Молот Пограничья. Книга II

Глава 26

Наверное, больше всего это напоминало орбитальную бомбардировку.

В такие моменты я нечасто оставался на капитанском мостике — мое место было среди преторианцев. А подготовка к высадке требует не так уж мало времени. Нужно вооружиться, облачиться в полный штурмовой доспех и прогрохотать по коридарам туда, где терпеливо дожидается десантная капсула.

Моя личная, одноместная — в стандартную броня Стража не помещалась.

Так что всю работу на орбите я оставлял профессионалам. Наводчикам, операторам, мастер-пилотам, инженерам… Всем тем, кто не был создан держать в руках оружие — зато умел повелевать силами, по сравнению с которыми мечи, молоты и даже тяжелые штурмовые повторители показались бы детскими игрушками.

Я нечасто оставался на мостике. Но тот, кто хоть раз видел приговоренную планету с высоты в несколько тысяч километров, уже не забудет это зрелище. Ужасающее — и одновременно прекрасное. Полыхающие хвосты ракет, уходящих вдаль, плазменные торпеды, окутанные блеском силовых полей, пламя энергетических установок… И потом — огненные цветы на поверхности, которые распускаются один за одним.

Орудия моих кораблей несли смерть издалека — так же, как это сейчас делали охранные чары. Только на этот раз сила, заключенная в жив-камне алтаря, подчинялась лишь мне одному. Древние предки наверняка ужаснулись бы, увидев, какому бездарю и неумехе досталась в наследство их магия, но другого князя в Гром-камне больше не было — и я делал все, что мог.

И чары повиновались. Я снова парил над холмом среди верхушек сосен, высматривая в полумраке внизу похожие на муравьев человеческие фигурки. С тех пор, как я спустился в подвал, на улице наверняка стемнело еще сильнее, но алтарь услужливо подсвечивал все вокруг, позволяя видеть врагов не хуже, чем днем.

Видеть — и уничтожать.

Мне достаточно было коснуться Даром поблескивающих нитей, и магия послушно оживала, распуская сияющие узелки и освобождая спрятанные в них заклинания. Их осталось не так много, но начало боя я все-таки выиграл — Зубов уже потерял около десятка человек.

Однако отступать, похоже, не собирался. Я заметил, как уцелевшие бойцы стянулись к рослой фигуре в тяжелом доспехе и двинулись вверх по холму уже строем. Я осторожно «прощупал» их, спустив с привязи пару Огненных Шаров, но на этот раз охранная магия не не нанесла вреда. Зубов взмахом руки поднял с земли целую тучу песка, сухой травы и мелкого лесного мусора, и мои заклинания вязли в ней и гасли, не достигнув цели.

Последнее он и вовсе подпустил вплотную и развеял, встретив открытой грудью. Пламя беспомощно растеклось по кирасе — кресбулат оказался ему не по зубам.

Земляной Щит — одно из простейших заклинаний аспекта, но при этом чуть ли не самое эффективное. Судя по размеру грязевого облака, средний Зубов выдавал в Камне уверенный четвертый ранг, а то и третий — пробить такого будет непросто.

— Так ты, значит? — усмехнулся я сквозь зубы. — Ладно, попробуем по-другому.

Заряда в охранных чарах осталось всего ничего, так что я не спешил действовать, бросая последние заклинания в почти бесполезную лобовую атаку. Вместо этого выждал немного и, когда невидимая для врагов ниточка заблестела среди строя — распустил все узелки разом.

Факел ударил сверху, едва не зацепив край выставленного Зубовым Щита, и вонзился в землю огненным столбом. Одного гридня сразу же разорвало надвое, а еще нескольких разметало в стороны — и половина так и не поднялась на ноги.

Реакция у Зубова оказалась неплохая. Точнее, почти сверхчеловеческая: он то ли ожидал еще одной атаки сразу после первой, то ли просто разогнал тело до предела магией. Когда с земли поднялись алые хлысты, Земляной Щит вытянулся и ушел вправо, встречая заклинание.

