Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Глава 37

Я вовсе не была шокирована.

Нет.

Я просто хотела бы знать, кому из Хилковых, когда и при каких обстоятельствах пришла в голову эта со всех сторон потрясающая идея — разместить родовой замок на месте тюрьмы.

Призраки?

Тайные ходы?

Отдаленность от любых проявлений цивилизации, ловушки на каждом шагу, по слухам заваленные костями подвалы, в которых только кому-то вроде Лукьяна могло прийти в голову хранить печенье?

Почему нет?

Тоже ведь — хрустит.

Как именно это произошло?

Хилковых обманули с условиями льготной ипотеки?

— Досрочное погашение возможно только при условии расположения объекта кредитования на территории тюрь…

— Договорились! Вывозите заключенных!

— Оставьте. Дорогой, нам нужна прислуга, а в тех краях все равно больше некого нанимать.

Безумный дед пригласил нотариуса на опись имущества для завещания и перепутал адрес?

— Господин, это не ваш внук. Это чайка.

— Этот неблагодарный пернатый получит от меня хоть что-то только в том случае, если после моей смерти не передвинет и кирпича в этом месте!

— Но это… Ох, ладно, как скажете.

Или концентрация Хилковых в императорских застенках достигла таких размеров, что никакое другое место назвать своим домом они уже не могли?

— И люди еще говорят, что это мы расползаемся!

— Но мы-то, господин Змеев, скорее приумножаемся. Как золотые монеты.

— За недостаток которых в казне вас тут как раз так много и развелось!

Все эти мысли, должно быть, отразились на моем лице.

— Мои предки были в высшей степени достойные люди, — как бы между делом сказал Лукьян. — Как и все прочие представители аристократии они занимались исключительно тем, что ворчали о необразованности крестьян и несовершенстве законодательства.

Изготовленная из скрученной с сапога шпоры отмычка в его руках наконец справилась с поставленной задачей, и замок щёлкнул.

Дверь камеры с тихим надсадным скрипом отворилась, впуская внутрь немного света от коридорных факелов, и этот свет осветил фигуру Лукьяна в ночной темноте, создавая иллюзию того, что сам божественный посланник спустился с небес на грешную землю.

Что ж, величайшая несправедливость мироздания заключается в том, что один человек с курицей в руках всегда будет выглядеть как шеф-повар, а другой — как будто бы эту курицу он где-то только что спер, хотя в реальности все может быть как раз совсем наоборот.

Бесценная книга и трость за то время, что Лукьян возился с замком, перекочевали в мои руки, так что у меня было время их рассмотреть.

Трость прятала внутри клинок.

А вот что касается книги…

— Что это? Чей-то дневник? Историческая хроника?

— Лучше.

“Десять вещей, которые вы обязательно должны включить в план вашего свадебного путешествия” — гласила обложка.

… Это была максимально бесполезная книга, если только Лукьян не прятал в ней деньги между страниц.

На всякий случай я постралась сильно ее не трясти.

— Так вот. Мои предки были люди образованные, интеллигентные и настроенные на правовые реформы.

— Разумеется, — согласилась я. — Не сомневаюсь, что законодательство не устраивало их, — я круговым движением руки обозначила стены камеры, — со всех сторон.

Лукьян с огромным трудом вписался в дверной проход вместе со своим модным цилиндром, но не пройдя и пяти шагов вытянул руку, преграждая мне путь.

Для верности он еще и пару раз постучал по полу вернувшейся к нему тростью.

— Подожди.

— Что не так?

Неужели ты все же решил выбросить бесполезную макулатуру, которую я вот вообще не хочу с собой таскать?

В коридоре никого, кроме нас не было. Это был широкий и хорошо освещенный проход, по бокам которого через равное расстояние располагались только каменные статуи хорошо знакомых мне посланников богини предсказаний.

Оплаченные в длинные балахоны они стояли на задних лапах, сложив передние на широких тяжелых двуручных мечах. Их глаза, изготовленные из черных ониксов были устремлены в пол.

