Неудобная жена. Второй шанс для принцессы

6

Мне требуется пара минут, чтобы вдохнуть воздух и обдумать информацию. Под темным взглядом мужа мысли разбегаются, но даже в состоянии легкой паники я понимаю — снимок очень странный.

Сейчас я скрыта иллюзией, но эта девушка чем-то похожа на меня прежнюю. Одновременно она напоминает и Сару, как если бы та вновь маскировалась.

Но, видимо, Ларшис выбрал меня из-за рыжего цвета волос и хрупкой фигуры. И я, и Сара невысоки, миниатюрны, с тонкими чертами лица.

— “Обсидиан” может показаться тебе пугающим, Фостер, поэтому просто молчи, — дает инструкции Ларшис. — Не отходи от меня и изображай преданную и тихую жену.

— И это все? Больше вы ничего от меня не потребуете? — спрашиваю напряженно.

— Нет, Фостер.

Он поднимает руку и трет переносицу. Мне трудно дышать рядом с ним. Низ живота сводит и я снова вспоминаю ту проклятую фотографию, где муж стоит у нуумитовых копей с Аароном Эстори.

— А где ваша жена? — спрашиваю, набравшись смелости.

— Твой хозяин тоже не знает, где она? — Ларшис усмехается.

— У меня нет хозяина. Это все череда недоразумений, лорд Ларшис.

— Верю, верю. Ты и правда слишком неуклюжа. Но я все равно буду за тобой приглядывать.

Машина трогается с места. За стеклами мелькает пышный яркий сад, освещенный магическими кристаллами.

— Так где ваша жена? Она жива?

Ларшис болезненно морщится.

— Я не знаю, Фостер, не знаю.

— Но…

— Ты слишком любопытна, — он прикладывает большой палец к моим губам, словно запечатывая. — Помолчи.

Клуб “Обсидиан” расположен в самом центре острова. Он тонет в тропическом парке и сияет огнями. Авто проезжает по залитой желтым светом дороге и останавливается. К нам подбегает лакей в старомодной красной ливрее.

Ларшис открывает дверь, выходит. Я неуверенно высовываю носок туфельки, а муж уже подает мне руку. Сердце вздрагивает.

Он с силой сжимает мои пальцы и тянет, помогая выбраться из салона.

Наша свадьба по договоренности была самым унылым действом, какое только можно представить. Вспоминаю тот мерзкий фарс и прикусываю губу.

А ведь все могло пройти по другому, окажись Ларшис нормальным человеком, а не козлом.

Я внутренне отгораживаюсь от него — от его дорогого аромата, от чисто мужской хищной энергии.

Заталкиваю на задворки постыдное воспоминание о сцене, подсмотренной в кабинете. Я точно знаю, что до меня он так не дотронется.

Не позволю. Никогда.

Ларшис ведет меня к дверям. Детина во фраке проверяет приглашения — небольшие золотые карточки.

Внутри "Обсидиана" царит полумрак, разбавленный мерцанием драгоценных кристаллов, вмурованных в стены. Потолок теряется во тьме, а по черному мрамору пола молниями разбегаются золотые прожилки.

Воздух пропитан пряным теплом сандала и медовой амброй. Музыка льется откуда-то сверху, мелодичная и чувственная. Из арочных окон, защищенных артефактами, открывается вид на парк.

В глубине зала возвышается бар из черного дерева, за которым стоят парни в золотых масках.

Сегодня здесь собралась элита. Разговоры ведутся приглушенно, но атмосфера насыщена властью и интригами.

Пары танцуют, флиртуют, откровенно целуются. Иногда мужчины увлекают своих дам за арку, скрытую занавесью из медных колец. За ней угадывается лестница из черного мореного дуба.

Ларшис ведет меня вглубь зала, его рука властно лежит на моей талии. Я чувствую на себе десятки любопытных взглядов.

Боги, этот мерзавец притащил меня в элитный злачный гадюшник!

— Это Деймон Ларшис. Без маски, — шепчутся за нашими спинами. — А кто с ним?

Внезапно мой взгляд натыкается на знакомое лицо. Дядя Аарон застыл у бара, его массивная фигура грубо выделяется среди томной роскоши клуба.

Так я и знала. Вот кому демонстрирует меня Ларшис. Его рука крепче сжимает мою талию. Мне же хочется стать невидимкой.

