Ночная охота

18

РеЙДЕН

Я

не думаю, что Адрианна когда-либо выглядит так красиво, как в моменты, когда она теряет дар речи. Я обожаю ее огонь и дерзость, но наблюдать, как ее челюсть отвисает, а ресницы трепещут с каждым взмахом, что-то делает со мной. Ее щеки приобретают бледно-розовый оттенок, а зрачки расширяются, ища в моем взгляде ответы, которые я готов дать ей, если только она задаст эти чертовы вопросы.

Мое сердце учащенно бьется, пока между нами тянется молчание, несмотря на то, что я наслаждаюсь ею в таком состоянии. Я не должен был этого говорить. То, что я решил признать это сам, еще не значит, что она готова это услышать.

Впрочем, я могу справиться с этим молчанием. Меня сводит с ума ее смертоносное молчание. Ни за что на свете я не выдержу больше ни мгновения такого. Особенно после сегодняшнего. Нет слов, которые могли бы описать то душераздирающее чувство, которое пронеслось по моему телу при виде того, как она провалилась под лед.

Она забрала с собой частичку меня.

Вот почему я нырнул прямо за ней, не дав Кассиану, Броуди и Криллу возможности обдумать свои варианты. Это должен был быть я. Я должен был спасти ее. После того, как я привел к ней проклятый Совет, я знал глубоко в глубине души, что я должен был быть тем, кто это сделает, иначе меня раздавило бы чувство вины. Но это не тоже самое. Она здесь. Прямо здесь, и я больше не собираюсь тратить время, позволяя ей злиться на меня. Ну, она может продолжать злиться, но мне надоело держаться в стороне.

— Рейден, я…

Я прерываю ее, не желая, чтобы еще какая-нибудь чушь сорвалась с ее сладких гребаных губ. — Все, что мне нужно знать от тебя прямо сейчас, это сможешь ты простить меня или нет. — Она моргает, глядя на меня, губы шевелятся, но слов не выходит. — Я сказал тебе, что придумаю, как попросить прощения, но просто скажи мне, что ты сможешь. — Это мольба, которая раньше заставила бы меня кататься по полу со смесью смущения и отвращения, но для нее это того стоит. Я это знаю.

Она откидывается на спинку стула, оценивающим взглядом заглядывая мне в глаза. — Как розы снова оказались в моей комнате?

Я поднимаю брови. Не этого вопроса я ожидал.

Потирая затылок, я понимаю, что просто обязан быть с ней честен. — Вау, ты сразу переходишь к делу, да? — бормочу я, заслуживая от нее пристальный взгляд. — Пока тебя не было, я пробрался в твою комнату и спрятал розы в глубине твоего шкафа, а те, что на твоем столе, заменил обычными розами. Без крови.

На ее лбу появляются морщинки, а губы сжимаются в тонкую линию. — Значит, я выбросила обычные розы?

Она злится.

Прочищая горло, я быстро устраиваюсь поудобнее на своем стуле, чтобы упереться локтями в стол между нами. — Грохот должно быть был слышен повсюду, так что, если тебе от этого станет легче, я собрал их, и они у меня в комнате.

Ее тело расслабляется, облегчение из-за роз становится очевидным, прежде чем она снова хмурится, глядя на меня.

— Значит, у тебя все это время был доступ в мою комнату?

Я должен чувствовать себя виноватым, но это не так. Я предугадывал ее действия и был на шаг впереди. Таков я. И это не изменится, особенно когда дело касается ее.

— Я пробрался обратно, чтобы переставить розы, но это все, — говорю я, но упоминание о том, что я снова пробрался к ней, явно не играет мне на руку.

— Но это все? Ты не должен никуда проникать тайком, Рейден, — шипит она, и я качаю головой.

— Ты знаешь, как заманчиво знать, что я могу прокрасться и посмотреть, как ты спишь? Думать о том, чтобы лечь рядом с тобой? — Спрашиваю я, наблюдая, как она таращится на меня. Она не отвечает, но это не значит, что я закончил. — Ну, это заманчиво, очень заманчиво, должен сказать, но я этого не сделал, так что это должно что-то значить. — Я откидываюсь назад, скрещивая руки на груди и ожидая ее ответа.

— Надеюсь, мои стейки еще не остыли, — перебивает Перл, бросая на нас обоих многозначительный взгляд, прежде чем неторопливо удалиться. Мы молча набрасываемся на стейки в наших тарелках, прежде чем она вернется, чтобы снова отчитать нас.

