стану твоим личным кузнецом. Захочешь кирасу, в которой можно будет в лаве купаться, — выкую. Захочешь пару клинков, что будут резать гранит, как масло, — сделаю. Для тебя и твоей спутницы. Любое оружие. Любые доспехи. Из лучшей рудоградской стали, закаленной по секретам моего рода. Все, что пожелаешь. Бесплатно. За одну эту работу.

В зале повисла мертвая тишина. Теперь все смотрели на меня. В глазах каждого наемника плескалась неприкрытая, жгучая зависть. Такое предложение было сродни выигрышу в лотерею, где главный приз — твоя будущая неуязвимость. Мое нынешнее снаряжение было сносным, не более. Но броня от Эрона, его оружие… Это повышало шансы на успех в любом деле процентов на пятьдесят. Риск был колоссальным. Но и награда достойная.

Я перевел взгляд на Лану.

— Что скажешь?

Она пожала плечами, не отрывая взгляда от дворфа.

— Кобольды — трусы. Но они хитрые, и в темноте видят лучше нас. Лезть к ним в лоб — самоубийство. Но если у тебя есть другой план… — она на мгновение встретилась со мной взглядом. — Я с тобой.

Этого было достаточно.

Я снова повернулся к заказчику.

— Мне нужны полные чертежи шахты. Все известные входы, выходы, вентиляционные колодцы, обвалы. Все. Нужно знать, где они берут еду и воду. А еще информация о самих ящерах.

На лице дворфа промелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Все будет, — твердо сказал он. — Сегодня вечером принесу.

— Вот и договорились, — я снова взял свою кружку. — А теперь иди. Мне надо подумать. И ты мне мешаешь.

Дворф, не проронив больше ни слова, развернулся и так же тяжело зашагал прочь, оставив за собой гул завистливых перешептываний.

Когда дверь за ним закрылась, я вытащил из сумки потрепанный лист пергамента и кусок угля.

— Штурмовать их нору — гиблое дело, — пробормотал я, больше для себя, чем для Ланы. — Значит, надо заставить их самих оттуда выскочить. Как тараканов, которых выкуривают дымом. Нам нужен дым. Только не обычный…

Я посмотрел на Лану, на ее лице заиграла легкая ухмылка.

— Похоже, нас ждет охота на ящериц. Главное — правильно расставить мышеловки.

Я склонился над пергаментом. В голове уже начал складываться план. Дерзкий, рискованный и, если все сработает, дьявольски красивый.

1

У входа в шахту Эрона висел пахло влажным камнем, пылью и чем-то еще — едкой, металлической вонью кобольдского логова. Сам владелец, похожий на обросший мхом валун, стоял, скрестив на груди руки толщиной с мое бедро. За его спиной мрачно топтались с десяток его сородичей. Все как на подбор — коренастые, широкие в плечах, с бородами, заплетенными в тугие косы. Они были облачены в тяжелые, ладно подогнанные стальные доспехи, на которых тускло отсвечивали отпечатки молота и личный герб. Каждый сжимал в руках оружие — двуручные топоры, массивные молоты, тяжелые щиты. Выглядят они так, будто собрались не в загаженную ящерами шахту, а на войну с соседним городом-государством.

Они пялились на меня. Беззлобно, но с откровенным, неприкрытым сомнением. Для них, существ из плоти, камня и стали, я был просто очередным хлипким человечишкой. Худым, долговязым аристократишкой, возомнившим себя наемником и предлагающим какую-то чушь вместо нормальной драки. Моя простая кожаная куртка и легкий арбалет выглядели рядом с их снаряжением просто смешно.

— Ну, и где твой великий план, Стержнев? — пробасил Эрон. — Я уже начинаю думать, что проще будет зайти и напасть.

— В лобовой атаке вы потеряете половину отряда. Их там сотни, а туннели узкие. Они нашпигуют вас дротиками из-за каждого угла и завалят проходы, пока вы будете пытаться пробиться сквозь их баррикады. Мы будем воевать не железом, а головой.

Я небрежно ткнул пальцем в переплетение линий на старом пергаменте и продолжил:

— Смотри сюда. Вся ваша шахта пронизана сетью вентиляционных ходов. Уверен, еще твои прадеды их рубили, чтобы внизу не задохнуться от рудничного газа. А вот это, — я обвел ногтем жирный узел на схеме, — главный распределительный колодец. Отсюда воздух идет по всем веткам. Можно, конечно, его перекрыть и подождать неделю, пока они там начнут дохнуть. Но это долго. А можно сделать наоборот. Использовать его как шоссе для доставки маленького, но очень неприятного сюрприза.

