Экзамен для чародея-3: Моя императрица

Глава 27 Что случается, когда день не задался с самого утра

Вольдемар и Кристоф немедленно отошли от нас подальше. Я принял стойку, направив острие шпаги на своего противника. Но князь не торопился повторять моих действий. Всем своим видом он выказывал презрение. Небрежно удерживая шпагу за навершие рукояти, он медленно пошел мне навстречу. Если он не был заговоренным, то должно быть имел сильную склонность к самоубийству, коли уж осмеливался вести себя так на дуэли. Не дай я вчера обещания Лизаньке с Бориской не убивать его, он был бы уже мертв. Ну, или же был на полпути к встрече с богом, потому как держать открытой грудь, когда на нее направлена шпага противника — верх безрассудства.

— Князь, вам следует защищаться, — напомнил я. — Мне не хотелось бы прослыть убийцей стариков из-за того, что вы вдруг позабыли, как следует держать шпагу.

Князь Сергей рассмеялся и от смеха этого мурашки поползли у меня по спине. Наверное, так смеется человек, привыкший убивать и получивший очередной шанс заняться своим кровавым делом.

— Вам не о чем беспокоиться, молодой человек, для подобных слухов не будет оснований, — заверил он. — А вот вас следовало бы проучить за стремление лезть не в свои дела.

— Лезть не в свои дела — мои служебные обязанности, сударь, — ответил я.

— Что ж, тем хуже для вас!

Князь вдруг весьма резво подкинул шпагу, перехватил ее за рукоять и моментально атаковал. Это произошло столь стремительно, что я успел отреагировать только в самый последний момент. С трудом отразив атаку, я отступил и одобрительно покачал головой.

— А вы не зря ели свой хлеб, командуя драгунством, — заметил я. — Напора и умения у вас не занимать. Осталось только выяснить насколько хватит выносливости. Вы же знаете, князь: когда иссякает выносливость, тогда и от напора толку немного…

И я атаковал. Сталь зазвенела, ублажая слух. Князь рассудительно отступил, умелыми блоками несколько остудил пыл моей атаки, а затем контратаковал. Теперь уже я вынужден был отступить, с трудом отбивая то один выпад, то другой.

Да, князь был хорош, что и говорить! Он нисколько не бахвалился, когда уверял меня, что вызывать его на дуэль — плохая идея. Он действительно являлся большим мастером владения шпагой. И взять его нахрапом вряд ли было возможно. Единственное, на что я делал серьезную ставку, так это все же на его выносливость. Вернее, ее отсутствие. Все-таки, он был человеком в возрасте и, несмотря на весь свой опыт и умение, вряд ли смог бы выдержать бой сколько-нибудь продолжительное время.

Я думаю, потому-то он и ринулся в атаку столь стремительно, что рассчитывал поскорее поставить точку в этом вопросе. А значит, лучшей тактикой для меня будет его постепенное изматывание, без рискованных атак и выпадов. И уж тем более — никаких финтов! Уверен, что на каждый из них у него имеется неплохой ответ, который может мне дорого обойтись в итоге.

Рассудив подобным образом, я усилил давление на князя, чтобы не дать ему возможности перевести дух. Я старался держать его в постоянном движении, чтобы сердце его колотилось на пределе возможности, но порой все же сбивал его с ритма.

Князь, однако, держался молодцом. Похоже, он прекрасно знал меру своей выносливости и старался контролировать мой напор. Постепенно он выбрал неплохую для себя позицию на небольшом пригорке, спиной к березе, и близко меня к себе не подпускал. Один раз он даже смог зацепить мне левое запястье, и хорошо еще, что сделал он это лишь самым острием шпаги, на пределе выпада. Так что рана получилась небольшой, кровь лишь проступила яркой линией, да так и остановилась, больше не вытекая.

Однако, я тоже нанес князю некоторый урон. Моя шпага распорола ему камзол, справа чуть выше пояса, и со временем я заметил, что ткань в этом месте пропиталась чем-то темным. Пятно было хоть и небольшим, но рана под ним определенно имелась, хотя князь и делал вид, что вовсе ее не замечает.

