Молот Пограничья. Книга II

Глава 8

— Да не придут они уже, — прошептал Жихарь, отложив в сторону заряженный арбалет. — Темень такая, что хоть глаз выколи. А утром поздно: на рассвете далеко видно, под пулю попасть — нечего делать… Я бы к полуночи шел.

Я бы, наверное, тоже — чтобы сделать дело быстро, и отступать в такое время, когда даже при полной луне лес просматривается от силы на два десятка шагов. В темноте легко сломать ногу, и еще легче напороться глазом не острую ветку, однако она укрывает от выстрелов надежнее самой крепкой брони из кресбулата.

— А я думаю — придут, — едва слышно отозвался Иван. — Средний Зубов мужик упрямый. Если чего задумал — сделает. И ждать не станет.

Седой тихо фыркнул. То ли таким образом хотел намекнуть сыну, что не стоит называть мужиком другого князя в моем присутствии, то ли просто не испытывал от происходящего никакого. Будь его воля, осторожный искатель, пожалуй, предпочел бы не встревать во всякие сомнительные мероприятия вроде ночной засады у лесопилки — особенно в чужой вотчине.

Но приказы, как известно, не обсуждаются — и к тому же оба его отпрыска в один голос заявились добровольцами вместе с Жихарем и Рамилем. Ивана всегда тянуло на приключения, а у Василия имелись с зубовскими свои счеты, и он явно был не прочь поквитаться.

— Вот бы Хряка встретить, — произнес тихий голос. Я так и не понял, чей — в темноте братьев иногда путал даже родной отец. — Уж я бы этой свинье голову-то пробил.

Василий… наверное. Старший из сыновей Седого не делал особых успехов в стрельбе из арбалета или штуцера, зато в ближнем бою вполне мог потягаться с любым из дружины. Из всего, что нашлось в оружейне, ему больше всего приглянулся здоровенный двуручный топор.

В самый раз проломить череп Хряку. Или еще кому-нибудь.

— Да, так он сюда и пришел, — усмехнулся Седой. — Сидит себе за рекой, и в ус не дует. А сюда не гридней, а вольников погонят, небось. Его сиятельство Александр Николаевич не дурак, своими людьми рисковать не станет.

— Так и вольники не дураки, — отозвался один из братьев. Кажется, Иван. — Лесопилку на княжьих землях подпалить — это не в Тайге рога со шкурами за полцены Хряку скидывать. Кто в своем уме на такое подпишется?

— В своем, не в своем… Кто-то да подпишется, — вздохнул Седой. — Одни за деньги, другие в дружину зубовскую, может, хотят. Мало ли у людей причин? Сам знаешь — не от хорошей жизни в Тайгу едут. Такие же как мы простые искатели — а их, считай, на убой погонят.

— Так. Разговоры — отставить! — нахмурился я. — Неважно, кто сегодня придет, и будут ли у них шевроны с гербом. Если эти люди решили служить Зубовым — они наши враги!

Вряд ли хоть кто-то мог видеть мои глаза, однако все до единого почувствовали, как всколыхнулась Основа. Седой виновато втянул голову в плечи, Иван с Василием дружно дернулись, а Жихарь даже чуть отодвинулся в сторону. Мне нисколько не хотелось пугать своих же людей, но гнев оказался сильнее: в памяти тут же всплыла бородатая рожа и рука, держащая револьвер у побледневшего от страха лица хозяйки хутора.

— Враги. И хороших людей среди них нет! — тихо прорычал я. — А если кто-то считает иначе — ему лучше было остаться дома.

— Вы не подумайте, Игорь Данилович! Я ж это так, к слову… — В голосе Седого прорезались жалобные нотки. — Что скажете — все с мальчишками сделаем.

— Вот так бы сразу, — проворчал я. — И нечего тут болтать. Хватай «холланда» — и давай наверх. Что делать — помнишь?

— Так точно, ваше сиятельство! — отчеканил Седой. — Помню!

— Раньше времени не стрелять, — на всякий случай повторил я. — И патроны береги, бей наверняка.

