Молот Пограничья. Книга II

Глава 24

— … не так уж плохо. Даже удивительно.

Динамик в трубке телефона слегка потрескивал, добавляя знакомому голосу какой-то особенной надтреснутой усталости. Я не мог видеть Орлова, но почти физически ощущал, как он вымотался за прошедшие с нашей встречи сутки. В отличие от местных чинуш, люди Белозерского наверняка не пытались вставлять ему палки в колеса, но чего стоило только вчерашнее ожидание!

С моих плеч гора упала, когда кортеж из трех бронированных автомобилей умчался из Отрадного в сторону Новгорода, увозя с собой Хряка. Однако мытарства Орлова только начинались. Я даже не пытался вдаваться в подробности, но почему-то не сомневался, что срочная перевозка одного-единственного человека за казенный счет требовала заполнения целой кипы бумаг. Разумеется, его сиятельство мог рискнуть и ехать в одиночку поездом или на собственном авто, но…

Но не стал рисковать — и правильно сделал. Средний Зубов не слишком напоминал человека, который бросает слова на ветер, а у его рода наверняка были друзья и в столице, и в Новгороде, и уж тем более по пути.

Пять сотен километров через леса и поля необъятной империи. Вполне достаточно, чтобы заставить исчезнуть автомобиль вместе с водителем и пассажиром.

— Отбываю сегодня в полдень курьерским поездом Новгород-Москва. — Орлов будто прочитал мои мысли и решил успокоить — то ли меня, то ли себя самого. — В отдельном вагоне с почтой.

— С охраной? — на всякий случай уточнил я.

— Разумеется. Полдюжины солдат из особого жандармского полка и два офицера. Бывалые вояки. — Орлов усмехнулся. — Можете не волноваться — у них и муха не проскочит.

— Наши враги куда крупнее мух, Павел Валентинович. И куда опаснее. — Я прижал трубку к уху плечом и устроился поудобнее. — Но вряд ли даже у них хватит наглости устроить нападение на поезд. Меня куда больше беспокоит то, что может случится до его отправления.

— Надеюсь, что ничего, Игорь Данилович, — отозвался Орлов. — Во всяком случае, пока здесь все тихо.

— Трудно поверить. Неужели Зубовы никак не попытались вам помешать?

— Нет. Напротив, его сиятельство Николай Платонович лично обратился ко мне и предложил помощь. Он утверждает, что и сам хочет разобраться со слухами о контрабанде. — В голосе Орлова вдруг появились ехидные нотки. — И готов требовать, чтобы виновные были наказаны по всей строгости государева закона — кем бы они ни были.

— Думаете, Зубовы хотят повесить всех собак на своих же людей? — догадался я. — Сдать мелкую шушеру и самим остаться не при делах?

— Возможно. Однако я приложу все усилия, чтобы все это не сошло им с рук. А вы… просто постарайтесь дожить до моего возвращения. — Орлов едва слышно усмехнулся. — Доброго дня, друг мой.

Когда я повесил трубку, дядя еще несколько мгновений молчал, выжидательно поглядывая на меня с дивана, но потом все-таки поинтересовался.

— Ну… И что говорит?

— Говорит, что все в порядке, — вздохнул я, откидываясь на спинку кресла. — Только я ему почему-то не верю.

— Я тоже, — буркнул дядя. — Слишком уж гладко все выходит. А я Николая Платоновича не первый год знаю. Он такой человек, что если уж гадость задумал, то не отступится.

— Ну так и мы ж не отступимся. Так что давай-ка за работу. — Я отодвинул кресло и встал. — Посидели — и хватит.

— Надо с плотниками рассчитаться. — Дядя рывком вскочил с дивана. — Боровик их с полдюжины человек нагнал, а сколько за день берут — даже спросить страшно. Но сделали на совесть. Срубы уже все до дождей успели, теперь крышу кладут.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Это что ж получается — к зиме буренки уже в новые апартаменты переедут?