Но вторая Красная Плеть все же успела дотянуться до гридней. Свитое в тугой жгут пламя прошло через строй, кромсая плоть и высекая из доспехов искры. Одному бойцу срезало голову, второй упал на колени, лишившись оружия вместе с обеими руками, и только третий лишь пошатнулся — его заклинание ударило уже на излете, потеряв большую часть силы. Огненный хлыст извернулся, укусил наплечник брони в последнем приступе ярости и исчез, рассыпавшись во все стороны сияющими в полумраке ошметками. Плечистая фигура встряхнулась, перехватила штуцер, шагнула вперед, догоняя остальных…

И вдруг рухнула в траву, схватившись за шею. Я не успел увидеть, как в нее вонзился арбалетный болт, но и без того знал, что Жихарь с Иваном не теряли времени даром. Укрывшись в темноте, они выжидали, когда враги подойдут поближе, и теперь их оружие бесшумно сеяло смерть.

Пока преимущество было на нашей стороне: незваным гостям приходилось сбиваться в кучу, чтобы укрыться под Щитом Зубова от моей магии. Они шагали сквозь огонь, превращаясь в подсвеченные мишени, и лишь огрызались бестолковой стрельбой во все стороны.

Но их все еще было слишком много. Вполне достаточно, чтобы пройти строем до самой вершины холма и пустить в ход бутылки с зажигательной смесью и штуцера, истребляя все живое.

Швырнув напоследок еще пару заклинаний, я отпустил уже почти потухшие нити охранных чар и поднялся из подвала обратно в дом.

— Вот, возьми. — Невысокая фигурка шагнула мне навстречу, держа в руках ножны с Разлучником. — Хотела бы я пойти с тобой.

Я не знал, сколько времени просидел в подвале, орудуя охранными чарами — у алтаря каждая минута растягивалась в вечность. Но по всем расчетам сестры с бабушкой уже должны были быть на полпути в Орешек.

А они остались здесь — все три. И если Катя просто протягивала мне фамильный меч, то две другие и сами готовились сражаться.

Никогда я еще не видел Полину такой. Нежная и округлая барышня благородных кровей исчезла, и вместо нее передо мной стояла воительница, одетая в старый камуфляж на пару размеров больше нужного — явно с плеча кого-то из гридней. Она взяла дядину двустволку, но главным оружием сестры было нечто другое.

Ее окружала такая сила, что я почему-то сразу вспомнил: аспект Жизни предназначен для мирных дел, но при необходимости целители умеют убивать немногим хуже магов с боевой специализацией.

Полина выглядела сурово, как никогда, но даже она слегка терялась на фоне бабушки. Та закрепила седые косы на затылке — видимо, чтобы не мешали в бою — и облачилась в легкий доспех с кольчужными рукавами и юбкой из тонких кресбулатовых пластин.

В любой другой день я бы посчитал что-то подобное маскарадом, но сейчас вдруг подумал о том, как, в сущности, мало знаю о собственной семье. Молодость бабушка провела в столице, но ее судьбой стало Пограничье. Место, где женщинам порой приходилось сражаться наравне с мужчинами.

И эти времена, похоже, так и не ушли насовсем.

— Я — Кострова, — тихо проговорила бабушка, вынимая из ножен короткий прямой клинок. — И никто не выгонит меня из этого дома. Даже ты.

— Вы ослушались своего князя, — усмехнулся я. — Но об этом мы поговорим потом. А сейчас — держитесь за мной. Не хочу, чтобы кто-то подумал, что я прячусь за женщинами.

Время разговоров закончилось, и я, приняв из рук Кати меч, вышел на улицу. Туда, где уже пахло гарью, кровью и порохом, и гремели выстрелы. Зубов потерял не меньше трети дружины, но остальные уже оправились. Смекнув, что магический огонь больше не льется им на головы прямо с неба, гридни рассыпались среди сосен вокруг усадьбы и теперь понемногу теснили дядю и остальных.

И тем приходилось отступать. Я разглядел в темноте Жихаря, который уселся за углом гаража, чтобы перезарядить опустевший магазин штуцера. Дела у него явно шли не очень, и если бы не Седой, засевший на крыше гридницы, беднягу наверняка уже прижали бы, окружили и подстрелили.

