Экзамен для чародея-3: Моя императрица

Глава 29 Деяние бесплотного стража

Все вышеописанное я обдумывал уже на обратном пути, под непрестанное щебетание Кристофа о том, что он страстно желает жениться на Фике и хочет нынче же выпросить у государыни на то разрешение. По его словам, Фике уже приняла его предложение и согласилась принять православие, так что теперь надлежало только провести обряд по всем правилам в любой ближайшей церкви.

Я слушал его вполуха. Матримониальные планы моего неофита меня волновали крайне мало, а думал я в основном о завтрашнем дне. С самого утра нам надлежало снова отправиться в Огнёву заимку, где государыня со своей свитой и проведет ближайшие дни. Охранять их придется оставить Кристофа, а в помощь дать пару крепких и головастых мужиков из своих, чтобы в лесу не растерялись, а в случае надобности могли бы врага и топором приложить. Впрочем, командовать ими назначу Гаврилу. Он с нашими деревенским общий язык быстро найдет.

Но об этом нужно будет с матушкой посоветоваться. Она прекрасно знает своих людей, кто из них на что способен. А сам я завтра с Федькой отправлюсь в столицу. Разузнаю как там дела у Гришки Орлова, и готов ли лейб-гвардии Преображенский полк выступить за свою императрицу. И если готов, то присоединятся ли к нему другие полки. Следовало четко знать кто друг нам, а кто враг.

А еще у меня из головы не шел третий демон. Лафудр. Почему-то он назвал меня Белым магом, как и сам Кривой Нго после моей битвы с Румпельштильцхеном. Понятия не имею, что он имел в виду! Каких-то значимых изменений, помимо время от времени появляющихся «эполетов», я в себе не замечаю, и не знаю какие планы в моем отношении строил всесильный маркграф Хардинер.

Впрочем, над этим сейчас ломают голову магистры магии Синей Линии, и я уверен, что они обязательно что-нибудь придумают. На то они и магистры. Мое же дело более приземленное — думать о службе государевой, чтобы присягу свою дворянскую не нарушить и вернуть престолу его законного наследника…

В Светозары мы прибыли в разгар дня, когда все наши домашние и гости уже отобедали и занимались каждый своим делом. Нам с Кристофом накрыли в столовой за малым столом, и лишних вопросов не задавали. Должно быть вестей из Ижорского, имения Глебовых, пока никаких не поступало, и никто не проведал о нашей с князем Сергеем дуэли. А также о том, что произошло чуть позднее у Ижорского пруда.

Но шила в мешке не утаишь, и уже скоро все станет известно. Мне придется объясняться с государыней и с матушкой, и еще неизвестно какого разговора я боюсь больше. Хотя, я чувствовал свою абсолютную правоту в этом вопросе, да и не дуэль вовсе привела князя Сергея к гибели.

Внезапное появление демона было тому виной! Причем, демон даже не имел намерений убивать князя, тот просто оказался не в то время и не в том месте, прямиком в точке открытия прохода «тайной тропы». Трагическая случайность. Просто трагическая случайность.

А ведь мне еще предстоит объясняться с Лизанькой по этому поводу. Интересно, она поверит в мою невиновность в гибели князя? Или же назначит меня виноватым в этом несчастном случае?

Ай, не хочу об этом думать! Князь получил то, чего заслужил, не больше и не меньше! Я собирался убить его собственноручно, но был вынужден дать слово сразу двум людям не делать этого. И я свое слово сдержал! Но проведению было угодно, чтобы князь Глебов все же был наказан за все свои прегрешения, и не мне решать, соразмерным ли оказалось его наказание или нет.

Кстати, за смерть князя я все-таки отомстил. Не Вольдемар, который и должен был это сделать, а именно я! Демон пал от моей руки, и это наверняка мне зачтется… может быть…

Когда я отобедал, матушка отозвала меня во двор и предложила прогуляться по саду. Чувствуя, что разговор предстоит не из легких, я отправился следом за ней с тяжелым сердцем. И как только мы вошли в калитку, ведущую в сад, маменька сказала:

— Вчера вечером я имела беседу с Катериной Алексеевной. Фрейлиной, лейб-медиком, президентом новейшей коллегии… Я даже боюсь представить себе каких еще высот она достигнет в ближайшем будущем! Должна сказать, что это умнейший человек из всех, кого я когда-либо встречала… Заметь, Алексей Федорович, я сказала «человек», а не «барышня», потому что и мужчин столь большого ума я не припомню… Но самое странное, Алешка, самое удивительное, что эта девушка тебя искренне любит!