— Рано еще. Дерево же усаживается, ему по-хорошему бы еще годик постоять. А лучше два. — Дядя на мгновение задумался. — Только у нас столько времени нету. Придется что-то так доделывать. А что-то и не трогать пока. Сто лет наши сараи служили — и еще послужат.

Я не стал спорить. В прошлой жизни мне не раз приходилось сражаться, однако опыта строительства не было ни у кого из Стражей. Так что в таких вопросах оставалось только довериться Боровику. Старик никуда не спешил, зато работал на совесть, и людей подбирал себе под стать — толковых и осторожных.

— Сколько надо, столько и заплатим. — Я не торопясь направился к выходу. — Не жадничай. Таежный приказ не обеднеет.

Дядя довольно заулыбался — видимо, представил сумму, который Фогель отвалит за трофейные жив-камни. Их еще только предстояло довезти до Тосны, не попавшись при этом зубовским, но об этом я пока предпочитал не думать.

Были дела и поважнее.

— Ладно, разберусь. — Дядя шагнул следом. — Ты сам-то куда собрался?

— В подземелье. — Я указал рукой себе под ноги. — Давно уже надо там порядок навести.

— Так. А ну не дури. — Я снова коснулся оправы из кресбулата кончиками пальцев. — Или тебя маны лишить?

Жив-камень отозвался, выдав несколько сердитых искорок. Слова он, конечно же, не понимал, но уловить настрой вполне мог — и тут же принялся огрызаться, будто я и правда собрался перекрыть ему поток энергии.

К которой алтарь, похоже, уже успел привыкнуть. И раз за разом перетягивал большую ее часть на себя, хоть я и перераспределял расход вручную каждые несколько дней. Своенравный кристалл явно считал, что у нас нет задачи важнее, чем вернуть ему силу и нормальный вид — и бессовестно пожирал ману, залечивая искалеченную полторы сотни лет назад поверхность.

Получалось неплохо. За месяц трещина стала примерно вдвое меньше и уже почти не «подтекала», сливая энергию в никуда, но и цена оказалась изрядной: контур будто бы нарочно выпихивал меня, норовя втянуть в алтарь побольше силы от первородного пламени в кузне, а стоило оставить его на пару дней, как начинали страдать и охранные чары, которым и так приходилось несладко.

Слишком много времени прошло с того дня, как отец покинул Гром-камень, чтобы больше уже не вернуться. Бабушка с Полиной и Катей старались, как могли, но этого было недостаточно. Лишившись настоящего хозяина, родовая магия понемногу хирела, и в конце концов от нее остались одни воспоминания.

Но и они кое-чего стоили. Здесь, в подземелье отпечатки былой силы продолжали жить там, где их не могли видеть ни простые смертные, ни даже Одаренные. Однако я понемногу научился находить следы оставленных предками чар, и они понемногу обретали новое воплощение.

Пусть не такое могучее и изящное, как сто лет назад — на это пока не хватало ни умений, ни маны — но все же живое. Первородное пламя щедро делилось своей мощью, и охранные чары буквально восставали из пепла времен, повинуясь воле законного наследника рода Костровых.

Моей воле.

— Давай, — прошептал я одними губами, мысленно потянувшись Основой к жив-камню. — Покажи, что у тебя есть.

На этот раз алтарь решил обойтись без привычного полета над крышей господского дома и сразу перенес меня к подножью холма. Только что я стоял в темном подвале — и вдруг появился прямо посреди леса чуть в стороне от дороги, ведущей от Гром-камня в Отрадное.

Магия звала меня, но пока я лишь бестолково крутил… ну, допустим, головой по сторонам, безуспешно пытаясь понять, почему оказался именно здесь, а не у границы вотчины. Или не у Великанова моста, не у развилки грунтовки, не у старого храма в Отрадном, не у поворота на трассу…

И только когда я догадался заглянуть чуть глубже, бытие, наконец, расступилось, и пропустило меня туда, где еще виднелись следы чар, оставленных здесь то ли отцом, то ли дедом, то ли кем-то еще раньше — в те времена, когда Гром-камень еще окружали крепкие стены из острых деревянных кольев.

