Молот Пограничья. Книга II

Глава 21

Сейф я заприметил сразу. Стальная коробка, выкрашенная в темно-серый, смиренно стояла в углу за столом в караулке, будто нарочно пытаясь не привлекать к себе внимания — впрочем, безуспешно. Оглядевшись по сторонам в поисках ключа, я вздохнул и опустился на корточки.

Несмотря на почтенный возраст, железяка все еще выглядела основательно. Дверца, во всяком случае, явно была достаточно толстой, чтобы выдержать любой удар или попытку подцепить ее край лезвием ножа или монтировкой. Я даже подумал выглянуть наружу и потребовать назад плененного Хряка, но поленился. Вопреки ожиданиям, после пожара на мосту, Основа только разогрелась. А теперь еще и наглоталась дармовой маны из Тайги вокруг и буквально упрашивала снова пустить в ход магию.

А почему бы, собственно, и нет?

Улыбнувшись, я поднял руку и зажег между указательным и большим пальцем белую искорку. Первородное пламя вспыхнуло легко, почти без усилия, и через несколько мгновений разгорелось так, что в караулке стало светлее, чем днем.

Разумеется, магический огонь не имел ничего общего с электрической дугой, но выглядел похоже — особенно когда я поднес руку к верхней петле сейфа, и во все стороны полетели искры, а расплавленный металл заструился вниз по серой краске. Пламя с тихим гулом перегрызло сталь, и искореженная и раскаленная докрасна железка со стуком упала на пол.

— Ловко у вас получается, Игорь Данилович! — восхищенно проговорил Жихарь, прикрывая лицо ладонью. — Ярко-то как… Прямо сварочный аппарат!

— Ага. Не смотри — глаза испортишь, — усмехнулся я. — Иди лучше позови Ольгерда Святославовича. И проверь, что там можно с грузовика забрать — вдруг опять кресбулат с золотом?

От вольников, гридней и их сердитых хозяев нас теперь отделяло несколько сотен метров холодной осенней Невы, однако задерживаться надолго я не собирался. Да и делать в лихо захваченном форте было, в общем, почти нечего — разве что собрать брошенную местной шушерой добычу, снаряжение и оружие с патронами.

И вскрыть сейф, разумеется.

Отрезав магией вторую петлю, я аккуратно оттянул край дверцы, поддел пальцами и рывком выдернул ее из проема. Даже моих сил едва хватило, чтобы удержать железку в руках — весила она килограммов тридцать, не меньше. Конструкция была древняя и проще некуда, однако сама толщина металла весьма прозрачно намекала, что в сейфе хранилось что-то по-настоящему ценное.

Так оно и оказалось. То ли Зубовы не спешили переправлять свои трофеи на тот берег Невы, где рыскал жадный до чужих тайн столичный сыскарь, то ли таежные сокровища копились пару-тройку недель — улов оказался богаче самых смелых моих ожиданий.

На верхней полке лежали бумаги. Пачка мятых ассигнаций и какие-то листки, придавленные сверху револьвером — наверное, долговые расписки. Боец из Хряка был так себе, зато считать деньги он умел немногим хуже своих хозяев.

Снизу обнаружилась горстка мелочи, початая пачка патронов от штуцера и небольшая картонная коробка — она-то и была главным сокровищем караулки. Которое, пожалуй, стоило куда больше всей прочей добычи вместе взятой, включая грузовик. Магию я почувствовал даже раньше, чем приподнял крышку. Кончиков пальцев тут же коснулось приятное тепло, и по коже пробежали лучики света, похожие на солнечных зайчиков.

Жив-камни. Четыре штуки, из которых по меньшей мере два тянули на среднюю категорию. Еще и заряженные под завязку: кристаллы сияли так, будто их только-только выковыряли из поверженных автоматонов.

Разглядывая их, я не сразу заметил небольшой конверт в углу. Впрочем, на нем моя удача, похоже, закончилась: внутри оказались только несколько листков, явно вырванных из блокнота, и фотография. Мутная, черно-белая, явно сделанная любителем. То ли рано утром, то ли вечером, прямо перед заходом солнца. Керосиновая лампа на столе давала совсем немного света, так что я едва сумел разглядеть сосны, скалу где-то в три человеческих роста высотой и четыре фигуры внизу под ней. Видимо, гридней — все до единого были с оружием, а один сложением и бородой подозрительно напоминал барона Мамаева, которого я имел удовольствие отправить на тот свет.