Я полез в свою объемистую сумку и выставил на камень четыре невзрачных, плотно запечатанных глиняных горшка. Выглядят они безобидно, словно какая-то кухарка отправила мужу обед в шахту.

Дворфы уставились на мою «артиллерию» с плохо скрываемым презрением. Один из них фыркнул.

— И что это? Горшки? Мы что, в ящериц посудой кидаться будем? Может, еще ложками их заковыряем?

— Почти угадал, — усмехнулся я, наслаждаясь их недальновидностью. — Внутри каждого горшка два алхимических реагента. Их разделяет тонкая восковая перегородка. Когда горшок разбивается, перегородка ломается, жидкости смешиваются. Результат — облако густого, тяжелого газа. Он бесцветный, почти без запаха и совершенно не ядовитый. Но у него есть одно забавное свойство. Он мгновенно усыпляет. Парочка вдохов, и даже здоровый портовый орк-грузчик будет видеть сладкие сны часов этак пять. А уж про этих мелких переростков и говорить нечего.

На суровых, обветренных лицах дворфов медленно проступало выражение крайнего недоверия, смешанного с изумлением. Война без единого удара топора. Сражение без крови и звона стали. Для них это, наверное, кажется вымыслом.

— Главный ствол вентиляции выходит на поверхность вот там, — я махнул рукой в сторону скалистого уступа высоко над нашими головами. — Метров пятьдесят, почти отвесная стена. Никто из вас в своих консервных банках туда и за день не залезет. А вот для Ланы это как по лестнице в таверну подняться.

Девушка даже бровью не повела. Она вообще редко проявляет эмоции. Просто молча оттолкнулась от стены, закинула свой верный арбалет за спину и проверила веревочные мотки с крюками на поясе.

— Ну и что дальше? — вскинул Эрон бровь.

— Я полезу с ней. Мы сбросим горшки в колодец. После этого вы ждете ровно час. Ни минутой меньше, ни минутой больше. Газ тяжелый, ему нужно время, чтобы осесть и заполнить все норы. А потом просто заходите и собирайте урожай. Никакой резни, никаких похорон. Просто зайдете и свяжете их, как мешки с картошкой.

Эрон долго молчал, хмуря густые брови и теребя кольцо в бороде. Он был воином до мозга костей, и вся эта алхимическая хитрость определенно чужда ему. Но он не глупец. Прекрасно понимает, что я прав, и штурм узких туннелей, кишащих кобольдами, — верное самоубийство.

— Ладно, — наконец выдавил он, скрипнув зубами. — Делай, что придумал, колдун. Но если твой фокус не сработает и из-за твоих горшков поляжет хоть один мой дворф, я лично откую из тебя подкову. И прибью над входом в эту шахту. На удачу.

— Идет, — криво ухмыльнулся я. — Лана, выдвигаемся.

Подъем оказался тем еще развлечением. Лана скользила по скале вверх с грацией и скоростью паука. Ее пальцы находили крошечные, незаметные выступы, ноги упирались в едва видимые трещины. Она двигалась бесшумно и легко, словно для нее не существовало силы тяжести. Я же, карабкаясь следом, пыхтел, как паровой котел, и потел в три ручья. Мое новое аристократическое тело, хоть я и гонял его последние месяцы до седьмого пота, все еще не обладало звериной выносливостью и ловкостью. Цепляясь за острые края камней и обдирая пальцы в кровь, я в очередной раз проклял новое, слабое тело. Единственный плюс в сложившейся ситуации — миловидный зад наемницы, маячащий перед глазами.

Наконец, мы вскарабкались на небольшой скальный карниз. Прямо перед нами в стене вентиляционная шахта, перекрытая толстой, проржавевшей решеткой. Изнутри тянет холодом и сыростью.

— Снимешь? — спросил я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и унять дрожь в мышцах.

Лана молча кивнула. Она сняла с пояса короткий, но крепкий стальной ломик и сноровисто принялась за дело. Пара точных, выверенных ударов, и старые, заржавевшие крепления поддались.