Но древние Костровы полагались не только на них.

Трава и деревья вокруг потемнели и выцвели, будто вдруг погрузившись в сумерки, и в нескольких шагах передо мной в воздухе проступила едва заметная белесая нить. Настолько тонкая и невесомая, что я сначала принял ее за паутину. И только потом сообразил, что она существует только здесь, в мир, который лишь отражал физический.

А может, и не существовал вовсе — просто мой разум так и не сумел придумать ничего лучше.

Отмахнувшись от мельтешащих вокруг энергетических колец аспектов, я коснулся нити невидимыми пальцами, и она тут же отозвалась, наливаясь голубоватым свечением. Охранное заклинание наполняла сила Льда, но в основе структуры явно был еще один — а может, и сразу несколько.

Ветер, Жизнь, Земля?.. Впрочем, какая разница? Сеть, накрывавшую Гром-камень со всеми окрестными землями, сплел кто-то куда способнее, чем я, и в моих силах было лишь наполнить ее тем, что оказалось под рукой.

— Держи, — улыбнулся я. — Только не перестарайся.

Чары послушались — и принялись жадно глотать ману из контура. По ниточке пробежали искры, а через несколько мгновений она и вовсе сменила цвет, налившись оранжево-красным. Аспект Огня оживил почти исчезнувшую магию, и она вновь готова была служить своему законному хозяину.

Вздумай Зубов приехать сегодня, а не вчера — я почувствовал бы его внедорожные гробы с бойцами за километр.

А скоро смогу и за два, и больше — от самой границы вотчины. Вытянув из контура еще немного маны, я подсветил в бледно-серых полупрозрачных сумерках и другие нити. Какие-то из них уходили в землю у дороги, какие-то обрывались у Отрадного, но некоторые тянулись так далеко, что я уже не мог разглядеть. Но откуда-то знал — их тоже отставили не просто так.

Охранные чары были повсюду — но пока мне хватило сил только на самые близкие.

Впрочем, для начала хватит и этого. Погасив сияющую сеть, я оставил одну единственную нить. Ту, что шла наискосок через дорогу и вилась среди сосен, понемногу забираясь вверх по холму. Добавил еще немного энергии, и когда мой аспект полностью заменил выдохшийся Лед, наконец, сумел разглядеть не только саму основу, но и то, что на ней когда-то было.

Крохотные сияющие узелки, каждый из которых означал заклинание. Среди них наверняка присутствовали не только боевые — над созданием защиты Гром-камня трудилось не одно поколение Костровых и их когда-то многочисленной и преданной родни. Кто-то владел Льдом, кто-то Ветром, кто-то, как и я Огнем… А может, и другими аспектами, включая высшие. Арсенал «бусинок» на нити насчитывал несколько десятков, если не сотен смертоносных фокусов… раньше.

Я успел изучить всего полтора десятка — так что просто чередовал Стены Огня и Факелы, стараясь не переборщить с расходом маны и не сделать охранную магию слишком уж однообразными и предсказуемыми. Энергии в контуре пока еще было достаточно, и она наполняла чары легко и свободно, и все же умения мне отчаянно не хватало.

Древние колдуны из числа предков наверняка пришли бы негодование, увидев, во что я превратил их безупречное творение. Я обрывал нити, снова скручивал их неуклюжими узлами, вешая на каждый по заклинанию — а иногда и сразу по три-четыре, мысленно направляя их в разные стороны. Новые чары получались топорными и неуклюжими, но кое в чем я, пожалуй, даже превзошел своих предков.

Упрямства мне уж точно было не занимать — как и сил. И там, где я черпал их из контура особенно лихо, сияние нити из огненного становилось ослепительно-белым, и громоздкие узелки провисали к земле под весом заключенной в них убойной магии.

В какой-то момент даже показалось, что я сумею обойти весь Гром-камень по кругу, и маны останется и на второй защитный периметр. Но в очередной раз потянувшись к контуру, я вдруг обнаружил, что он работает на последнем издыхании.

