Ночная охота

25

КАССИАН

С

ердце гулко бьется в моей груди, когда я смотрю на гребаное чудо, которым является Адрианна Рейган.

Поначалу я хотел возненавидеть ее по многим причинам. Одной из них было только ее дыхание. Я хотел презирать её за то, что она фэйри, а тем более потому, что она королевских кровей, но это невозможно. С тех пор так много изменилось, и даже не потому выяснилось, что она наполовину волчица. Дело не только в этом.

Дело в ней. Только в ней. Безвозвратно, несомненно, в ней.

Дрожь пробегает у меня по спине. Подумать только, если бы я навредил ей, вычеркнул ее из своей судьбы еще до того, как заглянул под слои, под которыми она так тщательно скрывается.

Черт.

Одна мысль о ней способна поставить меня на колени. Я ни за что на свете не смогу сделать ничего такого, что могло бы снова оказать негативное воздействие на эту женщину.

Уверен, она могла бы составить длинный список всех способов, которыми я уже облажался. Я буду отрицать это вслух, но в душе я могу свободно признать, что потрачу всю оставшуюся жизнь на исправление всего, что сделал не так. Мои чувства отчаянно стремятся вырваться наружу, потому что они такие сильные, такие яростные, и я не знаю, как их сдержать.

Выросший на территории Кеннера, я усвоил, что нужно бороться за своих, за свою семью и за свою землю. Я верю во все эти ценности; я просто не верю в имя Кеннер. Не после того, чему я стал свидетелем.

В отце нет ни капли семейных ценностей. Он эгоистичен, расчётлив и безрассуден — все те качества, которыми не должен обладать настоящей альфа. Вместо этого он обладает всеми чертами вампира в теле волка, и он приведёт всех нас к гибели.

И всё же, когда я смотрю в изумрудные глаза, которые взирают на меня сверху вниз, как ангел с небес, я знаю, что эти ценности всё живут во мне. За исключением того, что моя семья, моя земля — она не Кеннера, она моя.

Была причина, по которой Рейден, Броди, Крилл и я должны были найти друг друга и завязать крепкую дружбу. Это было ради неё. Теперь они больше, чем мои друзья, они — семья, которую я не знал, что искал, и в которой так отчаянно нуждался. Теперь у нас есть центр, связующая нить, которая держит нас всех вместе.

Я сглатываю, отчаянно пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что кипит у меня внутри, не отпугнув ее первым же звуком.

Она моя Альфа. Моя гребаная королева. И она исцелила меня, как это сделал бы любой Альфа. Если бы глубоко в ее венах не жила дремлющая волчица, она ни за что не смогла бы мне сейчас помочь.

Но я не знаю, как выразить всё это дерьмо. Я не умею ничего, кроме как изолировать себя. Даже мои друзья не знают меня настоящего, но с Адди, чёрт… Я хочу чувствовать всё, вместо того чтобы подавлять это.

Но все, что я умею делать, — это поклоняться ей, используя свое тело. По крайней мере, я знаю, что могу показать ей, что я чувствую.

Мой разум успокаивается, а тело оживает.

Инстинктивно потянувшись к ней, я скольжу руками по ее бедрам, и медленно поднимаюсь к ее талии, наблюдая, как ее зрачки расширяются, приглашая меня быть ближе.

Мои пальцы забираются под подол ее футболки, обнажая ее подтянутый живот, и я с благоговением глажу ее кожу.

— Кассиан, — выдыхает она, и в ее словах появляется хрипотца, когда она вздрагивает.

— Шшш. — Я поднимаю на нее взгляд и провожу языком по нижней губе, прежде чем снова сосредоточиться на ее теле.

Приподняв материал повыше, я широко провожу руками по ее коже, наблюдая, как по ее телу бегут мурашки. Дыхание застревает у меня в горле, и желание скручивает каждую клеточку моего тела, пока я пытаюсь унять бешеный пульс в ушах, но это бесполезно. Сдерживаемая потребность во мне не утихнет, пока я не возьму часть того, что принадлежит мне.

Между нами остается минимальное расстояние, и с одним прерывистым вдохом я сокращаю его, проводя губами по ее обнаженному животу, а пальцами обхватывая ее талию.

Она ахает, замирая от мягкого прикосновения, и когда я провожу губами вокруг её пупка, не отрывая взгляда от её глаз, её вздохи превращаются в стоны.

Положив руки мне на плечи, она смотрит на меня сверху вниз, в то время как предвкушение пригвождает её к месту, и я знаю, что она именно там, где я хочу её.

Черт.

Проводя языком по её мурашкам, я отпускаю её талию, чтобы дотянуться до застёжки плаща, накинутого на её плечи. Он падает на пол одним быстрым движением, каким-то образом забирая с собой весь кислород, и я смотрю на нее с желанием.

