Молот Пограничья. Книга II

Глава 1

— Обходи его, обходи! Ванька! — Боровик разве что не повис над краем тренировочной площадки, высунувшись за ограду по пояс. — Он не туда смотрит! Ну-у-у!

Я усмехнулся и покачал головой, отступая. Только командира еще не хватало!

За проведенные на Пограничье недели Основа переработала достаточно маны, чтобы укрепить тело и понемногу подтянуть его к кондициям, которое хоть самую малость напоминали прежние. Сила возвращалась — чтобы уже совсем скоро выйти за доступные даже Одаренным пределы. И остаться там навсегда, а не только в короткие мгновения, когда первородное пламя внутри превращало меня в почти неуязвимого сверхчеловека, способного голыми руками остановить таежного огневолка.

Или разрубить человека надвое одним ударом.

Я стал крепче, научился лучше управляться с оружием и собственными конечностями — но и гридни не отставали. Буквально за неделю Боровик с Жихарем превратили Седого с сыновьями из лесных охотников в толковых бойцов. И явно не собирались останавливаться на достигнутом.

— А ты что стоишь? — рявкнул старик, подпрыгивая. — Помогай!

— Сейчас… Не суетись, — отозвался Рамиль.

Полина в очередной раз сотворила чудо, и здоровяк полностью оправился от раны.

Так что теперь с ним придется повозиться.

Я скользнул назад, разрывая дистанцию, и прокрутил в воздухе вырезанным из дерева молотом. Раньше сыновья Седого больше мешали друг другу, пытаясь напасть одновременно, но теперь действовали слаженно, как детали одного механизма: чуть разошлись в стороны, обступая меня с флангов, и почти синхронно двинулись вперед, поднимая оружие. Один — топор и небольшой щит, второй — здоровенный меч.

Сил Василию было не занимать, так что оружие обычного размера казалось ему несерьезным. Или парень просто отчаянно хотел подражать Рамилю — самому рослому из всей дружины, который всегда выбирал на тренировках деревяшки посолиднее.

Первым напал младший: рванул вперед, в два шага сокращая расстояние, прикрыл плечо щитом и рубанул крест-накрест. Осторожно, с дистанции — без особой надежды зацепить, скорее чтобы дать отработать брату. Я снова отступил, одновременно закручивая по площадке влево, чтобы уйти от ударной руки и заодно не подставиться под меч, которым Василий с каждым днем орудовал все проворнее.

Иван все сделал правильно — сразу после выпада ушел в глухой блок: чуть согнулся, пристроив лезвие топора на край щита. Но сил все-таки не хватило. Я ударил без лишних изысков — ткнул, выбрасывая молот сразу на длину руки и добавляя его массе свою поворотом корпуса. Дерево жалобно хрустнуло, и парня отшвырнуло и протащило по земле лопатками несколько шагов.

От первого противника я избавился — но осталось еще трое. И двое из них атаковали одновременно. Василий в лоб, явно разозлившись из-за быстрого и бесславного поражения брата, а его отец — с фланга. И Седого я, пожалуй, опасался куда больше: он не делал особых успехов в традиционных утренних забегах на пару-тройку километров и фехтовании, и к тому же давно не мог похвастать молодостью и выдающейся силой мышц, зато в тактике кое-что смыслил. И опыта рукопашных боев наверняка имел втрое больше, чем у обоих его сыновей вместе взятых.

Вот и сейчас Седой не лез на рожон, а осторожно заходил сбоку. Пригнувшись, чуть ли не стелясь к земле. Явно выжидал момент, когда здоровенный сынок примется трамбовать меня размашистыми ударами. Чтобы рывком подобраться вплотную и ткнуть в ребра одним из коротких деревянных клинков. Даже оружие выбрал соответствующее — два кинжала. Матерый искатель явно не собирался выписывать пируэты, плясать и демонстрировать чудеса владения хитрыми приемами. Зато был опасен одновременно и справа, и слева, и мне оставалось только догадываться, когда он отважится на прыжок.

Который я чуть не прозевал, засмотревшись на Василия. Парень как раз выдавал такую «мельницу», что полтора килограмма дерева гудели в воздухе не хуже смертоносной стали. В умелых руках даже тренировочное оружие запросто сломает кость, так что я на мгновение упустил Седого из виду.

