Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Глава 20

Когда мы выбрались к реке, пение резко оборвалось, а нашему взору предстал дом госпожи Ехидиной в том виде, в котором его запомнила я, и на сто процентов запомнил Лукьян.

Сомнения в его личности начисто отпали, и мне оставалось только удивляться тому, что с самого начала я не поняла, кто он такой.

Среди всех, кто меня окружал, только он и Платон так сильно у свое время запали мне в душу, что я готова была наплевать на собственную безопасность и сделать что-то, что в тот момент помогло бы им.

Невзирая на последствия.

Именно эти последствия сейчас и били меня по лицу.

И я это вовсе не о коварных ветках.

— Так это ты, — сказала я.

Прозвучало так, как будто бы я наконец после десятков лет поисков нашла убийцу своего хомяка.

Пустыня, кактусы, закатное солнце, револьвер.

Даже обидно, что финальные титры наступили так быстро.

— Видишь тут еще кого-то?

— Я не об этом.

— Ммм, — протянул Лукьян, — тогда да. Да, это я. Я удивлен и глубоко ранен тем, что у тебя настолько плохое зрение, что пришлось целый год щуриться, чтобы разглядеть.

Этого он от Платона понабрался. Точно от него.

— Я не щурилась!

— Это ты так думаешь. А я говорю, что щурилась. Я такой незапоминающийся?

Что именно он хотел услышать?

Что я должна была сказать?

Нет, Лукьян, ты запоминающийся. Настолько, что я годами спать не могла, только о тебе и думала. Где ты, как ты, жив ли ты? Кто ты такой в конце концов и почему в оригинальном романе тебя не было? Там ты умер? А здесь я спасла тебя?

Вместо этого я сказала:

— Тогда ты таким жалким не выглядел.

Лукьян наклонил голову набок, задумавшись.

— Я думал, тебе нравятся жалкие парни.

— Кому могут нравиться жалкие парни?

— Тебе. Это элементарная психология. У тебя есть склонность опекать окружающих, так что тебе, вероятно, комфортнее с кем-то, кто нуждается в защите и поддержке, поэтому…

Я даже вслушиваться не собиралась в то, что он там бормотал себе под нос.

Если Платон нацелился на карьеру патологоанатома, то этот кадр, похоже, планировал стать светилом психиатрии, не меньше.

И учитывая то, что окружали его… мы, нормальное было, в общем-то, желание.

— … с другой стороны, есть вероятн-

— Думаешь, Иларион где-то внутри? — перебила я.

— Не узнаем, пока не зайдем.

Мы кисло поглядели вперед.

На наши печальные перспективы.

Перед нами стояло небольшое здание с покосившимся забором, темными окнами и приветливо распахнутой входной дверью.

Чего раньше не было, так это маячавшей позади мельницы, и — скромной группки надгробных камней по соседству.

Говорят, самыми опасными проклятыми местами становятся заброшенные дома, кладбища, и — мельницы. В них проклятая энергия крепнет очень быстро и также быстро преобразуется в потусторонних тварей невиданной силы.

Похоже, сегодня был какой-то скидочный день, ведь мы собрали комбо.

Лукьян заметно напрягся.

Должно быть, он подумал о том же самом.

— Что ее дом вообще делает здесь? — простонала я. — Где академия, а где был он.

— Проклятые места способны перемещаться, — сказал Лукьян. — Сами по себе или… с чьей-то помощью.

— И кому это нужно?

Он только пожал плечами.

Я сердито почесала переносицу.

Кто бы не стоял за этим, ничего хорошего он не планировал. Наверняка мы сейчас стояли у истоков очередного заговора, и оставалось лишь надеяться, что нам лишь немного промочит туфли, а не унесет яростной волной в океан, где нас сожрут акулы.

— Что если она нападет? Есть идеи? Как ты выбрался в прошлый раз?

— В прошлый раз мне сильно помогло пламя Змеевых.

Как я и думала.

Я уже начинала жалеть, что ни Гордея, ни Надежды тут не было, и это многое говорило о степени моего отчаяния.

Мне показалось, что занавески на окнах едва заметно колыхнулись.

Внутри кто-то был.

Тем не менее, первым делом Лукьян направился к группе надгробий.

Ну, правильно, лежи Иларион в одной из могил, это бы сильно упростило нам задачу. Вот только по ним было вообще невозможно понять, кто там лежал. Это были обычные плоские камни без каких-либо обозначений. К тому же, складывалось впечатление, что это и вовсе была одна и та же могила, которую кто-то просто размножил на ксероксе, а потом прифотошопил в реальность.

