Молот Пограничья. Книга II

Глава 13

— Кажется?

Я тут же навострил уши. Сама мысль, что покойный князь Костров, который не спешил делиться соображениями даже с родным братом, вдруг решил доверить тайну младшей дочери, казалась…

Нет, пожалуй, не такой уж и абсурдной. Если идея очередной экспедиции в Тайгу поглотила отца целиком, Катя была единственным человеком, кто мог поддержать такую авантюру — пусть и только на словах. И бабушка с Полиной, и уж тем более дядя наверняка взывали к его разуму, требовали осторожничать… Неудивительно, что последние полгода они почти не разговаривали.

Если так — тихие вечера в оружейне, которые отец проводил в компании Кати и Святогора, стали для него чуть ли не единственной отдушиной. И пусть даже он не спешил делиться планами, о цели поисков здесь наверняка говорили не раз.

— Ну… Отец болтать не любил, — тихо отозвалась Катя. — Они с дядей Олегом все время спорили, помню.

— О чем? — Я кивнул Василию, который до сих пор возился с коробками у полки в углу, и неторопливо направился к двери. — Про экспедицию?

— И про нее тоже. — Катя шагнула следом. — Там столько секретов было, что даже Мишка все не знал, хотя они год назад в Тайгу только вместе и ходили.

— И не просто так ходили. — Я в очередной раз на мгновение унесся мыслями к отцовской карте на клочке бумаги. — Искали что-то. И мне вот кажется — дядя знает, что именно. Просто говорить не хочет.

— Ага. Хоть пытай его — не признается, — усмехнулась Катя. — Я тоже пробовала.

Я молча кивнул. Эту тайну старший из ныне здравствующих Костров хранил так, что, наверное, уже успел забыть и сам. По неведомым мне причинам он даже от разговоров на эту тему шарахался, как черт от ладана.

И эти самые причины у него наверняка были. Дядя с самого нашего знакомства казался человеком подозрительным и чересчур осторожным, но уж точно не пугливым. А может, просто пытался таким образом пытался уберечь семью — раз уже не смог спасти ее главу.

И сколько бы мы ни спорили, в одном он точно не ошибся: отцовские секреты были опасны. И те, кто знал про них хоть что-то, ходили со смертью бок о бок.

— Пробовала? — переспросил я. — И не вышло, значит… Тогда, получается, отец сам рассказал?

— Ну… если честно — не совсем. — Катя вдруг покраснела, будто я поймал ее на прямой и до смешного неуклюжей лжи. — Они с Мишкой разговаривали, а я подслушала… Случайно!

Судя по виноватой физиономии, случайности во всем этом было немного, но эта стороны вопроса меня, разумеется, ничуть не волновала.

— И что же ты подслушала? — Мне даже не пришлось изображать любопытство. — Про Тайгу?

— А про что ж еще? — фыркнула Катя. — Отец про какой-то камень еще говорил.

— Камень? Это вроде того, который мы из Пальцекрыла достали? — Я развернулся обратно к оружейне. — Теурголит?

— Другой. — Катя покачала головой. — Я так и не поняла толком, но там вроде как было такое… Знаешь, как верстовые столбы — только в Тайге!

— Верстовые? — Я тут же представил себе здоровенные гранитные глыбы с кое-как выбитыми цифрами. — И откуда ж им там взяться?

— Да не знаю я! — обиженно прошипела Катя. — Но про такие штуковины мне еще бабушка рассказывала. Слышал былину про Владимира Святославича?

— Вроде нет.

Я попытался выудить из памяти хоть что-то, но так и не смог. Библиотека в военном госпитале была не слишком богата художественной литературой, а после приезда в Гром-камень мне очень быстро стало не до книжек.

— Я из Святославичей вообще только Ольгерда знаю, — усмехнулся я. — Который Горчаков.

Катя сердито нахмурилась. В ее голове связь Тайги, верстовых столбов и какой-то там былины была понятнее некуда, но я за ходом мысли пока не поспевал. Настолько, что даже не мог сообразить, с чего именно начинать расспросы.

