Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Глава 18

В моем воображении — стоило нам только шагнуть за пределы тропы, нам бы пришлось отбиваться от каких-нибудь тварей, да и вообще жизнь наша бы резко стала ужасной. И довольно короткой. Мы с Лукьяном бы умерли в один день, и это был бы самый провальный романтический поворот в истории, потому что никакой романтикой тут и не пахло.

В реальности же произошло целое ничего.

Было темно, сыро и стремно, но не сверх этого.

Я никак не могла определиться, чувствую я облегчение от того, что все не так уж и плохо, или разочарование из-за того же самого. Что, как я всегда полагала, было мне не свойственно, я никогда не гналась за адреналином, не была фанаткой ужастиков или крутых аттракционов, вынуждающих выворачивать содержимое желудка сразу после поездки.

Я всю жизнь была занудой.

— О чем ты только думал? — набросилась я на Лукьяна.

— О том, что, если Платон хлопнется в обморок, я не собираюсь тащить на себе бессознательное тело, — предельно честно ответил он. — Я не дотащу, у меня не настолько внушительные и сильные легкие, не такие крепкие мышцы, я слабый и жалкий парень. Мне остается надеяться только на то, что в случае опасности меня защитишь ты.

— Я?

— Ты видишь здесь еще кого-то с боевой способностью? Пожалуйста, не дай мне умереть.

Я уставилась на его веселое лицо в немом шоке.

— Я не об этом! Что, если бы кто-нибудь пострадал?

— Они бы не пострадали. Это было элементарное заклинание. Из серии «больше визга, чем вреда».

— У Орлова нахватался?

Мне в голову приходил только один любитель пиротехники во всех ее проявлениях. Насколько я знала, Демьян Орлов невероятно бесил своими огневыми фокусами даже Гордея Змеева, считавшего, что это какая-то дешевая пародия на него самого, так что я бы не удивилась, если бы Лукьян посчитал забавной идею позаимствовать у того парочку трюков.

— Почему именно у него? Я и сам знаю много световых заклинаний, — одно из них освещало нам дорогу прямо сейчас, плывя чуть впереди в форме крохотной стрекозы. — У меня, — он запнулся всего на мгновение и неопределенно повел плечом, словно не знал как объянить, — была очень темная комната в детстве.

— Если тебе были нужны световые заклинания, то это уже не комната, а какой-то подвал.

— Может и так. И потом, — он перевел тему, и это не укрылось от меня, заставляя неприятное чувство тревоги ворочаться в животе. Мне казалось, что я постоянно упускаю что-то, маячившее у самого моего носа. — Ты видела, как быстро сработали браслеты? Кстати, — он прищелкнул пальцами и протянул мне ладонь, — давай сюда.

— Что тебе дать? — нахмурилась я.

Лукьян хохотнул.

— А сама как думаешь? Снимай браслет.

Мои щеки покраснели против воли, и я радовалась только тому, что при имевшемся у нас невнятном освещении это не должно было сильно бросаться в глаза. Это было невероятно глупо, но, когда симпатичный парень, а я не могла отрицать, что Лукьян был симпатичным, пусть даже его притворное дружелюбие и было отталкивающим, так вот когда симпатичный парень говорит что-то, что начинается на «снимай», ну, это — ужасно неловко.

Впрочем — я явно надумывала лишнего. Словно подавая пример Лукьян немедленно стянул свой браслет, замахнулся и швырнул его куда-то в кусты.

— Ты с ума сошел? — вытаращилась я.

— Дафна, давай, — устало протянул он. — Шевели мозгами. Мы хотим сунуться за Иларионом, так?

— Так.

— Там опасно, так?

— Так.

— А если нам грозит опасность, то что происходит?

— Браслеты телепортируют нас в академию, — уныло кивнула я.

— И смысл тогда того, что мы сейчас делаем? Мы до него даже не доберемся.

Возразить мне на это было нечего.

