Молот Пограничья. Книга II

Глава 6

Маны в резерве пока еще хватало, однако драться с крылатой машиной смерти на открытом пространстве было бы несусветной глупостью. Не знаю, откуда у нее внутри взялось что-то подозрительно похожее на плазменную пушку, но автоматон сумел заплевать своей дрянью даже медведя-переростка с его толстенной шкурой.

Нам же с Еленой хватило бы одного заряда на двоих, и я не собирался ждать, пока чертова тварь заложит еще один вираж и пристреляется.

— Давай сюда! — Я срубил Разлучником то ли упавший ствол, то ли ветку, преграждавшую путь обратно в лес. — Там он нас не достанет!

У птички, впрочем, явно имелось другое мнение на этот счет: на этот раз она не стала выписывать круги над Тайгой, а с лязгом и гулом сервоприводов сложила крылья и спикировала вниз, разворачивая шею и выдавая нам вслед сразу три полыхающих сгустка. Два ушли под землю, а третий с шипением унесся куда-то в лес, оставляя за собой дымящиеся ветки.

— Да когда ж ты уймешься! — прорычал я, почти наугад кидая один за другим несколько Огненных Шаров.

На этот раз заклинание получилось почти без усилия, и я легко выдал бы еще штуки три-четыре. Правда, толку в этом не было никакого: автоматон снова нырнул вниз, и почти коснувшись земли металлическим брюхом ушел от атаки. Но вместо того, чтобы снова взмыть в небо, промчался почти до самого леса и там сложил крылья и с громким лязгом остановился, будто налетев на какое-то препятствие.

— Сломался, что ли?.. — проворчал я, силой усаживая Елену за огромное поваленное дерево.

Не повезло: на земле автоматон, конечно, потерял скорость, но все же перемещался вполне уверенно. Шагал сначала на двух нижних конечностях, а потом и на четырех — в сложенном виде крылья вполне заменяли ему лапы. Среди деревьев птице явно было тесновато, однако она все равно упрямо перла вперед, с треском ломая кусты и молодые деревца.

После нашей «перестрелки» со всех сторон догорали и тлели ветки, и света оказалось достаточно, чтобы разглядеть длинную изогнутую шею, голову с алыми огоньками сенсоров и зубастый клюв, перепачканной черной кровью некромедведя.

Металлическая птица будто выползла прямо из Преисподней, и теперь с лязгом вертелась из стороны в сторону. Так близко, что я слышал жужжание сервоприводов и тихие щелчки диафрагмы, с которыми работали электрические глаза твари. Они искали добычу.

И нашли.

Я запоздало сообразил, что сенсоры автоматона наверняка умели переключаться и в инфракрасный диапазон, и еще черт знает в какой, и в темноте тварь видела ничуть не хуже, чем, днем. Сервоприводы натужно завизжали, и она рванула к нам с такой скоростью, что я еле успел швырнуть Огненный Шар. Пламя ударило в голову, растекаясь по броне, но особого вреда, похоже, не нанесло. Несколько сотен килограмм металла обрушились на наше укрытие, и меня отбросило и протащило спиной по мокрому мху.

К счастью, автоматон хотя бы перестал плеваться плазмой. Вместо этого он уже без особой спешки перелез через дерево и направился ко мне, явно собираясь закончить все раньше, чем я поднимусь на ноги.

— Давай, иди сюда, — прорычал я, отводя руку с мечом назад. — Ближе…

Не так уж сильно этот механизм отличался от упокоенного мною Паука. Сверху тело автоматона закрывала почти неуязвимая броня, однако шею и брюхо неведомые конструкторы сделали из обычного металла. Один удар — и зачарованный клинок выпотрошит птичку…

Я уже примеривался, как бы вогнать Разлучника по самую рукоять, когда где-то слева громыхнул выстрел, и один из сенсоров автоматона потух, разлетаясь стеклянной крошкой. Автоматон неуклюже дернул головой и тут же развернулась и рванул к Елене.

— Стой!