После этих слов я так и зарделся, словно девица, которой щедро отсыпал комплиментов удалой гусар.

— Так уж и любит… — пробормотал я, отводя глаза, а у самого сердце так и забилось.

До сего момента я и надеяться не смел, что моя Като испытывает ко мне хотя бы толику тех чувств, которые испытывал к ней я сам. Потому и речь об этом заводить боялся. Как бы я жил, ежели бы она меня отвергла? Не признаваясь ей в своих чувствах и не требуя ответа, я жил надеждой и мечтами, постоянными, постоянными мечтами о ней.

Но что сталось бы, если бы эти мечты были разрушены, а надежда погибла бы? Я этого не знал, и не хотел знать. И потому все время откладывал наш разговор на потом. А матушка сейчас взяла и все решила, и сказала мне об этом так просто и буднично, что я и поверить не мог в реальность происходящего.

— Так уж и любит… — повторил я, и в этот раз несмело глянул на матушку: уж не шутит ли она? Но нет, не похоже было, чтобы она шутила. — С чего вы это взяли, матушка?

— А с того, Алешенька, — не замедлила с ответом матушка, — что я сама женщина, и могу отличить, когда девушка любит молодого человека, а когда к нему равнодушна.

— А-а, только поэтому! — протянул я.

— Не только! — воскликнула матушка, заметив мое разочарование. — Я подробно расспросила Катерину Алексеевну об обстоятельствах ее появления в твоем доме, и ее рассказ совпал с твоим. Конечно, в нем много загадочного, но все это можно списать на потерю памяти после ограбления… в которую я не очень-то верю, между прочим. Но коль уж она не желает, чтобы о ее прошлом стало известно, так я и не буду настаивать. Но я сочла своим долгом спросить о том, как она к тебе относится. И она мне прямо и без всякого стеснения призналась, что испытывает к тебе любовные чувства. Она заметила также, что ты очень нерешительный в такого рода делах, и не хочет сама тебя подталкивать к каким-либо действиям…

У меня дыхание так и перехватило от этих слов.

— К каким действиям? — спросил я сипло.

Матушка резко остановилась, взяла меня за челюсть, повернула лицо к себе и нахмурилась.

— Алешка, ты у меня совсем дурак, али как? — поинтересовалась она. — Вот иной раз посмотришь на тебя и порадуешься: «Ай, какой разумный у меня сынок получился!» А иной раз послушаешь слова твои, и диву даешься: «В кого такой дурень уродился?»

— Матушка!

— Чего «матушка»⁈ Чего «матушка»⁈ — и она довольно болезненно постучала мне костяшкой пальца по лбу. Я зашипел, морщась. — В общем, разрешения на вашу женитьбу я у государыни уже испросила, она не возражает. Теперь дело только за тобой. Надеюсь, у тебя не совсем мозги высохли на службе государевой, и ты знаешь, что делать следует… — Она заглянула мне прямо в глаза с подозрительностью. — Ну, если не знаешь, если совсем головой худой, то давай я сама все улажу. Так и быть, утаю от Катерины с каким дурнем ей жить придется…

— Матушка, прекратите немедленно! — вскричал я. — Перестаньте лезть в мои дела, с ними я как-нибудь сам разберусь!

А потом все-таки не выдержал — заулыбался, растянув рот от уха до уха, и поднял крепко сжатые кулаки. Матушка рассмеялась.

— Чего радуешься, обалдуй? Ты от Катерины Алексеевны еще согласия не получил. Разрешение государыни на брак согласием невесты не является. Впрочем, Мария Николаевна сейчас прогуливается по саду в сопровождении своих фрейлин и почти наверняка составит с Катериной Алексеевной разговор.

Тут матушка хмыкнула и махнула рукой.

— Скучно ей тут, понимаешь? Хоть такие развлечения я ей устроила. На какое-то время ей хватит, а потом сызнова что-то придумывать придется.

— Не придется, матушка, — пообещал я. — Уже завтра мы с императрицей отбудем из Светозар.

— Вот как⁈ — матушка Настасья Алексеевна приподнял брови. — А что так скоро? Случилось чего?

— Неспокойно мне, матушка. Слишком много людей здесь, чтобы долго хранить пребывание в нашем имении государыни-императрицы. Хорошо хоть в этом саду вы бесплотных стражей поставили, так что никто посторонний сюда не пройдет…

Облако набежало на висящее над дальним лесом солнце, и мир вокруг сразу же помрачнел, даже звуки куда-то пропали.