И лишь краем глаза успел увидеть, как он рванул вперед, на ходу заваливаясь на одно колено и выбрасывая руку с кинжалом. Василий атаковал одновременно с отцом: шагнув вперед и рубанул. Наискось справа, лихо, на всю длину деревянного меча, чтобы я уж точно не успел отступить. Обычный человек, да еще и вооруженный неповоротливым молотом, непременно угодил бы под один из двух клинков… Точнее, из трех — списывать со счетов второе оружие Седого определенно было рановато.

Кинжал прошел буквально в волоске от моего колена. Основа вспыхнула, сжигая ману, ускоряя тело и придавая движениям запредельную для простого смертного точность. Увернувшись от выпада, я нырнул под свистнувший в воздухе меч и зацепил Василия чуть ниже колена рукоятью молота. Парень стоял крепко, но на ногах все же не удержался — покосился и рухнул, накрывая собой отца. Седой выругался и попытался было встать, чтобы продолжить схватку.

Но не успел.

— Даже не думай. Раз! — усмехнулся я, легонько ткнув его навершием молота в грудь. И заодно стукнул в бок и Василия — на тот случай, если у него тоже имелись сомнения в моей победе. — Два.

Рамиль остался один. И, видимо, решил не тянуть. Не примеривался, не выплясывал напротив с любимой секирой, даже не ходил кругами — напал сразу. То ли уже смирился с неизбежным исходом, то ли все-таки попробовал застать меня врасплох. И, конечно же, не успел — я встретил могучий удар, подставив древко молота, и на несколько мгновений мы замерли.

Рамиль напрягал все силы, пытаясь задавить если не умением, то хотя бы габаритами. Я весил раза этак в полтора меньше, и когда подошвы моих ботинок с тихим шорохом заскользили по земле, в темных глазах на мгновение мелькнула надежда.

И тут же погасла. Усмехнувшись, я с легкостью оттолкнул нависавшую над головой секиру, а потом выпустил из рук молот, присел, подхватил под колено и за ворот рубахи и молниеносным движением поднял сто с лишним килограмм мышц. Ноги Рамиля оторвались от земли, и здоровяк сердито запыхтел, пытаясь вырваться.

— Осторожнее… — простонал за спиной кто-то из сыновей Седого. — Так ведь убить можно.

В последний момент я все-таки сжалился: не швырнул беднягу на землю, а аккуратно опустил, лишь слегка приложив боком. Победа победой, но полноценный бросок, да еще и в горячке боя запросто мог стоить Рамилю пары сломанных ребер и нескольких часов в компании Полины.

— Да уж, — сокрушенно вздохнул Боровик. — Князя вам пока не одолеть… А я говорил — разом надо, со всех сторон!

— А как? — проворчал Василий, потирая ушибленные ребра. — Он же прыткий, что твой заяц, а силищи — как у медведя. Благородная кровь, не простой человек.

— Одаренные — такие же люди, — ответил я вместо старика. — Мы тоже уязвимы. У нас тоже всего две руки и два глаза.

— И на затылке столько же, ваше сиятельство. — Седой схватил сын за руку и поднялся с земли. — Все замечаете — попробуй обмани.

— Значит, надо осторожнее. Обходить, лишний раз не подставляться… Ладно! — Я махнул рукой. — Завтра продолжим. А сейчас бегом умываться и через пять минут — стройся!

Вторая неделя сентября подходила к концу, и припозднившаяся на Пограничье осень понемногу вступала в свои права. Но днем все равно еще бывало жарко — особенно когда приходилось бегать по холмам вокруг Гром-камня или тренироваться с дружиной, сражаясь в одиночку против троих, четверых или всех сразу. Пока остальные толклись у душевых в гриднице, я прошелся до кузни, на ходу стащив через голову мокрую от пота рубаху, подхватил с земли ведро окатил верхнюю половину туловища. Вода вцепилась в кожу острыми коготками холода, зато усталость тут же смыло вместе с пылью.