Между тем узнаю спрятавшихся за масками Камиллу Ройс с друзьями. Они уединились за столиком в углу. Норд Стефан тискает какую-то полуголую девицу. А тот урод, что прогнал меня на самый верх амфитеатра, откинулся на диванчике и сальным взглядом ощупывает танцующих на сцене девиц.

Камилла Ройс выглядит отстраненно. Ее шоколадные волосы уложены в сложную прическу, а шея украшена бриллиантовым колье.

Она первой замечает нас. Ее красивые глаза расширяются от удивления, потом вспыхивают от ярости.

Бесы… Я их определила чисто интуитивно, не исключено, что и они заподозрят во мне стипендиатку Нэлл.

Дядя Аарон поворачивается. Его лицо дергается, потом краснеет. Кулаки сжимаются. Он всегда, в любое время года, носит черные кожаные перчатки.

— Деймон, — голос дяди гремит через весь зал. — Давно не виделись.

Ларшис останавливается, слегка щипает меня за бок. Я чувствую, как напрягаются его мышцы.

— Аарон, — отвечает он ровно. — Приятная неожиданность.

Они подходят друг к другу, и я оказываюсь между двумя хищниками. Воздух искрит от напряжения.

— Нам надо перетереть, — Аарон не сводит с меня глаз и я вновь вспоминаю, как отвратителен этот мужчина. — Копи нуумита. Моя племянница. Она без сомнения погибла.

— Копи принадлежат мне, — холодно отвечает Ларшис. — По закону.

— По закону... — Аарон усмехается. — А это что за куколка? — он указывает на меня толстым пальцем.

У меня перехватывает дыхание.

Ларшис молчит долгую минуту, изучающе глядя на меня. А вот дядя вдруг хмурится.

— Это какая-то шлюха или… Ты нашел принцессу Нэллайю?

— Возможно и нашел, — произносит Ларшис так, что не остается сомнений: да, он пришел в клуб с женой.

Дядя ухмыляется и оглядывает меня с таким выражением, что я вся холодею. Он похож на слизняка переростка и вызывает тошноту.

— Пойдем, милая, — обращается ко мне Ларшис. — Еще несколько деловых разговоров и вернешься в свой защищенный особняк.

Ох, это послание Аарону Эстори, чтобы не думал охотиться на принцессу?

Камилла наблюдает за нами со своего места. Глядит не мигая сквозь прорези маски, изящными пальчиками комкает салфетку.

Ларшис наклоняется и принюхивается ко мне:

— Тебя даже зовут, как мою жену, — шепчет он мне на ухо.

— Я просто Нэлл, — отвечаю совсем тихо.

Я непроизвольно жмусь к мужу, сгорая от стыда и ужаса. Хочется бежать без оглядки. Запереться в библиотеке, провести ночь, склонившись над учебниками, часами биться над упрямой формулой — все что угодно, только не этот опьяняющий омут, в котором я тону.

Музыка внезапно меняется, становится более медленной и чувственной. Ларшис слегка толкает меня в поясницу.

— Потанцуем, дорогая?

У меня нет выбора. Принимаю его руку, и он ведет меня на танцевальную площадку в центре зала.

Стараюсь не смотреть на извивающихся на сцене девиц.

Наши пальцы сплетаются, Ларшис притягивает меня ближе:

— Ты очень хорошо танцуешь, — шепчет он

И я тут же наступаю ему на ногу. Ларшис хмыкает.

Я считаю в уме, чтобы не раствориться в ароматах и неге зала. И драконица, конечно же, просыпается, посылает из глубины сознания вспышки взбудораженного любопытства.

Запах Ларшиса забивает ноздри, кожа горит, а я считаю: сто пять... сто шесть... сто семь...

Снова наступаю ему на ногу и спотыкаюсь.

— Я поторопился хвалить, — бурчит он.

Внезапно правое бедро начинает жечь. Сначала легкий зуд, потом настоящее жжение. Я пытаюсь не показать дискомфорт, но Ларшис замечает, как я морщусь.

— Что-то не так? — спрашивает он.

— Ничего, — сквозь зубы отвечаю, но жжение усиливается.

Танец заканчивается, и я быстро отхожу к краю танцевальной площадки, прижимая ладонь к бедру.