Я довольно живо представляла себе, как мы находим Илариона в крайне плачевном состоянии, и в самый ответственный момент, когда мы по-хорошему вот-вот должны спасти его, нас затягивает в воронку телепорта и выплевывает прямо под ноги ректору Змееву, который вот уж точно будет рад тому, что цесаревич по-прежнему где-то там. С другой стороны, если бы в момент телепортации нам удалось ухватить еще и Илариона — это был бы отличный вариант.

Однако в то же время не было никакой гарантии, что заклинание телепортации в этом случае сработает как надо.

К тому же мне хотелось верить, что к тому моменту, как нам придется столкнуться со всеми этими возможностями, прибудет помощь.

Так что возможно, это и была худшая идея на свете, но в конечном счете я повторила отчаянный бросок браслета за Лукьяном.

Я уверена, вы все сейчас подумали — как?

Как мы собирались найти Илариона посреди бесконечного леса без каких-либо указателей или чего-то еще, с нулевым уровнем подготовки и умением влипать в неприятности на ровном месте?

Это же попросту невозможно!

Строго говоря — мы собирались искать не Илариона. Мы искали проклятое место. Его энергия достигла тропы, она была невероятно сильной, так что оно было близко, очень близко, я хочу сказать, и на самом деле все, что нам нужно было делать, так это следовать за насекомыми, которые стекались к нему, словно там медом было намазано. Сначала нашими проводниками были муравьи, потом их сменили какие-то отвратительные сороконожки, и наконец сейчас мы следовали за бабочками, среди которых сотворенная световым заклинанием стрекоза Лукьяна практически не выделялась. Хорошо, что это были не пчелы. Или осы. Меня всю жизнь преследовал необъяснимый страх того, что одна из них непременно ужалит меня, и непременно насмерть.

Это было не самое приятное путешествие, и будь в империи туристический сайт, я бы оставила там разгромный отзыв без единой звезды.

— Ладно, какой у нас план? — спросила я.

— Почему ты спрашиваешь это у меня? Разве это была не твоя идея, спасать цесаревича, не дождавшись помощи?

Уже за одно только это Лукьяна стоило бы невзлюбить.

За это и еще за целую кучу всевозможных причин, однако в то же время я не могла сказать, что он неправ. Идея-то действительно была моя. Вот только даже в самом страшном сне я не могла вообразить такое отвратительное исполнение.

Я насупилась и промолчала, справедливо рассудив, что как только настанет черед не разговоров, а действий — коммуникация пойдет куда проще. Я не слишком близко общалась с Лукьяном, однако кое-что я все же заметила — он куда больше уважал действия, а не слова. Как и сам он говорил — к чему споры?

Пространство между деревьями сужалось, вынуждая нас тесниться и едва ли не задевать друг друга плечами, в определенный момент дорога стала настолько непроходимой, что я споткнулась и полетела бы вперед, не ухвати Лукьян мой локоть. Его пальцы оказались цепкими и удивительно теплыми. Не знаю, чего я ожидала, может, что они будут ледяными, но это было не так.

— Эй, — позвал он, неожиданно ласково, словно нас связывало нечто большее, чем неудачное стечение обстоятельств. — Дыши, Дафна. Дыши глубже. Когда я говорил, что не хочу тащить на себе бессознательное тело, это и тебя касалось вообще-то.

И я выдохнула, до этого момента даже не осознавая, что задержала дыхание.

Дыши.

Это слово ударило меня прямо в сердце.

Я повернула голову, встречаясь с Лукьяном взглядом, его желтые, безучастные глаза казались фонарями в лесном полумраке, его лицо причудливо раскрашивали тени от веток, весь его облик от острых скул до беспорядочно топорщащихся волос, блестящих в слабом свете заклинания казался мне знакомым. И, когда я задумалась почему, когда я изо всех сил зажмурилась, чтобы после снова открыть глаза и убедиться, что он все еще молча смотрит на меня, словно чего-то ожидая, именно тогда осознание ударило меня, как коварный вор, припрятавший в рукаве нож.

Я со свистом втянула воздух носом.

— Ты же-

Я не договорила.

Водоворот воспоминаний захватил меня, утягивая на дно, перекрывая дыхание и зрение, закладывая уши шепотом, который доносился откуда-то из тех дней, которые уже остались позади, но которые я помнила.