Мелькнула мысль немного повозиться с контуром или прогуляться до подземелья господского дома, чтобы полетать по окрестностям, но сегодня гридни управились быстрее обычного: не успел я вытереться и натянуть свежую рубаху, как они уже стояли в шеренгу вдоль края тренировочной площадки. Плечом к плечу. Без штуцеров, но в начищенных до блеска ботинках и портупее. И облаченные в новенький, только-только привезенный из Тосны камуфляж. Не последнего образца, в котором щеголяла дружина из Гатчины и Извары, а чуть постарше. Мы с дядей рассудили, что темно-зеленая рябь с желтыми и коричневыми вкраплениями для осени в Тайге годится лучше. Крой формы отдавал слегка напоминал солдатские кителя — старые, чуть ли не тридцатилетней давности, зато маскировала среди деревьев и травы она куда лучше, чем новомодные куртки и штаны зубовских.

Да и стоила вдвое дешевле — а об этом пока еще приходилось думать.

Восемь человек — не считая дозорных на заимке и оставшегося в тени господского дома Боровика, который совмещал службу с работой плотника, и поэтому в последнее время одевался как попало — чтобы ненароком не испортить обновку. Я неторопливо прошелся перед строем, заложив руки за спину, и думал даже приободрить свое уставшее воинство небольшой речью.

Но сказать так ничего и не успел. За деревьями послышался шум мотора, потом в воздухе повис протяжный гудок, и через несколько мгновений из-за гаража за махиной Гром-камня показалась морда грузовика. Видавшая виды техника выплюнула из трубы за кабиной черный дым, взревала и неторопливо покатилась в нашу сторону.

А следом за ней — еще две таких же машины, доверху груженные бревнами и досками.

— Ух-х-х… И кого там черт принес? — Боровик подслеповато прищурился и прикрыл глаза рукой от солнца, разглядывая лесовозы. — Откуда их столько?

Я с удовольствием задал бы тот же вопрос. Благо, было кому — Жихарь куда-то испарился еще до завтрака, отсутствовал полдня, прогуляв тренировку, а теперь вдруг появился с целой колонной и махал мне сквозь стекло кабины.

— Ваше сиятельство! — радостно завопил он, на ходу выпрыгивая из грузовика. — Ваше сиятельство, не извольте ругаться!

— Ругаться буду потом. За все и сразу. — Я сложил руки на груди. — Сначала рассказывай, что это такое.

— Это? Так с лесопилки же — бревна, доски… — Жихарь растерянно оглянулся. И, снова заулыбавшись, принялся пояснять: — Его сиятельство Ольгерд Святославович велел.

— Да это как раз понятно — больше-то некому. Велел… — Я задумчиво прошелся взглядом по грузовикам. Дерева на них был столько, что стальные пластины рессор под кузовами почти распрямились от веса. — И куда нам столько? И чем платить за такое богатство?

— А платить, ваше сиятельство, не надо, — отозвался Жихарь.

— Это уж мне виднее. И так долгов хватает. — Я поморщился. — Но не обратно же отправлять… Ладно, сходи к Полине, возьми, сколько надо — потом отвезешь.

— Никак нет, ваше сиятельство. Ольгерд Святославович велел передать: я сам Игорю Даниловичу теперь по гроб должен. Пусть забирает, ему сейчас на строительство много надо. Больше нечем — значит, хоть так помогу. А если будет отказываться — обижусь сильно. И лично приеду бока намять — не посмотрю, что князь! — Жихарь заметил мой суровый взгляд и поспешил уточнить: — Ну, это он так сказал… И в гости зовет, ваше сиятельство. Жду, говорит, с нетерпением!

— Матерь с вами. С обоими. — Я улыбнулся, разворачиваясь к дружине, вытянул руку в сторону коровников под горой и уже во весь голос рявкнул: — Значит, так: переодевайтесь в рабочее и выгружайте вон там. Потом разберемся, чего со всем этим делать.

— Да ясно что, ваше сиятельство — строить надо. — Доселе молчавший Боровик подскочил ко мне, оттирая плечом Жихаря. — Только людей не хватает. Мне еще бы хоть пару рукастых…

— Зачем? Сам же говорил — троих достаточно.

— Так это когда было. А теперь сами видите, сколько нам леса навезли. Это обтесать, напилить надо, потом сложить… — Боровик запустил пятерню в длинную седую бороду. — Внутри-то можно хоть зимой доделать, хоть когда — хлеба не просит. А сруб надо до холодов ставить и конопатить. И крышу, ваше сиятельство, тоже надо. Недели через две уже дожди начнутся, а под дождем — какая работа?