Тогда я решил немного ускорить события. Намеренно раскрылся, выманил князя на себя, а затем стремительным броском занял его позицию у березы на пригорке. И сразу пошел в атаку, отчаянно рубя то справа, то слева. То справа, то слева. Справа, слева…

Князь, к чести его сказать, отбивал мои удары без особого труда, но к концу атаки я, к своему вящему удовольствию, заметил, что на лбу у него выступили крупные капли пота. Они потекли вниз, пропитали наполовину седые брови и вскоре стали натекать и на глаза. Это очень ему мешало и сильно отвлекало от боя. Ему дважды пришлось смахивать пот с глаз, и если в первый раз я ему это простил, и лишь взял на заметку, но когда он поднял свободную руку во второй раз и на долю мгновения зажмурился, утирая глаза, я нанес молниеносный удар.

Убивать его я, разумеется, не собирался, хотя для этого сейчас был самый подходящий момент. Можно было бы и в живот шпагу воткнуть, и тогда конец бы пришел князю. Не мгновенный, но от этого лишь более мучительный. И соблазн был очень велик, но я все же совладал со своими желаниями и вогнал острие клинка Глебову в бедро. Пальца на три, не меньше. Одернул шпагу и сразу же отскочил, в ожидании реакции.

А князь в первое мгновение даже не вскрикнул, только наморщился и прошипел какие-то проклятья в мой адрес. Сделал быстрый шаг в моем направлении, но сразу же застонал и присел на одно колено.

Я не двигался, хотя стоял всего в паре шагов от него. А в голове у меня мелькнула мысль, что если бы не мои обещания, то я с легкостью мог бы прикончить князя прямо сейчас.

Должно быть и Вольдемару в голову пришла та же самая мысль, потому что в это самое мгновение он что-то коротко прокричал и бросился ко мне. Уж не знаю, к чему бы это привело, но Кристоф успел схватить его за руку.

— Сударь, не вздумайте вмешиваться! — резко сказал он. — Или я буду вынужден скрестить с вами шпаги!

Вольдемар нервно отпихнул от себя его руку, но после этого остался стоять на месте. То ли слова Кристофа его несколько остудили, то ли он заметил, что я и сам не тороплюсь убивать его отца. А князь между тем распрямился и направил на меня шпагу, свободной рукой зажимая рану на бедре.

— Это было неплохо! — заявил он, ухмыляясь. — Но я видывал удары и получше.

— Я даже не старался, — ответил я. — Ну так что, князь? Мы продолжим, или же вы сложите вашу шпагу?

— Мою шпагу? — с явным презрением на лице переспросил князь. — Если вам удалось случайно зацепить мою ногу, это еще не значит, что вы одержали победу, молодой человек. Вы не задели кость и даже кровеносный сосуд не перерезали! И вы неправильно выдернули клинок. Нужно было сделать это с движением в сторону, чтобы перебить мышцы… Что и говорить, махать шпагой вы научились изрядно, но боевого опыта у вас нет вовсе. Вы просто танцор со шпагой, не более того!

Спорить с ним желания у меня не было никакого. Я прекрасно видел, что темное пятно на его камзоле продолжает расползаться, да и из раны на бедре кровь вытекала достаточно обильно. А это означало, что чем больше он будет тянуть время, чем дольше будет болтать, тем меньше сил у него останется в итоге.

— Однако, танцую я прекрасно, не правда ли⁈ — я с деланным весельем поддержал разговор. — И могу танцевать таким образом еще очень долго. Если не верите мне, то можете спросить у своего сына Вольдемара. Мы неоднократно встречались с ним на балах при дворе его императорского величества.

— Вы слишком много болтаете! — оборвал меня князь. — Это признак плохого воина.

— В самом деле? А я всегда полагал, что это признак общительного человека…

Я просто его заговаривал, непрерывно двигаясь вокруг него, и его самого заставляя двигаться при этом. На самом деле беседовать с князем у меня не было большого желания, а что я действительно хотел, так это прикончить его поскорее, и только обещание, данное мною Лизаньке и Бориске, удерживало меня от решающего выпада. Да еще осознание того, что князь Сергей может и не позволить мне так уж легко насадить себя на шпагу. Годы драгунства не прошли напрасно — рука его все так же была крепка, движения отточены, а удар верным.