В тринадцать кошмары преследовали меня вот уже как два года. Я не знала, что с этим делать, и можно ли что-то сделать с этим вообще. Я боялась рассказать кому-нибудь, потому что в большинстве своем те, кому я могла рассказать, как раз и были главными героями этих тревожных снов.

И рушить то хрупкое равновесие в наших отношениях, которого я добивалась ценой огромных усилий, мне не хотелось. Я тайком листала книги в библиотеке, но не находила ничего полезного для себя.

Единственной, кому я рассказала, в итоге стала Фекла. И то только потому что она просто не могла не заметить, что со мной что-то не так. Но она ничего не сболтнула Платону, так что я решила, что ей можно доверять. Она умела держать язык за зубами, а именно это мне и было нужно.

— Фекла, — позвала я.

— Да, юная госпожа, что вы хотели?

Я задумчиво пожевала губу, давая себе последнюю возможность передумать, но все же выпалила:

— Есть ли в городе какая-нибудь гадалка?

— Гадалка? — удивилась Фекла. — Зачем вам понадобилась гадалка, юная госпожа? К тому же разве ваша матушка не гадалка? Обратитесь к ней. Нет ничего лучше помощи родного человека! Зачем идти к незнакомцам?

Она нахмурилась.

Она не понимала. Способности матушки касались любовных предсказаний и только. Я много раз просила ее погадать на что-нибудь еще, но она только тонко улыбалась и уводила тему в сторону. С ней всегда было непросто. Она хорошо относилась ко мне, но в то же время меня не покидало ощущение того, что она как-будто бы держалась на расстоянии вытянутой руки. Поначалу, только попав в тело Дафны я очень боялась того, что однажды проколюсь на том, что касалось раннего детства Дафны. Не смогу поддержать разговор об общих воспоминаниях, наоборот сболтну лишнего или и вовсе укажу на портрет какого-нибудь мужчины, спрашивая кто это, а окажется, что это мой родной отец.

Которого я должна была бы знать, не так ли?

Но я зря волновалась.

По словам матушки в детстве я три недели провалялась с сильнейше лихорадкой, которая похоже поджарила мои мозги и высосала из них все воспоминания. Я не помнила чего-то? Оригинальная Дафна помнила и того меньше, так что мне не о чем было волноваться.

Что до портретов отца — матушка злилась на него так сильно, что все сожгла.

Она сказала только:

— Такому вспыльчивому человеку это бы даже понравилось.

Не было никакого смысла говорить о своих кошмарах с ней.

Как не было смысла и говорить с кем-то из храма.

В Мариинской империи божественный пантеон насчитывал множество богов, но предсказаниям покровительствовала Ведания, хозяйка Вечного сада. На ветвях деревьев в Вечном саду сидели вещие птицы. Они пели свои песни, и те, кто имел способности к предсказаниям, слышали эти песни и могли их разгадать.

Каждая птица отвечала за какую-то одну сферу, и редко можно было встретить того, кто слышал больше одной.

Также почитались посланники Ведании — крылатые черные псы, одного из которых я в свои первые дни по ошибке приняла за ангела.

В храме пахло воском и дымом, и когда жрец оставил меня одну, я услышала, как кто-то шепнул мне на ухо:

— Госпожа Ехидина. Иди к госпоже Ехидной.

Но, когда я обернулась, в зале были только я и статуя посланника Ведании.

Так что я решила что это знак свыше, и намерена была последовать туда, куда он мне указал.

Имя госпожи Ехидиной показалось мне знакомым, но я не смогла выудить из памяти то, какую роль она играла в сюжете.

— Так есть или нет? — спросила я Феклу.

— Это из-за ваших снов? — проницательно уточнила она.

— Думаешь, я зря все это затеяла?

Фекла отрицательно покачала головой.

— Знаете, говорят, что если какой-то сон преследует вас снова и снова, то это обязательно нечто важное, поэтому, думаю, вреда от встречи с гадалкой не будет. Вот только к кому пойти, — задумалась она.