Мне показалось странным то, что в коридоре не дежурил никто из охранников.

Это же тюрьма, верно?

Тогда почему ее никто не охраняет?

— Сейчас нам лучше вернуться внутрь, — сказал Лукьян.

И развернувшись, потянул меня обратно в камеру.

Когда он прикрыл за нами дверь, я заметила, что свет факелов, видневшийся в тонкой полосе между полом и дверью погас.

Снаружи послышался еле различимый скрежет.

— В чем дело?

— Ты хорошо рассмотрела статуи?

— О, да. Насмотрелась на годы вперед. Тюрьма что, уже отошла Хилковым? Это же ваш любимый декоративный элемент — крылатая собачка?

Лукьян хохотнул.

— Это каменные стражи, — сказал он. — Кое в чем ты права. Тюрьма и правда в некотором смысле принадлежит нам. Каменные стражи зачарованы таким образом, что большую часть времени спят. Просыпаются в произвольное время и проснувшись — ищут нарушителей. На самом деле, любую живую душу в зоне видимости. И если найдут — отсекут голову на месте. Этот замок, как ты могла заметить, довольно большой, по нему можно плутать и плутать, в поисках выхода, и, пока ищешь, обязательно попадешься. Так что единственными людьми, которые могут свободно перемещаться по замку, становятся, — он выдержал небольшую паузу, которая должна была подогреть мой интерес, — предсказатели. Ведь они могут понять, когда статуи будут спать, и заключенных можно будет отвести на обед, в баню, к медику, а когда — не стоит беспокоиться о том, что кто-то сбежит.

Общая картина медленно сложилась в моей голове.

— А я думала, что вы храмами заведовали. Разве твой отец не был главным прорицателем? Звучит как-то совсем не похоже на главного тюремщика.

— Это уже потом мы стали заведовать храмовыми обрядами. После того, как Аполлоний Восьмой Таврический посчитал, что содержание Пограничной башни нашпигованной порталами, призраками и монстрами выходит куда проще и дешевле. У осужденных сохраняется иллюзия возможности получить свободу, нужно всего-то навсего зачистить башню, у членов императорской семьи есть отличный полигон для тренировки способностей, популяцию чудовищ надо время от времени пополнять, обновлять или наоборот сдерживать, а монстры жрут попавших в башню с такой скоростью, что тех, в общем-то, кормить без надобности. На крайний случай всегда есть старое доброе обезглавливание.

Да уж.

Огромная экономия средств казны и полная уверенность в отсутствии угрозы императорской власти.

В итоге нам пришлось прождать добрых полчаса, пока каменные стражи снова не уснут.

И наконец пять чужих камер, с десяток бесконечных коридоров и один круг перемещения спустя мы снова оказались под прицелом неприветливых звёзд Ведьминой пристани.

Неприветливых взглядов ее обитателей.

И — их очень неприветливых улыбок.

— Ненавижу путешествия.

— Во времени?

Я припомнила все свои провальные попытки отправиться в поход, сорвавшиеся пикники и школьные экскурсии, на которых меня каждый раз забывали в туалете и сказала:

— Нет. Любые путешествия.

Наконец-то нашей жизни угрожали разве что припозднившиеся карманники, поэтому я смогла сосредоточиться и задать вопрос, который волновал меня уже давно.

— Ты уверен, что мы в правильном месте в прошлом? Что, если нам не удастся ничего узнать? По правде, я не совсем понимаю, как ты определил нужный день.

В мою душу закрались сомнения.

— Ты же как-то его определил?

— Я подкинул монетку, понадеявшись на покровительство небес.

— …

— Ладно, это была шутка. Помнишь, как парсийцы сказали, что их призвали несмотря на то, что на календаре не Святая ночь?

— Да.

— Как правило, у любого проклятия не так уж много энергии. Изначально ее передает проклинающих, но со временем она иссякает и ей требуется подпитка. Именно поэтому проклятия привязываются к какому-нибудь конкретному дню и воплощаются именно в эту дату. Это позволяет подпитываться энергией воспоминаний и сохраняет легенду, которая в свою очередь также усиливает проклятие.