Зычный голос «холланда» с легкостью перекрывал и пальбу, и крики, и лязг железа. Не знаю, скольких зубовских дядяно сокровище отправило на тот свет, но этот вряд ли был первым. С гридницы громыхнуло, и угловатая фигура отлетела на несколько шагов и свалилась на землю, гулко лязгнув броней.

Даже если кресбулат выдержал попадание огромной пули, тело под кирасой оставалось таким же хрупким, как и раньше — и больше не шевелилось.

Мои люди сражались изо всех сил — а теперь пришел и мой черед подраться.

— Идите сюда! — рявкнул я, поднимая пылающий меч. — Вам нужен князь Костров — так подойдите и возьмите!

И будто в ответ на мой крик снова загрохотали выстрелы. Кто-то — то ли бабушка, то ли Полина — швырнул заклинание, и над кронами вспыхнул белый шар, озаривший тусклым светом укрывшихся за соснами зубовских гридней.

И не так уж их было и много.

Я взмахнул рукой, и Стена Огня выросла прямо среди деревьев. Повинуясь моей воле, пламя тут же разошлось в стороны, преследуя неуклюжие и медлительные фигуры. Те огрызались огнем штуцеров, со звоном вколачивая пули в мой доспех, но силы были неравны. Я шел вперед, прикрывая голову бронированным локтем, и когда выстрелы стихли — ударил снова. Красная Плеть с шипением выросла прямо из моей ладони и устремилась вперед, с одинаковой легкостью рассекая и дерево, и не защищенную кресбулатом плоть. Гридни падали один за одним, а огонь с сердитым воем мчался дальше, срезая молодые сосенки и оставляя на толстых стволах дымящиеся алые отметины.

Зрелище наверняка вышло убедительным и даже пугающим, но Зубов не зря платил своим людям. Не успел я снова размахнуться Плетью, как несколько бойцов устремились ко мне с разных сторон, лязгая броней. Время, отведенное в этом бою магии и огнестрелу, стремительно уходило, и все закончилось тем, чем и должно было закончиться.

Старой доброй рукопашной схваткой.

Полыхающий клинок Разлучника с гулом вспорол воздух, открывая кровавый счет. Весь мир вокруг вдруг сжался до крохотного пятачка среди сосен, на котором мы с врагами сошлись в смертельном танце. Ярость разгоняла тело до предела, и было уже плевать, сколько против меня выйдет врагов — пять, десять, сто или целая тысяча.

Я не успевал разглядеть, что происходит вокруг, но знал, что сражаюсь не один. Бабушка с сестрой остались где-то у дома и не лезли в свалку, однако рядом уже появились дядя и Василий с Рамилем. Три бронированные фигуры прикрывали мне спину, и вместе мы стояли намертво.

Разлучник взлетал и опускался, высекая искры из чужих доспехов, и желающих попасть под его полыхающий клинок с каждым взмахом становилось все меньше. Я лично прикончил уже троих, и у дяди дела шли немногим хуже. Теперь, когда враг пришел прямо в дом, осторожный и порой даже нерешительный хранитель семьи и всего Гром-камня исчез, уступая место кому-то другому. Ошметки маски стареющего ворчуна облетали с него, как осенние листья с деревьев, и сквозь них проступало лицо совсем другого Олега Кострова.

Бойца. Могучего, опытного и беспощадного. Дядя будто вернулся в те времена, когда силу его руке придавали не только мышцы, но и родовой Дар. И сражался так, что зубовские боялись к нему подступиться. Встав плечом к плечу, мы даже сумели оттеснить их вниз по холму. Откуда-то примчался Жихарь, потрясая окровавленным топором, и на мгновение показалось, что враги вот-вот дрогнут.

Но я с самого начала знал, что настоящая схватка еще впереди. Поэтому и экономил силы, поджидая единственного, кто в этом бою мог сражаться со мной на равных.