Я едва успел полоснуть мечом по крылу, но без толку: видимо, металлическое чудище сменило приоритет цели, посчитав человека с огнестрелом более опасным, и теперь настырно ломилось в темноту, которая сердито огрызалась грозным лаем штуцера.

— Держись! — заорал я, одним прыжком поднимаясь и снова зажигая меч.

Тварь копошилась в паре десятков шагов, звонко лязгая зубами и пытаясь протиснуться между стволами стволами сосен. Те трещали, но пока держались, будто нарочно цепляясь ветвями за сложенные крылья. Елена сумела заманить автоматон в ловушку, однако и сама застряла там, в крохотной низине.

И, судя по звукам, дела у нее шли так себе. Выстрелы стихли, сменившись сначала глухими ударами, а потом оглушительным хрустом, криком и лязгом. Прорвавшись сквозь густую и колючую хвою, я увидел шею и голову твари, которая, щелкая зубами, изо всех сил тянулась к распростертой на земле фигурке. Елена кое-как отбивалась тем, что осталось от штуцера, и пыталась отползти, но то ли зацепилась за что-то полой рубахи, то ли просто завязла ногой в трясине.

Основа вспыхнула, разом сжигая чуть ли не половину резерва, и время будто замерло. Шаг, второй, толчок — и я взмыл в воздух, на лету поднимая меч над головой обеими руками. Нечего было и думать выцелить в такой суете уязвимое место на боку или шее автоматона — пришлось полагаться лишь на силу Стража.

И она не подвела. Разлучник вспыхнул так, что на мгновение даже стало больно глазам, и с лязгом опустился на броню. Во все стороны брызнули искры и капли расплавленного кресбулата, и металлическая плоть не выдержала. Голова автоматона отделилась от шеи и, перевернувшись в воздухе, с шипением упала на влажный мох. Тело дернулось назад в запоздалой попытке избежать удара. Жалобно взвыло сервоприводами, раскинуло крылья во всю ширь, ломая деревья вокруг, и, наконец, рухнуло.

— Матерь милосердная, — прошептала Елена, — неужели оно все-таки сдохло?

— Отключилось, — зачем-то поправил я. — Так или иначе — летать эта птичка уже не будет.

Теперь, когда бой закончился, усталость навалилась так, словно мне на плечи вдруг повесили набитый кирпичами рюкзак. Чужая магия больше не подпитывала тело, и Разлучник вдруг встал втрое тяжелее.

Елене тоже досталось: она не сразу смогла подняться — даже когда я протянул ей руку. Ноги дрожали и подгибались, а одна и вовсе оказалась босой — наверное, ботинок остался где-то в трясине. Или потерялся еще раньше, когда мы носились по лесу, уворачиваясь от сгустков плазмы.

— Выгляжу, как… не знаю. — Елена покрутила головой, рассматривая себя со всех сторон. И, видимо, хотела придумать подходящее сравнение, но так и не сумела. — В приличный дом меня бы точно не пустили.

— Да какая разница? По-моему все в порядке, — усмехнулся я.

И тут же прикусил язык — уж больно двусмысленной получилась фраза.

Из одежды на Елене был только ботинок и рубаха. На несколько размеров больше, чем нужно, с разорванным воротом и намокшая от воды и пота так, что ткань плотно липла к телу, не оставляя воображению никакого простора. В голове промелькнула запоздалая мысль, что я вполне мог бы уже и погасить огонь на мече, вместо того, чтобы стоять и пялиться.

Что со мной вообще происходит? Будто девчонок никогда не видел…

— Я бы с радостью предложил тебе что-нибудь из своей одежды. — Я усилием воли заставил себя отвернуться, старательно изображая смущение. — Но, как видишь…

— Ты ранен! — Елена шагнула вперед и коснулась моей груди кончиками пальцев. — Не больно?

Я только сейчас заметил, что вся левая рука до локтя была перепачкана в крови, которая натекла из небольшого пореза чуть левее ключицы. То ли дотянулся клюв автоматона, то ли я сам напоролся на какую-нибудь деревяшку, пока носился по лесу.