— Ну ничего ж себе! Знатная добыча, — раздался за спиной зычный бас Горчакова. — Не зря, выходит, через Тайгу тащились.

— Да уж, тут как бы не на пять тысяч богатства. — Я убрал фото и записки во внутренний карман куртки и снова потянулся к коробочке с жив-камнями. — Правда, есть подозрение, что до Таежного приказа эти безделушки бы не добрались.

Никаких документов или записей на этот счет в сейфе, конечно же не было — на месте Зубовых разве что идиот стал бы хранить подобные бумаги под боком у рядовых гридней. Однако я почему-то не сомневался, что все до единого жив-камни уже нашли покупателя и просто ждали своего часа, чтобы перекочевать в закрома какой-нибудь знатной фамилии.

Разумеется, без всяких упоминаний в учетных книгах. Зубовы уже не первый месяц промышляли контрабандой. И уж точно не спешили посвящать в свои дела Фогеля, Орлова или даже самого государя императора.

— Да кто ж их знает… — Горчаков задумчиво поскреб пальцами косматую бороду. — Я сейчас, Игорь, больше про другое думаю.

— Про то, как делить будем? — Я закрыл коробочку и поднялся на ноги. — На всех, как положено.

— Про то, что теперь Зубовы нам обоим жизни не дадут. — Лицо Горчакова еще больше помрачнело. — Только до Отрадного им еще ехать и ехать, а Ижора, считай, под боком. И лесопилку точно сожгут. Вольники не согласятся — так дружина придет. Или Николай Платонович лично пожалует.

— Пожалует — встретим. — Я пожал плечами. — В первый раз, что ли?

— Да погоди ты — встречать. Сыновья у него еще полную силу не набрали, с ними, может, и справимся. Но если сам старик из Гатчины выползет — дело плохо. — Горчаков сдвинул седые брови и со вздохом покачал головой. — Ты не смотри, что ему уже лет почти как мне. Там по трем аспектам второй ранг, а может, уже и в Мастера вышел. Ни тебе, ни мне не по зубам.

Я поморщился, но спорить все же не стал. Даже с силой Стража драться против Одаренного, который набрал по шестьдесят с лишним пунктом сразу в нескольких стихиях, пожалуй, рановато. Не хватит ни резерва, ни опыта — у Зубова в арсенале наверняка под три сотни разных заклинаний. Такой схватки мое тело попросту не выдержит.

Пока что.

— Хм… Ну, раз уж зашел разговор — у меня есть идея. — Я поставил коробочку с жив-камнями на стол и развернулся к карте, висевшей на стене караулки. — Об этом определенно стоило бы поговорить в другой обстановке, но…

— Чего ты там опять задумал? — усмехнулся Горчаков. — Мне прям интересно.

— В сущности, ничего особенного. Точнее, то, что вам по-хорошему следовало бы сделать уже давно. — Я отыскал на карте Ижору и съехал пальцем влево — туда, где вилась среди зелени леса выцветшая голубая ниточка. — Перевезти лесопилку отсюда. Куда-нибудь в другое место — более безопасное. Туда, где хотя бы не шастают вольники и гридни из соседней вотчины.

— Это куда же? — поинтересовался Горчаков. — У нас на Ижоре плотину не поставишь — замерзает зимой. Тосна тоже, а Мга далековато, считай, у самых государевых земель. И там уже не я хозяин буду — вотчина-то твоя.

Судя по хмурой физиономии, старик то ли принял мои слова за желание ненавязчиво покуситься на его родовое наследие, то ли просто не хотел даже думать о том, чтобы разобрать свое доисторическое барахло и перевезти Матерь знает куда.

В каком-то смысле я его понимал — некоторые из механизмов лесопилки, не говоря уже о самом сарае, стояли на своем месте уже сотню с лишним лет. И вполне могли не пережить даже не самое большое путешествие в кузове грузовика. Но и оно все же было куда лучшей перспективой, чем визит грозного старика Зубова или очередного отряда вольников с парой-тройкой бутылок горючей смеси.