И он пришел. Лязг брони прокатился эхом среди сосен, пламя расступилось, и навстречу мне шагнула огромная металлическая фигура.

Гридни из Гатчины и Извары носили дорогие доспехи, но броня самого Зубова была настоящим произведением искусства. Она наверняка весила чуть ли не вдвое больше обычной — но все равно казалась изящной, покрывая тело, как вторая кожа… Или скорее как чешуя — столько на руках и ногах было подвижных пластин. Сталь и кребсулат сплетались в причудливый орнамент, в котором я с первого взгляда узнал работу мастеров давно ушедшей эпохи.

Не новодел, а отголосок тех времен, когда Одаренные аристократы не считали зазорным помахать молотом, и кузнецы были магами, а маги — кузнецами. Возможно, к созданию доспеха приложили руку не только варяги, но и сами Древние. Судя по рунной вязи на кирасе, его ковали примерно тогда же, когда и Разлучника.

Наверняка к броне прилагался еще и шлем, однако сюда Зубов пришел уже без него. То ли бросил в машине, чтобы не потеряться среди простых гридней, то ли уже успел лишиться в бою. В пользу последнего говорили растрепанная борода и отметина на щеке — ссадина или ожог, оставленный охранными чарами.

Его сиятельству тоже пришлось туго — однако сил и желания подраться у него, похоже, еще имелось в избытке.

— Доброй ночи, Александр Николаевич, — усмехнулся я, стряхнув с меча очередное бездыханное тело. — Вижу, вы все-таки решили поздороваться лично… Но где же ваш брат? Я почему-то не сомневался, что вас будет двое.

— Сам справлюсь, — огрызнулся Зубов.

Когда он шагнул вперед, остальные тут же расступились. И его люди, и мои, включая даже дядю. И наверняка дело было не только в местных представлениях о чести — просто никто не хотел раньше времени подставляться под боевые заклинания, от которых у простых смертных нет никакой защиты.

В поединок Одаренных обычным людям лучше не вмешиваться.

Зубов в очередной раз поднял целую тучу пыли и древесных ошметков, но я спалил их раньше, чем он успел вылепить что-то серьезное. От второй атаки пришлось уходить пируэтом, иначе растущие прямо из земли щупальца, похожие на пальцы великана, перемололи бы мне все кости. Я крутанулся на месте, отсекая сразу несколько, а от остальных увернулся — и тут же ответил Красной Плетью, прощупывая защиту.

Обычного человека с такого расстояния разрубило бы надвое, даже будь на нем доспех, но Зубов только выругался, закрываясь металлической рукой, и снова попер вперед, на ходу доставая из ножен второй клинок.

Похожий на первый, как брат-близнец — такое же короткое широкое лезвие из кресбулата. Прямое, без намека на изгиб, и так же сияющее в темноте голубым. Зачарованное, как и Разлучник — только с силой аспекта Льда.

— Что такое, ваше сиятельство? — Я крутанул меч в руке. — Мана закончилась?

— Хватит болтать! — раздалось в ответ. — Иди сюда, выродок — и покончим с этим!

Судя по бледной и мрачной физиономии, я, сам того не ожидая, попал в точку. Зубов действительно потратил большую часть резерва на Земляной Щит пока поднимался к Гром-камню, и теперь остатков энергии едва хватало на боевые заклинания. Часть маны оттягивали чары на оружии, и тело тоже требовало свое — чтобы не терять скорость в тяжеленной броне.

Наверняка его сиятельство представлял все совсем иначе.

Ярость плескалась внутри, подначивая поскорее лезть в бой, но я привычно загнал ее туда, где она не мешала соображать. Злоба и самоуверенность — не лучшие советчики в поединке с сильным и опытным врагом — холодный расчет куда надежнее. Я наверняка не уступал Зубову силой, фехтовал ничуть не хуже и хранил в своей памяти сотни сражений, но на его стороне были древние доспехи.

И два клинка — против моего одного.

Когда наши мечи в первый раз встретились, высекая искры, по телу пробежала боль. Обжигающий холод тут же поднялся до локтя, словно кто-то вцепился в руку ледяными когтями. Не будь у Разлучника собственных чар — я, пожалуй, и вовсе выронил его после такого удара.

