Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Глава 33

Змеевым принадлежали восточные территории империи, прямо по соседству с Азарским алтынатом, его высохшими степями и зловещими пустынями, непрекращающимся солнцепеком и кровожадной мошкарой. Если где-то в этих краях и можно было отыскать холодное местечко, так разве что в сердце того самого негодяя, который так и не написал ответное письмо вашей безутешной, крайне влюбчивой родственнице.

И которого вы все же разыскиваете, главным образом для того, чтобы вбить в него хорошие манеры, а не для того, чтобы выбить для себя несколько кубиков льда…

— Судя по курсирующим по столице слухам, твоя единственная влюбчивая родственница — это ты сам.

Глаз Гордея, пытающегося прийти куда-то со всей этой предысторией, едва заметно дернулся, тем не менее, к глубочайшему шоку всех присутствующих, он не потерял мысль и продолжил ровно с того места, на котором остановился.

Иными словами на территориях Змеевых было жарко.

Невыносимо жарко летом, убийственно жарко — в августе, и именно поэтому, когда в одну из ночей Гордей Змеев проснулся в своей постели от пробирающего до костей холода, он сразу же понял, что что-то тут не так.

Вообразить, что в поместье разом набилась целая толпа хладнокровных отморозков было сложно.

Еще сомнительнее выглядел тот вариант, при котором за те несчастные два часа, которые Гордею удалось подрейфовать в царстве снов, снаружи произошла климатическая катастрофа.

Гордей также не думал, что прислуге удалось бы открыть окно так сильно, чтобы за ним оказались ледники.

Существовало лишь одно достойное объяснение происходящего — в поместье пробралась призрачная тварь.

Поэтому Гордей немедленно вынул из-под подушки припрятанный там на такой случай кинжал и отправился на поиски нарушителя…

— Как ты себе голову еще с такими привычками во сне не отрезал — загадка, — протянул Платон.

Я мрачно посмотрела на Платона.

Иларион закатил глаза.

Евжена уронила голову на сложенные руки.

— Заткнись! — наконец не выдержал Гордей.

— Боюсь, для этого тебе придется достать еще какой-нибудь ки- хпф! Вмпфм!

— Тебе вроде понравились фрикадельки, — невозмутимо сказал Лукьян. — Больше никто есть не стал, не выбрасывать же.

— Спасибо! Итак, на чем я остановился? А, да, точно.

Свет в поместье был погашен, и только полная луна пробивалась сквозь неплотно задернутые шторы, высвечивая на мраморных плитах причудливые узоры. Ручки дверей были покрыты инеем, с потолка свисали сосульки. Дыхание вырывающееся из груди поднималось вверх облаком пара.

Все звуки, казалось, стихли.

Гордей отодвинул одну из штор и выглянул в сад.

По нему неспешно бродила хорошо знакомая женская фигура.

Это была его мать.

На крохотную секунду Гордей зажмурился и с трудом поборол желание броситься наружу и завести женщину в дом. Судя по тому, что цветы и трава были в полном порядке, снаружи было куда безопаснее. К тому же подобная картина была совсем не нова. Его мать прекращала бродить по саду лишь тогда, когда ее сбивала с ног усталость. Когда служанки насильно уводили ее внутрь, чтобы заставить поесть, чтобы помыть или переодеть.

Или — когда дядя приезжал в их поместье с визитом.

Мать избегала его.

Она никогда не говорила почему, она вообще ничего никогда не говорила, но стоило только его экипажу подъехать к воротам, как она, вне зависимости от того, где именно она находилась в тот момент, бросала все свои дела и скрывалась в музыкальной комнате, из которой на протяжении последующих часов доносились лишь надрывные стоны расстроенного пианино.

На темном небе хорошо были видны звёзды, одна из которых сорвалась и упала вниз, быстрой, яркой вспышкой, которую Гордей едва успел заметить.

Падающая звезда, да?

Если бы только…

Что-то также упало наверху вместе с сердцем Гордея Змеева.

Нет.

Некоторые вещи ни за что нельзя было исправить.

Гордей сердито задернул штору и снова прислушался.

И тогда с верхнего этажа раздался еле слышный стук каблуков.

Из комнаты, которая уже много-много лет была заперта.

Из комнаты его сестры.

Возможно, это был кто-то из служанок. Несмотря на то, что отец запретил кому бы то ни было заглядывать туда, некоторые из них все равно считали, что запреты запретами, а пыль-то копится, и кто знает, во что она может эволюционировать без присмотра. Так что лучше бы два раза в день все же проводить там влажную уборку.

Два раза в неделю.

Хотя бы раз в месяц, Ваше Сиятельство, побойтесь клещей!

Отметив краем глаза, что охранные амулеты не горели, что было удивительно, ведь усыпить их мог лишь кто-то из членов семьи, Гордей взлетел вверх по лестнице, в три широких шага перемахнул коридор и ударом ноги распахнул дверь. Тяжелая деревянная дверь ударилась о стену, заскрипели старые петли, но внутри — никого не было.

Цок-цок-цок.

Стук каблуков раздался прямо возле Гордея, а потом также резко смолк. Зато на когда-то кроваво-красном, а теперь мутно-бордовом ковре стали появляться вмятины, как если бы кто-то ходил по нему.

Не теряя времени Гордей прицелился и метнул кинжал в направлении призрачных следов.

— Хе-хе-хе.