— Я, блядь, не могу дышать, — хрипит она, точно подтверждая мои чувства, и я мычу в знак согласия, когда снова тянусь к подолу ее футболки, только на этот раз она помогает мне снять ее со своего тела.

Ее упругие соски — первое, что привлекает мое внимание, напряженные и нуждающиеся под черным кружевом, которое не в состоянии скрыть их от моего взгляда. Я не двигаюсь к ним, хотя мне очень хочется. Вместо этого я просовываю руки под пояс ее брюк и медленно спускаю их по бедрам.

Она сохраняет равновесие, положив руки мне на плечи, а я быстро снимаю с нее все, пока она не остается в черном кружевном лифчике и таких же трусиках.

Черт меня побери.

Никогда еще ангел не выглядел так греховно.

Наконец-то отрывая рот от ее кожи, я откидываюсь назад, чтобы хорошенько рассмотреть женщину, которая заявляет права на каждый дюйм моего тела, даже не пытаясь. Она не прячется от моего пристального взгляда, когда я оглядываю ее с головы до ног. Ее уверенность, кажется, только возрастает, и она расправляет плечи, расцветая под моим оценивающим взглядом.

Когда мой взгляд останавливается на вершине ее бедер, я не могу остановиться. Моя рука протягивается, обхватывая ее сладкую киску, что ставит меня на колени. Она стонет, ее крики гораздо приглушеннее, чем я хочу, но это мгновенно исправляется тем, как она трется о мою ладонь, желая большего.

— Эта киска просто обожает, когда ее наказывают, — выдыхаю я, и ее зубы впиваются в нижнюю губу, когда она сдерживает очередной стон.

Свободной рукой я вслепую обшариваю кровать рядом со мной в поисках нужного материала, прежде чем накинуть его ей на плечи. Она не сопротивляется, она не отталкивает меня, она ничему не препятствует.

Мне требуется вся моя сила, чтобы убрать руки от ее киски, чтобы я мог застегнуть застежку вокруг ее шеи, но, когда я это делаю, это того стоит.

— Тебе идет зеленый, Альфа, — заявляю я, наслаждаясь плащом своего истока, накинутым на нее.

Я снова обхватываю ладонью ее киску, — мое любимое занятие, — наблюдая, как ее глаза расширяются и бурлят от смеси эмоций, которые я не могу до конца расшифровать.

Она слишком много думает.

— Ты готова рискнуть превратиться в своего волка, Адди? Не сейчас. Прямо сейчас ты вся, блядь, моя, но скоро?

Слова повисают в воздухе, заставляя меня затаить дыхание, с моим плащом на ее плечах и ее киской, согревающей ладонь моей руки.

Она кивает.

Один-единственный кивок, и это все, что мне нужно.

— Хорошо. А теперь отложи эту мысль на потом. Ты слишком много думаешь, и я собираюсь положить этому конец. Все, что я хочу, чтобы моя Альфа делала, — это чувствовала.

В следующее мгновение я заменяю ладонь ртом, покусывая ее сквозь темное кружево и вырывая сладкий стон из ее приоткрытых губ. Ее ноги тут же начинают дрожать, поэтому я встаю, хватаю ее за талию и укладываю на свои простыни, нависая над ней.

Как бы мне ни нравилось видеть, как она стоит передо мной во весь рост, наблюдать за ней подо мной — это совершенно другое.

Дотягиваясь до ее лица, я провожу рукой по ее щеке, вдоль линии подбородка, и вниз по длинной шее, когда она выгибается подо мной. Опускаясь к сладкой ложбинке между грудей, я приподнимаю кружево, которое прикрывает ее от меня, оттягивая материал ровно настолько, чтобы обнажить ее соски, умоляющие о моем внимании.

Я не могу сейчас разочаровать ее, поэтому ее упругий пик оказывается у меня во рту в следующее мгновение, а мои руки продолжают ласкать ее обнаженную кожу. Двигая языком, я стягиваю с нее трусики, чувствуя, как они рвутся в моих руках, и беззаботно отбрасываю их в сторону.

Еще одним барьером между нами меньше — это именно то, что мне нужно.

Переходя к другому ее нуждающемуся соску, я впиваюсь зубами в упругую плоть, и она стонет, извиваясь подо мной, а я не могу сдержать усмешку.

Посмотри-ка, как мы ладим. Так всегда бывает, когда мы держим рот на замке и позволяем нашим телам говорить.

Проводя губами по ее животу и обводя пупок, я упираюсь ладонями в ее бедра, широко раздвигая их, готовый к натиску, который, как мы оба знаем, грядет.

Первое же движение моего языка от ее сердцевины к клитору заставляет ее практически подпрыгнуть на кровати, и с ее губ срывается полный наслаждения крик.

Я хочу большего.

Мне нужно больше.

Я должен заставить ее распасться на части от моего прикосновения. Сейчас же.