— Значит, в твоей былине есть что-то про столбы, — осторожно произнес я, чуть замедляя шаг. — И эти столбы стоят в Тайге… Отец их искал?

— Ну да! Только… — Катя поморщилась — и вдруг крепко ухватила меня за руку. — Пойдем?

— Куда?

Я и не думал сопротивляться, но столь внезапный напор меня все-таки слегка обескуражил. А ее сиятельство вредина — напротив, преисполнилась такой уверенностью, что тащила меня к дому разве что не силой.

— К бабушке! — возвестила она, обходя крыльцо. — Она как раз сейчас на кухне быть должна.

На этот раз я даже не стал спрашивать — ни про столбы, ни про то, зачем нам вообще так срочно понадобилось куда-то мчаться. И просто отдался отдался стремительному течению событий, которое пронесло меня сначала за угол, потом вдоль стены и в конце концов выбросило на задний двор господского дома, где бабушка как раз поднималась по ступенькам на кухню.

— Ой, Игорь… И Катюшка с тобой, — удивленно проговорила она, приподнимая седые брови. — Чего это вы? Обед-то не скоро еще.

Я так и не понял, что удивило старушку больше — то ли что мы с Катей пришли вместе, рука об руку, хоть сестра и терпеть меня не могла, то ли сам факт моего появления здесь. За почти месяц на Пограничье я так и не удосужился заглянуть на кухню, хоть и ужинал с семьей почти каждый день — как и положено главе рода.

— А мы и не за обедом. — Катя выпустила мои пальцы, одним прыжком взлетела по ступенькам и буквально затолкала бабушку на кухню. — Помнишь, как ты мне про князя Владимира Святославича былину рассказывала? Не ту, где про железного змея, а вторую, как ее…

— Про терем и алатырь-камень? — улыбнулась бабушка. — Чего это ты вдруг?

— Ага, про него. — Катя обернулась, подмигнула и поманила меня рукой. — Игорь спрашивал. Говорит — хочу послушать, вот прямо сейчас надо!

Я нахмурился и украдкой показал ее сиятельству вредине кончик языка. Но огрызаться, конечно же, не стал — тем более, что бабушка и не думала интересоваться, с чего это серьезный и занятой глава рода вдруг решил наведаться на кухню среди бела дня, чтобы послушать старую сказку.

— Ну, сейчас так сейчас. — Бабушка пожала плечами. — Дело хорошее. Аристократу положено знать своих предков.

— Предков? — удивился я. — Значит, этот самый?..

— Владимир Святославич, один из первых князей Великого Новгорода. Его считают прародителем не только Белозерских, но и некоторых других фамилий. — Бабушка отодвинулась, пропуская меня на кухню. — В том числе и Костровых. Так что давай, Игорек, ставь самовар на стол — будем чай пить.

— Чай? Мы ж совсем ненадолго заглянули… — тоскливо протянула Катя. — А можно?..

— Нельзя, — отрезала бабушка. — Былины надо слушать без спешки.

Опуская на стол сияющую громадину самовара, я не выдержал и рассмеялся — настолько у Кати оказался забавный вид. Она явно не рассчитывала, что бабушка подойдет к делу так серьезно, и, похоже, уже успела пожалеть, что потащила меня на кухню.

Но деваться нам обоим было уже некуда.

— На Ильмень-озере, на Волхове-реки стоит господин Великий Новгород…

У бабушки даже голос изменился — стал чуть мягче и каким-то гладким, будто она пыталась протягивать гласные нараспев. И не просто пересказывала древнюю легенду, а воспроизводила точь-в-точь — в том самом виде, в котором когда-то давно услышала сама.

Бабушка немалую часть жизни провела вдали от Пограничья и, если верить слухам, в свое время считалась одной из первых столичных красавиц. Но я почему-то без труда представил ее в ветхом сарафане. Не на кухне в господском доме Гром-камня, а в самой обычной крестьянской избушке — лет этак сто-двести назад.