— Но это не может быть случайная дата, — начала понимать я.

Лукьян щелкнул пальцами.

— В точку. Если парсийцы каждый раз воплощаются в Святую ночь, значит, именно в это время они что-то и сделали. Уверен даже, — он повертел головой, беглым взглядом осматривая пристань, — что сейчас они где-то здесь.

Вдалеке и в самом деле виднелся пришвартованный корабль с хорошо знакомыми парусами.

— Отлично. Значит, пойдем и спросим, кого они успели разозлить.

— Нет.

— Почему нет?

— Во-первых, они ничего нам не скажут. Во-вторых, они попытаются нас убить.

В подтверждение слов Лукьяна раздался дьявольский смех парсийцев и через борт перелетело завернутое в белую ткань тело.

У меня были большие вопросы к собственной психике, потому что, вместо того чтобы подумать “Какой кошмар!”, я подумала “Интересно, кто бы это мог быть?”.

Лукьян вообще никак на произошедшее не отреагировал, так что к нему вопросов было ещё больше.

— А в-третьих, тебе не кажется, что семьдесят два часа без сна мы на ногах не выстоим?

Я посмотрела на Лукьяна долгим снисходительным взглядом.

О, ты никогда не подбивал годовые отчёты, не смотрел залпом сериал и не писал диплом, и по тебе это — видно.

Но ничего, последнее-то тебя точно ждет, научишься ещё.

Но сейчас в этом замечании и в самом деле был смысл.

— То есть ты хочешь поспать, а потом понаблюдать за парсийцами?

Придется ли нам нырять в своих поисках?

Надеюсь, что нет.

— Честно? Прямо сейчас я просто хочу поспать.

— Ладно. Ладно, но где?

С этим были некоторые проблемы.

У нас не было знакомых, к которым мы могли бы напроситься, мы также не могли заявится в общежитие академии. Конечно, всегда оставался вариант с гостиницей, но…

— Я туда не пойду, — сказала я полчаса спустя.

… Но Святая ночь была одним из самых популярных имперских праздников. По легенде именно в эту ночь родились все известные людям созвездия от брака Луланы и Звёздного дракона. Это был праздник любви, семьи и судьбоносных встреч. Ежегодно в столице проводили масштабный трехдневный фестиваль с представлениями, конкурсами и ярмарками, где можно было погадать, выиграть несколько бесполезных сувениров, оставить большую часть месячного жалования и стать счастливым обладателем Драконьих слез — зачарованных стеклышек, в которых отражалось созвездие, под которым родился смотрящий. Считалось, что если при наложении двух стеклышек друг на друга созвездия переплетутся, паре суждено всегда быть вместе и никогда не расставаться.

И именно поэтому в эти три дня в столицу съезжались все, кто только мог, и найти место в гостинице было практически нереально.

Разве что — в такой гостинице.

Старое ветхое здание напоминало жабу, притаившуюся в траве. Виноградные лозы оплетали его так плотно, словно пытались задушить. Двери скрипели от малейшего дуновения ветра. С приветственное таблички “РАДЫ РАБОТАТЬ ДЛЯ ВАС” отвалилась добрая половина букв, из-за чего теперь надпись выглядела как “АД ДЛЯ ВАС”.

— Нормальная гостиница, — сказал Лукьян. — Что не так?

То есть тебя вот вообще ничего не смущает?

Серые занавески тревожно колыхались в окнах.

— Насколько далеко в будущее ты способен заглянуть?

Разумеется, гостиница выглядела подозрительно, но мои опасения были связаны вовсе не с этим. Мои опасения были связаны с тем, что это милое заведение упоминалось в оригинальном романе.

Как логово кровожадного духа.

— Достаточно для того, чтобы понять, что больше нигде нам не сдадут комнату. Так что либо здесь, либо на скамейке в парке.

Скамейка в парке выглядела еще более непривлекательно.

Я подумала о деталях романа.

Что ж.

Двести лет, а?

Может, кровожадный дух сюда ещё не въехал?