Пожалуй, стоит признать: с более достойным противником мне еще не приходилось скрещивать шпаги.

Но неожиданно что-то переменилось. Легко отбив мой очередной выпад, князь вдруг замер, словно окаменел на мгновение. И даже видом теперь походил на статую — весь он стал какой-то рубленный, угловатый, неподвижный. Лицом побледнел, кожа приобрела цвет гипса, а перекошенный рот так и застыл с чуть приоткрытыми губами, за которыми виднелась светлая полоска зубов.

Но мгновение спустя окаменение прошло, и князь резко выпрямился, вскинув голову. Длинные волосы его приподнялись пышной копной, а затем медленно и плавно опустились, рассыпавшись на пряди. Издав громкий неприятный хрип, князь Сергей раскинул руки в стороны. Шпагу свою он при этом выронил из разжавшихся пальцев и страшно оскалился, глядя прямо на меня.

Я мог бы легко прикончить его в этот момент. Или нанести ему рану, после которой он не смог бы продолжать бой и провел бы в постели многие дни. И я даже качнулся вперед, скорее неосознанно, ежели в стремлении поставить точку в этой дуэли, но какая-то загадочная сила не дала мне приблизиться к князю.

В какой-то момент я даже решил, что князь наш оказался магом, и теперь использует свои способности против меня. Но тут же понял, что не чувствую здесь магии. Во всяком случае той, с которой я привык иметь дело. Но что-то необычное все-таки имело место. Оно так и витало в воздухе, готовое вот-вот проявиться во всей своей мощи…

Я попятился. Не опуская шпаги, в растерянности глянул на секундантов. Но и они, судя по из виду, понимали в происходящем ничуть не больше моего. А князь Сергей в это самое мгновение издал столь страшный рык, что я даже присел от неожиданности, а потом отбежал на несколько шагов назад. Атаковать князя я передумал, и вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову меня в этом упрекнуть.

Правила дуэли не предусматривали подобное поведение участников, и я попросту не знал, что мне следует предпринять в таком случае.

— Отец! — отчаянно крикнул Вольдемар, но даже и не подумал сделать в направлении его хотя бы шаг. Я отчетливо услышал в его голосе страх. Но даже осудить не мог его за это, поскольку и сам испытывал сейчас нечто подобное.

А с князем Сергеем продолжало твориться что-то невообразимое. Неизвестно каким образом, но он увеличился в размерах — не настолько, чтобы это бросалось в глаза, но я находился ближе всех к нему и понимал, что если раньше он был немногим пониже меня ростом и чуть уже в плечах, то теперь стал выше почти на ширину ладони, а в плечах раздался так, что камзол на нем затрещал, и нитки разошлись.

Лицо у князя стремительно раскраснелось, зубы оскалились, а голова затряслась в мелкой непрекращающейся дрожи. Слюна летела во все стороны, а глаза вылезли из орбит, взирая на меня с непередаваемым ужасом.

— Вольдемар, черт вас возьми! Что это с ним⁈ — закричал я, как будто это Глебов-средний был виноват во всем происходящем.

А он и сам был напуган и озадачен не меньше моего. Неотрывно глядя на своего отца, он в одной руке сжимал обнаженную шпагу, а второй схватил Кристофа за плечо и все время норовил спрятаться ему за спину. Понятно было, что спрашивать с него объяснений не имело никакого смысла.

Кристоф же непрерывно крестился. И бормотал при этом торопливо: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!», и очень напоминал сейчас ошалелого монаха, которого соблазняет голая девка, а он не силах ей противиться.

А еще мгновение спустя все стало ясно. Камзол на груди князя внезапно лопнул, пуговицы полетели во все стороны вместе с кровавыми ошметками. И князь раскрылся повдоль туловища, как запертая дверь, которую распахнули тяжелым ударом ноги.

Вольдемар вскрикнул и, должно быть, с силой сжал пальцы на плече Кристофа, потому что тот вскрикнул тоже. Я отшатнулся, ожидая, что увижу сейчас, как внутренности князя валятся на траву.

Но ничего подобного не увидел.

Потому что внутри князя была пустота.