— Три горшка кидаем сразу, — проинструктировал я, передавая ей тяжелую глиняную посуду. — Последний через пять минут. И старайся не дышать тем, что полетит обратно. Нам еще как-то спускаться отсюда надо.

Она снова кивнула. Аккуратно, один за другим, скинула три горшка в зияющую темноту колодца. Спустя несколько секунд снизу донесся глухой, едва слышный стук разбившейся глины. Мы просидели пять минут в полном молчании, слушая лишь свист ветра. Затем Лана отправила вслед и четвертый горшок. Почти сразу из шахты потянуло еле уловимым, странным запахом, похожим на воздух после сильной грозы.

— Готово. Теперь ждем, — сказал я, усевшись на самый край выступа и свесив ноги.

Час ожидания тянулся, казалось, целую вечность. Внизу, у входа в шахту, дворфы мрачно топтались на месте, то и дело бросая недоверчивые взгляды наверх. В их позах читалось нетерпение и скепсис. Они были бойцами, а не выжидающими. Их бесило бездействие. Я же был абсолютно спокоен.

И вот, когда время наконец вышло, я указал Лане на спуск.

— Время! — крикнул я Эрону, легко спрыгнув на землю с последнего уступа. — Можете заходить. Только без шума. Вдруг там нашелся какой-нибудь уникум, на которого газ не подействовал.

Борин окинул меня последним долгим, сомневающимся взглядом, но потом решительно рявкнул своей команде:

— За мной! Щиты к бою!

Дворфы, мгновенно собрались в строй и с грохотом открыли тяжелые каменные ворота. Мы с Ланой, держа арбалеты наготове, вошли следом за ними.

Картина, открывшаяся нам, заставила остановиться даже этих суровых воинов.

Прямо у входа, нелепо скорчившись на полу, спят два кобольда-часовых. Их копья валяются рядом. Чуть дальше, в первом большом зале, целая армия. Они спят вповалку за наспех сложенной баррикадой из камней и рудничных тележек. Один застыл с куском вяленой крысы на полпути ко рту. Другой спит, обняв бочонок с какой-то мутной жидкостью. Третий просто лежит на спине, раскинув лапы и тихо похрапывая. Сцена напоминает не захваченную вражескую крепость, а последствия какой-то грандиозной попойки. Ни смертельных ловушек, ни оскаленных морд, ни свистящих дротиков. Только мирное, тихое сопение сотен мелких ящероподобных тварей.

Дворфы замерли. Их высеченные из камня лица выражают теперь такое изумление, на которое я и не рассчитывал. Один из них даже опустил свой огромный топор и недоуменно почесал затылок под шлемом. Они готовились к кровавой бане, к тяжелому бою в тесных коридорах, а попали в гигантскую общую спальню.

— Вяжите их, — скомандовал я.

Дворфы, очнувшись от ступора, с каким-то даже детским восторгом принялись за работу. Уверен, это была самая легкая и странная битва в их жизни. Они деловито и почти бесшумно связывали спящих кобольдов прочными веревками, складывая их в аккуратные кучи, словно поленья. Ни одного удара, ни одного выстрела, ни капли крови.

Эрон медленно обошел главный зал, заглядывая в боковые помещения. Везде повторяется одна и та же картина. Спящие тела.

Вскоре он вернулся и подошел ко мне. Его лицо осталось непроницаемым, но в глазах заплясали ошарашенные огоньки.

— Ни одной царапины… — пророкотал он, глядя то на меня, то на горы связанных кобольдов. — Клянусь бородой моего деда, мы бы оставили тут половину отряда. А ты… ты их просто уложил спать. Всех до единого.

Он снова посмотрел на кучу беспомощно сопящих ящериц. В его взгляде больше нет ни капли недоверия или презрения. Только чистое, незамутненное уважение. Уважение мастера к работе другого мастера.

— Я твой должник, Стержнев, — твердо произнес он. — Слово моего клана крепче рудоградской стали. Моя кузница и мои молоты отныне к твоим услугам. Всегда.

Я криво усмехнулся, опустив арбалет.

— Вот и отлично, — кивнул в ответ, поправляя на плече ремень сумки. — А то моя старая кираса в последнее время нещадно трет. Надо будет заглянуть на днях. Снять мерки для новой. И про мою спутницу не забудь. У нее тоже будет заказик.