Мгновенно соткавшаяся в воздухе тень перехватила летящее в нее оружее и сверкнув его лезвием, как улыбкой, спросила:

— Чего ты желаешь? Чего? Чего? Скорее скажи мне!

В комнате поднялся ветер, которого не должно было быть в помещении с наглухо запертыми окнами.

Но прежде, чем Гордей успел ответить, в коридоре раздались еще одни шаги.

Снова хихикнув тень растаяла, а кинжал бесшумно рухнул вниз, скрывшись в ворсе ковра.

Гордей сделал шаг внутрь комнаты, чтобы как можно скорее вернуть себе оружие, но был остановлен. Кто-то цепко, болезненно ухватил его за плечо и развернул лицом к коридору.

Несколько раз моргнув, прогоняя заплясавшие перед глазами от яркого света блуждающего огонька, зависшего в воздухе, цветные пятна, Гордей увидел суровое лицо своего отца.

— Что ты здесь делаешь?

— Я…

— Я велел никому не заходить сюда. Это касается и тебя.

— Но здесь был не только я. Отец, послушай, кто-то пробрался в поместье и…

Чеслав Змеев скривился как от зубной боли.

— Если бы здесь кто-то был, артефакты бы уже забили тревогу, — сказал он.

— Они сломаны!

— Неужели?

Гордей бросил взгляд мимо отца, на стену, где висел волчий череп. И, если пару минут назад, он был выведен из строя, то теперь его глаза вновь горели потусторонним огнем, пристально следя за поместьем.

— Он только что был сломан!

Чеслав Змеев сердито отмахнулся от слов Гордея.

Гордей рефлекторно сделал шаг назад и почувствовал, что наступил на что-то тонкое и шуршащие. Как будто бы на кусок пергамента.

Он посмотрел себе под ноги, но ничего не увидел.

— Достаточно, — сказал Чеслав Змеев. — Возвращайся в свою комнату и, вместо того, чтобы придумывать невесть что лучше поразмышляй над своим поведением в последние дни. Я довольно давно не ощущал такого стыда перед людьми, стоит им только упомянуть имя моего сына. Не говоря уже о том, что компания, которую ты себе нашел совершенно никуда не годится! С кем ты водишься? Думаешь Ярослав не сказал мне? — желчно выплюнул князь Змеев. — Флорианские? Хилков?

— Я не понял, с чего это вдруг мы плохая компания? Я будущий император! Я лучшая компания, которую только можно себе вообразить!

— Чего не понял я, так это, когда мы вообще брали Змеева в свою компанию. А ты особо не гордись, кто там с тобой дружит?

— По-моему, совершенно очевидно, что у Гордея тоже нет других друзей. Иначе почему его задницу спасаем мы? Кто-нибудь видит тут кого-нибудь еще?

— Дафна!

— Да что я не так сказала-то?

— Я глубоко оскорблен, я ведь даже ни одной заупокойной записки с твоим именем с весны в храме не подавал.

— Вы можете хотя бы несколько минут помолчать?!

— Я не вожусь с ними! — разозлился в ответ Гордей.

— Мы как-то уже поняли, уймись.

Чеслав Змеев посмотрел на сына долгим тяжелым взглядом.

Затем вздохнул.

— Глаза б мои тебя не видели, Гордей, — сказал он.

И тогда в коридоре снова раздался призрачный смех.

— Ты сказал! Ты сказал! Ты сказал! — счастливо пропел голос.

И в тот же миг забытый кинжал взмыл в воздух и очертив дугу пронесся по воздуху, полоснув Чеслава Змеева по лицу.

И после этого Гордей больше не мог слышать ничего, кроме своего собственного крика.

— Как-то так, — нервно ковыряя пальцем столешницу закончил Гордей. — Потом мы искали следы твари, но она как сквозь землю провалилась. Глаза отца… Целители ничего не смогли с этим сделать. И он, кстати, запретил мне кому-либо рассказывать об этом, так что вы ничего не слышали, понятно?

Мы все с готовностью покивали.

Хотя ситуация была… непростая. Призрачная тень, пробравшаяся в поместье Змеевых не только обладала способностью взаимодействовать с материальными объектами, но также и без труда скрывала свое присутствие. Мы ни с чем подобным никогда не сталкивались, и было бы очень неплохо спросить о ней кого-нибудь из опытных наставников или даже жандармов.

К несчастью, это был чужой секрет, и хозяин предпочел закрыть на произошедшее глаза.

Во всех смыслах.

— А потом ты увидел ту же тень в академии? — уточнила я.

Гордей молча кивнул.

Я покопалась в своей памяти, но так и не смогла выудить оттуда что-нибудь примечательное. Это был не низкоуровневый дух, подпитывающийся силой своей мании. Но и на сильную нечисть визитер Змеевых не походил. Те, если уж и нападают, редко оставляют кого-то в живых, а тут тварь удовлетворилась всего-навсего пролитой кровью.

Да и поведение…

Странное.

Чего ты желаешь?

С каких пор призраки научились исполнять желания?

— Тень больше ничего у тебя не спрашивала? — задумчиво поинтересовался Лукьян, вторя моим мыслям.

— Нет.

Я вздохнула и потерла ладонями лицо.

Ладно.

Ладно.

Нам все еще нужно было разобраться с парсийцами и их проклятием.

И что-то подсказывало мне, что это тоже будет — непросто.