— Я слышала, что в городе есть гадалка госпожа Ехидина, — сказала я.

— Конечно! — воскликнула Фекла. — Крестьяне только к ней и ходят!

Госпожа Ехидина жила на самом краю города.

В небольшом обшарпанном доме возле леса, и, если бы мне пришлось однажды нарисовать лицо самой некрасивой женщины из тех, что я встречала, я бы не смогла нарисовать, потому что рисовала отвратительно, но подумала бы я именно о ней.

О госпоже Ехидиной.

Тоненькая, сгорбленная женщина с неприятным взглядом, неопрятными волосами неясного цвета, одетая в канареечно-желтое платье, отчего ее и без того отталкивающее лицо выглядело невероятно болезненным.

Она пустила нас в дом.

Мы сели за небольшой, круглый стол, накрытый плотной скатертью. На нем не было ничего, кроме хрустального шара. Я подумала, что гадалка воспользуется им, но она только хмуро отставила его в сторону, чтобы он не заслонял ей обзор на меня.

— Ты пришла с сестрой? — спросила она скрипучим голосом, кивая на Феклу, безмолвно маячившую за моей спиной.

Я решила, что лучше всего будет скрыть свою настоящую личность, и поэтому кивнула.

— Что тебя беспокоит?

— Сны, — пробормотала я.

Гадалка выгнула бровь, призывая меня продолжить.

— Мне снятся кошмары. Одни и те же. Уже довольно давно. Фе- Сестра говорит, это может быть чем-то важным.

— И ты думаешь, что я смогу тебе помочь?

— Говорят, что вы обладаете удивительным магическим даром! — улыбнулась я, несмотря на то, что меньше всего мне хотелось улыбаться госпоже Ехидиной.

С той самой минуты, когда я переступила порог ее дома, меня не покидало стойкое чувство беспокойства. Необъяснимый страх. Но я решила не поддаваться ему. Кем же она была в оригинальном сюжете?

— А тебя интересует магия? Может быть, у тебя и самой есть какой-нибудь дар? — усмехнулась она.

Ее взгляд, направленный на меня, мгновенно стал каким-то оценивающим и хищным.

— Нет-нет, — я замахала руками. — Я совершенно безнадежна. Даже мама так говорит.

— У вас большая семья?

Я пожала плечами.

Мне не нравилось такое внимание.

Вместо ответа я задала свой вопрос.

— Так вы мне поможете? Что нужно, рассказать о том, что именно мне снится?

— Это будет дорого, — скупо обронила старкха. — Тебе есть, чем заплатить?

— Да.

— Уверена?

— У меня достаточно денег, — сказала я.

— Тогда дай мне какую-нибудь личную вещь. Платок, заколку. Я все пойму по оставшейся на ней энергетике.

Получив от меня заколку она скрылась за бисерной занавеской и вернулась лишь спустя десять минут.

— Жди здесь, — сказала она, возвращая мне заколку. — Сейчас я принесу то, что тебе нужно.

С этими словами она покинула дом, громко хлопнув тяжелой входной дверью. Хлынувший в помещение поток ветра колыхнул занавеску, и я заметила, что за ней — уходящая вниз лестница. Разумеется, я не должна была этого делать, но что-то тянуло меня посмотреть, куда именно ведет лестница. Куда ходила гадалка? Что она прятала? Если это было нужно для гадания, то зачем? Это было что-то мерзкое? Или опасное? У нее там было зеркало как у злой королевы из Белоснежки или что?

Я не могла отделаться от этой мысли.

Конечно, скорее всего я найду там пару заплесневелых мешков картошки, и все же.

Все же что-то здесь не так.

— Фекла, — позвала я, поднимаясь из-за стола.

— Да, юная госпожа?

— Иди и постой снаружи. Тебе нужно будет как-то подать мне сигнал, когда гадалка вернется. Постучи. Или покричи. И как-нибудь задержи ее.

— Что вы собираетесь делать? — испуганно выдохнула Фекла.

Ее взгляд метнулся к занавеске, которую я отогнула.