И я уже видела ее раньше.

В своих снах.

Я замерла, застигнутая врасплох.

Лукьян бросил на меня короткий взгляд.

— Что-то напоминает?

— Нет, — сказала я.

Слишком быстро и резко.

— Ясно. Ладно, за исключением дома, все остальное просто иллюзии, нет никакого смысла тратить на них время.

— Тогда идем внутрь?

Лукьян придержал меня за руку, заглядывая куда-то мне за спину.

— Нет, — сказал он. — Без надобности. Ведь хозяйка уже сама вышла встречать нас.

Я обернула туда, куда он смотрел, ко входу в дом, к темному провалу двери, из которого медленной туманной тенью выплыл женский силуэт. Канареечно желтое платье затрепетало на ветру, и в воздухе разнесся запах гари. Тонкие бескровные губы старухи растянулись в голодной улыбке, когда ее ослепшие глаза нашли нас.

— Дети, вы убежали, убежали от меня, — прохрипела она, — убежали. Но сможете ли вы убежать от него?

Ее тонкий как оголенная кость палец указал на мельницу, из тени которой показался тяжелый и грузный силуэт. Если бы луна висела на небе чуть ниже, он бы закрыл ее собой, погрузив мир в непроглядную тьму. Если бы чуть ниже висели звезды, они бы затерялись в его густом меху. Огромные когти казались железными, а в налитых кровью горящих глазах не было ничего, кроме безумия и жажды крови.

Мы увидели огромного черного демонического медведя, от которого всполохами разлеталась клубящаяся тьма. Она впитывалась в землю, и земля от этого словно становилась еще чернее.

От яростного звериного рева мне заложило уши.

Откуда только старуха взяла этого медведя!

— Сумеем убежать или нет, а попробовать придется, — кивнул сам себе Лукьян.

Мы побежали.

И бежали довольно долго.

Если бы оригинальная Дафна Флорианская знала, что однажды заняв ее тело, я буду нестись по непроходимому лесу сломя голову, грязная и взмыленная, с какими-то ветками в волосах, да еще и в компании самого популярного парня академии, если, конечно, брать за эталон популярность среднестатистической математички из анекдотов — главным героям не пришлось бы ничего с ней делать.

Она бы сама со стыда сгорела.

Это была бы очень короткая и проникновенная сцена.

Зазевавшись я почти поцеловала дерево, но Лукьян в самый последний момент дернул меня в сторону.

— Дафна, если ты разобьешь себе голову, — ни разу не запыхавшись произнес он, — что будет со мной? Я один со всем тут не справлюсь, я скорее всего умру. Тебе нужно быть осторожнее. А еще нужно перехватить инициативу, — он быстро обернулся. — Эта тварь совершенно точно бегает быстрее нас.

Словно в подтверждение его слов яростный рев за нашими спинами стал громче, что означало — демонический зверь приближался.

— Без ограничений браслета, ты должна быть в состоянии долбануть его молнией, — продолжал размышлять Лукьян, в нем абсолютно ни к месту проснулось желание потрепаться, должно быть, он очень сильно нервничал. — Но в то же время было бы хорошо, чтобы эта молния не задела нас, я все еще помню, как на тестах отвалилось левое крыло флигеля, радовался только Платон. Я этой радости не разделяю. Сильная женщина — это хорошо, а катастрофически неуклюжая — уже совсем не в моем вкусе.

Да кому какое дело до твоих вкусов!

— Ты сможешь создать направленную атаку? Может быть, призвать громовое копье?

Что-что призвать, простите?

Почему мне кажется, что ты о моих способностях знаешь больше меня?

У меня задергался глаз.

Он издевается надо мной?

Он совершенно точно надо мной издевается, беда была лишь в том, что мне так и не удалось поймать его за руку.

Последний раз, когда я попыталась, он показательно хлопнулся в обморок, и, если бы не патовая ситуация, в которой мы оказались, я уверена, он бы притворялся потерявшим сознание еще очень и очень долго, возможно, так долго, что мне бы пришлось тащить его в академию.

За ногу.

Головой по камням.

— А ты много болтаешь, — пыхтя отметила я.

Что он там говорил насчет сильных легких? Если у него они слабые, то что насчет меня? Выплюнутые четыре слова лишили меня свободного кислорода на ближайшие минут пять, не меньше. Это я должна была жаловаться, плакать и искать защиты, я!

Я же девушка!

Почему это я тебя спасать должна, а?

Мой сарказм прошел по касательной, ударился о стену и вернулся ко мне же.