А матушка нахмурилась. Снова поднесла руку к моему лбу, но стучать по нему на этот раз не стала, а только прижала ладонь.

— Не жар ли у тебя, Алексей Федорович? Или это шутки какие столичные, которых я не понимаю? О каких таких бесплотных стражах ты сейчас говоришь?

Сердце у меня так и замерло. Плечи опустились, а по хребту пробежал неприятный холодок.

— Но как же… — совершенно растерянно проговорил я. И сам удивился, каким беспомощным был мой голос при этом. — Я ведь сам видел… Мне Санечка показывала! Призраки демонов… Четыре штуки, а то и больше!

Матушка помахала у меня перед лицом руками.

— Я не знаю о чем ты, Алешка, но никаких бесплотных стражей я в своем саду не ставила. Я даже не умею этого делать!

— А кто же тогда поставил? — проговорил я с большим трудом.

— Я не знаю… — матушка казалась очень удивленной. Такой ее я еще никогда не видел. — Я и не знала, что у нас там кто-то есть…

Я так и замер на месте, схватив ее за руку. Она смотрела на меня неотрывно, и я видел, как необъяснимый страх постепенно заполняет ее глаза, так и сочится наружу.

— Где государыня? — спросил я тихо.

Матушка теперь стала сама на себя не похожа. Она как-то сразу вся поникла, уменьшилась ростом, и даже постарела за эти несколько мгновений. Неопределенно и почти беспомощно развела руками.

— Где-то здесь, в саду… — негромко ответила она, озираясь. — Алешенька, а что это, а? Что это?

Но я уже снова был сам собой. Что ж, демоны так демоны. Мне не привыкать. Сегодня я уже одного отправил в Запределье приходить в чувства и набираться сил. Так почему бы мне теперь не потягаться и с другими? Похоже, что война с демонами становится моим основным занятием.

— Идите в дом, матушка — приказал я. — В сад не суйтесь, и другим скажите, чтобы туда пока не ходили. Я за государыней.

Но матушка вцепилась в меня мертвой хваткой.

— Алешка! Как же так-то⁈ Что делать-то теперь! Я тебя не оставлю!

— Иди в дом! — гаркнул я так, что матушка сразу же разжала пальцы и отдернула руки.

А я обнажил шпагу, развернулся и побежал вглубь сада. Пробегая мимо беседки, заскочил в нее на мгновение, убедился, что в ней никого нет и двинулся дальше.

Пробежал знакомой узкой тропинкой, вломился в кусты и буквально вывалился с противоположной их стороны, очутившись на той самой лужайке, где я видел бесплотного стража в прошлый раз. И едва не сбил с ног Санечку — едва успел подхватить ее, чтобы она не упала в траву.

— Алешка, оглашенный! Ты чего тут носаешься, как будто тебя шоршень цапнул⁈ Кого-то ищешь? — Тут она заметила в мое руке шпагу и сразу умолкла. Подняла на меня удивленный взгляд. — А зачем тебе… — начала она и снова осеклась. — Алешенька, что случилось?

— Где государыня? — резко спросил я.

Санечка пожала плечиками.

— Я не видела… Только слышала, как они с фрейлинами проследовали мимо, в сторону прудика с карасем.

— Давно? — Не глядя на сестру, я пошел к тому самому месту, где в прошлый раз видел бесплотного стража.

Если сейчас он и присутствовал здесь, то замаскировался настолько тщательно, что увидеть его не было никакой возможности.

— Не очень, — ответствовала мне Санечка. И спросила шепотом: — А что происходит?

Остановившись, я махнул перед собой шпагой, стараясь, чтобы клинок прошел точно по тому месту, где в прошлый раз висел над землей призрак демона. Но ничего не произошло. Тогда я опустил шпагу и повернул голову к Санечке.

— Вчера здесь был бесплотный страж. Где он теперь?

— Бес его знает, исчез куда-то!

— Раньше такое случалось?

Санечка мне не ответила. Потому что издали, со стороны прудика с карасем, послышался пронзительный женский крик. Не крик даже, а визг — тонкий, долгий, звенящий. Мне показалось, что от него и листва на деревьях вздрогнула. Но я не понял, кто это кричал. Точно не Катерина. И не похоже, чтобы это была императрица Мария Николаевна. Тогда может быть камер-фрейлина Голицына?

— Это Олюшка, — с уверенностью сказала Санечка. — Там, у прудика… Бежим!