— Фекла, пожалуйста. Я просто хочу кое в чем убедиться.

— Но вы же не услышите меня оттуда! — воскликнула она.

— Тогда постарайся задержать ее, а я что-нибудь придумаю. Да и не думаю, что это займет много времени.

— Но-

— Фекла.

— Хорошо, юная госпожа, — уныло кивнула она.

Я шагнула за занавеску и сбежала вниз по лестнице.

Она оказалась такой длинной, что к тому моменту, как я достигла последней ступеньки и наконец оказалась в подвале, глаза начали привыкать к темноте и я смогла различить очертания предметов, даже если и не могла в полной мере разглядеть их.

Да уж, отсюда я Феклу точно не услышу.

Вдоль стен тянулись стеллажи с различными артефактами, но не они привлекли мое внимание, а замерший в центре помещения силуэт.

Это был мальчик.

Насколько я могла судить — примерно моего возраста.

У него были темные волосы, а может мне только так показалось, ведь он весь был сплошной тенью в окружавшей нас темноте. Эти волосы торчали в разные стороны, образуя полнейший беспорядок, острыми иглами, вспарывая воздух.

— Пришла наконец-то, — сказал он.

Прозвучало очень устало.

Я на мгновение растерялась.

— Ты знал, что я приду?

Он молча сделал несколько быстрых широких шагов в мою сторону.

Когда он приблизился, я смогла хоть немного рассмотреть его лицо. Бескровное и безэмоциональное. На нем выделялись только лихорадочно блестящие желтые глаза, казалось, в этом темном-темном подвале они были единственным источником света, причем настолько ярким, что ослепили меня.

И вместо того, чтобы спросить, кто он, я только промямлила:

— Но откуда?

— Такое глупое выражение лица, — улыбнулся он.

— Нормальное у меня лицо!

— Ну, мне-то со стороны виднее, согласна?

— Да кто ты вообще такой? — наконец поймала эту постоянно ускользающую мысль я. Он сказал, что знал о моем приходе. Может, он тоже предсказатель? Какой-нибудь родственник гадалки? — Ты сын госпожи Ехидиной?

Он наградил меня невероятно жалостливым взглядом.

— А у тебя не только лицо глупое, да?

— Прекрати! — я сердито топнула ногой.

— У тебя… Дафна, же есть мать?

Тогда я не обратила внимания на то, что он назвал меня по имени.

— Разумеется!

— И что, часто она сажает тебя в подвал, когда к вам приходят гости? — лениво спросил он.

Мои ладони взмокли, когда я осознала, о чем именно он говорит. Я постаралась обтереть их о юбку, но лучше не стало. Я же все правильно поняла?

— Тебе нужна помощь? — выдохнула я. — Я- я расскажу отцу. И твоим родителям. Ты знаешь, где они сейчас?

— Вот это точно ничем не поможет.

Голова закружилась, и я пошатнулась, но все же устояла на ногах.

— Эй, дыши глубже и, смотри, не расплачься, — сказал мальчик. — Кое-что сделать ты все же можешь. Вот, возьми.

Он протянул мне плотный прямоугольный лист бумаги. Но стоило мне инстинктивно сомкнуть на нем пальцы — дернул вверх. Я успела ощутить неровности, словно на листе были какие-то узоры, как тут же бумага прошлась по подушечкам, порезав их.

— Ай! — я обхватила порезанные пальцы другой рукой, прижимая к себе. — Что ты делаешь?!

Мальчик шагнул еще ближе и, больно схватив меня за локоть, потащил к лестнице, развернул и подтолкнул в спину.

— Тебе пора. Она сейчас вернется.

— Но-

— Убирайся отсюда. И еще, ту траву, что она тебе даст — выброси.

Я не смогла возразить ему.

И побежала наверх.

Я как раз успела задернуть занавеску, когда гадалка ворвалась в дом, отпихнув с дороги лопочущую что-то Феклу. Разумеется старуху это не обмануло. Сжимая в руках охапку веток с зелеными шишками, она подскочила ко мне, хватая за руку.

— Что ты там делала, мерзавка? — прошипела она.