Над нами опускается тишина, но на этот раз она успокаивающая, как будто есть надежда, что все может быть хорошо. Когда мы заканчиваем, я оставляю деньги на столе для Перл. Я всегда оставляю слишком много чаевых, и она всегда отчитывает меня, но в этот раз мне удается ускользнуть до того, как у нее появится шанс. Она слишком занята, бормоча что-то Адрианне, чтобы обратить на меня внимание.

Я использую момент спокойствия, чтобы придумать план действий с Адрианной, но как только мысли начинают крутиться в голове, я понимаю, что подхожу к этому неправильно. Мне нужно, чтобы она простила меня, но каждый путь к этой цели, который я придумываю, только заставляет ее ненавидеть меня больше.

Слова Перл, сказанные на днях, звучат у меня в голове, и мой позвоночник напрягается.

— Она должна увидеть твою уязвимую сторону, Рейден.

— У меня ее нет.

Или есть?

Меня не учили быть уязвимым, вот в чем проблема. Перл — человек, она носит свои эмоции на виду, как и многие другие, но это не то, что свойственно вампирам.

Дверь распахивается, знакомый звук колокольчика разносится по ночному воздуху, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Адрианна натягивает капюшон на голову.

— Что теперь? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне с неловким выражением.

— Это зависит от тебя, — выдыхаю я, безмолвно умоляя ее не уходить без оглядки.

К моему удивлению, она кивает и уходит по узкой мощеной дорожке. Я иду в ногу с ней, радуясь, что она все еще здесь, пусть и молчит, но, к моему удивлению, мгновение спустя она поднимает бровь, глядя на меня. — Это то, что ты обычно надеваешь, чтобы пойти к Перл?

Она слишком наблюдательна для своего же блага.

— Нет, это то, что я надеваю, чтобы навестить своего отца, — признаюсь я, луна дает достаточно света, чтобы я увидел, как ее брови приподнимаются от моей честности. — Он не знал об участии моей матери во всей этой ситуации с сужеными партнерами, но и не казался расстроенным этим, — добавляю я, предлагая ей полную прозрачность, хотя она об этом не просила.

— И что ты при этом чувствуешь? — спрашивает она, заставая меня врасплох.

Мои брови хмурятся, неуверенность царапает позвоночник, а пульс учащается. Мои пальцы так и чешутся помассировать виски, но вместо этого я засовываю их в карманы брюк. — Честно? Как пешка в чужой игре.

— Мне знакомо это чувство, — отвечает она, ее слова едва слышны, но правда, заключенная в них, бьет меня прямо под дых.

— Хватит обо мне. Ну, по крайней мере, в этом смысле. Как насчет того, чтобы ты рассказала мне, как я могу начать пресмыкаться, — предлагаю я, молясь, чтобы она согласилась сменить тему.

Ее глаза сверкают любопытством, когда она смотрит на меня.

— На что, по-твоему, похоже пресмыкательство, Рейден?

Черт.

— Я не знаю, но это определенно начинается с того, что я стою на коленях, — размышляю я, окидывая взглядом ее тело. Может, она и скрыта под своим черным плащом, но я знаю эти горячие изгибы, которые сейчас скрыты.

— Ты на коленях? — она выдыхает, и я начинаю двигаться, прежде чем успеваю подумать.

Обхватив ее за талию, я притягиваю ее к себе, огибая каменную стену и заходя в скрытую от посторонних глаз тенью нишу. Прижимая ее спиной к стене, я слышу резкий вдох, который лишает ее дара речи, когда опускаюсь перед ней на колени.

— Рейден… — Я не знаю, предупреждение это, мольба или обещание, но эти слова отдаются прямо в моем члене.

— Черт, я никогда не думал, что ты снова произнесешь мое имя, — признаюсь я, проводя пальцами по ее бедрам. Характерное очертание острых предметов под ее джоггерами подтверждает, что у этой сумасшедшей женщины к телу пристегнуты кинжалы.

Чертовски сексуально.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, и ее руки опускаются на мои плечи, когда я поднимаюсь выше, запуская пальцы под ее пояс.

— Пресмыкаюсь.

— Как? — пискнула она, заставив меня ухмыльнуться, когда я стянул с нее штаны, чтобы обнажить серебро на ее бедрах, сверкающее в темноте. Сфокусировав взгляд на кружевах, прикрывающих ее киску, я усмехаюсь.