Доделывать пришлось на чистом упрямстве, и последние штрихи — три-четыре ниточки с Факелами, уходящие вверх к усадьбе — я сплетал уже из собственного резерва, которого хватило буквально на пару минут.

Да и они, пожалуй, были уже лишними. Вывалившись из пронизанного сияющими алыми росчерками полумрака леса, я обнаружил себя сидящим у подножья алтаря в мокрой от пота рубахе. Перед глазами плавали алые круги, а стук сердца отдавался в ушах так, будто кто-то в соседней комнате колотил железкой об железку.

У Основы сил не осталось совсем. А обычных человеческих хватило только подняться из подземелья обратно в дом, держась обеими руками за стены. Древний камень приятно холодил ладони, однако помогать не спешил, и путь наверх занял минут пять, не меньше.

И я уже всерьез подумывал усесться прямо на пол и передохнуть, когда передо мной вдруг возникла невысокая фигурка.

— Эй, ты чего? — Ее сиятельство вредина легонько ткнула меня кулаком в бок. — Живой?

— Вроде того, — простонал я.

— Весь день в подвале просидел… Опять с алтарем возился?

— А ты откуда знаешь?

Катя никогда не проявляла особого интереса к моим занятиям. Ну, или делала вид — однако, похоже, была в курсе даже того, что я не спешил афишировать.

— Да тут попробуй не узнай. Весь дом ходуном ходит, — фыркнула она. И на всякий случай уточнила: — В переносном смысле. От магии выхлоп такой, что зубы болят.

— Ты так чувствуешь чары? — удивился я.

— Всегда чувствовала. А толку-то? — Катя невесело усмехнулась. — Лучше бы боевым магом родилась — как ты. И как папа.

— Ну… Чародеи тоже нужны. — Я обнял сестру за плечо. — Подрастешь — будешь мне помогать.

— Вообще-то мне уже тринадцать!

Я не стал спорить — просто молча зашагал к лестнице. Точнее, попытался. Катя, похоже, почувствовала, что я еле переставляю ноги, и чуть ли не силой протащила через обеденный зал в соседнюю комнату, где стоял телевизор.

— Подожди тут пока! — скомандовала она, толкнув меня на диван. — Я чай принесу.

— Ничего себе. — Сидевший в кресле дядя даже не поленился отложить газету, чтобы полюбоваться невиданным зрелищем. — Глазам своим не верю… Неужели вы наконец поладили?

— Может быть. — Я с наслаждением откинулся на мягкую спинку. — А всего-то надо было разрешить девчонке возиться с волотом.

— Ну… По мне так это ты зря. — Дядя неодобрительно покачал головой. — Теперь целыми днями в оружейне торчит. Только вечером домой пришла — сейчас как раз ее сериал начнется.

Я лениво покосился на тускло светящийся в углу черно-белый аппарат. Но не успели глаза разобрать буквы на экране, как они зарябили, и титры на экране вдруг сменились двуглавым имперским орлом.

— Мы прерываем нашу программу для срочного сообщения! — возвестил из динамика хорошо поставленный женский голос. — Московское телеграфное агентство уполномочено заявить, что сегодня днем произошла катастрофа. Около семнадцати часов вечера курьерский поезд, следовавший по маршруту Великий Новгород-Москва, сошел с рельс. Причины случившегося пока точно неизвестны, однако Тайная канцелярия предполагает…

— Матерь милосердная! — Дядя выпустил из рук газету, и та с тихим шелестом спланировала на пол. — Так это же…

— … уничтожены взрывом, — продолжила невидимая барышня, когда имперский орел исчез, и вместо него на экране появились искореженные вагоны. — По предварительным данным число жертв составляет семьдесят два человека, в число которых вошли солдаты и офицеры особой жандармской роты и служащий Тайной канцелярии, имя которого телеграфному агентству пока не сообщили.

— Помнишь, ты говорил, что все идет слишком гладко? — мрачно усмехнулся я, поворачиваясь к дяде. — Теперь — нормально?