— И сидел в том городе князь Владимир, сын Святославич, и была у него жена — княгиня Ольга…

Катя украдкой вздохнула. Ей явно не терпелось поскорее добраться до того самого места с верстовыми столбами… или камнями, но бабушка шла по порядку. И начала издалека — с весьма пространного описания семейства и дружины почтенного князя.

Через несколько минут я и сам заскучал. Эта былина, похоже, описывала по большей части трудный путь через Тайгу, а та часть истории, где Владимир в честном бою одолел железного змея, упоминалась лишь вскользь. Зато добыче с «жар-самоцветами» и «серебра, что булатной стали крепче» внимания досталось сверх всякой меры.

Может, поэтому я и и оживился, когда супруга, невесть как оказавшаяся в Тайге вместе с княжеской дружиной, вдруг начала упрашивать Владимира бросить все честно раздобытое за тридевять земель и уйти налегке. Тот, как и положено предводителю бравых головорезов, отказался. И на первый день дороги, и на второй.

А на третий отказываться было уже некому. То ли дали о себе знать раны, полученные в схватке с железным змеем, то ли сработало страшное проклятье Древних — видимо, какую-то важную часть я все-таки прослушал — князь Владимир скоропостижно скончался.

— И схоронили его богатыри, — бабушка вздохнула, весьма достоверно изображая скорбь. — Только положили не в землю сырую таежную, а в место особое. Указала им княгиня Ольга терем. И не простой, а волшебный, в который сто дверей, и все внутрь ведут, и только одна наружу. А какая — попробуй тут догадайся. Говорят, так и лежит князь Владимир в палате. И стены у той палаты из серебра, пол железный, а потолок — стеклянный.

Я покосился на Катю, но та приложила палец к губам и кивнула на бабушку.

История еще не закончилась.

— А добычу, что в Тайге взяли, Ольга велела там же оставить, чтобы какое зло ненароком в дом не не принести. Жалко было богатырям самоцветов жарких и серебра крепкого, только с княгиней разве поспоришь? Завалили вход тяжелыми камнями и ушли, не обернувшись. Только не все ушли. — Голос бабушки вдруг превратился в едва слышный шепот. — Самые верные из дружины с Владимиром остались — не живые, не мертвые. Сто раз по сто лет прошло с той поры — и затупились мечи булатные, заржавели доспехи крепкие, а бороды так выросли — что ниже колен достают. Вечным сном спят богатыри в тереме том, да княжью добычу стерегут. Но придет время — проснутся! — Бабушка сдвинула брови. — А ежели кто чужой в тот терем дверь откроет — обратно дороги уже не найдет!

На этом месте я, кажется, начал понимать, что именно искали в Тайге отец с братом. Вряд ли усыпальницу Древнего князя действительно охраняли живые мертвецы, да и масштаб сокровища — сорок раз по сорок сундуков — наверняка был изрядно преувеличен за прошедшие века, но сама сказка появилась явно не на пустом месте. И если…

— А где тот терем — никому не ведомо, — вдруг продолжила бабушка. — Чтобы всякую память о нем стереть, поставила Ольга за Невой бел-горюч Алатырь-камень. В сто саженей высотой, что всем прочим камням отец — и не простой, а заговоренный. Слово княгини крепко да лепко, и такая в нем сила, что зверь туда не бежит, птица не летит. А человеку — живому не зайти, мертвому не выйти. И покуда стоит в Тайге тот камень, — Бабушка отодвинула опустевшую чашку и закончила: — тому и быть.

Мы с Катей переглянулись, и я коротко кивнул — молодец! Вряд ли загадочный Алатырь — даже будь он не сто саженей в высоту, а куда меньше — имел хоть что-то общее с обычным верстовым столбом, но отец с братом наверняка говорили именно о нем… Или о чем-то очень похожем.

— Ну что, послушал сказку? Теперь доволен?

От неожиданности Катя дернулась, разлив остатки чая из чашки. Бабушка едва не подпрыгнула, и только я нашел в себе силы обернуться не торопясь.

