Молот Пограничья. Книга II

Глава 14

— Ты смотри — стоят уже, собаки такие, — проворчал Жихарь, выкручивая руль. — И чего им тут надо?

Я выглянул из-за его плеча, и за стеклом неторопливо проплыли рослые фигуры в камуфляже. Шевроны с гербом я разглядеть не успел, но все и так было понятнее некуда: такую дорогую форму, да еще и с новомодными немецкими штуцерами на Пограничье могли позволить себе немногие.

Точнее — всего один-единственный княжеский род.

— А чего им обычно надо? — усмехнулся я. — Гадят помаленьку, как умеют… Ну, или не помаленьку.

Я с самого начала не рассчитывал, что присяга пройдет без приключений, но сейчас опасаться стрельбы, пожалуй, было еще рановато. Вряд ли даже Зубовы обнаглели настолько, чтобы попытаться избавиться от меня среди бела дня прямо у ратуши, да еще и на Вторые Осенины

Слишком уж много в Орешек съехалось народу — включая тех, кто не станет терпеть, если кому-то вздумается устроить невесть что прямо в городе. Еще до поворота на тротуарах то и дело мелькали золотые пуговицы и погоны старших офицеров, а машин у обочин было вдвое больше, чем в тот день, когда я весьма показательно отправил на тот свет барона Мамаева.

Двадцать первое сентября. Рождество Великой Праматери, которое много столетий назад сменило древний праздник урожая. Конец лета и начало осени — настоящей, а не той, что в календаре уже наступила три недели назад. День, на который предки северян нередко назначали и свадьбы, и важные клятвы, и торговые сделки. Чтобы старые, еще языческие боги услышали слова людей — и присматривали, чтобы никто не соврал и не обманул.

На этом мои познания в области традиций жителей Пограничья, в общем-то, и заканчивались. Дядя рассказал бы куда больше, но попросту не успел — Жихарь развернулся, остановил машину неподалеку от ратуши и заглушил мотор.

— Горчаков тоже здесь, — радостно проговорил он, указывая на ржавую громадину внедорожника у обочины напротив. — Интересно, а Елена Ольгердовна с ним? Уж наверное приехала посмотреть, как ваше сиятельство на княжение благословят.

— Ты это… Лишнего не болтай, — буркнул я, выбираясь наружу.

— Да я чего? Я ничего! Вы не подумайте, Игорь Данилович, что мы тут это… — Жихарь высунулся из-за «козлика» и заговорщицким шепотом спросил: — Только скажите — а свадьба-то когда?

— Голову откручу, — ровным тоном отозвался я, для пущей убедительности демонстрируя кулак. — И без головы на заимку отправлю. Будешь сидеть, пока борода как у деда Молчана не вырастет.

— Так как она вырастет, ваше сиятельство, если я без головы?.. — Жихарь оскалился во все тридцать два зуба, но, заметив мой взгляд, тут же снова натянул серьезную физиономию. — Все-все, молчу. Понял, не дурак — дурак бы не понял.

Я еще раз сердито погрозил кулаком, а сам украдкой огляделся — не мелькнет ли где-нибудь знакомая темная шевелюра. Но Елена то ли осталась сегодня дома, то ли уже ждала в ратуше вместе с отцом и остальными местными князьями.

Которых приехало даже больше, чем на суд. Я еще не успел дойти до входа, а в глазах уже рябило от разномастного камуфляжа и гербов на шевронах. Новгород, Вытегра, Восьмина Гора, Сиверск — на мою присягу, похоже, решили съехаться вообще все. На мгновение показалось, что где-то в толпе мелькнули цвета Тихвина — видимо, тамошнему князю оказалось не лень тащиться две с лишним сотни километров.

Гатчина, Елизаветино и Извара — куда ж без них. Пропустить такое событие Зубовы уж точно не могли. И, как и всегда, заявились с помпой: я насчитал почти дюжину гридней у машин на пустыре и примерно столько же — у самой ратуши. Внутрь простых вояк, конечно же, не пустили, зато снаружи они стояли с такими мордами, будто считали себя здесь хозяевами.

На мгновение я даже пожалел, что не прихватил из машины Разлучника — так много вокруг было тех, кто нисколько не расстроился бы, вздумай я не явиться на присягу.

— Ладно, пойдем. — Дядя легонько хлопнул меня по плечу. — Тут смотреть не на что.