Все острова архипелага кишат комарами и кусачими мухами. Наверное, какая-то тварь забралась под платье. Щупаю себя через ткань. Отлучаться в уборную в этом змеюшнике я бы не решилась, но жжение так беспокоит, что на глазах выступают слезы.

Ларшиса останавливает знакомый в черной бархатной маске. Он задерживается поговорить, а ко мне со спины подкрадывается Камилла Ройс.

— Что это с тобой? — ее голос заставляет меня резко обернуться.

Камилла что-то держит за спиной.

Я молчу, а она подносит к моему носу десертный нож и шипит:

— Наверное, пчела залезла к тебе под платье, — ехидно произносит она. — Сейчас мы от нее избавимся.

Я ничего не успеваю предпринять, как она хватает край моего платья и беспорядочно рвет ножом ткань на бедре. Гладкий розовый шелк расходится, обнажая кожу. И все видят… это.

Прямо над кружевной подвязкой горит свежая метка — сложный узор в виде сердца и драконьих рун.

В зале наступает гробовая тишина. Камилла роняет нож и закрывает некрасиво раскрывшийся рот рукой.

Ларшис смотрит на меня безумным взглядом, а дядя Аарон проводит пальцем в перчатке по подбородку.

Этот кошмар не может быть правдой!

Меня качает. Но я пока не знаю, что совсем скоро жизнь подбросит мне шанс вернуться в прошлое и переиграть все иначе.

Я смотрю в глаза мужа и вижу в них с трудом сдерживаемую ярость. Он срывается с места и подбегает ко мне. Неловко стянув фрак, накидывает его мне на плечи.

Но бедро-то остается на всеобщем обозрении.

Дядя Аарон бледнеет, его такое положение дел не устраивает ни на минуту. Принцесса Нэллайя, соединенная истинностью с Ларшисом, это уже совсем иной расклад.

И он ведь не знает, что Ларшис его дурачит. Вернее, думает, что дурачит.

Богиии…

От ужаса начинает сосать под ложечкой.

Мысли мечутся — от собственного страшного положения к сестренке Шарлис. А если Аарон ее держит заложницей?

Ларшис уводит меня, а я оборачиваюсь и ловлю дядин недобрый взгляд.

Что делать — признаться мужу? Не-е-ет…

Вспоминаю, что бросила письмо императору в магический почтовый ящик, стоявший в темном углу ближайшего к нам коридора. Почему-то именно сейчас ловлю себя на мысли, что ящика этого раньше на том месте не было.

Удары сердца слышатся как удары колокола. А Ларшис тянет меня через зал, через узкий коридор, завешанный драпировками.

Плечи тяжелит большой мне фрак. Ноги подкашиваются и я чуть не падаю. Муж подхватывает меня на руки и несет.

Куда он меня потащил? К выходу?

Но Ларшис сворачивает в арку, скрытую за алой занавеской. Там приватные комнаты и я слабо протестую, когда он кладет меня на кровать.

— Я хочу вернуться в академию! — выкрикиваю и пытаюсь сесть в постели, но матрас такой мягкий, что я буквально проваливаюсь в него.

Чтобы выбраться, придется побарахтаться. Бесы!

Муж легко толкает меня в плечо и я падаю навзничь, а он нависает сверху. Кровать прогибается под его тяжестью и я ощущаю, как сердце на секунду останавливается, чтобы в следующий миг разогнаться на предельной скорости.

Темные глаза дракона становятся еще темнее и я вглядываюсь в эти омуты, прочерченные серебряным зрачком.

Тяжело дышу, стараясь загнать обратно рвущуюся к истинному драконицу.

Вот же стерва!

Знаю, что мои глаза в этот момент тоже драконьи, золотые, фамильные. Они сдают меня мужу с потрохами.

Ларшис выдавливает кривую усмешку.

— Тебя и правда не подсылали ко мне, рыжуля. Ты пришла по собственной воле, ножками.

Он сдавливает мою икру, ведет ладонью выше, лаская большим пальцем метку, и я выгибаюсь ему навстречу.

Кричу драконице — “Уймись уже, животина похотливая”!

Но она трепещет ресницами и задерживает дыхание, игнорируя тот факт, что муж унижает меня.

Вряд ли его перекошенное злостью лицо можно принять за любовь, не правда ли?