— Мне вашего не надо, Ольгерд Святославович, — усмехнулся я. — Но подумайте сами — крупные деревья вокруг лесопилки уже давно вырубили, и вашим рабочим приходится тащить сосны с самой границы Тайги. А если бы мы смогли протянуть электричество…

— Да говорил же я тебе — дорого! — проворчал Горчаков. — Планы у тебя, конечно — на сто лет хватит.

— А почему бы, собственно, и нет? — Я пожал плечами. — Мы и так безнадежно отстаем. Зубовы уже построили форт на этом берегу — приходится догонять. Я ни в коей мере не разделяю методы его сиятельства Николая Платоновича, однако у него есть, чему поучиться.

— И чему же? — Горчаков поморщился, будто от зубной боли. — Подсылать своих людей делать нам пакости?

— Не бояться идти вперед. Даже туда, куда еще не ходили наши предки. И я сейчас не про добычу, Ольгерд Святославович. Настоящее богатство — не в кресбулате и не в жив-камнях. А в самой Тайге. И не здесь. — Я обвел пальцем небольшой кусок карты между Невой и Котлиным озером. — А дальше. Там, где деревья вдвое выше и растут всего несколько лет вместо тридцати или сорока. Представьте себе, что будет, если поставить лесопилку хотя бы на берегу.

— За Невой, в Тайге? Сомнительно это все, Игорь/ Там ведь не только земля, сам воздух особый — железо не любит. Ржавчина, еще и зверье всякое. А с другой стороны… — Горчаков задумался и снова принялся скрести бороду пальцами. — С другой стороны — может и сработать. Не просто же так Зубова на этот берег так лезут. Тут и речушка есть неподалеку, которая даже зимой не замерзает. И если на нее плотину поставить, если перевезти все добро со Славянке потихоньку…

Здоровенный палец уперся в карту и принялся скользить из стороны в сторону, отыскивая нужный среди притоков Невы. Но его, похоже, вообще не потрудились нанести — или мысль Горчакова попросту потерялась и заплутала среди десятков нанесенных от руки пометок.

Немудрено — их было столько, что даже карта в отцовском кабинете по сравнению с этой показалась бы пустым листом бумаги. Кто-то — вряд ли сам Хряк, скорее покойный Мамаев — не поленился дорисовать озерца с ручейками и заполнить весь северный берег Невы крохотными значками. Холмиками, валунами, пещерами, даже отдельно стоящими деревьями.

Такой чести, впрочем, удостоились не все старые сосны, а только те, что можно было использовать в качестве ориентиров. Большая их часть выстроилась вдоль отмеченной карандашом линии, которая, по-видимому, обозначала дорогу. Именно по ней мы с Седым и сыновьями удирали отсюда первые несколько километров — перед тем, как свернули в сторону Невы.

Зубовские гридни явно ездили дальше — и намного. Серая ниточка тянулась наискосок чуть ли не через треть карты и обрывалась где-то среди лесов. Я почти отыскал взглядом и озерцо к северу от нашей заимки. Вокруг него отметок было уже куда меньше. Точнее, всего три: раздвоенная сосна на холме, поваленное дерево с торчащими корнями и уже знакомая каменюка.

Художественные способности барона — а может, и кого-то из гридней, ходивших с ним в Тайгу — оставляли желать лучшего, но я все же узнал скалу с фотографии. Только здесь на ней почему-то красовались криво нарисованные символы, похожие на руны с дядиных татуировок.

— А это что за… загогули? — пробасил Горчаков у меня над ухом. — Скала какая-то? Камень?

— Потом разберемся. Идти надо. — Я протянул руку и содрал карту со стены. — А то вдруг у зубовских лодки на том берегу.

— Не гони так. — Я в очередной раз чуть не приложился головой об потолок кабины. — А то всю добычу растеряем.

Штуцера обитатели форта все-таки успели утащить с собой. Пожар пожаром, а оружие всегда следует держать при себе — эту привычку жители Пограничья впитывают еще с молоком матери. Рамиль нашел в «гостинице» несколько камуфляжных курток, а кто-то из вольников впопыхах оставил даже сапоги, однако в плане огнестрела улов оказался не таким уж и богатым.

Ружье, пара револьверов и несколько пачек с патронами — включая ту, что я забрал из сейфа вместе с жив-камнями. Уже перед самым отъездом Жихарь с Иваном притащили из подбитого грузовика медвежью шкуру и небольшой мешок, в котором позвякивали куски брони очередного автоматона — и, в общем-то все. Так что самым… скажем так, весомым трофеем нашей лихой вылазки стал Хряк, который теперь ехал в кузове пикапа, скрученный по рукам и ногам.