— Матерь милосердная… сейчас! — Елена чуть наклонилась и решительным движением оторвала от низа рубахи длинную полоску ткани. — Я тебя перевяжу.

Не то чтобы я так уж нуждался в срочной медицинской помощи, однако возражать, ясное дело, не стал. И послушно застыл, размышляя, что оказалось приятнее — прикосновения прохладных рук или сам факт, что Елена готова так носиться с моей царапиной.

В таком виде нас и застал Горчаков.

— Уже управились, значит… — пробасил он, раздвигая плечами ветки молодых елочек. — За вами не угонишься.

Старик дышал так, будто в его груди работали кузнечные меха. Даже в свои семьдесят с небольшим он мог похвастать необычайной физической силой и мощью Дара и, пожалуй, в схватке вполне мог бы уложить на лопатки и меня, и дядю. Однако для забегов по лесу его тело явно уже не годилось. Втроем мы наверняка разобрались бы с бронированным летуном куда быстрее, но…

В общем, как вышло — так вышло.

— И тут меня опередил, — усмехнулся Горчаков, разглядывая обезглавленного автоматона. И тут же повернулся к Елене. — А ты куда полезла? Носится по лесу в одной рубашке… Нет бы меня подождать! Никуда бы ваш медведь не делся.

За дочь старик явно переживал куда сильнее, чем за меня. Неудивительно: она прекрасно умела охотиться в Тайге и читать следы, но для боя со зверем четвертого ранга или закованной в броню из кресбулата зубастой птицей этих талантов, пожалуй, было бы недостаточно.

— Совсем у тебя страха никакого нет… Вся в мать! — Горчаков без особых церемоний оттеснил меня и взял Елену за плечи. — А если бы прибила тебя эта дрянь?

Я вдруг подумал, что старик так распереживался вовсе не из-за опасности. Точнее, не только из-за нее: жизнь на Пограничье уже давно приучила его, что однажды любимая и единственная дочь может не вернуться с охоты. Но увидеть Елену, которая выходит со мной из сарая в одном исподнем…

Да уж, неловкий момент.

— Не хотелось бы вас прерывать. — Я легонько пнул носком ботинка отрубленную голову автоматона. — Но, может, кто-нибудь потрудится объяснить, что это за штуковина и откуда она?

— Пальцекрыл это. — Горчаков с явной неохотой развернулся к поверженному чудищу. — Из Тайги прилетел — откуда ему еще взяться?

— Пальце… что? — переспросил я.

Никаких пальцев я у автоматона не разглядел. Может, они и присутствовали на засевших во мху нижних конечностях, однако верхние напоминали… собственно, крылья. Похожие на птичьи, с той только разницей, что вместо перьев их покрывали узкие металлические пластины. Несущую конструкцию явно сделали из кресбулата, но основным материалом был другой металл. Тоже серебристый, но тусклый, слегка потемневший от времени.

Скорее всего, какой-нибудь сплав алюминия или что-то ему подобное.

— А ты посмотри, как у него тут все устроено. — Горчаков присел на корточки, обеими руками взялся за кончик огромного крыла и подтянул его чуть поближе, разворачивая. — Сверху деталь идет, она как кость с суставом. А дальше — вот что. Считай, вроде нашей руки, только здоровенная.

Я поднес светящийся меч чуть поближе и, наконец, смог как следует рассмотреть конструкцию. Она действительно повторяла анатомию крыла, только не птицы, а скорее летучей мыши: разделенные пластинами сочленения «росли» из одного места и правда были чем-то вроде пальцев длиной в несколько метров. А один — обычного размера с острым когтем на конце — торчал из конечности вверх. Автоматон наверняка использовал его, чтобы держаться на деревьях и скалах… или полосовал медведя, когда закончился заряд в плазменной пушке во рту.

То есть, в клюве.

— Ага, вижу. — Елена подняла руку с растопыренными пальцами. — Его поэтому так и называли. Ты раньше встречал?..