— Меня предупреждали насчет тебя, — тихо тянет он.

Предупреждали?

— Замечательная у меня жена. Перебрала весь высший свет Эстори… хм, рассказывают, что не высший тоже. Может, покажешь, наконец, и мужу, на что способна, принцесса?

— Конечно, — улыбаюсь очень мило. Меня идеально воспитали, с детства приучили к хорошим манерам.

Ларшис скользит взглядом по моему декольте. Вид сверху, я думаю, весьма откровенный.

Все с той же улыбкой замахиваюсь и отвешиваю мужу звонкую пощечину.

— Вы меня с кем-то спутали, ректор, — четко произношу. Голос звенит от ярости.

Черты Ларшиса заостряются, он отпускает меня и поднимается с кровати.

Смотрит сверху, и какой же беззащитной я себя ощущаю в этот момент!

Сверлю его яростным взглядом. Муж мой, несмотря на гнилую натуру, красив. Белоснежная рубашка оттеняет смуглую кожу и темные волосы.

— Я отвезу тебя в академию. И чтобы не попадалась мне на глаза, пока не приму решение. Отчислять не стану, но такая прощелыга, как ты, не пропадет.

Мне удается выкарабкаться из слишком нежных объятий перины и я срываю с себя мужской фрак. Запах Деймона остается на коже и придется позже оттирать его в общей душевой.

Кидаю фрак на пол. Тру метку и с вызовом смотрю в его смазливую физиономию.

Наверное, я должна начать оправдываться, кричать, что меня оклеветали? Но мне все равно. Мне плевать, кем считает меня мой проклятый муженек.

На душе холодно и тягостно. Я размышляю день и ночь, но все не придумала, как вернуть свои изобретения. Я не знаю, к чему приведет мой отчаянный крик о помощи — письмо к императору.

Я проиграла и от этого сердце словно припорошило пеплом.

На плечи наваливается усталость, придавливает к полу каменной плитой.

— Ненавижу тебя, — шепчу.

— Почему это? — он вскидывает бровь.

— Потому что ты мусор, Ларшис, — отвечаю безэмоционально. Просто констатитрую факт.

Он вздрагивает, будто я снова отвесила ему пощечину.

Проводит ладонью по лицу, трясет головой.

— Пока веди себя смирно, — говорит жестко и подбирает с пола фрак. — Не отсвечивай. Мои люди присмотрят. В конце семестра я отвезу тебя в Дургар. После подумаем, как быть, — одевается и резким движением одергивает полы, поводит шеей.

— Может, развод? — я зажмуриваю один глаз с робкой надеждой.

— Даже не мечтай, — бросает он. — Ты слишком ценный актив, хоть и потаскуха.

Ларшис берет меня под руку и выводит в коридор. Там толпятся посетители клуба, и откуда-то просочившиеся журналисты. Глаза слепит от вспышек.

— Это ваша жена, Нэллайя Эстори? — выкрикивает кто-то.

— Если не жена, то кто? Раскройте личность вашей истинной, лорд Ларшис! — несется с другой стороны.

Появившиеся охранники в черных костюмах мрачно теснят толпу. Ларшис вытаскивает меня на порог клуба и мы в сопровождении хмурого громилы идем к авто.

Прохлада салона наполняет легкие, а Ларшис кидает темный взгляд на метку, виднеющуюся в разрезе платья.

— Я все еще не знаю, как ты выглядишь на самом деле, — хмыкает зло.

— И не узнаешь, — шиплю, забиваясь в угол.

— Это мы еще посмотрим. Я и не таких приручал, — он глядит исподлобья, ноздри подрагивают.

Я безошибочно чую, что его дракон повелся на истинную связь. И от тяжелой энергии зверя страшно.

Непроизвольно вздрагиваю, представив его зубы на своем плече. Так драконы усмиряют непокорных истинных. Метят укусом и покоряют, присваивают.

Нежностей наша раса не признает и отдается любви со всей звериной страстью, какую только можно представить.

А вот моя драконица вудруг затихла. Наконец-то решила оскорбиться?

Ну слава Богам!

Повинуясь инстинкту, посылаю мужу ненавидящий огненный взгляд и скалюсь, показывая острые зубки.

В его блестящих глазах мелькает опасное желание, но губы кривит все та же горькая усмешка.