Экзамен для чародея-3: Моя императрица

Глава 6 Сила демонов, или Две Катерины в одной гостиной

Откровенно говоря, новость, которой поделилась со мной графиня Румянцева, меня совсем не обрадовала. Помимо моего желания, она затягивала меня в некую новую игру, участником которой я становиться совсем не желал.

Но все же теперь как божий день было ясно, что императрица Мария Николаевна находится в большой опасности. Если я прав, и все это действительно некая большая игра светлейшего князя, то за ее жизнь я не дал бы и ломанного гроша. В том случае, конечно, если светлейший уже прознал о беременности государыни. А если еще не прознал, то она пока находится вне зоны его интересов. Попросту говоря, ему на нее плевать.

Кто такая императрица с точки зрения светлейшего? Не более, чем просто вдова убиенного императора, основным предназначением которой было подарить престолу законного наследника. И предназначение это императрица благополучно провалила. Вполне вероятно, что этот факт тоже послужил своего рода толчком к тому, что случилось с императором. Его жизнь не была защищена наличием кровных последователей, а потому всегда висела на волоске.

Своей неспособностью иметь наследника государь Михаил Алексеевич во многих мог пробудить вопросы, вроде таких: «А что будет потом, после того, как император уйдет из жизни? Какая династия придет к власти в этом случае?»

Подобные вопросы всегда способны вызвать и вполне понятное нетерпение: «Когда же он, наконец, умрет? Ну почему с ним не приключился до сих пор никакой несчастный случай? Почему не одолеет внезапно смертельная хворь, или же на охоте не порвет его разъяренный вепрь?»

Ну, а за подобными мыслями обычно следует уже обдуманное и тщательно спланированное решение: «Пора бы уже императору бесплодному отправиться на тот свет, и не занимать более чужое место на троне!»

А уж запланировать и осуществить убийство — это уже дело решимости, желания и сообразительности. И магии, судя по всему.

Магия… Снова магия. Хотя и находится она под запретом в государстве Российском, волею и желанием светлейшего князя Черкасского, без нее однако по-прежнему не обойтись в борьбе за престол. И победит в этой борьбе тот, на чьей стороне окажется магия более мощная, более разрушительная, которая сможет раз и навсегда показать противнику, кто на самом деле хозяин на земле русской. А попросту говоря: кто сможет побыстрее и пострашнее убить как можно больше народа. А уж те, кто выживет, те сами перейдут на нужную сторону, сами признают ее законной властью.

Так было во все времена и во всем мире, и всегда так будет. Ибо только сила решает все. Кто не имеет силы, тот не сможет удержать власть, даже если и смог заполучить ее благодаря каким-то обстоятельствам. Власть — это еще не вся сила, но сила — это и есть власть. И мне жутко не хотелось играть с ней в какие-то игры…

— О чем задумался, Алешка? — спросила меня Катерина, когда мы ехали в экипаже назад и уже почти подъезжали к дому.

Я глянул на нее искоса и усмехнулся с горечью.

— А ты как полагаешь, Като? Меньше всего на свете я всегда желал быть обладателем придворных тайн. И мне всегда удавалось избегать этого. Но сегодня графиня Румянцева взяла меня за руку, подвела в зловонной луже и макнула меня в нее прямо лицом! Неспрося на то моего желания! И теперь у меня нет никакой возможности отмыться от этой грязи, покуда я не решу вопрос с наследником.

— Ты можешь просто ничего не делать, — заметила Катерина. — И никто тебе ничего не скажет в упрек.

Я рассмеялся, понимая однако, что она просто иронизирует.

— Ты всерьез полагаешь, что я смогу просто сидеть и ждать, пока кто-нибудь не заметит, что у императрицы растет живот, и не воткнет в него длинный кинжал? Я дворянин, Като, если ты вдруг забыла! Я присягал своему государю и его семье, и я не собираюсь нарушать данного слова.

Катерина пихнула меня в плечо своим плечиком, покашиваясь на меня с хитринкой в своих ярко-карих с голубой окантовкой глазах:

— Тогда ты знаешь, как поступить, Алешка.

— Если бы все было так просто… — вздохнул я. — Что мне прикажешь делать со всем этим? Посетить храм и хорошенько помолиться за здравие вдовствующей государыни? Уверен, что государь Михаил Алексеевич всегда успешно посещал храмы, но это не спасло его от пули камергера Лефорта… Или же ты хочешь, чтобы я предупредил государыню об опасности? Но как я ей докажу, что эта опасность существует на самом деле, а не просто плод моей фантазии?