— Языком. Возможно, и пальцами, но точно не членом, потому что сейчас речь идет только о тебе, — бормочу я, не в силах прервать слова, когда наклоняюсь ближе.

— Оргазм не изменит ничего к лучшему, — бормочет она, и я смотрю на нее из-под полуопущенных век с улыбкой на губах.

— Я знаю, но это начало, — заявляю я, прежде чем вцепиться зубами в кружево, отделяющее меня от моей цели. Оно легко поддается, разрываясь на ее бедре, когда я немного увеличиваю скорость. Я с удовлетворением наблюдаю за тем, как материал разлетается в стороны, уносясь с легким ветерком, пока я любуюсь ее киской.

Ее пальцы сжимаются на моих плечах в предвкушении, а не отталкивают меня, как я наполовину ожидал, и я ныряю вперед.

Я провожу языком от ее центра к клитору, и с ее губ срывается тихий стон, а ее голова запрокидывается.

— Вот вот, Адрианна. Скажи мне, как сильно ты этого хочешь, — выдыхаю я, повторяя движение, но на этот раз провожу зубами по ее чувствительному бугорку.

— Черт, Рейден, — хрипит она, и я делаю это снова. И снова, и снова.

Отчаянно желая почувствовать, как она сжимается вокруг меня любым доступным мне способом, я провожу двумя пальцами по ее сердцевине, погружаясь внутрь, и обводя языком ее клитор, а она извивается у камня позади себя. Ее стенки пульсируют вокруг меня, когда я сгибаю свои пальцы внутри нее.

Черт.

Ничто и никогда не было таким сладким на вкус, как она.

Она вызывает зависимость, опьяняет и дает все, чего я поклялся никогда не хотеть.

Но теперь я не могу дышать без нее.

Стремясь ощутить вкус ее освобождения, я удваиваю свои усилия, прижимая кончики пальцев к ее точке G, пока она трется об меня. И когда я в последний раз прикусываю ее клитор, она вскрикивает, а ее пальцы перемещаются к моим волосам, дергая за их корни.

Я ласкаю ее сердцевину, не желая терять ни капли ее экстаза, когда она, обессиленная, прислоняется к стене.

— Черт, Рейден, — повторяет она, ее пальцы неторопливо перебирают пряди моих волос, и я улыбаюсь, такой же довольный, несмотря на то, что мой член упирается в пояс моих штанов.

Встав, я натягиваю ее джоггеры и смотрю на нее сверху вниз, но она едва двигается. Она вымотана. У нее был просто адский день, так что я не удивлен.

— Я собираюсь перенести нас, Адрианна, — бормочу я, притягивая ее к себе, и она обмякает в моих объятиях, удивляя меня, когда она не спорит.

Прижимая ее к себе, я перемещаю нас как можно быстрее, и мгновение спустя мы оказываемся в ее комнате. На окне висят волшебные гирлянды, а на кровати разбросаны желтые подушки. Что-то подсказывает мне, что это как-то связано с Флорой, но ей все равно это подходит.

Даже когда я пинком захлопываю за собой дверь, она все еще прижимается лицом к моей груди, согревая мое тело нашей связью. Я подхожу ближе к ее кровати, и откидываю покрывало, прежде чем осторожно поднять ее на руки и уложить на простыни. Когда я расстегиваю ее плащ, она переворачивается, позволяя мне стянуть материал. Я кладу его на стул у ее стола и поворачиваюсь к ней спиной.

— Спокойной ночи, Адрианна, — шепчу я, борясь с желанием остаться и направляясь к двери. Но когда мои пальцы сжимаются вокруг ручки, я слышу одно-единственное слово.

— Останься.

— Остаться?

— Ты как попугай, — ворчит она, заставляя меня усмехнуться, в то время как мое сердце скачет галопом в груди.

— Не тебе это говорить, — парирую я, заслужив смешок, смотря на нее через плечо. Ее глаза едва открыты, так как сон грозит взять верх.

— Ты остаешься или нет?

Ей не нужно спрашивать меня дважды.

Раздеваясь так быстро, как только могу, я проскальзываю под ее покрывала в одних боксерах, и она снова прижимается ко мне.

Святое. Ебаное. Дерьмо.

Это что-то такое маленькое, такое простое, но при этом такое чертовски эйфоричное, что у меня перехватывает дыхание.

Я знаю, что мы с ней еще не во всем разобрались, но, черт возьми, шанс есть, и это все, что имеет значение.