— Только в музее видел. В Новгороде, — ответил Горчаков. — Его отец князя Белозерского сбил лет сорок назад. А больше с тех пор и не попадались, иначе уже по всему Пограничью слухи бы разошлись. Пауки, Гончие, Беркуты, Ходячие — эти еще встречаются иногда за Невой, говорят — правда, нерабочие по большей части. Лежат себе, ржавеют… А таких здоровых, как Пальцекрыл, давно уж нет. Видать, всех упокоили.

Судя по количеству наименований, металлической фауны в Тайге когда-то было немногим меньше, чем зверья с аспектами. Но деятельные и отважные предки нынешних князей Пограничья не зря ходили за реку со своими дружинами. За прошедшие со времен конунга Рерика столетия поголовье автоматонов изрядно сократилось, и до наших дней в исправном виде дожили лишь немногие — и те, похоже, встречались все реже и реже.

Настолько, что в библиотеке военного госпиталя не нашлось ни одной книги, в которой присутствовало бы хоть что-то похожее на нормальную классификацию или описание.

— Ну, видимо, не всех. — Я еще раз окинул взглядом распростертую среди деревьев огромную металлическую тушу. — Знать бы, где они еще водятся…

— Где-то… где-то да водятся, выходит. — Горчаков развел руками. — Тайга большая, а люди уж давно дальше Котлина озера на север не ходят. И одним богам известно, что там за ним. Может, и Пальцекрылы летают…

Насчет «не ходят» я бы, пожалуй, поспорил — Зубовы не просто так отгрохали целый форт на том берегу Невы. Их дружина явно привезла три мешка деталей из кресбулата с севера. И если там еще сохранились исправные автоматоны… Воображение тут же нарисовало что-то вроде усеянных гнездами скал, где Пальцекрылы высиживают блестящие металлические яйца, из которых…

Уж не это ли место искал отец?

— Странные дела творятся. Разбудили Тайгу — и не к добру разбудили. Жили себе без этих летунов тихо-спокойно — чего бы и дальше не жить? Ладно Одаренному князю, а обычному человеку — что с такой тварью делать? — Горчаков кивнул, указывая на гигантское крыло. — Я слышал, что Пальцекрыл еще и на расстоянии огнем плюется.

— Плюется, — закивала Елена. — Еще как!

— У него вот здесь, — Я снова коснулся головы автоматона носком ботинка, — в клюве, то есть, сопло какое-то стоит. Оттуда и выдает. Только не совсем огонь, а…

На этом месте я запнулся и смолк, подбирая слова. Терминов, которые обозначали что-то хоть отдаленно похожее на генератор плазмы и низкочастотный эмиттер, в местном языке попросту еще не было, а лезть в теорию с магнитными полями и ионизированным газом не позволяли уже мои собственные познания.

Я, в конце концов, Страж, а не ученый! Меня учили убивать всяких необычных тварей — но уж точно не разбираться, как они устроены.

— Не огонь, а дрянь какая-то горючая, — пришла на помощь Елена. — Летит быстро, а если попадает — остается дырка с кулак. Медведю шкуру на раз прожигает.

— Занятная, значит, штуковина… — задумчиво проговорил Горчаков, снова усаживаясь на корточки. — Вскрыть бы его — да посмотреть, как там все устроено. Только это место подходящее нужно.

Старик будто прочитал мои мысли. Я и сам уже давно подумывал, как бы добыть более-менее целого автоматона, чтобы утащить его в Гром-камень и там разобрать до винтика. Осторожно, без особой спешки — а не лупить кувалдой, как Жихарь Паука.

— Место? А у меня такое как раз есть. — Я тут же вспомнил про кузню с первородным пламенем и оружейную, где уже сотню с лишним лет спал укрытый брезентом волот. — И инструмент подходящий найдется. Только как мы такую махину из леса вытащим?

— Как?.. — Горчаков запустил пятерню в седые космы, задумавшись. — А так и вытащим. Машина есть — от вольников осталась. Я ее как рассветет аккуратно подгоню, а потом втроем с Бобром как-нибудь в кузов закинем.

— А если не поместится? — улыбнулась Елена.

— Ну, тогда… — Я осторожно ткнул кончик крыла светящимся острием Разлучника. — Тогда — по частям!