Катерина снова пихнула меня в плечо. На сей раз это у нее вышло гораздо сильнее, я даже качнулся.

— Запомни одну простую вещь, Сумароков: женщину не нужно предупреждать об опасности, женщину нужно от нее спасать. Ты понял меня?

И вдруг мне стало очень стыдно. Настолько, что я даже отвернулся, чтобы Катерина не могла сейчас видеть моего внезапно покрасневшего лица. И ответил глухо:

— Понял…

Совсем недавно я обещал одному человеку, что спасу его от эшафота. А потом просто стоял и смотрел, как палач разделывает его на куски, словно добрый мясник тушу домашней скотины. И я ничего не сделал для того, чтобы его спасти.

Так неужели мое слово дворянина не стоит ни гроша? Неужели моим обещаниям, моим клятвам, моей присяге, черт возьми, нельзя верить⁈

Я даже зубами заскрежетал от вдруг охватившей меня злости. Злости на самого себя, на светлейшего князя, даже на Кривого Нго, бесы его забери!

И внезапно я понял, что в экипаже стало немного светлее, и свет этот сочился мягкой зеленоватой пеленой, сквозь которую то и дело проскакивали золотистые искорки.

— О, господи… Алешка, что это⁈

Катерина отпрянула к противоположной стенке экипажа, и смотрела на меня вытаращив глаза, в которых отражались зеленые разводы моего «эполета», светящегося над левым плечом.

Усилием воли я заставил «эполет» потухнуть и ладошкой охлопал плечо, стряхивая с него остатки зеленого свечения и золотистых искр.

— Ничего! — сказал я сердито. — «Подарок» от Шакуса…

— Какого, к черту, Шакуса? — не поняла Катерина и снова придвинулась ко мне ближе. Пальцами попыталась поймать в воздухе разлетающиеся искорки.

— Это демон, который напал на меня в Приграничье. Я разделался с ним, но в награду мне достался этот вот «эполет». Порой он проявляется, и я пока не могу это контролировать.

— Надо же, фигня какая…

Катерина, наконец, смогла схватить двумя пальцами одну искорку, и по руке у нее пробежало зеленое свечение. Тогда Като поторопилась отбросить от себя искорку, словно жука, и принялась отряхивать руку. Зеленое свечение вьющимися клубами поднялось вверх и растаяло.

— Ты в курсе, что это означает? — шепотом спросила Катерина.

— Подозреваю, что так проявляется сила Шакуса, доставшаяся мне.

— Это опасно?

— Смотря для кого.

— Для тебя, например.

— Это вряд ли.

— А для меня?

— Тоже вряд ли.

— Блин, Сумароков, ты заколебал! — непонятно заговорила Катерина. И вроде бы слова все русские, но суть сказанного оставалась для меня туманна. — Для кого тогда опасно⁈

— Если я научусь управлять ею, то для того, кого я сам назову.

— А если не научишься? — спросила Катерина, нахмурившись.

— А если не научусь, то для кого угодно! Даже для кобылы нашей.

— Капец какой-то… — вновь непонятно сказала Катерина. — А ты хорошо там развлекся, в своем отпуске, как я посмотрю! Надеюсь, это единственное, что ты оттуда притащил? — она дважды хлопнула меня по плечу, отряхивая остатки зеленой дымки.

— Ну-у… Почти.

— Сумароков, ты меня пугаешь! Что еще?

— На другом плече у меня тоже порой появляется что-то похожее на гвардейский эполет, только красный. Он достался мне от другого демона.

— Ты тоже его убил?

— Понимаешь, Като, демона невозможно убить в обычном понимании этого слова. Его можно только развоплотить, что сделает его дальнейшее пребывание в нашем мире невозможным. И он вновь отправится в Запределье. Но там, в Запределье, он снова получит телесное воплощение. Разумеется, он утратит часть своей силы и будет долгое время ее восстанавливать, но тем не менее он будет жив. И когда-нибудь снова сможет вернуться в наш мир, если кто-то его призовет.

— И ты получил силу сразу двух демонов? — деловито уточнила Катерина.

Я кивнул. Она заинтересованно потрогала меня за бицепс и озадачено потерла бровь, поведя плечом.

— А так и не скажешь, — задумчиво проговорила она. — Похож на обычный. Ничего демонического я в тебе не вижу. Ты точно ничего не сочиняешь?

— Сила демонов заключена не в их мышцах, — терпеливо пояснил я. — У каждого из них сила своя, особая, и далеко не всякого демона можно принудить кого-то убить или даже просто напасть на человека. Если сама природа демона этого не подразумевает, то никакое заклинание не способно заставить его сделать это…

Катерина казалась очень заинтересованной данным вопросом.