— Потеряем — так ему и надо, — ехидно отозвался Иван с заднего сиденья, будто прочитав мои мысли. — Зверям в Тайге тоже кушать хочется.

— Ага… Судари, а это что там впереди? — Жихарь вдруг придавил тормоз и прищурился, вглядывась в полумрак за лобовым стеклом. — Человек?

Действительно, в сотне метров впереди вдоль дороги в нашу сторону шагала высокая фигура. Когда «козлик» подъехал чуть ближе, я сумел рассмотреть посох, шляпу с обвисшими полями и торчащую из-под нее длинную седую бороду. До Великанова моста оставалось еще километра четыре, не меньше, и я даже не догадываться, что старик забыл так далеко от своей избушки, но ошибки быть не могло.

— Дед Молчан это, — усмехнулся я. — Опять по Тайге бродит.

— И правда. Ну и глаза у вас, Игорь Данилович… И как только разглядели?

В голосе Жихаря на мгновение прорезались нотки зависти. Он по праву считал себя лучшим стрелком в Гром-камне, однако на этот раз зрение его, видимо, подвело.

— Да его попробуй не узнай. — Я махнул рукой. — Останови. Давай хоть спросим — а то вдруг заблудился?

Жихарь послушно нажал на тормоз, и я приоткрыл дверь прямо на ходу.

— Ну здравствуй, Игорек. Давно не виделись.

Мотор «козлика» наверняка было слышно за километр, но дед Молчан так и не посмотрел в мою сторону. Даже голову не поднял — и все же откуда-то уже знал, кто именно сидит в кабине.

Ну что тут скажешь. Колдун — он и есть колдун.

— Здравствуй, дедушка Молчан! — Я выбрался из кабины. — Ты-то какими судьбами здесь?

— Да вот, вышел прогуляться. Травок кое-каких собрать, Тайгу-матушку проведать. — Старик едва слышно усмехнулся и покачал головой. — Неспокойная она нынче стала. Не то, что раньше.

Может, это и было намеком на недавнюю стрельбу, однако я решил пропустить его мимо ушей.

— Далеко идешь-то, дедушка? — Рыжая макушка Жихаря показалась над кабиной. — А то давай с нами — мы как раз домой едем.

— Да я, Глебушка, никуда не тороплюсь. — Молчан покачал головой. — Ты лучше князя своего поскорее вези. А то вид у него больно нездоровый.

— Да нормальный у меня вид, — буркнул я. — Просто не выспался.

— Может, и так. А может, и не так… Смерть за тобой ходит, Игорек.

И без того тихий голос старика вдруг упал до шепота, от которого тут же повеяло холодом. И не успел я сказать хоть слово, как его единственный глаз вдруг сверкнул среди седых прядей, будто просвечивая меня насквозь.

— Ходит — да за плечо держит. Вот прямо в этом самом месте. — Молчан поднял сухую морщинистую руку и легонько похлопал себя между шеей и ключицей. — Оттого и сам бледный. Смерть Живу завсегда пожирает, и одного огня боится. Захочешь — избавишься, силы тебе не занимать. А не захочешь, Игорек — значит, так тому и быть.

— Да ну тебя! — сердито огрызнулся я, плюхаясь обратно на сиденье. — Поехали!

Старика снова потянуло на всякие витиеватости. И в любой другой день я, пожалуй, даже не поленился бы подыграть почтенному колдуну, но сейчас нам определенно не стоило задерживаться. Зубовым наверняка уже донесли о набеге на форт за Невой, и очередная гадость просто не могла не ждать меня дома.

— Как пожелаете, ваше сиятельство. — Жихарь взялся за рычаг. — А что хоть он сказал-то? Я ни слова не разобрал.

— Да ничего. Ерунду всякую.

Странная беседа не оставила ничего, кроме раздражения. Машины проползли уже полсотни метров, но мне почему-то казалось, что Молчан все так же стоит у дороги, опираясь на свой ветхий посох, и смотрит нам вслед. Я даже обернулся и попытался разглядеть за пикапом его длинную тощую фигуру.

Вот только никого там уже не было.