Большой штуцер перезаряжается целую вечность, и потратить больше двух или трех дорогущих английских «нитроэкспрессов» Седой не успел бы при всем желании, но дядя все равно тоскливо ворчал по телефону, расставаясь со своей игрушкой. И даже требовал, чтобы я взял его с собой на лесопилку, но в конце концов смирился и остался в Отрадном.

Одной Матери известно, чем сегодня все закончится. И что бы ни случилось — кому-то надо присматривать за усадьбой, бабушкой и сестрами.

— Так точно — бить наверняка.

Невысокая фигура направилась к плотине, мелькнув на фоне ночного неба, и я не сумел сдержать улыбки. Оружие оказалось размером с владельца, и длинный ствол «холланда» разве что не возвышался над головой. Через несколько мгновений силуэт растворился в тенях на том берегу, и сквозь журчание воды и тихое поскрипывание колеса я услышал стук: Седой отыскал в темноте лестницу и теперь лез на лесопилку, чтобы занять свою позицию. Стрелял он не хуже Жихаря, так что сам вызвался прикрывать ударную группу крупным калибром.

— Давайте-ка тоже по местам. — Я кивнул остальным. — И не менжуйтесь. Когда начнется, вас жалеть никто не станет — и вы не жалейте.

В прежней жизни все было куда проще. Преторианцы не ведали ни страха, ни сомнений. Они отправились бы за мной даже в Преисподнюю. И не потому, что видели в Страже воплощенную волю Отца и его создание, наделенное почти божественной силой, а потому, что не умели иначе.

Их, как и меня самого, создавали для сражений, превращая слабых и хрупких смертных людей в совершенные машины войны. В бою мы становились единым целым. Я говорил — а они выполняли приказы, и даже в самых тяжелых схватках одной искры полыхающего во мне первородного пламени хватало, чтобы вернуть силы измученным телам.

Теперь со мной больше не было той мощи. И вместо легиона безупречных преторианцев меня окружали самые обычные люди. Маленькие, уязвимые и полные сочувствия. Каждый наверняка отправил на тот свет не один десяток таежных тварей, однако вряд ли многие из них убивали себе подобных.

И все же они готовились драться. Не за награду, а просто потому, что такова была воля князя.

Моя воля.

И, кажется, мне удалось найти нужные слова: Жихарь с Иваном поднялись рывком, схватили штуцера с арбалетами и быстрым шагом отправились на свои места. Первый чуть дальше в лес, к поваленному дереву в нескольких десятках шагов, а Иван — к плотине, поближе к отцу. Рядом остался только Василий.

— Пойдем, — скомандовал я, вставая. — Пройдемся, поглядим, как там наши.

Смотреть, впрочем, было особо не на что: за прошедшие с заката часы я запомнил местность вокруг лесопилки в мельчайших подробностях. До последнего кустика — и теперь даже с закрытыми глазами без труда отыскал бы, где спрятались Елена и Горчаков с парой гридней из Ижоры. Они благоразумно заняли места на возвышенности — чтобы ненароком не подстрелить кого-нибудь из своих, когда сюда придут незваные гости.

Если придут.

— Осторожнее только, — напомнил я, оглянувшись. — Не шуми. И старайся идти под деревьями.

Вряд ли Зубовы дежурили у алтаря в родовом имении всю ночь напролет, однако днем — еще до того, как мы добрались до лесопилки, я несколько раз ощущал прикосновение чужой магии. Это вполне могли быть и отголоски звериных аспектов из Тайги, но рисковать все же не хотелось. Если его сиятельство Николай Платонович или кто-то из его сыновый все же «летал» над Пограничьем, разглядеть колонну из трех автомобилей не составило бы особого труда.

Так что машины мы бросили примерно в полутора километрах от Славянки и дальше шли пешком. Не по дороге, а чуть в стороне, через лес. И даже когда стемнело, я на всякий случай старался не высовываться на открытую местность, чтобы ненароком не спугнуть тех, кого мы ждали в засаде.

Осторожность лишней не бывает.

— Стой! — Слева хрустнула ветка, и из-за деревьев показалась плечистая фигура, облаченная в брони. — Кто идет?

— Свои, — отмахнулся я. — Чужие тут по двое бродить не станут.