— Но, Дафна, — искренне пораженным голосом сказал Лукьян, — что еще я могу сделать? Я такой бездарный. Мне остается лишь уповать на то, что я приятный собеседник.

Три раза ха-ха.

Пацан, на конкурсе приятных собеседников ты выигрываешь только у Гордея Змеева, и только потому что у тебя словарный запас — больше.

Поняв, что дальше так и в самом деле продолжаться не может, я все же попыталась сконцентрироваться и призвать молнию.

Но вместо того, чтобы обрушиться на несущегося за нами демонического зверя, она ударила в землю прямо перед нами. Если проводить сравнение, то я сама себе выстрелила в ногу, и это было совершенно не вовремя, потому что, когда я вынужденно затормозила и повернулась спиной к окатившему меня снопу искр, не желая остаться без глаз, но главным образом без бровей, огромная черная когтистая лапа просвистела прямо возле моего лица.

— Дафна, пригнись.

Спасибо большое, очень вовремя.

— Попробуй ударить молнией еще раз. Не призывай с неба, сформируй магический выброс на ладонях. Помнишь, мы рисовали схему энерготочек? Ладно, не помнишь. В общем, чем ниже точка, тем ближе выброс, попытайся, как бы это сказать, перегруппироваться.

Кто ты, мой фитнес-инструктор?

— Раз такой умный, сам ничего не хочешь попробовать сделать?

— Я и так делаю, что могу.

— Ты ничего не делаешь, только болтаешь!

— Неправда, я еще и молюсь.

— Как-то не похоже.

— Конечно, ведь я делаю это про себя.

Я, конечно, слишком придиралась.

Как Лукьян уже говорил ранее, в проклятых местах от его способностей не было никакого толку. Впрочем, это было верно только если я принимала все слова Лукьяна за чистую монету. А это было не так. С тем, сколько в его словах и действиях было несостыковок, он вызывал все больше вопросов и подозрений.

Я крепко зажмурилась.

Надо прекращать, излишняя паранойя ещё никого до добра не довела.

Очередная рухнувшая с небес молния на время ослепила демонического зверя, позволив нам выиграть немного времени и снова сбежать.

Ладно, о загадочной личности Лукьяна Хилкова можно поразмышлять и позднее.

Меня не покидало чувство, что со всей этой ситуацией в целом что-то сильно не так.

В оригинальном романе ничего такого не было.

Так откуда оно все взялось сейчас?

Неужели это из-за того, что я вмешалась в события раньше времени?

Да какое там “неужели”!

Точно ведь из-за этого.

В конце-концов в оригинальном романе на момент Церемонии распределения старуха Ехидина еще была жива, и ее призраку нечего было делать в этом лесу, и некого было преследовать в черной голодной надежде свести счеты. И даже так, у нее похоже были серьезные такие проблемы с головой. На основах демонологии нам говорили, что призраки, одержимые жаждой мести всегда, без каких-либо исключений, преследуют тех, кто повинен в их гибели. И вина здесь имеется в виду весьма однозначная. Они охотятся за своими убийцами.

Так с чего вдруг она прицепилась к нам?

Что я, что Лукьян могли быть лишь косвенно замешаны в ее смерти. Ведь судя по всему сжег ее кто-то из Змеевых. Возможно даже сам Гордей. Больше никому не приходило в голову носиться по империи организуя подобные беспорядки.

Так почему она не отправилась на его поиски?

Еще больше вопросов вызывал медведь.

Откуда он взялся? Я отлично помнила, что у старухи Ехидиной не было способностей ни к предсказаниям, ни к призывам демонических тварей. Тогда чем же она владела? Ведь не могла же совершенно обычная старуха столько лет в одиночку справляться с магически одаренными детьми.

Держать их в плену.

Запугивать.

Использовать.

Даже просто похитить кого-то уже было бы для нее непосильной задачей.

— Эй, любитель поболтать, — позвала я, огибая очередное дерево и только чудом избежав участи позорно поскользнуться в грязи и с размаху шлепнуться носом об землю, — этот медведь не кажется тебе странным?

— Можешь выражаться еще туманнее?

— Не решусь соревноваться с мастером.

— Очень смешно, Дафна.

— Я серьезно, — тяжело дыша, я заставила себя не сбавлять темп, грудь уже горела огнем, словно кто-то водил внутри раскаленной спицей.

— Да, он кажется мне очень странным, — сдался Лукьян.

— А почему?