Черная непроницаемая пустота, какая бывает лишь в Запределье, когда идешь сквозь него по «тайной тропе»…

И тропу я тоже увидел. Светящейся полоской она уходила внутри князя в бесконечную даль, и где-то там терялась в чернильном мраке. Вокруг разорванного напополам тела князя Сергея струились полосы голубоватой дымки, обрамляющей открывшийся проход.

А из этого прохода выскочила на залитую кровью траву отвратительная тварь. И я мгновенно узнал ее, потому что это был Лафудр, тот самый демон, что пожаловал в мой дом, как только я вернулся из поездки в Сагар. Все те же два коровьих рога над мохнатыми бровями, красные глаза с желтыми радужками, из пасти вверх и вниз торчат две пары грязно-желтых клыков.

Он перетаптывался на огромных куриных лапах, а две пары рук — человеческая и еще одна, похожая на лапы ящерицы — непрерывно двигались в каких-то неопределенных действиях.

Когда проход за его спиной закрылся, растерзанное тело князя Сергея, больше ничем не удерживаемое, безвольно рухнуло в траву, разбросав разорванные внутренности.

Вольдемар закричал. Ему было отчего кричать, я прекрасно его понимал, и подумал, что сейчас он кинется к телу отца, — а, точнее, к тому, что от него осталось — и оттащит прочь от демона, а может быть даже попытается атаковать.

Но не тут-то было. Вольдемар не двигался с места, а только кричал и кричал: «А-а-а! А-а-а! А-а-а!» А когда у него кончался воздух, он хрипло и шумно переводил дух и снова принимался кричать: «А-а-а! А-а-а! А-а-а!»

На него, впрочем, никто не обращал внимания. Кристоф судорожно пытался вырвать свое плечо из его крепких пальцев, но ему это никак не удавалось. Лафудр брезгливо махнул пальцами в сторону Вольдемара, и тот сразу же стих. Нет, кричать он не перестал — рот его по-прежнему был открыт, и слюна так и летела из него, а плечи то и дело поднимались и опускались, но звуков теперь слышно не было. Его словно бы накрыли стеклянным колпаком, непроницаемым для звука.

А Лафудр, кривя уродливую пасть, посмотрел на тело несчастного князя, лежащее у самых его ног.

— Вот у кого день не задался с самого утра, — сокрушенно сказал он. — Надо же такому случиться, что проход открылся прямо внутри этого человечка… Судьба, не иначе! Ему суждено было погибнуть сегодня на берегу этого пруда, и он знал это. Но очень хотел все изменить. Он думал, что сможет сам убить тебя, и тем самым изменит свою судьбу… Но разве он мог предполагать, как все сложится на самом деле? Бедняга так и не понял, что с ним произошло.

Да, так он и было. Но я-то прекрасно понимал, что все эти слова были лишь прелюдией к тому действу, которое должно было разыграться здесь в скором времени. И потому держал шпагу поднятой, а глаз от демона не отводил. Он не стал драться со мной в первый раз, но сейчас явился сюда не для того, чтобы снова убраться прочь не солоно хлебавши.

Будет бой. Очень жаркий, судя по всему. Только насмерть, и никак более. А я вдруг подумал, что очень хочу еще раз увидеть Катерину, и потому не могу позволить себе проиграть этот бой.

Зеленые и красные всполохи замаячили над моими плечами, но я в этот раз даже головы не повернул, чтобы взглянуть, что там происходит. Я был уверен: мои «эполеты» на месте, и сила двух демонов готова поддержать меня в этой смертельной битве.

— А ты зли-и-шься! — очень напевно проговорил Лафудр. — Я вижу твой гнев, маг. Ты чувствуешь в себе силу… Ты думаешь, что сможешь убить меня своей жалкой шпажонкой, которой даже не смог заколоть эту груду дерьма! — он кивнул на тело князя.

Я не отвечал. Медленно двигался в сторону, выбирая наиболее удобную позицию. Но и демон понял смысл моих действий и оглушительно расхохотался.

— Неужели ты и самом деле настолько глуп, что надеешься, будто хорошая позиция поможет тебе? Нет, маг! Я пришел не для того, чтобы драться, я пришел просто убить тебя. Вот так!

И он махнул на меня нижней парой своих рук, похожих на лапы ящерицы.