Сжимая зубами ее набухший бугорок, я засовываю два пальца в ее лоно, наслаждаясь звуками, которые вырываются из ее рта, когда ее пальцы зарываются в мой зеленый плащ, лежащий под ней.

Я вожу пальцами туда и обратно, чувствуя, как ее стенки сжимаются вокруг меня, и провожу зубами по ее клитору. Ее бедра двигаются, ее киска трется о мое лицо, когда она берет столько, сколько я даю.

— Касс. Касс. Касс. — Ее стоны — гребаный экстаз, разливающийся по моим венам, а каждое движение ее бедер — это попытка найти освобождение, которое я так отчаянно хочу ей дать.

— Кончи для меня, Альфа. Позволь мне попробовать тебя на вкус.

Я не ослабляю усилий, позволяя ритму взять верх, пока ее пальцы находят путь к моим волосам, принимая последний толчок, необходимый ей, чтобы упасть за грань экстаза. Ее крики становятся громче, движения хаотичнее, по мере того как волна за волной оргазма сотрясают ее конечности.

Ее сладкие соки покрывает мой язык, а мой член становится невероятно твердым. Пренебрежение, от которое он страдает, вполне оправдано, но все это ради благой цели.

С ощущением потребности, пульсирующей во всем моем теле, я вынимаю пальцы с сердцевины Адди и нависаю над ней. Я сбрасываю с себя одежду так же быстро, как делаю следующий вдох, не в силах больше выносить барьеров между нами.

— А теперь я собираюсь сделать тебя своей, — прохрипел я, направляя свой член к ее входу, когда раздался стук в дверь. — Черт.

— Не обращай внимания, Касс, — умоляюще выдыхает она, обхватывая ногами мою талию, поощряя меня войти.

Я киваю в знак согласия, но отстраняюсь, чтобы не почувствовать прикосновения ее киски к своему члену. Это слишком. Она это слишком. — Презерватив, — ворчу я, выдвигая ящик прикроватной тумбочки, чтобы достать его. Я чувствую отказ на ее губах еще до того, как она произносит хоть слово. Качая головой, я раскатываю презерватив по члену и даю ей краткое объяснение. — Если я войду в тебя без него, Альфа, я, блядь, помечу тебя, скреплю нас вместе и сделаю своей суженой. Не думаю, что мы можем принимать подобные решения в таком состоянии.

Вероятно, это не имеет никакого смысла для нее, как и для меня лично, но она не спорит, когда я снова направляю свой член в ее вход с надежно надетым презервативом.

Еще один стук.

Блядь.

— Пожалуйста, Кассиан, — умоляет она, протягивая пальцы к моим рукам, впиваясь ногтями в бицепсы, и я стону.

— Не раньше, чем я насыщусь твоей сладкой киской, — рычу я, входя в нее одним быстрым движением. Мои глаза закатываются к затылку, когда я наполняю ее.

Схватив ее за подбородок одной рукой, я сжимаю в другом кулаке плащ и простыни, расстеленные под ней, отчаянно нуждаясь в рычаге, когда вхожу в нее снова и снова, неумолимо, пока звук соприкосновения кожи с кожей разносится по комнате.

Она впивается когтями мне в спину, ее руки тянутся к моему горлу, и она стонет все громче с каждым толчком моих бедер, а я вижу звезды. Ее ноги отпускают мою талию, она ставит ступни на матрас и двигает бедрами, подстраиваясь под мой ритм, пока мы снова и снова сталкиваемся.

— Вот так, Альфа. Трахни меня.

Ее спина выгибается над кроватью, когда она принимает в себя каждый дюйм моего члена. Ее светлые волосы разметались по моим простыням, по моему пространству, а мой плащ под ней создает идеальный контраст, и я больше не могу этого выносить.

— Кончай со мной, — рычу я, когда эйфория растекается по моим венам, сводя мышцы. Экстаз овладевает мной. Она заявляет на меня права. Я чувствую, как ее киска сжимается вокруг моего члена, испытывая новый оргазм от моих прикосновений, и это заставляет мой член пульсировать.

Еще один стук в дверь, сопровождаемый звуком голоса Крилла, кладет конец надежде на то, что нас оставят плавать в бассейне нашего блаженства.

— Ты в порядке? — Я убираю выбившуюся прядь волос с ее лица, а она загадочно улыбается мне и кивает.

— Лучше, чем хорошо. Но нам лучше разобраться с этим до того, как они начнут пытаться выломать дверь, — размышляет она, протягивая руку, чтобы обхватить мое лицо ладонями. — Я не могу поверить, что исцелила тебя, — шепчет она, все еще в восторге от того, что она сделала со мной, и я улыбаюсь ей, а мое сердце бешено колотится, когда правда срывается с моих губ.

— Ты исцеляешь каждую мою частичку.