И первая ломанулась в кусты. Уж не знаю, как она умудрилась не изорвать платье о сучья — даже не зацепилась ничем. А я же пер через кусты, как лошадь, нет — как огромная зверюга слон, у которой нос до самой земли. Чуть глаз себе не выколол и морду оцарапал до крови, но прорвался в конце концов и бросился за Санечкой, чье платье лимонного цвета мелькало впереди.

Догнать мою младшую сестренку было не так-то просто. Да я и не пытался, мы же все-таки не в кошки-мышки здесь играли. Мы оба просто бежали туда, откуда донесся Олюшкин крик, моля бога, чтобы с ней ничего не случилось.

До прудика с карасем было рукой подать. Свернули направо, потом налево, потом еще раз направо и выбежали на большую светлую поляну, в центре которой находился искусственный прудик в форме запятой, где водился довольно крупный карась.

Над прудиком тем, колыхаясь в потоках воздуха, висело сразу три призрачных демона. Впрочем, призраками, назвать их сейчас было сложно — все они были видны прекрасно, и лишь местами зияли в них прозрачные пятна.

Демоны почти воплотились. И они были огромны. Каждый из них, если бы стоял на земле рядом со мной, был бы в два раза выше меня, а то и того больше. Они были разными. Вчерашний бесплотный страж, лишенный кожи, завис над самым кончиком хвоста «запятой» прудика. Крылья его были пышно расправлены, а змеиный хвост нервно шарахался из стороны в сторону. Два других демона кожу всё ж таки имели, но это не делало их более привлекательными. Я не возьмусь даже описать их во всех подробностях по двум причинам. Первая — я просто не имел ни времени, ни желания их рассматривать. И вторая — вряд ли я обладаю достаточным запасом слов и оборотов, чтобы во всех подробностях передать внешний вид этих тварей, уже почти полностью воплотившихся в нашем мире. Могу сказать только, что они были достаточно отвратительны, чтобы смотреть на них с брезгливой гримасой на лице.

У самого края поляны стояли еще один демон в крайне напряженной позе. Такие бывают у тех, кто готов вот-вот сорваться с места и кинуться в бой. И он кинулся бы, если бы не мое появление на поляне.

Кроме демонов и нас с Санечкой на поляне находилось еще четверо: государыня Мария Николаевна с обеими своими фрейлинами и Олюшка. Я и не знал, что сестрица моя способна так визжать! Пронзительно, оглушающе, выносяще мозг! От этого визга все внутри, казалось, сотрясается и норовит выскочить наружу. И визжать она перестала только когда увидела меня. Захлебнувшись визгом, она передернулась и сразу же схватила себя за горло.

Государыня находилась в десятке шагов от нее, а у ног ее без памяти лежала камер-фрейлина Голицына. Катерина стояла чуть поодаль, растерянно раскинув руки и замерев. Она в изумлении взирала то на одного демона, то на другого, и выражение ее лица говорило о полном непонимании происходящего.

— Назад! — крикнул я, заметив, что демон у края поляны сделал шаг по направлению к Олюшке. — Если двинешься с места, то сразу отправишься к чертям собачьим в Запределье!

И направил шпагу в его сторону. Демон замер. Повернул ко мне свою уродливую птичью голову, и глаза его на мгновение сверкнули холодным голубым светом.

— Зачем ты мешаешь нам, хозяин? — спросил он. Голос прозвучал очень глухо, невнятно, словно источник его находился где-то под толщей земли.

— Это мое имение! — выкрикнул я. — И все, что здесь случается, происходит только с моего на то дозволения!

Я и сам не очень-то верил в эти слова. Но я говорил, чтобы хоть как-то отвлечь демонов и выиграть время. С одним из них я, пожалуй, мог бы справиться. Может быть даже с двумя одновременно. Но вот с четырьмя сразу… Вот тут у меня уже никакой уверенности не было.

— Не слушай его! — закричал вдруг тот самый демон без кожи, висящий в воздухе над прудом, в том месте, где он был похож на хвост запятой. — Делай свое дело, Валафар!

Я резко выбросил в его сторону раскрытую ладонь, и плотный поток сжатого воздуха устремился к нему прозрачной стеной. Настигнув его, сорвал с места и отбросил к кустам почти на самом краю поляны. Но птицеголовый демон Валафар сделал вперед всего пару огромных шагов и оказался у самой Олюшки, которая в панике присела в траву, глядя на возвышающееся над ней чудовище. Взгляд ее был полон пещерного ужаса.