Сияющие голубым клинки тоже ковали настоящие умельцы — каждое их касание вытягивало тепло, грозясь за считанные мгновения превратить меня в неподвижную замерзшую тушу. Похоже, Зубов неплохо владел еще и аспектом Льда, и от его магии мог защитить только Огонь.

Я быстро усвоил урок — и теперь старался держаться подальше от холодных лезвий. И больше уклонялся от ударов, чем парировал. Зубов пер напролом, полагаясь на силу и крепость доспехов, а мне приходилось отступать. Мы кружили среди застывших металлическими изваяниями гридней и горящих сосен, лишь изредка обмениваясь выпадами.

И время работало на меня. Мы оба двигались на запредельных для обычного человека скоростях, и со стороны никто наверняка не видел изменений, но я чувствовал, как мой враг начинает уставать. Его мечи светились уже не так ярко, а молниеносные движения понемногу замедлялись, теряя точность и убийственную мощь. Единственным преимуществом оставалось оружие в левой руке.

Пока я не лишил Зубова и этого. Основа взревела, разом вытягивая из контура целое море энергии. Я почти физически ощущал, как жив-камень в сотне шагов за моей спиной отдает последнее, но Разлучник вспыхнул ослепительно-белым огнем. Первородное пламя отдало ему свою силу.

Лишь на мгновение — но и этого оказалось достаточно: полыхающий кресбулат с лязгом обрушился на основание клинка Зубова, и тот переломился у самой гарды, оставляя в руке лишь обломок в палец длиной.

— Неплохо, выродок. — Зубов отшвырнул искалеченный меч и ловким движением перебросил второй из левой руки в правую. — Но что дальше? Пусть ты лучше дерешься — у меня все еще вдвое больше людей. Вам не победить!

— Напротив, болван. Мы уже победили. — Я отступил на шаг и с улыбкой опустил клинок. — Неужели ты еще не понял?

Злобный оскал на Зубова сменился недоумением, а потом его лицо побледнело и вытянулось. На щеках заиграли желваки, а в глазах появилось то, чего я еще не видел. Нет, не страх — скорее досада и обида. То ли на судьбу, то ли на самого себя — за глупость.

Зубов, наконец, почувствовал, как к Гром-камню стремительно приближается тот, чей Дар куда сильнее и моего, и его собственного. А может, и вместе взятых — особенно сейчас, после чуть ли получасовой схватки.

Горчаков долго запрягал, но ездить при желании умел быстро — а мне оставалось только развлекать незваных гостей до появления подмоги. С этим я как будто справился, сыграв всю свою партию, как по нотам — и теперь бежать Зубову было уже некуда.

Капкан захлопнулся.

Бронированные фигуры за его сиятельством исчезали одна за другой. Вряд ли сумели почувствовать появление сильного Одаренного — зато наверняка уже слышали мотор Горчаковской развалюхи, которая ревела на весь лес. А зубовская гвардия в спешке отступала вниз по холму, трусливо позвякивая доспехами.

Его сиятельство сделал пару шагов назад, в панике огляделся по сторонам и развернулся, явно намереваясь последовать за своими людьми, но на его пути тут же вспыхнула Стена Огня. Уже не такая яркая, как в начале боя — и все же вполне убедительная.

— Не стоит, Александр Николаевич, — вздохнул я. — В этой консервной банке вы все равно далеко не убежите.

Зубов не ответил. Только бросил на меня полный бессильной ненависти взгляд, будто прикидывая, сумеет ли одним прыжком одолеть разделяющее нас расстояние и свести бой вничью, пусть даже ценою жизни.

Но благоразумие победило отвагу. Бронированные плечи опустились, а из груди под кирасой вырвался вздох. Настолько протяжный и жалобный, будто вместе с ним из Зубова разом вышла вся отвага и спесь. Металлические пальцы разжались, и уцелевший меч со звоном упал на землю, напоследок сверкнув голубой кромкой лезвия.

И погас.