Дядя стоял в дверях, подпирая косяк богатырским плечом. И вид у него, надо сказать, был очень недовольный.

— Получается, ты мне все-таки соврал, — усмехнулся я.

Дядя сердито сверкнул глазами, но спорить не стал. Хотя возможность вполне себе имелась: сразу после его появления на кухне мы переглянулись, нахмурились и, не сговариваясь, молча поднялись в отцовский кабинет. Во что бы ни превратилась наша беседа, продолжить ее определенно лучше было с глазу на глаз.

Незачем смущать женщин. Особенно бабушку — в ее-то возрасте.

— Не соврал, — наконец, отозвался дядя. — Просто кое о чем умолчал.

— А… Ну, тогда, конечно, ничего страшного, — съехидничал я. — Особенно после того, как пообещал, что больше никаких секретов не будет.

В ответ мне раздалось недовольное сопение. Может, за прошедшие с гибели отца месяцы дядя и научился играть в молчанку и заметать всякую дрянь под ковер, но все же оставался человеком прямым и честным… относительно. И ему вряд ли нравилось выслушивать нотации от вчерашнего кадета, который носил фамилию Костров всего месяц с небольшим.

— А как иначе, Игорек? — проворчал он. — Ну вот скажи — как с вами еще можно? Ладно Катюшка — помечтала и забыла. Но ты-то теперь его сиятельство князь. Глава рода! А все туда же. — Дядя махнул рукой. — Услышал про этот Алатырь и терем с серебряными стенами — и все.

— Что — все? — усмехнулся я. — Думаешь, брошу все и побегу в Тайгу искать сокровище?

— Да нет там никакого сокровища, Игорек. В том-то и дело. Сказки это все. — Дядя покачал головой и раздельно по слогам повторил: — Сказ-ки. Выдумки.

— А я вот так не думаю. Железный змей, жар-самоцветы, серебро крепче стали — ничего не напоминает? — Я рывком поднялся из отцовского кресла. — Дыма без огня не бывает — и эта сказка тоже появилась не на пустом месте.

— Ну… может, и был этот твой князь Владимир. — Дядя с явной неохотой кивнул. — Ходил в Тайгу с дружиной, добыл там что-то.

— И с этой добычей его и похоронили. Знать бы только — где. — Я не торопясь прошелся по кабинету. — Отец явно что-то нашел. Если не саму гробницу, то какую-то подсказку. Может…

— Игорек, я тебя Матерью прошу — ну не лезь ты в эту гадость, — простонал дядя. — Если Зубовым так хочется — пусть хоть всю дружину за Неву отправят. А я тебя никуда не пущу.

— Ну, во-первых это не тебе решать. — Я чуть сдвинул брови. — А во-вторых — я пока и сам никуда не собираюсь. И без теремов дел хватает.

— Вот это правильно!

— Правильно… — повторил я. И, подумав, продолжил: — Только не совсем. Мы в эту гадость уже и так залезли по уши. А отец был на шаг впереди остальных — поэтому его и убили… Ты знаешь, что здесь находится?

Мой палец уперся в карту. В то самое место под озерцом к северу от заимки, где я еще две недели назад начертил карандашом здоровенный крест. Может, и не совсем там, где он был на отцовском рисунке, но уж точно где-то около.

— Нет. Откуда мне знать? — Дядя развел руками. — Мы так далеко давно уж не забирались.

— Значит, надо забраться. — Я развернулся на каблуках и сложил руки на груди. — А то что я за князь такой, если в Тайге толком не бываю? Вот сейчас жив-камень из Пальцекрыла в Тосну сдадим, машины в порядок приведем — и пока снег не выпал… Только сначала надо Зубовым ответить за лесопилку, как положено. — Я ухмыльнулся. — Нанести, так сказать, ответный визит.

— Да погоди ты с визитом. Тут поважнее дело есть, — поморщился дядя. — Какое завтра число — помнишь?