— Отпустите!

— Что, захотелось неприятностей? Ну так я тебе устрою. Кем хочешь стать, жабой или совой? Или, может, крыской? Крыска тебе подходит как нельзя лучше.

— Только попробуйте навредить юной госпоже! — взвизгнула Фекла.

Гадалка замерла.

— Юной госпоже? — переспросила она, оборачиваясь к Фекле.

— Конечно, — фыркнула та. — Вы сейчас разговариваете с юной госпожой Дафной Флорианской! Да как вы смеете ее так хватать?!

Лицо женщины побледнело.

Мало кто захотел бы заполучить в недоброжелатели маршала Флорианского.

Я смогла выдернуть руку из ее хватки и вложила все презрение в свои слова:

— Я всего лишь хотела посмотреть плетение, — кивнула я на занавеску. — Удивилась, что в столь отвратительном доме есть что-то такое красивое.

— Но я, я подумала, — забормотала она. — Ох, простите меня, юная госпожа. И как я только не догадалась. Вот, — она протянула мне ветки. — Возьмите. Поставьте на окно, и это прогонит ваши кошмары. Не волнуйтесь, они ничего не значат, только зря беспокоят вас.

Ее мерзкое лицо расплылось в не менее мерзкой улыбке, от которой мне стало дурно. Я не могла смотреть на нее. Не после того, как вспомнила все то, что о ней говорилось в романе.

Дом госпожи Ехидиной называли Колыбелью пророков. Сама она не обладала никаким пророческим даром, зато успешно похищала детей, которые им обладали, для того, чтобы после наживаться на их даре. Она называла себя их покровителем, хотя по факту была зарвавшимся тюремщиком.

Сейчас это был всего лишь ветхий дом, но, когда ее впервые встретила оригинальная Дафна Флорианская госпожа Ехидина заправляла целым дворцом, сравнимым с дворцом графа Флорианского. Дафна всего лишь хотела узнать, как ей сжить со свету Надежду Змееву, а обнаружила весь этот ужас.

Даже ее чёрное сердце не смогло вынести подобного зрелища, и она избавилась от госпожи Ехидиной.

Это был единственный раз, когда другие персонажи хорошо отзывались о Дафне Флорианской, но и это не продлилось слишком долго. Ведь отправив на тот свет предыдущую хозяйку Дафна Флорианская просто-напросто забрала Колыбель пророков себе.

Как жаль, что я не могла так же легко взорвать это место.

— Фекла, заплати госпоже.

— Ну что вы, — заворковала старуха. — Пусть это будет подарком.

Я поспешила убраться оттуда.

А потом я поспешила рассказать обо всем графу.

Он немедленно вызвал жандармов, но, когда те пришли к дому госпожи Ехидиной, чтобы арестовать ее, они нашли только пепелище.

Мы с Платоном подслушали, как шеф сказал графу:

— По всем признакам — это было пекельное пламя. К тому же люди говорят, что видели гвардию Змеевых поблизости. Должно быть… — он осекся, покачав головой. — Ох, что они творят, не могу смотреть. И раньше устраивали беспорядки в лавках прорицателей, но чтобы дошло до такого!

— Женщина была одна?

— Да, Ваше Сиятельство.

— Тогда куда делся ребенок? Дафнюшка сказала, что там был ребенок.

— Мы ищем, Ваше Сиятельство.

Вот только они так его и не нашли.

Зато, кажется, нашла я.

Мягкий певучий голос вернул меня в настоящее. Он разрезал воздух, словно тонкая струна, дернутая неумехой и теперь тихо вибрирующая под его пальцами, голос, который можно было принять за детский, но, если прислушаться, если попытаться разобрать слова, которые его обладатель мурлыкал ночной тишине — этот голос несомненно принадлежал женщине.

Лукьян отпустил меня, и шагнув вперед отодвинул тяжелые ветки, заслонившие нам обзор.

Стайка бабочек взметнулась вверх и рванула вперед.

Туда, где на мелкой, практически иссохшей реке крутилось мельничное колесо и стоял дом, которого уже давным-давно не было на этом свете.