— Выходит, ты сейчас и сам немного демон? — в ее голосе мне послышалась толика восхищения.

Подсев ко мне ближе, она решительно развернула меня к себе лицом и положила ладони на щеки. Пристально посмотрела мне в глаза. Взглянула с одного боку, затем со второго и, наконец, отпустила, на прощание похлопав по щеке.

— Мне еще никогда не доводилось общаться с демонами, — призналась она.

Но я на это резонно возразил:

— Это ты так думаешь! На самом деле любой из тех людей, с которыми тебе приходилось встречаться в жизни, мог оказаться демоном. Не все из них похожи на чудовищ, а некоторые так даже гораздо приятнее многих людей…

Я хотел что-то еще рассказать ей о демонах, но в этот момент наш экипаж подъехал к воротам моего дома, и Гаврила сразу соскочил с козел.

— Прибыли, барин!

Пока он распахивал ворота, мы с Катериной сошли с экипажа, но едва лишь шагнули во двор, как Гаврила остановил меня, вскинув прямо передо мной руку. Я глянул на него вопросительно, и он сразу прижал к губам палец: тише, мол. Я медленно кивнул, положив руку на эфес шпаги.

Гаврила вытащил из-за пояса оба своих пистолета, осмотрелся и, бесшумно ступая, направился к темнеющему неподалеку дому. Я медленно извлек из ножен шпагу.

— Что там? — испуганно спросила Катерина. Ее хорошенькое личико бледнело под сенью яблоневых ветвей. — Это снова демон? Алешка, мне страшно! Там же Прасковья…

Она схватила меня за руку, и я замер. Со стороны конюшни послышалось лошадиное фырканье, потом короткое ржание, и снова все стихло.

Гаврила между тем подошел к стене дома и осторожно заглянул в одно из окон гостиной. Тяжелые гардины на нем были сдвинуты, но сквозь небольшую щель пробивались отблески света.

— Тебе нечего бояться, — успокоил я Катерину, освобождая от ее цепких пальцев свою руку. — Демонам не нужен свет, они предпочитают мрак. А с людьми мы с Гаврилой справимся, кто бы там ни был.

Должно быть слова мои Катерину успокоили, потому что она сразу разжала пальцы. Я знаком показал ей оставаться под яблоней, а сам неслышно скользнул к крыльцу. Гаврила открыл засовы, дождался моего согласного кивка, и только после этого во всю ширь распахнул передо мной двери.

Я вломился внутрь, швырнув в потолок «лунный маяк». Не столько для того, чтобы осветить помещение, сколько чтобы отвлечь того, кто здесь находился без моего на то позволения. Кто-то испуганно вскрикнул, а я мгновенно приставил острие шпаги к груди стоящего передо мной человека.

— Куратор, ради бога, не убивайте меня! — послышался знакомый голос. — Прошу простить меня за столь поздний визит, но мне просто некуда было податься!

Подумав еще мгновение, я опустил шпагу.

— Мне его пристрелить, барин? — деловито поинтересовался из-за моей спины Гаврила.

— Пожалуй, не стоит, — покачал головой я, вглядываясь в белое как снег в свете «лунного маяка» лицо Кристофа. — С этим молодым человеком я разберусь сам… — Я увесисто хлопнул своего неофита по плечу. — Черт вас возьми, Кристоф, у меня такое ощущение, что вы жить без меня не можете! Признайтесь: вы меня преследуете?

Хмуря брови, Кристоф потирал ушибленное плечо. Я между тем осмотрелся. На камине светила одинокая свеча — должно быть экономная Парашка, впустив в дом гостей, решила не баловать их лишним освещением. Сама девчонка стояла за камином, испуганно прижавшись спиной к стене, и как завороженная смотрела на «лунный маяк», что все еще светился под самым потолком. Он источал ровный белый свет и казался просто дырой в пространстве, ведущей из ночной комнаты куда-то в неизвестное место, где царит самый разгар зимнего дня. Именно зимнего — мне даже показалось на миг, что я вижу в нем падающие снежинки.

Чтобы не смущать Парашку, я одним движением изничтожил «маяк», а у девки перед носом щелкнул пальцами и прошептал простое эфирное заклинание, точкой в котором прозвучало короткое слово: «Забудь!» Парашка сразу вздрогнула и уставилась на меня ничего не понимающим взглядом.