Рамиль молча кивнул и зашагал следом. Они с Василием изо всех сил старались ступать легче, но все равно то и дело позвякивали сочленениями доспехов. Крепких, надежных, однако слишком тяжелых и громоздких, чтобы их можно было носить без шума.

Я в очередной раз мысленно отругал себя за то, что так и не удосужился засесть в кузне на пару дней и обеспечить нормальной броней хотя бы пару-тройку человек из дружины. Кресбулат весит чуть ли не втрое легче сталю, а его в Гром-камне теперь предостаточно.

Вернемся — обязательно возьмусь за дело.

К счастью, мох глушил тяжелые шаги, и я даже на ходу продолжал вслушиваться в ночь. За спиной текла Славянка и негромко поскрипывало колесо лесопилки, но лес вокруг будто спал — стихло даже стрекотание цикад, и только где-то вдалеке, примерно в километре в сторону границы вотчин гулко ухал филин.

Видимо, что-то потревожило степенную ночную птицу.

— Где ты? — одними губами прошептал я, мысленно потянувшись к аспекту. — Слышишь?

Вулкан отозвался недовольным ворчанием, но потом все же послушался, и бросил несколько скомканных картинок: лес, тропинку, уходящую куда-то за деревья. Ветки елей, которые едва заметно колыхались в тусклом свете звезд. Ночь выдалась пасмурной, но там, где охотился огневолк, тучи, видимо, расступились.

— Покажи, — скомандовал я. — Давай еще.

Снова ворчание — и к картинке прибавились звуки и запахи. Шелест травы, филин — наверное, тот самый, которого я слышал. Треск веток где-то вдалеке, шаги, голоса…

Человеческий пот. Порох. Оружейная смазка.

— Идут. — Я тряхнул головой, разрывая связь со зверем. — Уже близко. Километра полтора, может, меньше.

— Да… Да как же так, ваше сиятельство? — Василий замер. И, видимо, принялся изо всех сил вглядываться в лес впереди. — Неужели видите чего — в такой-то темнотище⁈

— Вижу. — Я усмехнулся и покачал головой. — Я ведь не глазами смотрю… Давайте обратно. Только тихо — а то так гремите, что в Тосне слышно.

Рамиль молча кивнул, и две фигуры развернулись и неторопливо зашагали обратно — на этот раз действительно уже почти без шума. Я же еще немного прошел вперед, загибая полукруг обратно к лесопилке, и через несколько минут поднялся на холмик у реки, на котором укрылся Горчаков со своими.

И хорошо укрылся — даже подойдя вплотную, я так и не смог увидеть никого, хоть и стоял совсем рядом. И только через несколько мгновений кусты в нескольких шагах зашевелились, и навстречу мне шагнула знакомая фигурка с луком и колчаном со стрелами на спине.

— Они уже близко, да? — полувопросительно произнесла Елена. — Я чувствую… Даже ветер переменился.

Я мог только догадываться, какое именно заклинание могло донести до адепта стихии то, что сейчас происходило примерно в километре отсюда. Вряд ли Елена смогла посмотреть вдаль без всякого алтаря, зато слушать лес наверняка умела куда лучше Седого и самых опытных следопытов из числа гридней.

Впрочем, через несколько минут его уже слышали все. Ветер дул в нашу сторону и приносил из темноты то, что мало напоминало обычные звуки ночи. И если хрустнуть веткой вполне мог и какой-нибудь неуклюжий кабан или лось, вряд ли у кого-то из них при себе имелось оружие.

Где-то у подножия холма послышался тихий лязг металла о металл — будто карабин задел о ствол штуцера, или кто-то ненароком зацепился за пряжку на ремне. В ответ тут же раздалось сердитое шипение: то ли командир, то ли кто-то из товарищей отругал неумеху. На несколько мгновений все стихло, но потом в темноте среди деревьев внизу снова раздались шаги.

Я опустился на одно колено осторожно положил ножны с Разлучником на траву перед собой.

— Вот они, — прошептала Елена, легонько коснувшись губами моей щеки. — Пять человек… Нет, шестеро.