Ратуша встретила нас полумраком и неожиданным теплом — похоже, кто-то из местной прислуги растопил печь еще с самого утра. Или каменное нутро старого здания так нагрели кипящие внутри страсти. Мы заявились в Орешек после полудня, когда ржавая машина местного делопроизводства уже раскрутилась на полную — а значит, в главном зале успела состояться парочка крупных сделок или судебных процессов. А может, и того, и другого — и присяга какого-то там наследника на сегодня была уж точно не самым важным мероприятием.

Впрочем, кто-то наверняка считал иначе. Стоило мне переступить порог, как все разговоры тут же стихли, а у почтенного Петра Петровича на лице появилось такое выражение, будто беднягу вдруг посетил приступ зубной боли. Неудивительно — если вспомнить, чем закончилась наша первая встреча.

Прочие свидетели событий двухнедельной давности, конечно же, тоже присутствовали — кроме Белозерского. Его светлость то ли не нашел времени появиться лично, то ли просто не посчитал мою присягу стоящей высочайшего внимания. Зато Орлов, похоже, только ее и ждал — и поспешил поприветствовать нас с дядей, чуть приподнявшись со своего места на кафедре.

— Ну наконец-то! — Здоровенная ручища опустилась мне на плечо. — Я уж думал — случилось чего.

Горчаков сдавил мои пальцы своей гигантской клешней, потом переключился на дядю и решительно потащил нас к центру зала — туда, где сидели знакомые мне седобородые старцы в камуфляже.

— Елену ищешь? — усмехнулся он, заметив мой рыскающий взгляд. — Нету ее. Велел дома сидеть — а то мало ли чего тут сегодня будет. Видел, сколько Зубовы с собой народу взяли?

— Да как обычно. — Я пожал плечами. — Их сиятельствам без охраны ездить не положено.

Из всех братьев в зале почему-то присутствовал только один — старший, Платон Николаевич. Зато с такой свитой, которая скорее подошла бы наследнику короны, чем хозяину вотчины у Пограничья. Помимо уже знакомого мне поверенного в круглых очках, я насчитал еще пятерых мужчин в штатском. И даже не поленился прикинуть, кто из них заменил покойного барона.

Подходящей кандидатуры, впрочем, так и не нашлось — вид у всех спутников Зубова оказался на удивление благообразный. Видимо, на этот раз порученца по особым вопросам все же решили оставить снаружи, а не тащить в ратушу к приличным людям.

Хотя — какая разница? Под личинами солидных господ наверняка скрывались зубастые хищники куда опаснее Мамаева.

— Что ж, начнем, пожалуй, — будничным тоном произнес Милютин, устраиваясь поудобнее. — Полагаю, никому не нужно объяснять, зачем мы собрались сегодня в этом зале?

— Вообще-то нужно, — раздался голос за моей спиной. — Конечно же, если вам будет угодно, Петр Петрович.

Обернувшись, я увидел весьма занятную картину. Все в зале, включая Горчакова с дядей, развернулись в сторону окна, где как раз неторопливо поднимался со своего места его сиятельство Платон Николаевич. Вид у него был хмурый и сосредоточенный, но я все же сумел почувствовать еще что-то — подозрительно похожее на злорадство.

Задумал гадость, конечно же. Интересно — какую на этот раз?

— Что ж… Кхм! — Милютин демонстративно откашлялся в кулак. — Не ожидал подобного вопроса от вас, Платон Николаевич, но раз уж вы желаете… И какого же рода разъяснения потребуются?

— Меня — прочем, как наверняка и любого из здесь присутствующих, — Зубов неторопливо провел взглядом по залу, — интересует, как могло получиться так, что мы, наследники и представители древнейших фамилией, вынуждены стать свидетелями форменного безобразия? Если я все верно понял, вы, Петр Петрович, намерены от имени его величества Николая Александровича принять присягу и благословить на княжение этого человека?

— Меня? — усмехнулся я. — Выражайтесь яснее, князь. Я ведь ненароком могу подумать, что вы таким образом желаете намекнуть на мое происхождение.

Зубов сдержал улыбку, но я все-таки успел заметить, как уголки его рта на мгновение дернулись вверх. Видимо, именно такой реакции от меня и ждали.