А я подошел к камину и зажег от горящей свечи остальные свечи. Пламя их плясало и дергалось, и тени на стенах свивались в замысловатые фигуры. В своем кресле у стола я увидел принцессу Софию Августу Фредерику Ангальт-Цербстскую собственной персоной. Она замерла с огромным яблоком в руке и смотрел на меня испуганно. Рот принцессы был приоткрыт: в момент моего шумного появления она явно как раз откусила кусок яблока, да так и замерла.

— Рад видеть вас в своем доме принцесса, — сказал я, слегка коснувшись рукой треуголки. — А теперь, Кристоф, объясните мне, пожалуйста, какого черта вы тут забыли? И постарайтесь сделать это так, чтобы я при этом не восклицал: «Как⁈ Вас выгнали из дома⁈»

— Откуда вы знаете? — хмуро спросил Завадский.

— Знаю что? — уточнил я.

— Что меня выгнали из дома, — любезно пояснил неофит.

— Черт возьми, ну я же просил…

Я сунул шпагу в ножны и хотел добавить еще что-нибудь резкое, чтобы Кристоф не думал, что я рад его видеть и готов взвалить на себя его личные проблемы. Но тут услышал от двери:

— Ну кто же так встречает гостей, Сумароков! Может быть ты нас сначала представишь, прежде чем побить их палками?

Катерина вошла в гостиную, чуть подобрав полы платья. Нет, она даже не вошла, а буквально вплыла, и столько естественной стати, столько царственности было в этом простом, казалось бы, действии, что я невольно залюбовался ею.

Любому другому на подобные слова я ответил бы с резкостью, подчеркивающей, что в своем доме я сам буду решать, что мне делать, каким тоном говорить и кого бить палками. Но только не с Катериной. Пред ней вся моя решительность куда-то улетучивалась. Быть может со временем это и пройдет, но пока что при ней я превращался в послушного теленка. И чуть каблуками не щелкнул, рукой указав на своего неофита.

— С мсье Завадским ты уже имела честь познакомиться. На ассамблее у сиятельного князя Бахметьева.

Со светящейся улыбкой на лице Катерина ему кивнула, и Кристоф сразу вытянулся по струнке. Затем я указал на принцессу. Сказал ей по-французски:

— Дорогая Фике, разрешите вас познакомить… Это Катерина Романова, моя кузина из Новгорода. Впрочем, вряд ли вы знаете, где находится этот славный город.

И добавил по-русски, повернувшись к Катерине:

— София Августа Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская. Бывшая невеста Ульриха, Великого князя Сагарского, однако была злодейски выкрадена нашим общим знакомым, — тут я выразительно указал взглядом на Кристофа. — Прямо накануне свадьбы.

Катерина криво ухмыльнулась, бросив на меня недоверчивый взгляд. Хмыкнула. Затем столь же недоверчиво посмотрела на Фике и подошла к ней. Та тут же подскочила с кресла. Смущенно спрятала яблоко за спину, быстро прожевала то, что у нее оставалось во рту и тяжело проглотила. Широко улыбнулась, глядя на Катерину ясным невинным взором.

И тогда Катерина сказала одну из своих загадочных, одной ей понятных фраз:

— Ну, здравствуй, тезка. Так вот ты какая на самом деле… великая царица…

— Като! — окликнул я ее. — Фике тебе не тезка, ее зовут совсем иначе. Она просто принцесса, причем не так уж и давно. Ее батюшку пожаловали в герцоги лишь для того, чтобы она могла выйти замуж за Великого князя Ульриха… Так что ты ошиблась. Она не царица.

— Здесь — нет, — с прежней загадочностью отозвалась Катерина. — А там, — она неопределенно мотнула головой куда-то вбок, — очень даже да.

И, не отводя глаз от принцессы, поклонилась ей. Фике немного растерялась, но сразу спохватилась и сделала торопливый книксен.

Что ж, знакомство состоялось. Больше ждать было нечего.

— Значит так! — объявил я. — Сейчас мне просто необходимо поспать хотя бы несколько часов. Я не желаю слушать рассказы о том, как мадам Завадская выставила своего сына из дома вместе с его заграничной принцессой. И нечего не хочу знать о тех мирах, где наша Фике вдруг стала великой царицей… Я просто хочу спать, друзья мои! Гаврила, приготовь комнаты для наших гостей. Раздельные!

Я развернулся к притихшей у камина Парашке.

— Прасковья, поможешь принцессе помыться и переодеться ко сну… А сейчас прошу меня извинить, — я двумя пальцами коснулся треуголки, — но я вынужден откланяться, друзья мои.

Уже у лестницы я остановился и вновь обернулся.

— И да — всем покойной ночи. Советую приготовиться — может случиться так, что завтра для вас будет последний день в Санкт-Петербурге…