Какое-то время мы бежали молча, и я уже было решила, что никакого ответа не последует, но Лукьян сказал:

— Я не уверен в том, что это зверь.

Я чуть не остановилась от таких заявлений.

— Что?

— Тебе никогда не приходило в голову, каким образом можно спрятать человека так, чтобы никто его не нашел? — спросил Лукьян.

— И каким же?

— Заставить всех думать, что это не человек.

И стоило ему сказать это, как я вспомнила.

Способностью старухи были проклятия преобразования.

Иными словами — ей очень нравилось превращать людей в забавных зверьков.

Разве не поэтому она грозилась превратить меня в крысу? Потому что ей бы это удалось.

— Но почему тогда с тобой она так прокололась? — спросила я.

Я правда не понимала. Удивительная неосмотрительность с ее стороны. Ведь если бы я спустилась тогда в подвал и обнаружила там, например, кота, вряд ли я бы ее хоть в чем-нибудь заподозрила. Кот и кот. Я бы сразу же ушла оттуда, а потом и думать о ней забыла.

К тому же оригинальная Дафна тоже нашла похищенных детей.

Как?

Как она могла сделать это, если старуха их прятала? Уж от Дафны Флорианской она бы точно постаралась скрыть такой весомый секрет. Характер у нее был довольно переменчив, и мало кому захотелось бы попасть под горячую руку. А значит старуха или специально не стала ничего скрывать или… не смогла?

— Кто сказал, что она прокололась?

Если бы наши жизни прямо сейчас не висели на волоске я бы обязательно остановилась и вытрясла из Лукьяна всю правду.

Если ты был проклят, когда я тебя встретила, то чья заслуга была в том, что я увидела не зверька, а человека?

Твоя или моя?

Если моя, то как мне удалось?

А если твоя, если ты мог с самого начала избавиться от проклятия, если ты был настолько силен, то чего ты ждал? Почему ты оставался там и позволял ей измываться над собой?

К моему огромному сожалению времени у нас не было, так что и выяснения отношений стоило отложить на потом.

— Значит, ты думаешь, что это проклятый человек?

— Вполне возможно.

— Но кто?

Лукьян ничего не ответил, предлагая мне самой поразмышлять на этот счет.

Насколько я знала, случайных туристов в лесу иллюзий не было. Наставники были вполне способны справиться с призраком старухи. А у студентов есть зачарованные браслеты.

У всех.

Догадка сверкнула в моем сознании яркой вспышкой, подобной пробившемуся сквозь бурю свету маяка.

Браслеты были у всех, кроме одного человека.

На самом таких человек было побольше, чем один, но мы с Лукьяном были не в счет, мы-то были вот они, потные, уставшие и — без проклятий.

— Ты думаешь, что это Иларион?!

— Есть другие варианты? — меланхолично поинтересовался Лукьян.

Я и без того дышала через раз, но тут я и вовсе едва не задохнулась от шока.

— Ты предлагал долбануть его молнией! Зная, что это он! О чем ты думал?!

— О том, что ты скорее всего промажешь.

— Что?!

— Да брось, что ему будет. А вот у нас, — он в который раз бросил быстрый взгляд за спину, — у нас огромная проблема. Гигантская, я бы даже сказал.

— Что еще случилось?

— А ты посмотри.

Я обернулась рискуя свернуть себе шею.

И лучше бы я этого не делала.

Госпожа Ехидина не только могла превращать людей в зверей.

Она также получала над проклятыми контроль.

Она могла использовать их способности.

А Иларион был некромантом, что в условиях леса иллюзий делало его оружием массового поражения.

Клубящаяся тьма, которой я поначалу не придала значения, была не просто дымкой проклятия. Это и была сила Илариона. Которая искала в земле материал, пригодный к использованию.

Скелет с пустыми глазницами щелкнул челюстью.

У нас и правда была огромная проблема.

Единственной проблемой в оригинальном романе стала вырвавшаяся на свободу нечисть, но в большинстве своем это были всего-навсего низкоуровневые духи. И с ними в решающий момент легко расправились Надежда Змеева и ее потрясающая способность выжигать все вокруг до тла.

Нам бы такое сейчас очень пригодилось.

Хорошая новость заключалась в том, что Илариона мы все-таки нашли.

Плохая в том, что вряд ли в ближайшее время кто-то придет к нам на помощь.

Но по крайней мере я могла не волноваться за судьбу Платона. В академию уже должны были прибыть охотники жандармерии, элитного имперского подразделения, созданного для борьбы со сверхъестественными угрозами, к тому же там были наставники.

Он был в полной безопасности.