— Ни в коем случае, Игорь Данилович, — проговорил он, щедро добавив в голос почти искреннего возмущения. — Кто я такой, чтобы сомневаться в решении государя? Если его величеству было угодно признать вас достойным унаследовать фамилию покойного Данилы Михайловича — никто не посмеет спорить. Однако я считаю своим долгом напомнить всем в этом зале, что князь — это не только имя, но и немалая ответственность перед короной и народом Империи. А будущему правителю вотчины у Пограничье недостаточно одного лишь права на титул — следует также обладать определенными умениями и способностями.

— Если кто-то здесь сомневается в моих способностях, — Я пожал плечами, — есть старый добрый способ их проверить.

— Уверен, до этого не дойдет. Уж что-что, а держать меч в руках вы, мой, друг, уж точно умеете. И более того, — Орлов развернулся к залу, — я лично готов подтвердить, что его сиятельство Игорь Данилович способен защитить своих людей и свою землю.

— И не только свою, — донеслось откуда-то с задних рядов.

Я улыбнулся. Похоже, слухи о бойне у лесопилки уже разнеслись по всему Пограничью. И судя по тому, как скривился Зубов, его семейству в рассказах вольников досталась не самая приятная роль.

— Побойтесь Матери, милостивые судари, — поморщился он. — Я нисколько не сомневаюсь в умении Игоря Даниловича обращаться с мечом. Он, в конце концов, выпустился из кадетского корпуса этим летом, а значит, как-никак обучен всем военным наукам.

— А какие еще науки вам нужны? — проворчал Орлов.

— Этикет. Математика. Экономика. — Зубов явно подготовился к вопросу заранее. — Юриспруденция. Умение вести хозяйство, в конце концов. Каждый из присутствующих в этом зале князей воспитывался в родовых гнездах. И самого детства имел возможность получить соответствующее титулу образование — не говоря уже о наличии достойного примера перед глазами с самых младых ногтей. В случае же Игоря Даниловича… — Зубов театрально вздохнул. — Боюсь, его знания оставляют желать лучшего.

— И на основании этого вы считаете его недостойным княжеской присяги? — Орлов возвысил голос. — В жизни не слышал ничего более странного… Впрочем, это не имеет ровным счетом никакого значения. Чтобы отказать законному наследнику рода, его величеству понадобятся причины посерьезнее ваших домыслов.

— Возможно. Но это решать не мне и не вам, милостивый сударь. Сейчас среди нас есть лишь один человек, который имеет право говорить от имени государя, — Зубов поправил галстук и смиренно склонил голову, — почтенный Петр Петрович.

— Что?.. Я?.. — пробормотал Милютин. — То есть — да, разумеется. Это вне всяких сомнений входит в мои полномочия.

— Ну так воспользуйтесь ими. — Зубов в очередной раз изобразил учтивый поклон и опустился обратно на свое место. — Я закончил, судари.

Я вдруг обнаружил, что сижу со сжатыми кулаками. Моих манер вполне хватало, чтобы держать свои желания при себе, однако они никуда не делись, и я уже не в первый раз представил, с каким удовольствием размазал бы Зубова с его шушерой прямо здесь.

— Благодарю, Платон Николаевич. Ваше мнение очень важно для всех нас. — Орлов даже не пытался скрыть яд в голосе. — А что касается вас, Петр Петрович — не забывайте, что вы не единственный человек государя, у которого есть… скажем так, определенные полномочия. Руководству Тайной канцелярии будет крайне заинтересовано, если вдруг узнает, что градоначальник решил нарушить церемониал присяги, не имея на то веских причин.

На мгновение я даже посочувствовал Милютину — настолько у него вдруг стал беспомощный вид. Бедняга наверняка уже сто раз пожалел о каждой копейке, которая перекочевала из казны рода Зубовых в его карманы. Жадность и трусость неожиданно стали молотом и наковальней, между которыми он имел несчастье оказаться без единой возможности удрать.

Но его сиятельство вряд ли просидел бы в кресле градоначальника столько лет, не освой он в совершенстве умение юлить и выкручиваться. Из любой ситуации — даже самой безнадежной.

— Что ж… Принимая во внимание все сказанное, я должен… Я должен отложить присягу Игоря Даниловича… Ненадолго. Всего на один день! — Когда Горчаков с дядей медленно поднялись со своих мест, голос Милютина едва не сорвался на визг. — Завтра жду вас здесь же, в этот же час, судари.