Видимо, она видела в темноте не хуже кошки — сам я не сумел разглядеть под холмом ровным счетом ничего. Но через несколько мгновений ветви елей зашевелились, и на крохотную просеку на берегу вышли несколько человек. Сначала трое, потом еще один и, в конце еще двое — плечистые здоровяки со штуцерами в руках. И я уже было выдохнул, когда внизу снова раздался хруст веток.

Елена все-таки ошиблась. Точнее, разглядела только авангард группы — а теперь к лесопилке понемногу выходили и остальные. Шесть, семь… еще пятеро, десять, двадцать…

Итого почти три десятка человек — намного больше, чем у нас. Похоже, средний Зубов решил перестраховаться и отправил на дело не пару человек, а целый отряд. То ли сообразил, что после его слов Горчаков догадается оставить охрану, то ли просто осторожничал.

Скорее второе — иначе, пожалуй, не постеснялся бы явиться лично. Я осторожно потянулся Основой к силуэтам под холмом, и ни один не отозвался. Одаренных среди них не было — или они слишком хорошо прятались.

— Вольники, — снова зашептала Елена. — Оружие разное, одеты, во что попало, сумки эти…

Вряд ли даже она могла увидеть в темноте камуфляж — судила по силуэтам. Даже я сумел кое-как разглядеть, что у незваных гостей за спиной. У кого-то из-за плеча торчала двустволка, у кого-то — штуцер. Несколько человек и вовсе были с арбалетами, а двое или трое вообще пришли без оружия — или ограничились револьверами на поясе. Шляпы, панамы, косынки, сумки, рюкзаки, портупея… будь в лесу чуть посветлее, от разнообразия снаряжения наверняка уже рябило бы в глазах.

Седой не ошибся: средний Зубов действительно побоялся рисковать своими людьми. На гридней походили только два амбала, стоявшие у кромки леса, а остальные явно были из вольников.

И чем больше я разглядывал разношерстное воинство, тем больше убеждался, что профессиональных вояк в нем нет. Таежные охотники и золотоискатели умели ходить тихо, но вместо того, что рассыпаться по всей просеке и устроиться под защитой кустов, деревьев или хотя бы в тени, понемногу сбивались в кучу. Всего трое ушли подальше и исчезли в темноте неподалеку от места, где я отправил назад Рамиля с Василием, а остальные уселись на траву у самого берега. Кто-то оглядывался по сторонам, а пять или шесть человек дружно рылись в рюкзаках и сумках, чем-то негромко позвякивая.

Когда в их руках загорелись крохотные огоньки спичек, я, наконец, сообразил, в чем дело.

Никто не собирался лезть через плотину. План Зубова был куда проще: добраться до места, прихватить несколько бутылок с какой-нибудь дрянью, и просто закидать лесопилку через узенькую речушку. Сухое дерево вспыхнет, как бумага, и через полминуты пожар не потушит даже Одаренный, наделенной силой Льда — если ему вдруг вздумается остаться здесь на ночь.

— Что творят, сволочи, — тихо прорычал Горчаков за моей спиной. — Ну, сейчас-то мы их прижмем.

Я усмехнулся. Теперь, когда вольники один за другим поджигали вымоченные в масле и бензине тряпки, торчавшие из бутылок, вся просека на берегу лежала передо мной, как на ладони.

— Вот тех здоровых попробуем взять живыми. — Я указал на две тени у края просеки. — А остальных — в расход. Их втрое больше, так что нечего миндальничать.

Елена молча кивнула, слегка натягивая тетиву лука.

Она уже наверняка выбрала цель, но пока ждала — начинать этот бой не ей. Почти половина тех, кто сегодня пришел со мной на лесопилку, вооружились не только штуцерами, но и арбалетами. И пусть перезарядить такое оружие они не успеют, несколько почти бесшумных выстрелов точно не будут лишними и помогут оставить за нами хотя бы начало схватки.

Я осторожно приподнялся и заглянул через могучее плечо Горчакова вниз. Туда, где на самом краю просеки едва заметно зашевелились кусты. У реки было достаточно шумно, и перешептывания незваных гостей заглушали даже журчание воды и поскрипывание колеса на том берегу, но я все же услышал, как из темноты сердито и хищно щелкнула тетива, распрямляя стальные плечи арбалета.

И один из вольников с подожженной бутылкой в руках вдруг закачался и упал на одно колено.