И тогда я закричал:

— Стой, тварь!

Я взмахнул шпагой сверху вниз, и между демоном и Олюшкой вздыбилась огненная стена, и они оба шарахнулись от нее в разные стороны. А я направил на Валафара растопыренные пальцы, а затем с криком ярости сжал их в кулак, отчего воздушный кокон вокруг птицеголового демона резко схлопнулся, со свистом раскинув по сторонам тугие струи ветра.

Демон мгновенно сжался в бесформенный комок, вверх и вниз полетели грязно-желтые брызги. Я встряхнул кулаком и резко его разжал, и тогда тушу демона порвало на части и разбросало по поляне. Я видел, как выплеснулась из его внутренностей зловонная жидкость и залила все вокруг — траву, кусты, Олюшку, даже императрицу, которая от увиденного окончательно лишилась всякой воли, и не могла уже не то что двинуться с места, но даже кричать от страха.

А потом я краем глаза заметил какое-то движение справа, у самого прудика, и тут же почувствовал тяжелый обезоруживающий удар в правое плечо. Меня оторвало от земли и швырнуло в сторону, при этом, кажется, пару раз перевернув через голову.

Упал я очень неудачно — прямо на шею, приложившись подбородком о грудную клетку. И даже услышал хруст собственных позвонков, и успел подумать, что уже никогда не смогу двигаться, если вообще останусь жив. Но в следующее мгновение, к собственному удивлению, уже стоял на ногах, ошалело озираясь.

Шпаги у меня в руке не было — где-то я ее потерял, пока кувыркался. Спина горела огнем, а со лба почему-то стекала кровь и заливала мне глаза. На даже сквозь кровавую пелену я видел свечение «эполетов» на своих плечах. И еще видел Санечку. В полнейшем безмолвии. Как под водой. Она поднесла к своему лицу раскрытую ладонь, и я даже издали увидел — словно находился совсем рядом с ней — как разгорается над ней дрожащая желтая искорка «кометы гнева». Она трепыхается, трясется, раздуваясь очень постепенно. А когда стал стала размером с ноготь, Санечка вытянула губы трубочкой и очень бережно дунула на нее.

— Нет, Саня, нет! — закричал я.

Но на самом деле никакого крика у меня не получилось — сплошной неразборчивый гул. Потому что в этот самый момент искорка с ужасным ревом сорвалась с Санечкиной ладони и потоком адского пламени ударила в висящих над прудиком демонов. Мой вчерашний знакомец, лишенный кожи, успел отскочить в сторону, вовремя почуяв неладное. Но двое других и охнуть не успели, как превратились в сморщенные головешки. А затем резкий порыв ветра развеял их в пыль, и она черным облаком зависла над прудиком.

Я побежал к Санечке, но, сделав всего пару шагов, завалился в траву. Ноги не желали меня слушаться. Я попытался встать, и у меня это даже получилось, но на следующем шаге я снова упал. Увидел свою шпагу, лежащую у меня прямо перед носом, хватил ее и поднял голову.

— Саня, не делай этого! — прокричал я. — Всё! Хватит! Хватит!

Если она ошибется, если хоть что-то сделает не так, то нам всем тут конец. И Светозарам конец. И Ольшанке. И другим деревням поблизости. И я не уверен, что даже Ижорское сможет уцелеть…

А потом я увидел, как оставшийся демон, скользнув по краю поляны, кинулся вдруг к императрице. Один миг — и он остановился рядом с ней, трясущейся от страха. И ничего царственного в ней сейчас не было, это была просто сжавшаяся в комок от безумного ужаса женщина с серым перекошенным лицом.

Схватив государыню за руку, демон приподнял ее над землей, поднес ближе к себе и для чего-то понюхал.

— В тебе сидит плод, — объявил он брезгливо. — Нам пора уходить.

И коротким взмахом одной из лап распахнул «тайную тропу». Мария Николаевна забилась в слабых конвульсиях, пытаясь дотянуться ступнями до земли, но ей это так и не удалось.

Демон шагнул в проход.

— Стой! — закричал я в исступлении и неимоверным усилием поставил себя на ноги. — Стой, тварь! Это тебе говорю я, твой хозяин!

Демон замер. Медленно обернулся. Внимательно меня оглядел и покачал головой.

— Я был призван за ней, — отозвался он, ткнув длинным морщинистым пальцем в государыню. — Я не стану тебе повиноваться сейчас, хозяин.

— Станешь! — рявкнул я.