— И мы непременно явимся. Надеюсь, вы не поленитесь потратить время с пользой. Можете даже телеграфировать в столицу, если вам будет угодно… Должен сказать, вы меня разочаровали, Петр Петрович. — Орлов поправил ворот кителя. — Но я все еще надеюсь, что присяга Игоря Даниловича пройдет в полном соответствии с регламентом.

— Да и черт с ним! — Горчаков подцепил вилкой сразу половину вареной картофелины. — Никуда Милютин не денется. Ну, а что до завтра остаться придется — так это, может, даже к лучшему. Заночуем в гостинице, а утром на присягу.

— К обеду, — усмехнулся я. — В тот же час.

— Можно и в тот же. Хоть город посмотришь. А то сидим в своих берлогах у Тайги под боком, как сычи… — Горчаков пододвинул мне блюдо со здоровенной рыбиной. — И давай осетра кушай. Местный, из Ладоги — в Неве такого попробуй вылови!

Я молча кивнул и принялся воздавать должное местной кухне. После не слишком удачного визита в ратушу отправляться в гостиницу было слишком рано, так что мы решили для начала пообедать. И из трех заведений в Орешке выбрали то, куда уж точно не заявился бы Зубов со своей шайкой телохранителей, поверенных и еще Матерь знает кого.

Приятный полумрак, оленьи головы на стенах, недурная кухня и бойкие девчонки в передниках вместо чопорных напомаженных официантов — в самый раз для трех благородных господ и четырех гридней. В помещении была всего дюжина столиков, и большая часть из них пустовала. Видимо, для обычной местной публики время еще не настало, и мы могли поесть в тишине и покое.

— Я вот чего думаю — ерунда какая-то получается. — Дядя отодвинул почти опустевшую тарелку со щами. — И на кой черт Петру Петровичу все это понадобилось? Неужели и правда в столицу телеграмму отправит?

— Вряд ли. — Я пожал плечами. — Может, просто время тянет?

Осетрина первой свежести ненадолго прогнала тяжелые мысли, но после обеда они навалились с утроенной силой. На этот раз по мою душу явился старший из братьев Зубовых. И что бы ни означал спектакль, который он устроил в ратуше для местных князей и лично его сиятельства Петра Петровича, все это явно было неспроста.

Пока ничто не предвещало беды, но последние четверть часа чутье Стража то и дело подвывало внутри, явно намекая на грядущие неприятности.

— А это что за чучело? — Дядя чуть привстал, заглядывая мне через плечо. — Пьяный, что ли?..

Я обернулся.

Высокий худой мужчина у дверей действительно выглядел странно. Но уж точно не похожим на того, кто перебрал алкоголя: стоял ровно, да и взгляд имел вполне осмысленный — разве что слишком уж нервный. Темные глаза бегали из стороны в сторону, однако то и дело задерживались на нашем столике.

— Вольник, — буркнул Горчаков. — Они сюда часто заходят.

Оружия у незнакомца не было, однако одежда — старый камуфляж и видавшая виды портупея — и правда выдавала в нем искателя. Который, похоже, просто зашел перекусить, но почему-то застрял у дверей и никак не мог заставить себя пройти в зал.

И только когда наши взгляды встретились — решительно шагнул вперед.

— А ну стой. — Горчаков отодвинулся от стола и привычным движением опустил руку на висевший на поясе топор. — Стой там, кому говорят!

— Тише. — Я жестом остановил уже готового подняться старика. — Не спешите, Ольгерд Святославович. — Полагаю, этот господин нам не враг.

Убийца — тем более профессионал — стрелял бы прямо от входа. И уж точно не стал бы несколько минут торчать у двери. Вольник хмурился, настороженно смотрел исподлобья и так и не удосужился вытащить руки из карманов штанов, но я почему-то был уверен, что он не прячет там нож или револьвер.

Значит, пришел поговорить. И не с кем-нибудь, а именно со мной.

— Присаживайся, любезный. — Я взглядом указал на пустой стул напротив. — В ногах правды нет.

Вольник будто только этого и ждал. Не просто сел, а буквально рухнул, с грохотом придвигаясь вплотную к столу. Так резко, что гридни за дядиной спиной дружно потянулись за оружием.

— Спокойно, судари. — поморщился я. — Мы ведь в приличном заведении… Полагаю, ты что-то хотел мне сказать?

— Да, ваше сиятельство. — Вольник огляделся по сторонам, оперся ладонями на край стола и, чуть приподнявшись, одними губами прошептал: — Вас хотят убить.