— Какая… Не очень работа, — вздохнул я, представив, насколько «похудеет» казна Гром-камня, когда мы закончим хотя бы с самым необходимым. — Двух человек — бери. Но не больше. А бревна таскать, если что, я и сам могу.

— Да как можно, ваше сиятельство? — В голосе Боровика прорезалось смущение, будто старику вдруг стало стыдно за собственную настырность. — Не дело князю…

— Не дело князю без работы сидеть, пока другие пашут, — отрезал я. И развернулся к дому. — Ладно, принимай тут все, а я пока с Олегом Михайловичем… побеседую.

Дядя стоял на крыльце уже минут пять. И терпеливо ждал, хоть наверняка и тоже был не против заполучить меня и нагрузить каким-нибудь запредельно важным вопросом.

— Смотрю, осваиваешься уже. Командуешь, распоряжаешься, — усмехнулся он, когда я поднялся по ступенькам. — Прямо настоящий князь.

Я так до конца и не понял, что дядя имел в виду. Точнее, чего хотел — то ли похвалить за хватку и успехи в делах, то ли намекнуть, кто тут на самом деле старший Костров — пусть даже и без без титула, Основы и сверхчеловеческих способностей Одаренного.

— Что, ревнуешь? — Я прищурился. — Или без меня лучше было?

— Без тебя… Да никак без тебя не было, Игорек. — Дядя отвел взгляд. — В Гром-камне Костров должен сидеть. Настоящий князь, а не… В общем, сам понимаешь.

— Костровых тут теперь два. — Я потянул на себя дверь и ступил через порог. — А точнее — даже пять, если всех сосчитать.

— Да я не о том. Род без князя — он ведь как курица без головы. Побегать, может, и побегает, только недолго. — Дядя шагнул следом. — А потом загнется. И поэтому наследник нужен правильный. Одаренный. Катюшка с Полиной стараются, как могут. И Анна Федоровна еще в силе пока, но это все равно не то. Их сама земля не примет. Теперь понимаешь?

— Честно — не очень, — признался я.

— Ну так по сторонам-то погляди. — Дядя шагнул к ближайшему окну и чуть оттянул занавеску вправо. — Костровы на этом холме уже, считай, тысячу лет сидят. И когда отец твой погиб, у сосен хвоя желтеть начала. Трава все лето, считай, еле росла. А как ты появился — так поперла, что теперь знай коси!

— Верно. — Я посмотрел сквозь стекло наружу — туда, где кто-то из прислуги как раз воевал с сорняками у фундамента гридницы. — А я думал, это у вас просто осень такая на Пограничье… яркая.

— Не просто, — буркнул дядя. — Проснулась усадьба, а за ней и Отрадное, и вся вотчина потянется. Не зря, выходит, я тебя из Новгорода сюда привез. На родной земле и Дар совсем другой становится — как бы не вдвое крепче. Может, ты пока не чувствуешь, но я-то вижу. Вчера, помнится, заглянул в подвал, — Дядя посмотрел вниз и легонько топнул ногой по полу, — а там жив-камень в алтаре весь переливается. Так светит, что аж с лестницы видно. Сильный в тебе аспект, Игорек, хоть и не наш обычный.

Я молча улыбнулся. Вряд ли дядя сумел бы понять принцип работы трехкомпонентного энергетического контура — до этих знаний даже сильнейшим из местных ученым умов еще оставалось лет пятьсот, не меньше. Но суть понял верно: магия Гром-камня понемногу подзаряжалась от первородного пламени, и с каждым днем становилась все сильнее.

— Ну да ладно. Это все так, само собой происходит. — Дядя махнул рукой и поинтересовался: — А ты-то что делать собираешься?

— Думал переодеться. — Я взглянул на лестницу наверх. — Потом взять твоего «козлика» и Жихаря с Рамилем, и за Неву прокатиться. Давно в Тайге не был — мало ли что там за это время случилось. Заимку проведать надо бы. Дозорных сменить.

— Думал, значит, — повторил дядя, слегка нахмурившись. — А теперь чего думаешь?

— Теперь думаю, что надо Ольгерда Станиславовича навестить. Он, конечно, мужик хороший и правильный, но просто так бы три грузовика отправлять не стал. Там одного бензина сожгли прилично, я уж про сами бревна не говорю. — Я снова посмотрел в окно, провожая взглядом укатившие к коровнику под холмом машины. — И в гости зовет не просто так.