И быстрым движением пальцев сплел силовую петлю, не позволяя демону двинуться дальше по «тайной тропе». Он рванулся. Силовые линии натянулись, но я усилил их плетение, и демон завяз окончательно. Совершая руками немыслимые пасы, он пытался ослабить петлю, и иногда это ему удавалось, но я в тот же момент усиливал ее снова и подтягивал демона ближе к себе, пытаясь выдернуть его с «тайной тропы».

И тут проход схлопнулся.

Воздух зашатался, издал короткое и глухое «Фух-х-х!», и сразу все стихло. Демон исчез.

А на траву упала отрубленная голова императрицы.

В первый момент я не поверил, что это случилось. Я опустил руки и замер, пытаясь убедить себя, что на самом деле это совсем не то, что показывают мне мои глаза.

Этого просто не могло быть! Потому что так не бывает! Это невозможно!

Я с трудом заставил себя сделать вперед несколько шагов и вновь остановился. И понял, что глаза мои меня не обманывают — передо мной и в самом деле лежала в траве отделенная от тела вместе с частью плеча голова государыни Марии Николаевны. Распахнутые глаза смотрели на меня ошалело, и мне показалось, что я все еще вижу в них огонек жизни. Но он быстро затихал, мелькнула в них в последний раз прощальная искра, и взгляд остекленел.

— Нет, этого не может быть… — бормотал я, доковыляв до того, что осталось от государыни, и замерев над ней. — Это все неправда… Сон, это сон, я сейчас проснусь…

Я даже шлепнул себя по щеке ладонью, чтобы скорее проснуться, но не проснулся, и тогда ударил по другой щеке другой рукой, совсем забыв при этом, что сжимаю в ней шпагу. Гарда разбила мне лицо, но я даже боли не почувствовал. По лицу у меня текла кровь вперемешку со слезами, а я всхлипывал и повторял: «Это все неправда… это все неправда…»

Не смог, не уберег, не оправдал… Слабак и сопляк. Сопляк и слабак! Тебе самому голову отсечь полагается за то, что ты натворил!

Я почувствовал, как кто-то осторожно трясет меня за плечо. Обернулся. Рядом стояла Катерина. Брови ее были нахмурены.

— Алешка… — позвала она. — Алешка, все кончено. Ее больше нет.

Я одернулся.

— Нет… Нет, это неправда!

— Алешка! — она снова позвала, на этот раз громче. — Очнись! Все кончилось, она мертва.

— Это все неправда… — слабо прошептал я.

Она погладила меня по щеке, и я увидел, что на пальцах ее осталась кровь.

— Все кончено, — повторила она. — Я ухожу, Алешка.

Я по-совиному моргнул, медленно и протяжно. Я плохо понимал смысл ее слов. Возможно, я сейчас плохо понял бы смысл всех слов в мире.

— Как уходишь? Куда?

— Назад, в Петербург, — ответила Катерина просто. — Кажется, я поняла, зачем здесь оказалась. Я должна это проверить. Иначе не прощу себе. И я ухожу. Ты береги себя.

Она еще раз потрепала меня по щеке, слабо улыбнулась самым уголком рта и, развернувшись, направилась прочь.

Внутри у меня все так и оборвалось.

— Като… — позвал я негромко. — Като, постой…

Она замерла. Не сразу, но все-так обернулась. Вопрос застыл в ее глазах, и я должен был на него ответить. Если я не сделаю этого сейчас, то уже не сделаю никогда, потому что потом это уже не будет иметь никакого смысла.

— Я не смогу жить без тебя, Като! Не нужна мне такая жизнь. Душа моя иссохнет без тебя совсем! Быть с тобой — вот все, о чем я могу мечтать. Любить тебя, защищать тебя, служить тебе. Теперь ты моя императрица! И никакая иная мне не нужна!

Катерина помолчала немного, потом кивнула.

— Ладно, Алешка, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты знал, что нам многое предстоит сделать и через многое перешагнуть. Надеюсь, ты понимаешь, на что решился.

Я понимал. А может быть просто думал, что понимал.

— Ну что ж, тогда пошли.

И отвернувшись, она двинулась вперед. Я больше не медлил, догнал ее и пошел рядом.

— Куда же идем мы, Като?

Она едва заметно усмехнулась.

— В историю, Алешка, в историю…

И мы пошли в историю.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

Четвертая книга цикла «Экзамен для чародея» уже вышла! Она называется «Белый маг» и доступна по ссылке: https://author.today/work/479102